Глава 17
Три месяца до революции

Недостаточная связь России с внешним миром обусловила появление двух новых проектов организации доставки военного имущества с Арктики. Оба проекта были интересны, однако один из них провалился, а реализация второго началась слишком поздно и уже не смогла существенно повлиять на сложившееся положение.

Этими маршрутами доставки были санный путь Скиботтен– Карунги, а также путь по Мурманской железной дороге.

Работы над Мурманской железной дорогой начались в первую военную зиму, но медленные темпы строительства заставили британское правительство во время русского снарядного кризиса зимой 1915/16 г. согласиться финансировать предложенный энергичным финном по имени Бостром проект создания санного пути длиной 500 километров до порта Скиботтен строго на юг до Карунги, к северу от Ботнического залива, где начиналась финская железнодорожная сеть. Бостром установил почтовые домики и конюшни с интервалом 50 километров и приобрел 2 тыс. лошадей. Однако это был всего лишь санный путь, и до наступления весны по нему до железной дороги доставили только тысячу тонн грузов. Позднее в течение года имущество, которое оказалось разбросанным на всем протяжении маршрута, уничтожили пожары, наверняка организованные немцами.

Возможность строительства железной дороги к незамерзающему порту на арктическом побережье рассматривалась еще в довоенное время, однако из соображений экономии этот проект постоянно откладывался.

С началом войны железная дорога заканчивалась в Петрозаводске, к северо-востоку от Петрограда. 12 декабря 1914 г. Совет министров одобрил кредит, и в тот же месяц начались подготовительные работы к продлению железнодорожных путей от Петрозаводска до Сорокской бухты в юго-западной оконечности Белого моря.

Общее расстояние от Петрозаводска до незамерзающей Кольской бухты составило 1061 версту (707 миль). Весь путь был поделен на три участка: Петрозаводск – Сорока (356 верст), от Сорокской бухты вдоль западного побережья Белого моря до Кандалакши (440 верст) и от Кандалакши строго на север через Кольский полуостров к порту Романов в Кольском заливе (265 верст).

В январе 1915 г. император отдал распоряжение о строительстве южного участка дороги, в июне – северного, а в октябре того же года – центрального участка.

Естественные сложности возведения железнодорожной ветки через пустынную территорию с суровым климатом усугублялись трудностями покупки и доставки материалов, проведения работ и набора рабочей силы, занятой на строительстве, в условиях военного времени.

Из 1061 версты от Петрозаводска до Мурманска свыше 250 верст, или более 25 % длины ветки, приходилось тянуть через болотистую местность. На каждую тысячу метров дороги приходилось по 16 метров мостов. Для того чтобы избежать проведения работ в болотистой местности, не менее 40 % длины железнодорожной ветки пришлось прокладывать по изогнутой траектории. Существовали сложности с балластом для придания ветке устойчивости. С помощью динамита приходилось взрывать огромные валуны. В течение полугода там, где возводили северный участок дороги, царила полярная ночь, но работы не останавливались. Они велись при свете огромных факелов, которые начали применять после того, как стало ясно, что при сильном северо-восточном ветре и постоянных снежных бурях использование фонарей бесполезно.

На месте не было возможности ни приобрести материалы, ни нанять рабочую силу. Даже сено приходилось доставлять из центральных областей страны. Необходимые материалы, после того как они были закуплены, нужно было доставить до места несколькими видами транспорта: железной дорогой, на санях, морским или речным путем.

Постоянными были и трудности с наймом рабочих. Контракт на строительство северного участка пути первоначально получила одна из британских фирм, но в действительности этот участок, как и остальные, был выполнен русским правительством. В 1915 г. из волжских губерний на строительство доставили 30 тыс. нанятых там рабочих; еще примерно 5 тыс. человек прибыли из Финляндии. Рабочие были недовольны условиями, в которых им приходилось работать. Многие бежали со стройки. По завершении шестимесячного контракта на работы мало кто изъявлял желание продлить его. Пришлось использовать на строительстве военнопленных. В июле 1916 г. в строительных работах принимали участие 53 020 человек, в том числе на южном участке – 13 224, на центральном – 30 342, на северном – 9454. Из них 14 503 были военнопленными, остальные – русскими рабочими. После этого предполагалось привлечь к строительству еще 36 тыс. человек, в том числе 16 тыс. русских рабочих, 10 тыс. военнопленных и 10 тыс. китайцев.

Железную дорогу открыли для движения 28 ноября 1916 г., но в течение еще нескольких месяцев ее пропускная способность была явно недостаточной.

В конце августа в Петрограде начальник Генерального штаба генерал Беляев, который с самого начала войны поддерживал тесное сотрудничество с союзными военными представительствами, по возвращении после выполнения важной миссии в Англии был сразу же уволен военным министром генералом Шуваевым.

Министр по телефону сообщил Беляеву о его назначении членом Военного совета. После чего Шуваев добавил, что хотя Беляев является «честным и благороднейшим человеком», но с ним он работать не может.

Никто из тех, кто знал и того и другого, не удивились. Шуваев имел типично русский экспансивный и открытый характер. Беляев, хотя и был чистокровным русским, характером больше напоминал педантичного немца.

Назначение в Военный совет было равносильно отставке, так как этот орган собирался всего три или четыре раза в неделю с 13.30 до 15.00. Работа этого органа носила чисто формальный характер. Бедняга Беляев, которому на момент отставки исполнилось 53 года, на первом же заседании совета после своего назначения туда сидел рядом со своим самым молодым коллегой – генералом в возрасте 64 лет.

