ГЛАВА 6
— Куда ты меня тащишь? — наконец не выдержала Одри.
— В подворотню, — ухмыльнулся я. — Не дергайся, тут недалеко.
— В подворотню? Зачем? Отпусти меня!
— Наказывать буду, — улыбнулся еще шире, но мой радостный настрой девчонке не понравился.
— Отпусти! — Она уперлась ногами в мостовую, отказываясь двигаться.
— Будешь противиться — понесу на плече. Как мешок с корнеплодами. Еще и аркан молчания наложу, чтобы не смущала воплями достопочтимых горожан. Будешь молчать пару недель, тебе пойдет на пользу!
— Не посмеешь! — выдохнула она.
Я с предвкушением облизнулся.
— Тогда начинай орать. Проверим.
Одри сверкнула глазами. Открыла рот и закрыла.
— Гад, — сказала она. Но тихо сказала, прошептала почти.
— Осторожнее. Могу решить, что ты кричишь, Одри.
Она упрямо дернулась, пытаясь вырвать свою ладонь из моей руки. Наивная. Я лишь сжал крепче и потащил к боковой улочке, что вела к нужному мне месту.
Этим проулком между домами мало кто пользовался, он был слишком узким и неопрятным, к тому же заканчивался тупиком для тех, кто не знал о сквозном проходе. Я знал Кайер, как выжженные на моем теле рисунки, так что шагал уверенно. Протащив девчонку до заколоченной двери, остановился и припечатал к стене.
— А теперь быстро рассказывай, что ты делала в городе.
Она яростно сжала кулаки, вскинула голову.
— Одри, не вынуждай меня.
— Я искала тебя, — выпалила златовласка. Я слегка опешил, потому что не ожидал подобного ответа.
— Да! — с вызовом повторила Одри. Ее личина мальчишки слезла, и я вновь видел знакомое до мельчайших подробностей лицо. — Я хотела выпустить тебя. — Она закусила губу и нахмурилась. — Открыла дверь, а в подземелье пусто.
— И решила поискать меня в центре столицы? — усмехнулся я.
— Я решила пройтись, — огрызнулась Одри. — А заодно найти хоть какой-нибудь еды! Хотя, вижу, ты вполне доволен жизнью, успел и приодеться, и пройтись по часовым салонам! Да и особо голодным не выглядишь! Зря я переживала.
— А ты переживала?
Она оттолкнула меня, намереваясь пройти мимо. Я схватил её за руку и вернул на место — к каменной кладке.
— Переживала?
— Боялась, что ты сдохнешь где-нибудь на улице, а мне придется сидеть в застенках за убийство такого придурка! — рявкнула она. Я прищурился.
— Так-так… Значит, про застенки ты помнишь? Что еще сохранилось в твоей лживой головке?
— Многое, — она снова сжала кулаки. — Но ничего, связанного с тобой!
Я с подозрением уставился в серые глаза. Может, испытать на ней аркан правды? Мысль заманчивая, вот только заклинание это опасное, принуждение ломает волю и человека. Можно и навсегда сломать.
— Мне не нравится твой взгляд, — хмуро озвучила Одри.
— А мне не нравится, когда мне врут, — ласково сказал я и придавил девчонку своим телом. Прижался губами к ее щеке, лизнул. Вкусная… — Если ты ничего не помнишь, то я напомню, милая. Ты уже врала мне, много и некрасиво. Если я узнаю, что ты снова сделала это… Я тебя точно придушу.
— Хватит мне угрожать!
— Я не угрожаю. Я предупреждаю, Одри. — Сжал пальцы на ее подбородке. — Не хочешь все мне рассказать?
— Что — все? — насупилась она. — И убери от меня руки…
Она осеклась, а я застыл, слегка потеряв нить угроз. Потому что слишком резко осознал, что придавливаю девчонку к стене в пустом и темном переулке. Где весьма тихо и даже почти удобно… И что на Одри такие соблазнительные штанишки, которые так и хочется приспустить. А во мне достаточно сил для игры и развлечения.
