Часть 5

Итак, мы вернулись к тому месту, с которого начали. Следующим в серии стало убийство в Херли, штат Виргиния, – первое, о котором мы рассказали. Я могу еще кое-что сообщить об этом преступлении, а также о тех, которые за ним последовали. Но этот рассказ начнется в следующей главе.

Допустим, некоторые из вас не хотят верить в то, в чем я пытаюсь вас убедить, – а именно, что мы имеем дело с серией взаимосвязанных преступлений. Полагаю, многие из вас, начав читать эту книгу, были настроены скептически. Но я льщу себя надеждой, что большинство из вас изменило свою точку зрения после того, как я изложил вам факты. Теперь же пришло время обратиться к тем, кому кажется, что этих фактов недостаточно. Позвольте мне привести аргумент, который могла бы выдвинуть какая-нибудь недоверчивая читательница. Вот он: какие существуют неопровержимые доказательства того, что все убийства, о которых идет речь, совершил один и тот же человек?

В такой большой стране, как Соединенные Штаты, каждый год происходит немало убийств, жертвами которых становятся целые семьи. И многие люди живут вблизи железных дорог. И, несомненно, многих убивают топором. «Я вовсе не подвергаю сомнению вашу добросовестность, Билл и Рейчел, – может вежливо сказать читательница, – но откуда мне знать, что вы не подобрали преступления, которые объединяют определенные сходные черты, и не построили свою теорию на подтасовке?»

В ответ на это позвольте мне кое-что напомнить. В то время, начиная с октября 1911 года, было уже признано, что в стране действует маньяк, убивающий свои жертвы именно топором, т. е. признавалось, что эти убийства связаны между собой. Внимание газет к трагедии в Виллиске в значительной степени объяснялось тем, что, как только были обнаружены трупы, это преступление сразу же сочли делом рук неизвестного, уже убившего несколько семей.

Во-вторых, позвольте заметить, что в истории, которую мы вам рассказали и продолжим рассказывать, нет ничего фантастического или нереального. Эта история затрагивает период с 1898 по 1912 год. Какие ее элементы кажутся вам неправдоподобными? Вы не верите, что человек может быть настолько порочным, чтобы совершить все эти убийства? Вам кажется невероятным, что убийца может быть достаточно умен, чтобы разработать простой сценарий, позволяющий ему оставаться безнаказанным? Он действовал в маленьких городках, где не было собственной полиции, вблизи железной дороги, что позволяло ему быстро уехать, нападал на свои жертвы ночью, а с рассветом исчезал. Ну и что здесь невероятного?

Что кажется действительно невероятным, так это то, что серия убийств продолжалась так долго – и никто не понял, что, собственно, происходит. Но попробуйте взглянуть на это с другой точки зрения. Если взять первые преступления 1911–1912 годов, принадлежность которых к серии была признана, а это убийства в Колорадо-Спрингс, разве легко поверить, что они – начало череды злодеяний?

Для современного читателя должно быть очевидно, что это не начало серии. Изощренный серийный убийца достигает мастерства постепенно – как совершенствуются спортсмены, писатели и музыканты, хотя, конечно, подобное сравнение не вполне уместно. Серийный убийца нередко начинает с менее тяжких преступлений, таких как поджоги и хулиганство. Убив в первый раз, он на некоторое время решает затаиться и, только убедившись, что все ему сошло с рук, начинает действовать все более активно и нагло.

В 1911 году «Человек с поезда» за одну ночь убил в Колорадо-Спрингс сразу две семьи, через пару недель еще одну семью, а затем, опять-таки после двухнедельной паузы, еще одну.

Чувствуется, что это опытный, а не «начинающий» преступник. Очевидно, что тот, кто совершил эти преступления, – достигший стадии зрелости серийный убийца.

Газетные репортеры и обычные граждане пытались связать убийства в Колорадо-Спрингс с более ранними преступлениями на территории от Портленда до Вашингтона. Но им не хватило информации, чтобы это сделать. Просто в 1911 году не имелось возможности связать между собой события, происходившие на протяжении нескольких лет и в разных местах. Не существовало ресурса, где информация могла бы накапливаться, перерабатываться и обновляться. Необходимые для этого технологии попросту отсутствовали.