Однако Беляев был слишком ценным кадром, чтобы использовать его так бездарно, поэтому вскоре он был отправлен в Румынию в качестве главного представителя России при королевском штабе. 17 января 1917 г. он был отозван оттуда, чтобы занять место Шуваева на посту военного министра.

Шуваева не отправили в отставку, как он этого заслуживал, за свою полную некомпетентность. Как говорили, генерал был уволен за грубую солдатскую прямоту в отношении реакционеров из правительства.

Вскоре после возвращения с думской делегацией из поездки по столицам стран-союзниц товарищ председателя Государственной думы Протопопов А.Д. возглавил в правительстве пост министра внутренних дел и сразу же стал придерживаться политики репрессий, вдохновляемый, по слухам, самой императрицей.

На какое-то короткое время появилась надежда на оздоровление политики правительства, когда 24 ноября вместо занимавшего пост премьер-министра Штюрмера был назначен Трепов, до этого – министр путей сообщения.

30 декабря в доме князя Юсупова по адресу Мойка, 104 был убит Распутин. Вечером 29 декабря за мошенником в его дом по адресу Гороховая, 64 был отправлен великий князь Дмитрий Павлович. Он направился к черному ходу, так как швейцар и дворник состояли на службе в полиции.

Княгиня Б. за обедом рассказала историю убийства Распутина, которую сама она услышала от одного из участников. Юсупов часто приглашал Распутина к себе домой. В тот роковой день Распутин колебался, так как сотрудники полиции предупредили его, чтобы он никуда не выходил из дома. Однако мошенника удалось убедить. Присутствовали великий князь Дмитрий Павлович, депутат Думы Пуришкевич, офицер по фамилии Сукотин, доктор и сам Юсупов. Они подготовили орудие убийства, бутылку с отравленным портвейном на боковом столике, бутылку с неотравленным питьем, отравленные пирожные розового цвета и неотравленные шоколадные пирожные. Сначала Распутин отказывался пить, но позже выпил три стакана отравленного портвейна и съел несколько розовых пирожных. Как оказалось, яд на него не подействовал, поэтому Дмитрий Павлович и Юсупов поднялись наверх по лестнице для того, чтобы посоветоваться. Было принято решение убить Распутина, застрелив его.

Юсупов взял револьвер Дмитрия Павловича, спустился вниз и сел за стол напротив Распутина, пряча револьвер в левой руке. Он долго смотрел на свою жертву, с омерзением размышляя о том, каково это будет убить его, представлял, как будет смотреть ему в глаза, как жертва будет стонать, как из тела будет хлестать кровь. Князь почувствовал, что не сможет убить этого человека, сидя рядом с ним. Поэтому он обратил внимание Распутина на старинное стеклянное распятие в другом конце комнаты и, когда тот поднялся и направился, чтобы разглядеть вещь поближе, последовал за ним и выстрелил ему в спину. Распутин с пронзительным криком упал. Доктор заявил, что он бьется в агонии, и тогда все заговорщики отправились по лестнице наверх.

Они вернулись примерно через три четверти часа. Великий князь вышел, чтобы забрать свою машину, куда предполагалось поместить тело, оставив за собой дверь открытой. Юсупов удивился, что руки Распутина все еще не окоченели, поэтому он опустился перед телом на колени, чтобы послушать биение сердца. В этот момент старец открыл глаза и, назвав Юсупова убийцей, поднялся и, спотыкаясь, вышел в дверь. Заговорщики бросились за Распутиным в сад, где после беспорядочной стрельбы Пуришкевичу наконец удалось попасть Распутину в шею.

Вскоре пришел полицейский, которого удалось успокоить взяткой в 100 рублей и историей о том, что Юсупов застрелил собаку. После того как тот ушел, слуга Юсупова и дворник отволокли тело в дом. В этот момент у одного из участников заговора не выдержали нервы, и он на какое-то время вышел из себя, бросившись на тело и вцепившись в него ногтями, отчего весь покрылся кровью.

Мрачная история сама по себе, послужившая достойной прелюдией к гораздо более жутким событиям, последовавшим за ней!

После убийства тело завернули в диванное покрывало, связав предварительно руки и ноги, и рано утром 30-го числа на машине отвезли на Петровский мост, откуда сбросили в реку. Веревки развязались, и когда утром в воскресенье 31-го числа тело нашли, накрепко замороженные руки покойного оказались вытянуты вперед. 3 января тело было разморожено, помещено в гроб и доставлено в Царское Село, где посреди ночи состоялись похороны, на которых присутствовали сам император, императрица и великие княжны.

Все слои общества были удовлетворены этим событием. Незнакомые друг другу люди при встрече на улицах бурно поздравляли друг друга в типично русской манере. Когда начальник снабжения Северного фронта князь Туманов услышал новость, он приказал собрать офицеров и официально поздравил их.

30-го числа в вечерних газетах появилось короткое сообщение о смерти Распутина, однако в воскресной прессе за 31-е число ничего об этом не говорилось, как будто любое упоминание о трагедии запрещено.

Говорили, что, узнав об убийстве, госпожа Вырубова срочно отправилась в Царское Село за защитой.

В Совете министров шли дебаты о том, следует ли предавать гласности сведения о том, что тело было найдено. Трепов и министр просвещения Игнатьев желали скрыть этот факт, однако Протопопов, несомненно выполняя чьи-то указания, передал эту информацию в прессу.

От императрицы во дворец Дмитрия Павловича позвонил адъютант, который потребовал, чтобы великий князь дал слово оставаться там до получения дальнейших указаний. Теперь великий князь и князь Юсупов оба находятся под арестом.