Опустил взгляд, рассматривая губы, тонкую шею в вороте рубашки, почти неразличимую под курткой грудь. Одри не двигалась и, кажется, почти не дышала: то ли боялась меня спровоцировать, то ли — вспугнуть. Я медленно опустил ладони и сжал ей бедра.
— Я по тебе соскучился, златовласка…
Провел рукой по спине девушки, мягко привлекая к себе.
Она коротко и тяжело вдохнула, в серых глазах что-то изменилось. Я хотел бы узнать что, но судьба — та еще сволочь, вечно вмешивается в самый неподходящий момент.
В проулке раздался свист и хлопанье тяжелых крыльев, а потом мне на плечо опустилась «сорока». Правда, этот вестник отличался от обычных, деревянных, что рассылают с сообщением рядовые горожане. Сорока Бастиона Ловцов была размером с ястреба, красные глаза из стекла уставились на меня со злостью, а клюв с железным наконечником пребольно ударил в щеку.
— Вот дрянь! — взвыл я, пытаясь сбросить птицу. Но та лишь впилась мне в плечо стальными когтями. Я добавил еще парочку грязных ругательств, но бесполезно. От вестника Бастиона невозможно избавиться, пока послание не будет доставлено адресату.
— Ладно, говори уже, — рявкнул я, стирая с щеки каплю крови. — И быстро!
Железный клюв открылся, и оттуда донесся голос.
— Ловец седьмого круга Лекс Раут обязан явиться в главное управление Кайера для отчета и приступления к непосредственным обязанностям в течение суток после получения сообщения. Задержка более чем на минуту будет считаться попыткой избежать несения службы, и на провинившегося ловца будет наложен аркан пожирания жизни.
— Дерьмо! — обрадовался я. Ну что за гнилые потроха? Я так надеялся, что моя досадная служба в рядах Бастиона благополучно завершилась! Где этот идиот Харт, и почему он не спасает меня от этой нелепицы?
Злость остудила мой жар в паху и заставила убрать руки от притихшей Одри.
— Сообщение передано по назначению, время ловца Раута запущено, — известила птица, щелкнула клювом в опасной близости от моего носа и взлетела, скрипя механическими частями. Я не сдержался и швырнул в «сороку» файер, поджарив птичку.
— Порча имущества Бастиона карается штрафом, — прокаркала эта зараза, загораясь. — Штраф наложен на ловца Лекса Раута.
Я с удовольствием вмазал сапогом по сороке, расплющив вестника о стену.
— Глумление над остатками испорченного имущества Бастиона карается штрафом, — проскрипел железный клюв на головешке. — Штраф наложен на ловца Лекса Раута…
— Заткнись! — я снова ударил сапогом, впечатывая части сороки в грязь.
Одри стояла у стены, глядя на меня расширившимися глазами.
— Что, не нравлюсь я тебе? — взвился я.
— Ты не хочешь являться в Бастион? — тихо спросила она.
— Я не хочу иметь ничего общего с Бастионом, — мрачно, но уже спокойнее протянул я. Потер подбородок и даже расстроился, что там нет привычной щетины. Развернулся и пошел в глубь проулка. — Идем, — бросил Одри через плечо.
— Куда? — она все-таки пошла за мной, и я даже не знал, радоваться ли этому. Одри меня нервировала, возбуждала и злила, так что порой хотелось просто от нее избавиться.
— Облик смени, — не глядя на девчонку, буркнул я. — Если не хочешь, чтобы вся подворотня пялилась на твою задницу. Она фыркнула, но уже в следующий миг рядом вновь стоял мальчишка лет шестнадцати в широких штанах и потасканной куртке.
В молчании мы дошли до неприметной двери, над которой красовалась надпись.
— «Подворотня»? — изумилась Одри, прочитав название.
— Я же тебе сказал, — буркнул я, дергая дверную ручку в виде безобразной головы оскалившейся горгульи.
— Но я думала… — начала девчонка и осеклась. Серые глаза расширились. Обычно это происходит со всеми, кто впервые оказывается в этом заведеньице.
