С другой стороны…

С другой стороны, в этом облике очень сложно опознать древний артефакт темных. И сомневаюсь, что каждый чернокнижник знает о подобном свойстве книги. Например, для меня это был большой сюрприз. До сих пор с дрожью вспоминаю. Как я тогда устоял перед ней, увидев впервые и будучи совсем юнцом — не представляю. Наверное, перепугался ее неземной красоты, от того и сбежал. А потом уже, когда сошел морок, после нескольких заплывов в холодном озере, смог все спокойно обдумать.

Ну и вспомнил заодно все высказывания Кархана и то, во что он превратился.

Мне присоединяться к нему в служении Лантаарее не хотелось.

Но, гарпун мне в печень, где взять для нее еще одну лошадь?

И одежду.

Потому что, обернувшись, я увидел еще более злую Одри, смущенного Армона и невозмутимо вышагивающую обнаженную черноволосую красотку.

— Хм, Одри, детка, думаю, тебе придется одолжить Ланте свое платье. У тебя ведь найдется запасное, верно?

— Что-о-о-о?!

Мама моя неузнанная, этим «что-о-о» можно людей убивать.

— Не будь жадиной, — я широко улыбнулся.

— Я не собираюсь давать свою одежду… всяким! Твоим… подругам!

— Одри, она вернет. Потом. Или Армон купит тебе новое платье. Армон, ты же купишь?

— Я не дам свое платье!

— Одри, ты знаешь, что с ближними надо делиться?

— Нет!

— Не может же девушка и дальше гулять… в таком виде. Замерзнет ведь.

Армон среагировал на мои слова и повернул голову. Зря, конечно. Его взгляд приклеился к аппетитному заду брюнетки, что стояла, рассматривая ограду, кривые надгробные камни, чахлые кусты и ехидно поглядывающих на нас ворон.

— Как красиво, — прошептала она. — Не переживай, мой повелитель, я не чувствую холода.

Я хмыкнул.

— Не сомневаюсь. Ты очень… горячая девушка. Но если ты пойдешь дальше голая, мы доберемся лишь до городской стены. И то вряд ли. Тебе нужно платье. Одри?

— Нет, я сказала!

— Так. — Надоели они мне разом, и улыбаться я перестал. Прищурился, всерьез обдумывая мысль, а не оставить ли их тут, на этом кладбище. В склепе. Обеих. Можно и Армона за компанию. Что-то мои друзья начинают меня утомлять. А самому рвануть куда-нибудь, где тепло, много хелля и доступных девушек.

Кажется, Одри мою невысказанную мысль уловила, потому что тон поменяла. Но сдаваться так просто, не собиралась.

— Интересно, а куда делась та одежда, в которой она сюда пришла? — сообразила златовласка.

— Я ее порвал в порыве страсти, — подмигнул я. — Знаешь, у меня такая дурная привычка — рвать на девушках вещи. Ничего с собой поделать не могу. У кого-то только сорочку, а этой вот не повезло…

Одри намек поняла и замолчала совсем. Лишь побледнела, отвернулась, и, взметнув юбки, пошла к лошадям. А там так сильно дернула ремень чересседельной сумки, что пряжка звякнула и отскочила. Я услужливо Одри помог, получив в ответ взгляд, полный лютой ненависти.

— Брось, детка, будешь так пыхтеть, я подумаю, что ты ревнуешь, — сказал я тихо, снимая сумку с лошади.

— Не льсти себе. Ты не настолько хорош, — еще тише бросила она.

— А ты успела сравнить?

Одри вскинула на меня взгляд. Прищурилась.

— Успею, — улыбнулась она. — Теперь у меня тысячи возможностей для сравнения, правда?

И вытащив из сумки платье, отправилась к Лантаарее. Я посмотрел ей вслед. Интересно, почему мне мысль о вот этих возможностях как-то не понравилась? Чувство оказалось мне совершенно незнакомым. Меня можно назвать кем угодно, но я никогда не был собственником. Это в принципе противоречит природе инкуба и моим личным убеждениям. И надо сказать, менять их я не собирался.

Ланта тем временем пыталась надеть непривычную одежку. Простое серое платье и ботинки, что весьма нелюбезно швырнула ей Одри. Получалось у черноволосой плохо, она тратила время, поглаживая и рассматривая ткань.

Я подошел и со злостью девушку развернул, натянул на нее платье, застегнул все пуговички и завязал пояс.