Вечером 6-го числа великого князя Дмитрия Павловича отослали в Персию, где он получил назначение в штаб генерала Баратова Н.Н., командира кавалерийского корпуса, действующего на севере страны. Князь Юсупов всего через несколько часов был отослан в свое поместье в Курской губернии.

К сожалению, император остается под влиянием реакционной части общества. Несмотря на настойчивые требования своих самых преданных советников, он отказывается вести более либеральную политику. Посол Великобритании сделал все, что было в его силах. После того как он связался с Форин офисом, посол получил разрешение общаться с императором под свою ответственность.

Во время личной встречи с царем 12 января сэр Джордж Бьюкенен высказывался хоть и тактично, но явно более резко, чем это осмелился бы сделать до него любой из послов при правителе миллионов жителей России. Он настойчиво убеждал императора изменить свою политику, пока еще не поздно, указывал на опасность голода, на волнения в столице. Император выслушал посла, едва ли вымолвив в ответ хоть одно слово, а один из русских министров, у которого была назначена аудиенция с царем сразу же после Бьюкенена, заметил, что тот был задумчив и рассеян.

9 января подали в отставку еще двое министров-либералов – премьер Трепов и министр просвещения граф Игнатьев. Основанием послужил тот факт, что они не желали продолжать работу в правительстве, где министром внутренних дел является Протопопов. Относительно малоизвестная личность князь Голицын, который несколько лет проработал на посту губернатора Архангельска и во время войны помогал императрице в ее благотворительной деятельности, получил портфель премьера.

Генерал Алексеев на несколько дней убыл из Ставки в отпуск, и, как говорили, он перед отъездом пересказал императору данные цензуры солдатских писем, в которых постоянно упоминались императрица и Распутин. Ходят слухи, что командующие фронтами предупредили его величество, что, если анархия внутри страны продолжится, солдаты не будут воевать.

Офицеры начали открыто обсуждать царскую семью даже в беседах с иностранцами в такой манере, в какой это было бы невозможно еще несколько недель назад. Генерал артиллерии, затронув вопрос о неслыханных случаях воровства из прибывающих транзитом через Архангельск британских магнето автомобилей и даже кожи с сидений, пожал плечами и заявил: «Что мы можем сделать? Здесь повсюду немцы. Даже царица и та немка!»

Дума должна была собраться 25 января. По этому поводу сочли необходимым вызвать из Новгорода запасной гвардейский кавалерийский полк, задачей которого было содействовать поддержанию порядка. Многие офицеры подавали рапорта с просьбой лучше отправить их на фронт, чем подвергать риску действовать в Петрограде в защиту правительства. Единственными войсками в столице стояли запасные батальоны гвардии, а также несколько запасных линейных батальонов. В каждом из них было по 8—10 тыс. солдат, в большинстве случаев никогда не бывавших на фронте. Ими командовали либо солдаты-ветераны, получившие боевые ранения, которые рассматривали данную службу в качестве своего рода отпуска для восстановления после ранений вдали от тягот окопной жизни, либо юноши, только что закончившие военные училища.

Вызывало сомнение то, можно ли полагаться на этих офицеров и солдат в случае волнений в городе. Было понятно, что, если солдаты поведут себя неправильно, офицеры не будут иметь на них никакого влияния и контроля. Несколько недель ранее запасной батальон Московского полка отказался стрелять в забастовщиков, после чего пятеро офицеров были уволены со службы, а 15 солдат повешены.

20 января я писал в своем докладе: «Результатом того, что случайно произошло за последние несколько недель, явилось объединение всех слоев общества в оппозицию к правительству. Таким образом, в случае революции прольется мало крови».

Заявление было верным, но, к сожалению, вывод оказался неправильным!

18 января открытие Думы было отложено до 27 февраля.

29 января в Петроград прибыла делегация союзников в составе представителей Англии, Франции и Италии. Британскую делегацию возглавлял лорд Мильнер, которого сопровождал главный военный советник сэр Генри Вильсон. Ходили слухи о том, что было выдвинуто предложение направить герцога Коннаутского с письмом от короля к русскому императору. Если такая идея действительно имела место, то она, несомненно, оказалась отвергнутой, судя по составу британской части делегации.

Можно только пожалеть, что это признали невозможным, так как герцогу было бы гораздо легче советовать императору, чего, очевидно, не мог бы себе позволить лорд Мильнер без риска нанести царю оскорбление.

Делегацию принимали с обычным щедрым русским гостеприимством, однако до ее отбытия обратно в Лондон, в одиннадцать часов вечера 21 февраля, было найдено время и для более серьезных вещей. Занимавший на время отсутствия Алексеева должность начальника штаба Ставки генерал Гурко прибыл оттуда, чтобы принять участие в межсоюзнической конференции по стратегическим вопросам. Совещания по вопросу снабжения огнеприпасами с русской стороны возглавлял в качестве военного министра генерал Беляев.

Двумя английскими членами делегации, поразившими русскую сторону больше всего, несомненно, были сэр Генри Вильсон, который очаровал их своими учтивыми манерами, а также представитель Министерства боеприпасов господин Лайтон, поразивший всех своей удивительной способностью мгновенно схватывать детали.

3 февраля состоялся обед делегации в императорской резиденции в Царском Селе, а через несколько дней я повез членов английской части военной делегации в короткую поездку в штаб Северного фронта в Псков, где состоялась их встреча с генералом Рузским. Затем мы отправились в Ригу к генералу Радко-Дмитри-еву, недавно получившему назначение на должность командующего 12-й армией, далее – в Минск, в штаб командующего Западным фронтом генерала Эверта.