За дверью открывался вид на просторный зал. Каменные столы в виде алтарей, на которых коптят черные свечи и видны кровавые разводы. С потолка свисают ржавые цепи, битые горшки и засохшие черепа. Стены размалеваны живописными картинками из веселой жизни обитателей кладбища. Исполнение, конечно, то еще, плохой из некроманта живописец, зато старания с избытком. Ну и фантазии.
Одри прищурилась, рассматривая ближайшую сценку на штукатурке, и шумно сглотнула, поняв, что там изображено. Заморгала и залилась краской, так что ко мне даже почти вернулось благодушное настроение.
— Они что… — заикаясь, сказала Одри, не в силах отвести взгляд от стены. — Прямо в склепе? Это же…
— Лучше не спрашивай, — хмыкнул я. — И если подойдет хозяин, сделай вид, что не видишь эту мазню. Поверь, он очень любит об этом рассказывать. И очень… подробно. Кстати, вот и он!
К нам уже шагал, улыбаясь во все свои оставшиеся зубы, мой старый знакомый некромант.
— Лекс! — заорал он. — Это ты?
— Нет, мой призрак, — хмыкнул я. — И тебе сырой земли и добрых трупов, Трис!
— Призрак? — Трис на полном серьезе ткнул меня кулаком в плечо. Я в ответ заехал ему в ухо — просто потому, что плечо лишь недавно зажило. Ну и еще я не люблю, когда в меня тыкают кулаками. Некромант довольно расхохотался: — Нет, живой, как я погляжу! А слушок ходил, что тебя давно прикопали! Я даже хотел выведать где!
— Чтобы поднять мой труп? — скривился я.
— Ну, конечно! Чего добру пропадать? — оскалился Трис.
— Придется с этим подождать, — огорчил я. И сам огорчился. Что это меня все хоронят? Никой веры в старину Лекса!
— Подожду, — покладисто протянул Трис. — Тебе как обычно? Горячительного и горячего? А это кто с тобой?
— Родственник, — буркнул я.
— Дальний и нежелательный? — радостно уточнил Трис.
Одри насупилась, и некромант размахнулся, чтобы ткнуть кулаком и пришлого парня. Моя рука взлетела прежде, чем я успел подумать, блокируя удар и отшвыривая некроманта.
— Не стоит, — сказал я, глядя, как Трис удивленно потирает кулак. — Он у меня хилый, еще развалится… А насчет блюд ты не ошибся. Все еще готовишь мясо с кровью, как я люблю?
— А то как же! — К счастью и удивлению, для некроманта Трис обладал незлобливым и миролюбивым характером. — Будет тебе мясо, Лекс! Садитесь туда, к огню поближе.
Хозяин ушел в кухню, а мы уселись недалеко от очага, что напоминал дыру в бездну. Прислужница в черном платье и бордовом корсете, из которого вываливалась пышная грудь, поставила перед нами тарелки и кружки с горячим хеллем.
— Если что, я через час освобожусь, Лекс, — сипло объявила она, склоняясь еще ниже, чтобы вытереть со стола несуществующее пятно.
— Ух ты, — обрадовался я, усиленно пытаясь вспомнить, откуда эта красотка меня знает.
— Ага, — широко улыбнулась она и подмигнула. — Комната та же. Вторая наверху.
Виляя объемным задом, подавальщица отошла к соседнему столику, чтобы принять заказ.
— Комната наверху? — Одри сидела красная, даже иллюзия не помогала. И еще по-демонски злая.
— Она обозналась, — прячась за кружкой с хеллем, объявил я.
— Да что ты?! А мне вот кажется, что нет!
— Ты ревнуешь, детка?
— Я злюсь!
Подавальщица вернулась и поставила передо мной тарелку с сырными лепешками и болтанку из яиц.
— Я надену те самые чулки с красными подвязками, — громким шепотом известила она. Бородач за соседним столом заинтересованно обернулся. — Все, как ты любишь, Лекс!
И снова уплыла.