— Демоны тебя забери, ты что, не можешь сотворить себе одежду? — проворчал я. — На тебе же было… что-то. Каждый раз, когда я приходил.

— Это лишь морок, мой повелитель. Зрительные образы, что я увидела в твоем сознании.

— Еще раз туда залезешь, и наше соглашение отменяется, — буркнул я, завязывая ей волосы лентой. — Поняла?

— Я помню клятву, мой властелин. Я не могу обойти ее.

— Вот и умница. И держи рот на замке. То есть молчи. Поняла?

Она кивнула.

Я посмотрел на солнце, прищурившись, хотя и так знал время с точностью до секунды. И оно заканчивалось. Если ловцы распутывали след крови в таверне, то сейчас уже знают, кому он принадлежит. А след — это как нить к хозяину, приведет… Одно радует, что с расстоянием и временем этот след тает и обрывается. Нам стоит поспешить. У ограды жальника хрипел в путах кабанчик, предусмотрительный Армон запасся жертвой для открытия портала. Только вот я все силы отдал в склепе и сейчас пуст, как опорожненная ночная ваза.

Но знать об этом моим спутникам не нужно.

— Здесь портал не открыть, — соврал я. — Место такое, потоки силы хаотичные. Так что придется своим ходом.

Столица нашей Империи когда-то была обычным городишком на берегу мутной реки. И со временем разросся в длину, по берегу, так что с одной стороны Кайер прикрывала водная преграда, а с другой власти возвели стену. Она выглядела странно — местами каменная, кое-где деревянная, словно забор в поселениях на окраинах, на пригорках торчали иглами башни, и, как это обычно бывает, местами обрушилась. Кое-где ее подлатали, кое-где поставили стражей, а местами городской маг затянул дыры невидимыми ловушками. Только на моей памяти городовой пять раз объявлял дополнительные налоговый сбор на возведение новой стены. Правда, всегда находились дела поважнее, потому что стена оставалась прежней и неприглядной. Конечно, по периметру города существовали оборонительные препятствия и засады, на случай атаки, но последние десятилетия были весьма мирными, никто на город не нападал и, похоже, не собирался. Соседние королевства мирно торговали с нами ресурсами и продовольствием, и даже граница была весьма условна, проходя где-то за Громовой Пустошью.

Устанавливать более точно никто не собирался, по известным причинам и особенностям той местности.

И сегодня я, уже не первый раз, кстати, порадовался такой скупости наших властей и отсутствию в Кайере нормальной стены. Потому что, поставь они реальную каменную преграду да нанеси защитные руны, и выбраться бы из города было в разы сложнее. Но богачи предпочитали ограждать защитой личные владения, а беднякам было нечего терять.

Ближайшая дыра, через которую мы могли беспрепятственно покинуть территорию Кайера, находилась как раз в стороне «моего» кладбища, к нему мы и отправились. Причем, Армона я убедил сменить облик, мотивируя это необходимостью его обостренного слуха и обоняния.

— Ты отлично знаешь, что мои органы чувств работают одинаково в обеих ипостасях, — сказал напарник, раздеваясь за каменным надгробием. Я открыл рот, собираясь привести второй аргумент, но и тут оборотень меня опередил. — И конечно, ты не можешь ехать с девушкой, потому что, если придется удирать, так будет быстрее. Я понял.

— Слушай, с тобой становится скучно, — задумчиво протянул я, потирая щетину. — Ну хоть бы вид сделал, что поверил. За что я тебе плачу?

— Последнее время за все в основном плачу я, — отозвался Армон, аккуратно складывая одежду в сумку. — А ты задолжал мне жалование за цикл.

— Да? — искренне удивился я. — А ты почему молчал? Я забыл.

— Не удивлен. Ты был очень занят.

Хм, мне кажется, или мой молчаливый друг чем-то недоволен? Армон защелкнул пряжку и вручил мне сумку. Я присел под ее тяжестью.

— Ты там что, камни таскаешь? На случай, если придется топиться?

— Там ловушки гздавз и кое-какое снаряжение. Повесь на свою лошадь и постарайся не уронить в дороге. Некоторые предметы взрывоопасны. — Я усмехнулся, но оборотень вновь угадал мои мысли. — Повесь на СВОЮ лошадь, Лекс.

— Я уже говорил, что ты зануда, мой блохастый друг?

— Двести пятьдесят семь раз, — оскалился напарник, а я рассмеялся. Оскалился — в прямом смысле, потому что начал менять ипостась. — Я побегу впереди, чтобы лошади не волновались. Не отставайте.