В Риге нам кое-что рассказали о боях к юго-западу от города, которые велись там в январе. Операция осуществлялась в три этапа:

A. Наступление русских войск 5—10 января.

Б. Немецкое контрнаступление 22–25 января.

B. Дальнейшее немецкое наступление 30–31 января.

В ночь с 4 на 5 января 2-я и 1-я латышские бригады численностью по восемь батальонов каждая без артподготовки прорвали позиции противника. Для того чтобы разрушить проволочные заграждения, впереди шли гранатометчики. Действующей на правом фланге от латышских стрелков 3-й сибирской дивизии не удалось нанести удар внезапно, а развернутая еще правее 4-я особая дивизия вообще отказалась покидать свою траншею. Наступление латышей не получило должной поддержки, однако в результате продолжавшихся до 10 января боев немцы были вынуждены отойти на несколько километров.

22 января противник в результате мощного артиллерийского обстрела вынудил русские войска отойти на рубеж, находившийся чуть впереди того, что они занимали перед началом русского наступления. 30 января, после нескольких дней передышки, противник предпринял ряд мощных атак силами пехоты, для отражения которых русским пришлось прибегать к штыковым ударам. 31-го числа немцы вновь подвергли оборонительный рубеж русских войск мощному артиллерийскому обстрелу.

Радко постоянно находился там, где бои принимали особенно ожесточенный характер. Он подбадривал своих солдат, а за обедом 10 февраля выражал шумную радость по поводу «успеха» своей тактики внезапных ударов. По словам генерала, будь у него в резерве еще три-четыре корпуса, его войска сумели бы продвинуться далеко вперед. Радко подготовил специальный приказ, где в восторженных выражениях давал подробные советы, как именно в будущем проводить внезапные ночные атаки без предварительной артиллерийской подготовки, вручную уничтожая проволочные заграждения неприятеля.

Но некоторые из офицеров его штаба испытывали гораздо меньший энтузиазм. Имея активный фронт на протяжении от Рижского залива до поселка Сарканайз, русские никогда не имели на этом участке менее чем 92 батальона пехоты, в то время как на 5 января у противника здесь было всего от 22 до 25 батальонов, и даже в самые лучшие дни количество немецких штыков не превышало 64–71 батальона. Не вызывает сомнений, что врага удалось полностью застать врасплох, однако непонятна причина, по которой вообще проводилось это наступление, так как у русских на данном участке не было достаточного количества отборных войск для развития успеха. Таким образом, данную попытку можно назвать лишь рейдом, причем основная задача этого рейда, поднятие морального духа участвовавших в нем солдат, так и не была выполнена, так как общие потери жизней русских солдат до конца месяца составили цифру не менее чем в шесть раз превышавшую причиненный врагу ущерб.

Делегация возвращалась с фронта через Москву, и после обеда у командующего Московским округом генерала Мрозовского И.И. мы присутствовали на совещании московского филиала Военнопромышленного комитета. Место председательствующего занял крупный московский промышленник, который обратился к присутствующим с длинной речью на русском языке, приветствуя делегацию. В своем выступлении оратор просил доставить из Англии всевозможные материалы, включая сталь, которой, казалось, Россия вполне была способна обеспечить себя сама. Время от времени он обрушивался с критикой на российское правительство. Его аргументы сводились к тому, что, поскольку Россия плохо управляется, она не может правильно использовать свои обширные природные ресурсы для ведения войны, поэтому практически все военное имущество должно поступать из-за границы. Несмотря на то что мы несколько раз пытались объяснить, что наши ресурсы и наши поставки ограниченны, что нашей единственной целью является оказание помощи, что мы должны определить, как лучше ее предоставить с учетом ограниченности наших возможностей, мы так и уехали, не получив ни одной практической рекомендации. На выходе за мной проследовал один из инженеров, который, пытаясь справиться с волнением, заявил, что считает своим долгом предупредить меня, что в настоящее время Россией управляют люди, которые намеренно ведут ее к поражению. Он воскликнул: «Должно произойти что-то ужасное. Мы идем к катастрофе!»

До приезда делегации британское правительство поставило в Россию следующее количество артиллерии:

16 штук 60-фунтовых орудий и 96 повозок к ним;

одну 9,2-дм гаубицу и один трактор «Катерпиллер»; 32 штуки 6-дм гаубиц, 8 тракторов, 26 грузовых автомобилей и 60 повозок со всей упряжью;

400 штук 4,5-дм гаубиц, 637 грузовых автомобилей, 1240 повозок с упряжью, а также дополнительно еще 500 единиц упряжи для повозок из шести лошадей в качестве запасных.

По рекомендации делегации после открытия порта Архангельск необходимо ежемесячно поставлять в Россию:

4 батареи 6-дм гаубиц;

2 батареи 8-дм гаубиц;

1 батарею 9,2-дм гаубиц.

Генерал Гурко сообщил сэру Г. Вильсону, что намерен перейти в наступление сразу же, как только позволят погодные условия. Наступление будет вестись на всем протяжении Восточного фронта силами примерно 70 дивизий. Сначала оно должно было начаться на Румынском фронте. Из-за неразвитости железнодорожной сети в нем будет участвовать самое меньшее число солдат по сравнению с другими участками. Наиболее крупным должно было стать наступление генерала Брусилова на Юго-Западном фронте. По замыслу командования, после начала наступления в Румынии до того, как погодные условия сделают возможным продвижение вперед войск генерала Рузского, должно было пройти примерно три недели.