— Чулки с красными подвязками? — Одри сжала кулаки. Ее глаза сузились, личина дрогнула на миг.
— Я ее впервые вижу. И никогда не видел чулки с красными подвязками!
— Врун! — прошипела златовласка.
— Ну ладно, каюсь. Я пару раз заходил в эту комнату наверху. А, нет, не только в эту, во все заходил. Комнаты помню, подавальщиц нет. Знаешь, они такие… одинаковые. Хотя эту я должен был запомнить, наверное, все-таки такая… стать!
Кружка с горячим хеллем пролетела мимо и брызнула осколками и напитком, врезавшись в стену.
— Лекс, за посуду заплатишь в двойном размере! — из кухни высунулась голова Триса и снова исчезла.
Я, уже не скрываясь, засмеялся.
— Одри, продолжай, и я надеру твой красивый зад! Прямо здесь и при посторонних. Думаю, Трис выделит мне хорошую хворостину.
— Только тронь меня! — прошипела она.
— Угу, и аркан молчания. Раз просишь.
— Ненавижу тебя!
— А говорила, что любишь, — я поставил на стол свой хелль и повел ладонью, опрокидывая кружку с яичной болтанкой.
Одри вскочила, чтобы белая масса не пролилась ей на ноги.
— Платочка не найдется? — сказал я, глядя ей в лицо. Она подняла взгляд, уставившись на меня. Я жадно смотрел, поглощая ее эмоции: злость, растерянность, обида…
— Это же твои штаны, — огрызнулась она. — В них нет платочка! А если бы и был, не дала бы!
— Отчего же? — негромко спросил я. Может, потому что знает, зачем он мне? И что я снова вытру стол, как уже делал когда-то, чтобы позлить златовласку?
— Потому что не хочу! — очень по-женски прошипела Одри.
Узнавания я не увидел. Но все же закинул еще один крючок.
— Нам сейчас только Армона не хватает, да, детка? И было бы все, как раньше.
— Я не знаю, как было раньше, — хмуро сказала девушка. — Но подозреваю, что не слишком хорошо.
— Почему это? — я сделал знак другой подавальщице, и она сноровисто вытерла стол и лавку.
— Потому что любящие люди не ведут себя, как ты, — устало сказала Одри и опустила голову.
— А кто говорил о моей любви? — бросил я. — Речь шла лишь о тебе.
Златовласка посмотрела мне в лицо и снова отвернулась. А мне захотелось еще выпить. И чего-нибудь позабористее хелля.
Моя неопознанная прислужница как раз притащила поднос с горячим и принялась расставлять тарелки. Мясо исходило ароматным паром, печеный картофель с салом и луком еще шкварчал, а горячий хелль пенился, как ему и положено. Девушка призывно улыбалась и облизывала губы, склоняясь передо мной все ниже, пока я не рявкнул, чтобы убралась куда-нибудь подальше.
Подавальщица зыркнула обиженно и ушла.
Одри отломила кусок лепешки, сунула в рот.
— Побежала готовиться, — хмыкнула она, подвигая к себе тарелку. — Подвязки надевать. Курица пустоголовая.
— Не вижу ничего зазорного в попытках понравиться мужчине, — я тянул хелль, аппетит, на удивление, пропал. Видимо, не стоило набивать живот дармовым тестом у фиалок.
— Конечно, не видишь, — Одри подула на мясо и сунула ложку в рот. — Ты же мужчина.
— Рад, что ты заметила, — буркнул я.
Златовласка блаженно зажмурилась, глотая горячую еду, а я замер, сжимая глиняную кружку. Задремавшее желание вновь пробудилось, намекая, что неплохо бы утолить и другой голод. Хотя нет, не намекая. Вопя об этом так, что пах свело. На губах Одри застыла капелька, и девушка слизнула ее языком. Гнилье, требуха и некромант с его картинками и подавальщицами! Чтоб они все в Бездну провалились!
— Ты не голоден? — Одри посмотрела вопросительно.