Современные журналисты и те, кого интересует данная тема, пришли к выводу, что некоторые убийства были связаны между собой – те, которые я называю «малой серией», и эта «малая серия» началась в Колорадо-Спрингс. Вернемся на несколько недель назад от событий в Колорадо-Спрингс – в Арденвалд, штат Орегон: здесь тоже было обнаружено покрытое кровавыми отпечатками пальцев тело девочки, которое убийца явно специально уложил на пол в центре комнаты. При этом вся семья девочки, как и она сама, была убита обухом топора. Топор убийца взял во дворе у соседей, а потом оставил там, где расправился с жертвами. К тому же это преступление также было совершено посреди ночи. Если же мы вернемся еще на пару месяцев назад, в Сан-Антонио, где была убита семья Касауэй, то и здесь увидим значительное сходство. Так почему же мы не должны считать, что эти преступления – части одной и той же серии?

В действительности главная причина, по которой эти преступления не были объединены в серию другими журналистами и писателями, – иррациональный скептицизм. К этому пункту я еще вернусь, теперь же позвольте мне продолжить выстраивать цепь рассуждений. У меня есть аргументы, которые я могу предъявить скептикам. Да, конечно, в целом ряде случаев мы не можем со стопроцентной уверенностью считать убийцей «Человека с поезда». Но есть, скажем, четырнадцать преступлений, о которых у нас достаточно сведений, чтобы быть уверенными, что их совершил именно он. Есть и еще много похожих случаев, и мы считаем, что «Человек с поезда» причастен к некоторым или многим из них, хотя и не ко всем. У меня имеется еще шесть аргументов, которые я хочу привести в защиту своей позиции. Вот они:

1. Представьте себе мишень, изрешеченную пулями. Часть пуль пролетели мимо, другие распределились по мишени хаотично. В такой ситуации логично предположить, что, скорее всего, в мишень не целились специально – просто она оказалась на линии огня, и часть пуль ее поразила.

Но если вы видите множество попаданий в центр и вокруг центра мишени, а по ее краям – лишь незначительное количество пулевых отверстий, тогда напрашивается вывод, что в нее кто-то целился.

В нашей истории мы имеем очень много именно таких случаев. Если бы многие убийства совершались в десяти милях от железной дороги, а некоторые – в пяти минутах ходьбы, это был бы первый случай. Но когда подавляющее большинство преступлений совершалось в пяти минутах ходьбы от железнодорожных рельсов и всего два-три – в нескольких милях от них, это явно указывает на наличие системы.

Если бы преступления совершались и в 4 часа утра, и в 6, и днем, и в сумерках, это давало бы основания полагать, что мы имеем дело с ситуацией первого типа. Но все убийства, о которых мы говорим, совершены в пределах 90 минут после полуночи. Это – прицельная стрельба.

Если бы убийства происходили и в больших городах, и средних, и в совсем крохотных городишках, у нас было бы право сказать, что система, а значит и серия, в данном случае отсутствует. Но среди случаев, которые мы относим к «нашей» серии, нет ни одного, который произошел бы в крупном городе. Всего лишь одно преступление было совершено в городе относительно большого размера (Сан-Антонио). Подавляющее же большинство убийств, совершенных, по нашему мнению, «Человеком с поезда», произошло в крохотных городишках и поселках, в которых не было своей полиции. Так что это тоже прицельная стрельба.

Если бы убийства совершались не только топором, но еще и ножом, бейсбольной битой и при помощи револьвера, тогда бы мы, разумеется, не связали их между собой. Но если во всех этих случаях убийца орудовал топором или похожим орудием, это опять-таки прицельная стрельба.

Надо отметить, что я, пожалуй, серьезно недооценил и невозможность того, что рассматриваемые нами злодеяния не связаны между собой. Они ведь совершались не просто вблизи железной дороги, а на минимальном расстоянии от нее, у мест пересечения железнодорожных веток, рядом с которыми останавливались поезда. Неудивительно, что в некоторых случаях собаки-ищейки, взяв след, доводили преследователей до станции – и после этого его теряли.

К тому же убийства, о которых мы говорим, совершались не просто топором, а обухом топора, причем орудие убийства преступник брал во дворе дома жертв, у их соседей или, в двух случаях, в угольном сарае. При этом в большинстве случаев убийца оставлял топор на месте преступления, в одной из комнат. А после того, как полиция в розыске преступников начала использовать дактилоскопию, рукоятку топора стали мыть в ведре с водой. Вы полагаете, что все это случайные совпадения?

А я ведь еще не говорил о странностях в поведении преступника. Еще ни слова не было сказано о переносе с места на место горящей керосиновой лампы, о снятии с лампы абажура, о занавешивании окон, о простынях, которые убийца набрасывал на головы жертв, о его привычке запирать дом после ухода – как и о его особом внимании к телам девочек-подростков.