Как и в 1916 г., Брусилов распорядился, чтобы командующие армиями до 28 февраля, за несколько недель до начала наступления, представили свои планы, в которых указывалось бы, что сможет сделать каждая из армий, опираясь только на собственные силы.

Оценка обстановки, представленная в докладе командующего Нарочской группой в наступлении 1916 г. генерала Беляева, который теперь в отсутствие генерала Гурко временно занимал должность командующего Особой армией, показала то, что генерал не верил в успех.

Беляев писал, что в его армии на 15 пехотных и три кавалерийские дивизии приходится всего 547 3-дм артиллерийских полевых орудий и 168 тяжелых пушек и гаубиц калибром от 4,2 до 6 дюймов. По мнению генерала, для ведения решительного наступления на одну версту активного фронта было необходимо иметь не менее чем по 40 легких полевых и 20 тяжелых орудий и что наступление на более узком, чем 14 верст, фронте не имеет шанса на успех. Поскольку количество тяжелой артиллерии, которой располагала армия Беляева, обеспечивало ведение наступления в полосе лишь 8 верст, он предложил отвести его войскам пассивную роль, а всю «лишнюю» пехоту перебросить на другой участок, в армию, где она сможет принести больше пользы.

И все же положение на фронте оказалось гораздо более удовлетворительным, чем в тылу. Во время визита британской военной делегации в Москву бравый старый солдат генерал Вогак при обсуждении положения обратил наше внимание на карту России. «Здесь, – заявил он, указывая на районы, через которые проходил фронт, – все в порядке, но вот там, в тылу, все охвачено хаосом».

Русские запрашивали огромное количество стали и доказывали, что сами не могут из-за нехватки рабочих и слабо развитой транспортной сети увеличить ее выпуск у себя в стране. На вопрос, почему они не в состоянии заставить своих мужчин трудиться больше 22–24 дней в месяц, они отвечали, что это ничего не дало бы, так как железнодорожная сеть была не в состоянии обеспечить перевозку необходимых объемов топлива и сырья. Все доказывали, что главной причиной хаоса были железные дороги.

Железнодорожная сеть действительно переживала серьезный кризис из-за того, что подходили к концу запасы угля. Система внутренней водной сети эксплуатировалась на недостаточном уровне для накопления за летний период необходимого количества угля в удобных пунктах в центральной и северной частях России. Отчасти это, без всяких сомнений, объяснялось тем, что мужское население соответствующих районов не было привязано к шахтам и не желало трудиться в летнее время. Плохое качество угля приводило к порче двигателей, работавших непрерывно, в то время как из-за отпусков обслуживающий персонал не имел времени на их чистку. А затем снова долгий период холодной погоды и снегопадов сковывал движение паровозов, заставлял уменьшать количество вагонов в поездах и парализовал подвижной состав из-за частых задержек в отправлении и в пути, иногда на целые сутки, случавшихся из-за поломок двигателей.

Разговаривал с Поливановым. По его словам, Министерство путей сообщения вот уже более двух лет торгуется по поводу цен на уголь, что и является причиной его ужасного качества, которое приводит к поломке двигателей. Я спросил у него, что бы он сделал, если бы обладал диктаторскими полномочиями. Он ответил, что собрал бы для консультаций лучших транспортных управляющих. Затем он назначил бы на каждую ветку специалиста, дав ему диктаторские полномочия, который делал бы на своем участке все, что пожелает, даже вешал, если сочтет это необходимым.

Русские инженеры, продолжал Поливанов, являются хорошими созидателями, но слабыми транспортными управляющими. Руководить железной дорогой не сложно, однако это занятие требует постоянного внимания и активного контроля. А наши специалисты любят поспать.

Он поведал мне, что Беляев ни разу не был у него с тех пор, как стал военным министром. Как он считает, его, Поливанова, ненавидит императрица, ненавидят балерина Кшесинская и любимая фрейлина императрицы Вырубова. А поскольку Беляев желает сохранить за собой свое место, он не хочет рисковать сомнительными дружескими связями с этими дамами!

Вчера посол уехал на время в Финляндию, взяв несколько дней заслуженного отдыха.

Я имел встречу с Беляевым, во время которой передал ему телеграмму от Г. Вильсона, где говорилось о дезорганизации, которая царит в порту Романов. Я постарался подать это как можно более серьезно, подчеркнув, что считаю несчастьем, когда наши гражданские моряки рискуют жизнью, доставляя в Романов грузы, которые русские даже не пытаются оттуда вывезти. Беляев признался, что Мурманская железная дорога не является железной дорогой в полном смысле этого слова, а представляет собой нечто вроде гигантского блефа. Виноват в этом бывший министр путей сообщения Трепов, который объявил об открытии дороги с 28 ноября, однако сам задержал проведение строительных работ.

По словам Беляева, с прошлого воскресенья по распоряжению императора три министра – путей сообщения, торговли и сельского хозяйства – должны ежедневно собираться под его председательством на один час и пытаться координировать работу своих ведомств. Он пожаловался, что каждое из министерств работает «в своем отдельном коридоре» (так по-русски переводится выражение «водонепроницаемый отсек»).

Далее он перешел к политическим вопросам. Он заявил, что единственным политиком, которому можно доверять, является Савич. Гучков умен, но он не может верить ему, так как, подобно другим, он просто пользуется воцарившимся хаосом для того, чтобы манипулировать правительством. Он признал, что именно Поливанов научил его работать, но добавил, что для него, Беляева, как для честного солдата, работать с Поливановым очень сложно, так как тот постоянно ждет рекомендаций от политиков.