— Я очень голоден. Я почти подыхаю от голода, — зло бросил я, резко поднимаясь. — Ешь, скоро вернусь. Надо поболтать с Трисом.
Одри проводила меня взглядом, я чувствовал это, но ничего не сказала.
Несколькими шагами я пересек «Подворотню» и толкнул створку подсобного помещения.
— За дверь тоже заплатишь, — вскинулся некромант, восседающий на табуретке. В очаге бурлило какое-то варево, ложка сама мешала его в кастрюле.
— Цела твоя дверь, — махнул я рукой и покосился на пузатую кухарку. Впрочем, просто по привычке. Повариха Триса была глуха и нема, как горшок в печи. Видимо, потому и работала у этого веселого и склонного к незаконным делам темного.
— Давненько ты не заглядывал, Лекс, — начал издалека некромант, набивая вонючим табаком трубку.
— Ты все еще не бросил эту вредную привычку? — сморщился я. — От такой гадости твоя кровь может утратить свойства, и я не стану ее покупать.
— Ничего с моей кровушкой не случится, лишь ароматнее станет, — отмахнулся Трис. — А ты где пропадал? Роза мне все уши прожужжала, ожидая тебя.
Так, значит, Роза. Ужас какой.
— В разных местах, — уклончиво сказал я. — А Кайер изменился.
— Сильнее, чем хотелось бы, Лекс.
Я придвинул стул, развернул и уселся верхом, сложив пальцы на высокой спинке.
— Что происходит, Трис?
— А трупы знают, — отозвался некромант, пыхтя своей трубкой. — Не в почете мы теперь. Маги. Особенно черные. Так что будь осторожнее.
— Буду, — кивнул я. — И кому мы не угодили?
— Да вроде как Его Величеству, — хмыкнул Трис. — Меня не трогают пока, но… умные люди говорят, что лучше сидеть тихо.
— А что это за новый советник? Крис Люмис? Откуда взялся?
— Из Бездны самой, — зло сверкнул глазами мой давний приятель. — Поговаривают, он за спиной императора стоит и всем верховодит. Не знает никто, откуда он взялся. По осени открыл часовой салон у площади, каморку неприметную, никто и внимания не обратил. А теперь…
— Видел я, что теперь. И самого Люмиса видел. Неприятный тип.
— Видел Люмиса? — изумился Трис.
— Да, он обещал сделать мне одну вещицу.
— Ого, — некромант отвел трубку ото рта и уставился мне в лицо. — Я слышал, он отказал самому градоначальнику, когда тот пожелал заказать кольцо для супруги. А тебе, значит, вызвался? Занятно, Лекс.
Еще как. Меня и самого это беспокоило. С чего это советник императора решил порадовать случайного покупателя?
— Может, играл на публику? — задумчиво протянул я.
Трис покачал головой и тему сменил. И я его понимал. В смутные времена стоит быть осторожным даже со знакомыми. Так что я лишь расспросил об общих знакомых и ушел — не хотелось оставлять Одри надолго одну.
И правильно: вернувшись в зал, я увидел возле златовласки мужиков, что ржали на всю «Подворотню», хлопая себя по коленям. Сама Одри сидела красная, глаза ее остекленели.
— Какого хрена вы тут делаете? — слишком резко спросил я, чувствуя, как обжигает огонь пальцы.
— Рассказываем твоему племяннику про эти картинки, — загоготал бородач, что похлопывал Одри по спине. Я зыркнул, и руки мужик убрал. И отодвинулся.
— Точно! — подхватил второй. — Он так пялился, что мы не удержались!
Ну конечно, не удержались, это ведь местная забава — просвещать новичков!
— Вот и рассказали, как эту ведьмочку трое некромантов наказали! — от хохота бородатого на столе подпрыгнули кружки.
Одри зажала рот ладонью — похоже, рассказали ей все очень… красочно. И бросилась к выходу, как перепуганный заяц. Мужики сложились пополам от смеха. Я с досадой кинул монеты подавальщице, махнул ей, расстроенной, рукой и пошел вслед за Одри.