Из-за камня выскочил уже черный зверь, мотнул головой, показывая направление.

— Да знаю я…

Одри уже сидела на свое скакуне, демонстративно отвернувшись от Лантаареи. Черноволосую мы тоже усадили на лошадь, и я показал ей, как управлять. Ну, если свалится и свернет себе шею, надеюсь, это не повлияет на магические силы книги.

— За мной, девочки! — скомандовал я, ударяя пятками круп своего рысака и дергая поводья.

Честно, про спутниц я даже слегка забыл, увлекшись размышлением на тему синекосого мага и размера задницы, в которую я угодил. Так что даже удивился, когда остановился у разлома стены, и меня догнали Одри и Лантаарея. Обе прискакали почти одновременно. Лицо Одри напоминало лик властительницы ледяных пиков, глаза Ланты светились от удовольствия. Армон уже ждал нас, обнюхивая разлом.

Я спрыгнул, осмотрел магические ловушки и вздохнул с облегчением. Снять сил хватит. Вот войти было бы сложнее, а со стороны города защита незначительная.

Быстро распутал аркан, ощущая утекающее время. Ведь ловцы уже наверняка узнали мой след… Значит, ищут. Возможно, стоят вон за тем камнем или притаились в рощице? Хотя чего им ждать?

Оглянулся, обшарил взглядом округу. Армон вопросительно тявкнул.

— Показалось, — буркнул я. И все же ощущение чужого взгляда не покидало. Оно зудело под кожей, ледяной иглой впивалось в затылок и заставляло меня ежиться, словно от холода. Но оборотень сидел смирно, ожидая, когда я закончу. А значит, на несколько сотен крант вокруг никого нет. — Готово.

Ловушки я снял и за уздцы перевел рысака через пролом. Одри спешилась и сделала тоже самое, Лантаарея проехала верхом, распластавшись на лошадиной шее.

— И куда мы теперь? — тихо спросила Одри, оглянувшись на тянувшуюся вдаль неровную городскую стену.

Где-то впереди бурлила излучина реки, влажно пахло илом и занудничала в камышах утка.

— Не поверишь, детка, — протянул я, ставя ногу в стремя. — Но в Громовую Пустошь. Так что у тебя последняя возможность повернуть обратно.

И отправил лошадь в галоп, провожаемый воплем девушки:

— Лекс, ты сдурел?!

* * *

Итак, Громовая Пустошь.

Обширная и почти неизученная территория на границе Империи. Кто-то поговаривает, что туда сбегают жить преступники и беглые каторжники, кто-то считает это место пристанищем последних демонов, пришедших в наш мир века назад. Кто-то, более разумный, просто понимает, что соваться туда не стоит из-за общей аномальности этих земель.

Какое-то время Пустошь пытались исследовать, под эгидой императорского двора даже снарядили отряд энтузиастов (то есть идиотов или неугодных этому самому двору). Туда вошли воины и ловцы, маги — светлые и темные, а также некоторые ненормальные психи — специалисты по странностям.

Отъезд был сопровожден огромной шумихой, зазывалы и глашатаи надрывали глотки, вещая об освоении Пустоши и использовании ее ресурсов на благо империи. Проводить смельчаков высыпал весь город, им под ноги бросали лепестки роз, а женщины оголяли грудь и зазывно улыбались, обещая наградить бравых парней по возвращению.

Отряд не вернулся.

По прошествии года, на деньги налогоплательщиков, организовали еще один отряд — искать первый. Их провожали уже не так весело, правда, но все еще с надеждой.

Еще спустя год горожане устроили бунт, протестуя против очередного отряда «смертников». И в путь отправились добровольцы, точнее, преступники, которым предоставили выбор — Пустошь или плаха. Надо сказать, многие выбрали второе.

Наверное, не надо уточнять, что они не вернулись?

Протяженность Пустоши значительная, поговаривают, ее общая территория сравнима с общей территорией Империи. И совершенно не изучена. Порталов туда нет. Силовые потоки настолько хаотичны, что использовать их рискнет разве что сумасшедший. Свое название местность получила за раскаты грома и разряды молний, что бьют внезапно, в любом месте и при совершенно чистом небосклоне.

И ехать туда по доброй воле наберется смелости либо полный кретин, либо отчаявшийся безумец.

И именно это при первом удобном случае попыталась втолковать мне Одри. Правда, я лишь отмахнулся.