Беляев упомянул, как он подчеркнул, перед императором то, какой удачей для Англии стало обладать такими людьми, как Лайтон, «профессор Кембриджского университета, который занимается только своим делом и никогда не лезет в политику». Генерал вздохнул.

Узость мышления бедного Беляева, который принципиально выступает против любых рекомендаций, если они не исходят от официальных лиц, нейтрализует всю его энергию и честность. Его глупость делает все безнадежным. Что будет, я не знаю.

В субботу утром мне позвонил Диаманди (румынский посол) и попросил о встрече. Я поехал к нему в три часа пополудни. Мне жаль этого человека, настоящего джентльмена, честного патриота. Он очень остро переживает свое положение, так как на своем посту ему пришлось служить инструментом по втягиванию его страны в войну, которая складывается для нее просто катастрофически. В то же время вступление Румынии в войну ничего не дало и Антанте, кроме дополнительных проблем.

Посол говорил со мной полтора часа. Сначала он указал, что Румыния оказалась предоставлена собственной судьбе. Против нее сосредоточено до 42 дивизий противника, а наступление из Салоник, как и обещал Серайль, оказалось лишь демонстрацией. Далее он остановился на том, что среди русских солдат отсутствует дисциплина, они замечены в кражах и насилии. По его словам, русские обещали передать румынам 200 тыс. комплектов обмундирования, которые были отправлены из Москвы еще в сентябре, однако до сих пор всего примерно 20 тыс. комплектов дошло до Румынии. Остальное либо украли по дороге, либо просто разгрузили на обочину прямо в снег.

Я немного разъяснил точку зрения русских по данному вопросу, и мой собеседник согласился, что обе стороны могут ошибаться.

Затем он коснулся политических вопросов, сделав акцент на заявлении о том, что Константинополь должен быть передан России, и на том эффекте, что оказывает на нейтральные страны факт русского отступления все дальше и дальше по Дунаю, отдаляющего достижение данной цели.

По его словам, в Румынии запасов продовольствия хватит только до апреля. Русские жили за счет его страны. Новый урожай будет собран только в августе. Уход с нижнего течения Дуная был фатальной ошибкой, еще большей катастрофой, чем даже эвакуация Будапешта. Единственным путем к спасению является отвоевание этой водной артерии.

Я ответил, что уже слишком поздно, что скоро на реке начнется половодье. И в любом случае русские войска, не имеющие достаточного количества обуви, были просто не в состоянии провести наступление такого масштаба.

В 21.45 встречался с Беляевым, которого нашел в очень угнетенном состоянии. Он заявил, что сделает все возможное, чтобы ускорить доставку грузов из порта Романов, и умолял меня не доводить до прекращения туда поставок материалов из Англии. Он чувствовал, что в его борьбе за порядок все ополчились против него, но, будучи министром, он все равно должен продолжать выполнять свой долг.

Разлад на железных дорогах вызван прежде всего нехваткой двигателей, однако он еще больше усугубляется суровым климатом. Беляев обвинил Министерство путей сообщения в том, что оно предлагает слишком низкую цену за новые двигатели, а также за ремонт старых. Несмотря на то что было затрачено 150 тыс. рублей на закупку в Америке негодных двигателей, он, Балуев, в 1916 г. столкнулся с большими сложностями, когда предложил поднять цены на закупку двигателей российского производства с 57 до 77 тыс. рублей. Все заводы были частными, и из-за низкой предлагаемой цены они, естественно, отказались от производства и ремонта двигателей, занявшись вместо этого более выгодными работами.

Беляев заявил также, что в так называемой «мобилизации промышленности» в 1915 г. многие мелкие заводы приняли государственные заказы с целью получить рабочих и топливо, но никто из них так ничего и не сделал по этим заказам в течение оговоренного времени их выполнения. Все это время они использовали рабочих и предоставленное им в рамках государственных программ топливо для выполнения выгодных частных заказов.

Я вручил генералу Беляеву документ о производстве меди, где говорилось, что в настоящее время на различных станциях накопилось 3995 тонн меди, и указал, что производителям приходится трудно, когда их деньги на неопределенное время заморожены в слитки меди. Генерал ответил, что знает о никуда не годной работе Металлургического комитета.

Встречался с начальником отдела военных сообщений генералом Всеволожским С.С. По его мнению, положение с железными дорогами будет улучшаться. Февраль и март всегда являются худшими месяцами, а в этом году снега было больше чем обычно и морозы стояли более суровые.

Я возражал, что нехватка качественного топлива была вызвана в первую очередь недостаточной работой шахт прошлым летом, а также упущениями в работе правительства, которое позволяет шахтерам покидать шахты на летний период, когда нужно добывать уголь для обеспечения работы транспорта зимой и по внутренним водным артериям доставлять его до мест назначения. Генерал ответил, что все пароходные компании являются частными, и для того, чтобы серьезно заниматься ими, потребуется новый отдел, который «может принести больше вреда, чем пользы».

Иными словами, правительство уклоняется от данной задачи. Они приходят в ужас от одной мысли о том, что это приблизит социализм!

В шесть часов вечера навестил Гучкова. По дороге мне пришлось проехать сквозь патрули казаков и полиции на Литейном, где начали бастовать рабочие, требующие еды.