У преступлений, о которых мы говорим и которые могут составлять серию, есть 33 характерных признака – я перечислю их в конце главы. Было бы нелепо предполагать, что в данном случае речь идет просто о совпадениях. Причем это относится не только к убийствам, включенным в так называемую «малую серию». Ясно, что это, фигурально выражаясь, высокоточная стрельба и кто-то ведет прицельный огонь по мишени.

2. То, что мы имеем дело с серией, становится еще более очевидным, если учесть, что в те годы убийства целых семей случались не слишком часто.

Убийство целой семьи – происшествие все же сравнительно редкое. Так было и в 1911 году, так есть и сейчас. Вопрос только – насколько редкое?

Мы попытались составить список убийств целых семей в Соединенных Штатах за период с 1890 по 1920 год. Не могу утверждать, что в него попали все подобные случаи, но мы постарались, чтобы он был максимально полным, поэтому в него вошло подавляющее большинство таких преступлений. Вот этот список по годам:

Получается 248 убитых семей за 31 год, или в среднем восемь за год. В период, когда «Человек с поезда» был наиболее активен, в США погибало в среднем по десять семей в год. (В 1911 году эта цифра резко подскочила, потому что тогда людей, помимо «Человека с поезда», убивали целыми семьями еще как минимум два преступника – «Дровосек из Нового Орлеана» и Клементина Барнабет. Но об этом я расскажу позже.)

После того, как «Человек с поезда» перестал действовать, количество семей, убитых за год, резко сократилось. Во всяком случае, весьма вероятно, что дело было именно так. То есть, скорее всего, именно так и было. Но мы не собираемся использовать это в качестве аргумента.

Мы собираемся привести другой аргумент: в эти годы происходило слишком мало подобных преступлений, в которых можно было бы обнаружить некие характерные особенности. Между тем преступления, о которых мы рассказываем в этой книге, составляют довольно значительную часть убийств целых семей, которые были зафиксированы в Соединенных Штатах в интересующий нас период.

Еще одно отличие этих преступлений – их крайняя жестокость. Почти все они описывались газетчиками как «одно из самых ужасных злодеяний, когда-либо совершенных в данном регионе», или как «одно из наиболее страшных преступлений за всю историю штата», или как-то иначе, но в аналогичном ключе. Мы тоже употребляли подобные выражения в этой книге и хотим особо подчеркнуть: они были и в самом деле из ряда вон выходящими криминальными событиями. Подобных преступлений вообще совершается не так уж много.

Обычные убийства целых семей – если только здесь уместно слово «обычные» – почти всегда имеют между собой нечто общее. Они, как правило, происходят в дневное время или рано утром (потому что им чаще всего предшествует некий семейный скандал). Их чаще всего совершают члены семейства или люди, так или иначе вхожие в семью, – отвергнутый поклонник, слуга или сосед. Как правило, сразу становится ясно, кто убийца. Часто им оказывается психически больной человек, алкоголик или наркоман, в некоторых случаях такие преступления совершаются из алчности. Чаще всего орудием обычных убийств целых семей становятся огнестрельное оружие, нож или другой острый инструмент, например коса.

В годы, когда «Человек с поезда» не проявлял себя, такие обычные убийства составляли подавляющее большинство. А вот в 1911 году в стране действовал еще один серийный убийца, расправлявшийся с семьями. Кроме того, в начале века несколько семей итальянских иммигрантов были убиты членами банды под названием «Черная рука». Убийство в 1914 году в Висконсине Фрэнка Ллойда Райта и его домочадцев, хоть его и нельзя назвать «обычным», также имело все его признаки, которые я перечислил выше. Вот главное соображение, которое я хочу высказать: мы не пытаемся сортировать большое количество преступлений, чтобы найти среди них те, которые укладываются в определенную схему. Нет, дело обстоит иначе. Мы рассматриваем сравнительно небольшое количество убийств целых семей и, отбросив «обычные», выделяем те, в которых просматривается «почерк» «Человека с поезда».

3. Давайте используем математический подход. Я понимаю, что некоторым из вас уже надоели все эти рассуждения и выкладки и очень хочется пропустить пару абзацев. И все же давайте поразмышляем, выделяя фундаментальные характеристики преступлений, странности в поведении преступника и его фетишистские наклонности. Фундаментальные особенности:

• членов семьи убивают прямо в их постелях;

• жертвы проживали в пяти минутах ходьбы от железной дороги;

• убийство совершается в районе полуночи;

• удары наносятся обухом топора;

• преступление происходит в небольшом городишке, в котором нет собственной полиции и который не имеет регулярного сообщения с другими населенными пунктами;

• преступление совершается внезапно, не сопровождается ограблением и не имеет явного мотива;

• невозможно предположить, кто совершил преступление.