На первый привал мы остановились, когда солнце начало валиться к горизонту, окрашивая окраины в оранжевый цвет сумерек. С широкого тракта мы свернули уже через час, наш путь лежал через мелкие поселения, словно опята — пень, облепившие Кайер. Но задерживаться мы нигде не стали, я торопился увеличить расстояние между нами и городом, все еще чувствуя себя неуютно. Хотя, сколько раз я ни оглядывался, так никого подозрительного и не заметил. А на переправе через реку даже приказал Армону доплатить мостовому, чтобы он прикрыл ворота на мост на некоторое время. Если учесть, что на дороге, кроме нас, никого не было, мостовой был счастлив оказать подобную услугу.

Армон посматривал на меня вопросительно и, чувствуя мою тревогу, раз за разом оббегал широкий круг, но каждый раз мотал башкой, возвращаясь. Только вот меня это не убеждало. Я хорошо помнил, что и в таверне Шуара никто, кроме меня, синекосого не видел.

Но пока все, что мы могли — продолжать гнать лошадей вперед.

К закату я вымотался так, что уже с трудом держался на лошади, все же я не успел восстановиться после склепа. И все, чего требовало измученное тело — есть и спать. Для ночлега выбрали дорожный дом какого-то маленького и пыльного городка. Опасаясь преследования, я накинул на шею медальон, меняющий внешность, превратившись в невзрачного худого торговца, путешествующего с женой — Ланта улыбнулась, братом — Армон сверкнул желтым глазом, и сестрой Одри, что добавила недобрый взгляд в мою копилку похожих взглядов.

Правда, комнат пришлось оплатить целых три, для нас с братишкой и отдельные — девушкам. Я здраво рассудил, что оставлять их наедине — не стоит.

Конечно, я был не против поменять расклад и соседа — на Одри, должна же быть от нашей связи хоть какая-то польза, но по понятным причинам, это не представлялось возможным.

— Две бабы, а толка ни от одной, — с досадой пробормотал я, швыряя в угол тяжелые сумки.

— Осторожнее, если не хочешь взлететь на воздух, — Армон размял шею и ушел за шторку, где стояла кадушка с водой.

— Эй, я первый! — возмутился, но оборотень лишь фыркнул.

— Ты серьезно говорил о Пустоши? — донесся из-за занавески его голос.

— Серьезнее некуда.

Завалился на кровать, решив, что умыться я могу и завтра.

— Сапоги хоть сними, — буркнул напарник, появляясь в комнате и вытирая шею ветхим полотенцем.

— Мне так удобно, — я сложил руки на груди. — И мы действительно едем в Пустошь.

— Но зачем?

— На это есть несколько причин. Во-первых, это идеальное место, чтобы на время спрятаться. — Армон скептически заломил бровь. — Во-вторых, там мы с моим преследователем будем на равных. Вернее, я обрету преимущество, благодаря тебе. А он потеряет силу из-за аномалии Пустоши.

— Думаешь, он нас преследует?

Я промолчал. Потому что был в этом уверен. Синекосый не отстанет, пока не получит книгу. Не знаю, зачем она ему, но очевидно — нужна. И сдается, что в моем доме он искал именно Лантаарею, вероятно, не знал точно, где она.

— Ну, а в-третьих… В-третьих, нам может повезти, и мы найдем кого-нибудь, кто знает об Изнанке. Например Безумного Люка, он ведь пропал…

— Шутишь? Разве он все еще жив? Это ведь он написал ту книгу, которую никто не мог прочитать?

— Он самый. Манускрипт Артахх. Да только прочитать ее не могут обычные люди, ну, или оборотни, а вот знающий чернокнижник…

— И что будет, если прочитает?

Армон привычно установил ловушку у двери и окна. Молодец, о своих обязанностях защитника не забывает. Ценю.

— Понятия не имею. Кто-то считает, что Артахх дарует власть превращать предметы в золото. Кто-то, что призывает демонов. У меня есть своя теория, но я пока воздержусь от ее озвучивания. Безумный Люк — личность легендарная, не маг, но человек удивительных знаний.

— Но с чего ты взял, что Люк в Пустоши?

— Просто предположил. Я слышал от одного человека, что там можно найти ответы.

— Почему-то, когда ты так говоришь о ком-то, мне хочется добавить: мир его праху, — пробормотал напарник. Я хмыкнул. Все-таки он неплохо меня изучил.