По словам Гучкова, дезорганизация на транспорте нанесла русскому делу более чувствительный удар, чем любое другое бедствие войны, это хуже, чем даже поражения при Танненберге и в Галиции. Причинами являются глупость и бездействие нынешнего правительства, и его дальнейшее пребывание во власти сделает для России невозможным пережить четвертую военную зиму. Гучков уже заявлял главе французской делегации Думеру, что с таким правительством, как нынешнее, не следует рассчитывать на Россию в том, что она поможет нанести поражение Германии.

7 марта неожиданно стало известно, что многие железные дороги имеют запасы угля всего на два – пять дней работы.

Министры путей сообщения Рухлов и Трепов вели переговоры с владельцами запасов угля в течение года и семи месяцев, но так и не смогли прийти с ними к соглашению. Министерство полностью зависело от реквизиций, по которым, разумеется, получало уголь худшего качества. Использование такого топлива вело к износу двигателей.

Не было сделано попыток экономить уголь. Из-за дороговизны рабочей силы, которая нужна для добычи дров, уголь, даже добытый вне шахт, все равно остается самым дешевым топливом. Поэтому даже на Архангельской и Полесской линиях, которые целиком проходят через лесистую местность, работают на угольном топливе.

В течение недели железные дороги получили распоряжение не перевозить ничего, кроме угля. Эта «неделя» была продлена до 14 марта. За этот месяц с небольшим, согласно отчетам, в различные адреса отправлено более 3100 вагонов в день, однако Гучков сомневается в правдивости этих данных. Как он полагает, за весь отчетный период перевезено только примерно полмиллиона тонн.

Одновременно остановили работу половина домен Донецкого региона, остальные работают только в 50 % мощности. Выпуск металла в этом районе за месяц до 13 марта упадет с 260 тыс. до 100 тыс. тонн.

В другом крупнейшем промышленном районе, на Урале, производство металла также упадет, но уже по другой причине. Здесь в качестве топлива используются дрова, которые доставляют к домнам санным путем. Перевозчикам пришлось прекратить работу из-за отсутствия корма для лошадей. В близлежащих районах овса достаточно, однако местные крестьяне не хотят продавать его по назначенным правительством ценам.

Вчера остановился Путиловский завод. Остановился и Тульский завод, и Тамбовский и Барановский пороховые заводы. Охтенское и Шосткинское предприятия работают лишь на треть своих мощностей.

Гучков полностью разделяет идею о милитаризации труда, но заявляет, что подобный шаг должно предпринять лишь то правительство, что пользуется доверием народа. Еще несколько месяцев назад он предложил нормировать труд рабочих на военных заводах, но ничего так и не было сделано.

Гучков заявляет, что министр путей сообщения Войновский-Кригер хороший технический специалист, но он не является человеком действия. Самой худшей фигурой, как он считает, является Беляев.

Император отправился в свою Ставку.

На вопрос о том, как городские рабочие относятся к войне, Гучков ответил, что примерно 10–20 % из них будут рады нашему поражению, так как это помогло бы им добиться свержения правительства. Остальные выступают за продолжение войны, они ненавидят немцев, но не признают идеи о новых завоеваниях. Их лозунгом является оборона, а не наступление. Этим людям не нужны ни Константинополь, ни завоевания в Галиции.

На лозунгах этой группы можно было бы написать: «Все силы страны следует мобилизовать на ее оборону!» – и опять-таки: «Нынешний политический режим не только создан для угнетения рабочего класса, но является также и препятствием для мобилизации всех сил народа для защиты страны. Он ведет страну к военной катастрофе».

Восемь членов Военно-промышленного комитета, которые были арестованы 5 февраля по приказу Протопопова, относятся именно к этой группе. Они все еще находятся в заключении.

Однако Гучкову, который поручился за то, что они не являются носителями революционных идей, удалось добиться обещания, что их дело вскоре будет рассмотрено.

Вчера вечером ужинал с В. в его прекрасном доме на Сергиевской. После ужина подали виски и даже содовую воду «Швепс», должно быть, то, что осталось от крупных, еще довоенных поставок.

Сегодня в 10.15 виделся с Поливановым. По его словам, прекращение работ на Путиловском заводе на самом деле вызвано неграмотными действиями в сфере распределения продовольствия. Рабочие заявляют, что не могут работать в условиях, когда им и их женам, также работающим, приходится часами выстаивать в очередях за своим скромным хлебным пайком.

Правительство, похоже, готово пойти на уступки. Вчера вечером там согласились передать полномочия по снабжению Петрограда на городские власти. Прежде от этого долго отказывались и пришли к этому только теперь, когда все дела находятся в таком безнадежном беспорядке.

По словам Поливанова, вчера вечером на заседании Императорского совета представители дворников заявили, что, если их не обеспечат хлебом, они не станут заниматься доставкой дров для растапливания печей. Затем «сиятельные, важные и солидные господа» после встречи лично обеспечили доставку хлеба, после чего стали разноситься дрова! Какой сюжет для исторической картины!

Встречался с Маниковским (начальник управления артиллерии. – Авт.). Он сообщил, что Тульский завод возобновил работу, а в понедельник вновь приступят к работе Путиловский и большинство других предприятий в Петрограде. Забастовка на Путиловском заводе на самом деле была локаутом: в связи с трудностями с продовольствием рабочие приступали к работе настолько непунктуально и нерегулярно, что администрация решила закрыть предприятие. Маниковский в общих чертах подтвердил заявление Гучкова относительно производства стали в Донецком регионе и на Урале, однако он оценивает падение выпуска следующими цифрами: Донбасс – 260 тыс. тонн, Урал – 80 тыс. тонн (или даже до 40 тыс.). По этому поводу он воскликнул: «Ну почему Англия не может прислать нам своего министра?»