Можно выделить и признаки второго уровня. Например, что преступник обычно проникает в дом через одно из задних окон, снимая ставню и оставляя ее прислоненной к стене; что убийца переносит с места на место зажженную керосиновую лампу; что он берет топор во дворе дома или у соседей, а затем оставляет его на месте преступления, вымыв рукоятку в ведре с водой, что для убийств он выбирает выходные дни. Это – странности в его поведении. Признаки третьего уровня – это то, что маньяк занавешивает окна и зеркала тканью, а также его особое внимание к девочкам подросткового возраста, то есть проявление его фетишистских наклонностей.

Напомню, однако, что сейчас мы говорим о фундаментальных особенностях преступлений, не затрагивая странностей поведения убийцы и его фетишистских наклонностей.

Итак, вот математическая задача: в интересующее нас время в среднем за год в Соединенных Штатов убивали десять семей; большинство таких убийств происходило в дневное время; в большинстве случаев убийство целой семьи совершалось членами этой семьи или людьми, вхожими в дом; львиная доля таких преступлений совершалась при помощи огнестрельного оружия или острых предметов, не являющихся топором. Вопрос: сколько, по-вашему, происходило за год в США убийств, удовлетворяющих следующим условиям:

• убита целая семья;

• преступник действует совершенно внезапно и без явного мотива;

• орудие убийства – обух топора;

• признаки ограбления отсутствуют;

• преступление совершается в районе полуночи;

• место преступления расположено в нескольких сотнях футов от железной дороги;

• нет никаких явных указаний на то, кто убийца.

Если рассуждать математически, то ответ будет – ноль. Невозможно представить себе преступление, которое удовлетворяло бы всем обозначенным условиям, в обычный год или обычный пятилетний период.

Полагаю, было бы крайне сложно найти убийства, удовлетворяющие всем этим условиям, даже если бы в США истребляли в среднем по сотне семей за год. Можно было бы, пожалуй, зафиксировать порядка 30 случаев убийств целых семей при помощи топора, и из них примерно 20 случаев (хотя это большая натяжка), когда убийца действовал именно обухом. Пожалуй, можно предположить, что из этих 20 преступлений 10 были бы совершены в захолустных городках без собственной полиции, три или четыре – в полночь или в пределах часа до или после полуночи. Одно или два могли бы случиться примерно в полумиле от железной дороги и одно – неподалеку от пересечения нескольких железнодорожных веток. Можно даже предположить, что в последнем случае убийца действовал внезапно, а также что отсутствовали какие бы то ни было указания на то, кто мог совершить преступление. Пожалуй, не будем исключать, что в этом случае убийца мог и не тронуть лежавшие на видном месте деньги и ценности.

Но это – в теории. На практике же даже при сотне убийств семей в год вряд ли нашелся бы хотя бы один случай, соответствующий нашим условиям. Если же выбрать любой пятилетний промежуток вне того периода, о котором идет речь, скажем, с 1922 по 1926 год или с 1931 по 1935-й, то, скорее всего, ни один зафиксированный в США случай убийства целой семьи не будет соответствовать вышеперечисленным фундаментальным особенностям. Ну, может, один или два, но и то вряд ли. Вероятность того, что никак не связанные между собой преступления имеют при этом ряд общих черт, попросту мизерна.

И при этом, учтите, мы берем только фундаментальные особенности преступления, оставляя за скобками странности поведения преступника и его фетишистские наклонности. Если добавить к нашему фильтру еще и эти пункты, вероятность совпадений будет уже не одно на тысячу, а одно на несколько миллиардов. Вот в этом, если говорить коротко, и состоит мой аргумент. Другими словами, просто нелогично и неразумно предполагать, что описываемые нами преступления не связаны друг с другом и не составляют серию.

В феврале 1902 года шестеро членов семьи Эрл были убиты топором неподалеку от поселка Уэлш в штате Луизиана. В совершении этого преступления признали виновным человека по имени Альберт Батсон. В результате он был казнен. Дом стоял вблизи железной дороги. Однако очевидно, что это убийство НЕ БЫЛО делом рук «Человека с поезда». И вот почему:

1) убийство было совершено средь бела дня;

2) преступник наносил удары острием топора;

3) чтобы преступление не было обнаружено сразу после его совершения, на двери дома была оставлена записка;

4) у хозяев были похищены несколько мулов;

5) была предпринята попытка этих мулов продать.