Армон присел на узкую кровать.

— Лекс, ты понимаешь, что предлагаешь? Ты действительно хочешь отправиться в Пустошь?

Я покосился на оборотня.

— Отказываешься?

Армон пожал плечами.

— Уточняю. Попытаюсь собрать переносной заземлитель. Или громоотвод.

Я незаметно выдохнул. Все-таки я рассчитывал на защитника, прикрывающего мой зад, и прощаться с ним прямо сейчас мне не хотелось.

— И кстати, — обронил Армон, усаживаясь на пол и роясь в своих сумках. — Если ты не будешь каждый раз так напрягаться, раздумывая, убить меня или нет, нам всем жить станет легче. Особенно тебе.

Я потер колючий подбородок. М-да, занятно.

— Слушай, все хотел спросить, — свесил ноги с кровати, решив, что все-таки стоит привести себя в порядок. — Зачем ты тогда бросился за мной в реку? Четыре года назад? Ну плывет среди льдин вниз башкой какое-то тело, так и пусть плывет, мало ли бедолаг? Зачем ты полез меня вытаскивать?

Армон головы не повернул. Длинные пальцы, что собирали какую-то непонятную механическую хрень, замерли на миг. И снова продолжили свою работу. Я помедлил и ушел за занавеску, по опыту зная, что если Армон не хочет отвечать, то и не ответит.

И потому удивился, услышав глухой голос.

— Я подумал, что у каждого должен быть второй шанс.

И замолчал, не собираясь пояснять.

* * *

Ночь прошла спокойно. Я спускаться на ужин отказался, потребовав принести еду в комнату, так что вниз Армон ушел один. Вернувшись с подносом, сообщил, что и Лантаарея из комнаты не выходила, в отличие от Одри. И сделал паузу, явно намекая, что неплохо бы и пояснить, кто эта черноволосая и почему едет с нами. Но не отвечать, если нет желания, умел не только напарник. Так что я сделал вид, что паузу не заметил.

Лишь пожал плечами, молча съел свой кусок мяса с лепешкой и завалился спать.

Проснулся за несколько минут до крика местного петуха, потянулся, разминая затекшее и надо сказать, закоченевшее тело. На отоплении хозяин явно экономил.

Армон моментально открыл глаза.

— Спи, — махнул я рукой. — Сейчас вернусь.

Внизу никого не было, лишь спал на лавке упившийся путник. Я протянул руки к тлеющим в очаге углям, потер ладони. За спиной раздался шорох, но поворачиваться не стал, сонную кухарку я приметил еще с лестницы.

— Отхожее место во дворе, — буркнула она. — А завтрак только через час, но могу подать лепеху с молоком.

— Звучит неплохо, — повернулся, окинул девушку оценивающим взглядом. Насколько я понял — это жена хозяина дома, еще довольно молодая и даже симпатичная. Хотя, будь она и менее привлекательной, я бы сделал тоже самое. Сон и еда меня восстановили, но не полностью. В конце концов, я сделал благое дело — спас души, а за доброту всегда кто-нибудь платит.

Вот только очаровывать эту девицу у меня нет ни времени, ни желания.

— Так что насчет лепехи? — слегка испуганно пробормотала кухарка и попятилась. Похоже, я ей не понравился. Ну, тоже бывает. Хотя и была на мне иллюзия, и печатей чернокнижия девушка не видела.

— Давай, — кивнул я. — Муж спит?

— Спит, — согласно кивнула она. И скомкала в ладонях несвежий фартук. На круглом лице отразилась мучительная работа разума, не привыкшего к такой деятельности и пытающегося осознать, как действовать. Женским чутьем она почуяла опасность, а вот разобраться, почему незнакомец кажется ей таковым — не смогла.

— Так где лепеха? — напомнил я.

— А, там — она отмерла и бочком бросилась на кухню. — Сейчас принесу, тута ждите!

Конечно, я не послушался. И двигаюсь я беззвучно, так что кухарка лишь пискнула, когда я зажал ей ладонью рот в теплой, но полутемной кухне.

— Тихо. Это быстро, — прошептал и вогнал клыки ей в предплечье, поморщившись от кисловатого вкуса ткани и запаха женского пота. Яд инкуба действует почти мгновенно, и девушка захныкала, а потом обмякла в моих руках.

— О, господин…

— Ни звука, — приказал я, прижимая ее к стене и поднимая подол. — Мы ведь не хотим никого будить? Правда? И никому ничего не скажем?