На Невском было спокойно, когда я находился там в 15.30, но уже через полчаса начались столкновения жандармов с народом. Брюс (первый секретарь) прибыл в посольство в ярости. Ему пришлось проводить до дома женщину, которую в потасовке сбили с ног. Примерно в пять часов вечера Хед (другой секретарь посольства) позвонил из гостиницы «Европа». На его глазах только что убили двух человек. А по словам Сибил Грей из англо-русской больницы, перед входом в нее был убит еще один человек.

Приехал Терещенко¹, который рассказал, что этим утром у Гучкова собрались руководители рабочих.

Им тоже нелегко, так как рабочие совершенно вышли из подчинения. В ответ на убийство полицейского в одиннадцать часов объявили военное положение. Однако, по мнению Терещенко, «для революции стоит слишком холодная погода», все еще наладится.

Ужинал с семьей В. у Мариинского театра, они пребывают в очень пессимистическом настроении. По словам брата госпожи В., он уже имел дело с толпой, которая сейчас настроена более решительно, чем во времена волнений 1905 г. Примерно в полночь я пешком возвращался обратно вместе с ним. На улицах не было никого, кроме казачьих патрулей и нескольких одиноких полицейских.

Утро провел в компании Маркозова, от которого уехал во время завтрака в десять часов.

В Петрограде нет недостатка в ржаной муке. Действительно, с 1 по 9-е в город прибыли всего 210 вагонов с мукой, но вчера пришли еще 100 вагонов. Запасы сейчас составляют 459 тыс. пудов, кроме того, еще примерно 20 тыс. пудов имеется в пекарнях и около 10 тыс. пудов – на частных складах.

Комиссия по контролю за продовольствием ежедневно выдает по 35 тыс. пудов муки в те пекарни, что обязуются выпекать хлеб. Если бы эти обязательства действительно выполнялись, население не испытывало бы нехватки хлеба.

Однако практически нет пшеничной муки, нет овса и сена. В городе 60 тыс. лошадей. Рыночная цена овса составляет 9 рублей за пуд, а за рожь – всего 2,80 рубля. При нынешней цене на топливо, которая выросла с пяти до 40 рублей, пекарям стало невыгодно торговать своей продукцией, и они предпочитают перепродавать ржаную муку, которую им выдают. Муку покупают владельцы лошадей, использующие ее на корм животным вместо овса. Отсюда и перебои с выпечкой хлеба.

Из-за несовершенной системы хлебных карточек те, кто может отстоять за день в нескольких очередях, получают несколько хлебных пайков. Это еще более усугубляет дефицит хлеба, и рабочим, целый день проведшим у станка, приходится ложиться спать голодными. И они, естественно, недовольны этим.

По мнению Маркозова, было ошибкой назначить фиксированные низкие цены на зерно. Из-за этого крестьяне ждут, пока цены поднимутся. Предпринимались меры для того, чтобы заинтересовать сельскохозяйственного производителя, но чего не хватает по-настоящему – это доверия к правительству и чувства патриотизма. Правительство не может собрать зерно с помощью реквизиций, так как оно рассредоточено на множестве мелких хозяйств. В 1914 г. уже были проведены реквизиции у торговцев зерном, с тех пор они не желают создавать большие запасы.

До сих пор правительство отказывалось передать вопрос снабжения продовольствием городскому совету, так как в нем настаивали на назначении в состав комитетов по распределению продовольствия представителей всех сословий. А это, как считали в правительстве, требует изменения существующего законодательства. Кроме того, в городских советах требовали предоставления им права самим закупать зерно. Теперь эти два пункта согласованы, и «новый закон» будет принят очень быстро!

Вопрос в том, сумеет ли городской совет сейчас, когда всюду царит беспорядок, вновь восстановить из путаницы порядок.

Когда я уехал из дома Маркозова, шофер указал на огромную толпу, шедшую по улице в нескольких сотнях шагов от нас. Это рабочие одной из близлежащих фабрик направлялись на демонстрацию. Войска не дали нам вернуться домой по Невскому проспекту – пришлось делать большой круг, но мы успели к обеду.

В два часа дня, как было заранее оговорено, я отправился на встречу с Родзянко в его дом на Фурштатской. Хозяин находился в состоянии сильнейшего возбуждения. Он слышал о выстрелах на Невском и отправил туда шофера для выяснения. Тот вернулся еще до моего отъезда и сообщил, что все спокойно.

Родзянко заявил, что больше так нельзя и он отправит телеграмму императору, где потребует народного представительства в правительстве. Я посоветовал, что, если император доверит формирование правительства Кривошеину, все будут довольны.

Родзянко ответил, что он не может обсуждать кандидатуры, но считает, что по некоторым признакам Кривошеин был не самой лучшей из них. Я спросил, не хотел ли бы он сам взять на себя эту работу. Тот ответил, что хотел бы, и пусть он и совершит ошибки, но все равно сделает хоть что-то.

Как обычно, Родзянко предложил, чтобы британский и французский послы направили к царю общую делегацию.

Как считает Родзянко, этот кризис пройдет, но подобные кризисы все равно неизбежно будут происходить, так как народ до смерти устал от нынешнего правительства.

Боюсь, что Родзянко является великим человеком только с точки зрения своих физических данных!

В 16.30 началась перестрелка на Невском проспекте, напротив Аничкова дворца. Количество жертв оценивается примерно в 50 человек.

Виделся в посольстве с послом. Он выглядит гораздо лучше после перемены обстановки, но теперь ему придется снова окунуться в здешнюю анархию.