Она закивала головой, как шарнирная кукла.

Дальше все и правда было тихо, если не считать влажных звуков и ее приглушенных стонов. Силы в девушке было много, видимо, не так часто муженек баловал жену вниманием. И она оказалась достаточно привлекательной, чтобы мне было приятно. Не феерия, конечно, но с утра и для разминки- неплохо.

Закончив, отпустил кухарку, и она сползла по стене, не в силах даже опустить задранные юбки. Так и осталась сидеть с раскинутыми ногами и оголенным животом.

Я забрал лепеху из корзины, вонзил в нее зубы, запил свежим молоком. И, насвистывая, пошел наверх.

Армон уже не спал и, резко развернувшись, втянул воздух, принюхиваясь. Темные глаза сузились.

— Да брось ты, жива она. Подумаешь…

— Лекс!

— Не начинай, мамочка. Вот зараза, лепеха несвежая, вот же гадина эта кухарка. За что я деньги заплатил? — поймал недобрый взгляд оборотня. — Ну, то есть ты заплатил, какая разница? И не злись, попей лучше молока, оно полезное, говорят.

Я поставил наполовину опустевший кувшин на стол и сладко потянулся. С энергией, вытянутой из девушки, я чувствовал себя значительно лучше.

Армон ушел, хлопнув дверью, вот же защитничек. Пошел проверять, правда ли жива и не надо ли прятать труп. Ну, как говорится, дело хозяйское. Когда вернулся, я уже собрался — хотел выехать еще затемно.

— Наших спутниц я разбудил, они спустятся через несколько минут, — сообщил напарник. Про кухарку промолчал, что меня порадовало, терпеть не могу его нотации. Снял все ловушки, убрал в сумку. — Кстати, твоя девушка, Ланта, она что, прорицательница?

— О чем ты? — насторожился я.

— Открыла дверь прежде, чем я постучал. И сказала, что спускается, раньше, чем я озвучил.

— Просто совпадение.

— Лекс, — Армон развернулся, преграждая мне дорогу. — Ты не хочешь мне рассказать о ней? Я помню уговор и не лезу в твои дела, но эта девушка… Странная. Мне показалось, что она не спала. Постель не разобрана.

— Не обращай внимания, Армон, — посоветовал я. В переводе это значило: занимайся своим делом — защитой меня, и не суй нос, куда не стоит.

— Как скажешь, — сухо бросил оборотень и вышел из комнаты. Я почесал свежевыбритый подбородок. Мне показалось, или Армон обиделся? Вроде, не замечал за ним раньше. Или смотрел плохо?

Девушки действительно спустились скоро, завтракать мы не стали, лишь взяли в дорогу холодного мяса, лепешку и налили во флягу горячего травяного чая с медом.

— Ух ты, пространственная! — уважительно пробормотал хозяин дома, вливая в небольшую и узкую посудину десятую кружку подряд. — Хорошая вещь! В столице покупали?

— Точно, — кивнул я, завинчивая крышку.

— Ох, придется и мне, наверное, в город ехать, — мужик расстроено поцокал языком. — Жена моя что-то захворала. И ведь взял-то молодуху, чтобы не болела, а работала, так нет же. Лежит и вздыхает. А готовить путникам кто будет? Убирать? Корову доить? — он снова поцокал. — Вот беда с этими бабами!

— И не говорите, — согласился я. — Легче убить, чем понять.

— Вот-вот. А главное, спрашиваю у своей — болит у тебя что? А она — у меня сердце разбито. Вот дура баба… Не иначе свиную лихорадку подхватила, заезжал тут один, на весь дом кашлял…

И, огорченно цокая, мужик потопал в кухню.

— Да отпустит ее через несколько дней, — отмахнулся я от взгляда Армона. — Шевелитесь, друзья, хватит по сторонам глазеть!

— От чего отпустит? — неожиданно вклинилась Одри. Надо же, а я думал, она греет руки у огня и не слушает.

— Топай на выход, Одри! Мы торопимся. Нас ждет Пустошь.

— Я надеялась, что ты пошутил, — тоскливо протянула.

— А я никого ехать не заставляю, — обронил я, покидая этот гостеприимный во всех смыслах путевой дом. — Так что…

На лошадей уселись в напряженном молчании. Ну и плевать. Этим утром одна Лантаарея выглядела довольной жизнью.

Ну и я.

Вплоть до того момента, пока мы не угодили в засаду.