Ясно, что «Человек с поезда» здесь был ни при чем. Есть и другие подобные преступления. Я хочу сказать, что, когда действовал не «наш» маньяк, это сразу же видно, потому что картина преступления явно не вписывается в ставшие уже привычными рамки. Могут совпадать отдельные детали, такие, например, как близость железной дороги или использование топора в качестве орудия убийства, но и только.

4. Преступления, о которых идет речь, объединены по географическому и хронологическому принципам, чему трудно было бы дать разумное объяснение, если бы речь шла о не связанных между собою преступлениях.

5 июня 1910 года, Маршаллтаун, штат Айова;

20 ноября 1910 года, Гилфорд, штат Миссури;

7 декабря 1910 года, округ Джонсон, штат Канзас (неподалеку от Мартин-Сити, штат Миссури);

21 марта 1911 года, Сан-Антонио, штат Техас.

Возьмите карту, воткните в нее булавки в обозначенных местах – и вы увидите, что эти четыре преступления были совершены в более или менее определенном районе, а движение убийцы из одной точки в другую происходило по вполне логичному маршруту, да и временные промежутки между убийствами пропорциональны примерному темпу его перемещений.

Почти все преступления, совершенные «Человеком с поезда», географически и хронологически упорядоченны. Иногда, как после убийств в Сан-Антонио, от уезжал дальше обычного от места преступления и через два или три месяца появлялся в другой части страны. Он снова начинал действовать, причем весьма активно, убивая то в Джорджии, то во Флориде, то опять в Джорджии, то в Южной Каролине. Единственным преступлением, выпадающим из этой цепи чисто географически, является убийство в Новой Шотландии, то есть на территории Канады.

Разве было бы такое возможно, если бы мы имели дело с разрозненными преступлениями, совершаемыми разными людьми?

5. Эти преступления объединяют и другие важные детали. Например, то, что они, как правило, происходили в районах, где велись лесоразработки.

Большинство убийств «Человек с поезда» совершал в местах, где одной из основных отраслей промышленности были лесозаготовки или, в некоторых случаях, горное дело. Подумайте об этом. Какое орудие использует лесоруб? Топор. А горнодобытчик? Правильно, кирку.

Херли, штат Виргиния, с событий в котором мы начали эту книгу, находится в районе, где активно валили лес.

Арденвалд, штат Орегон, – поселок лесорубов.

Рейнир, штат Вашингтон, – поселок лесорубов.

Эллсуорт, штат Канзас – шахтерский городок.

Иногда случалось, что «Человек с поезда» действовал вблизи населенных пунктов (или в них самих), вокруг которых не велись лесозаготовки и не было шахт. Я имею в виду Виллиску и Сан-Антонио. Бывали случаи, когда он, по всей видимости, ограничивался коротким визитом в тот или иной городишко и следовал дальше.

Тем не менее налицо три очевидных факта:

1) большинство убийств произошло в районах активных лесозаготовок;

2) подавляющая часть преступлений пришлась на выходные;

3) убийца либо не трогал лежавшие на видном месте деньги и ценности, либо нападал на людей, у которых просто нечего было красть.

Если суммировать все вышеизложенное, складывается совершенно определенная картина. «Человек с поезда» определенно работал, чтобы обеспечить себе средства к существованию. Он выбирал небольшие населенные пункты в районах, где проводились лесозаготовки или добыча угля и, соответственно, практически всегда нужны были работники. Маньяк совершал убийства в выходные, потому что в остальные дни недели был занят на работе (или слишком уставал после смены). А деньги и ценности он не брал, потому что (а) очень хорошо знал, что может из-за них попасть на виселицу, и (б) острой потребности в деньгах не испытывал, поскольку работа у него была.

6. Еще один момент, который объединяет эти преступления в серию, – мастерство, с которым маньяк совершал убийства.

Авторы многих газетных репортажей удивлялись тому, с какой легкостью и быстротой убийце удавалось расправляться с целыми семьями. В Виллиске, например, следователи обнаружили, что лестница, ведущая на второй этаж, громко скрипит, так что бесшумно, никого не разбудив, забраться наверх, туда, где была пролита первая кровь, попросту невозможно. В течение целой сотни лет люди гадали, как маньяку это удалось. То же самое произошло и в Сан-Антонио. Там у лестницы тоже были скрипучие ступеньки, и полицейские недоумевали, каким образом маньяк сумел подняться по ним, не подняв весь дом.

Что ж, я догадываюсь, как он это сделал. Через минуту после того, как он ступил на первую ступеньку лестницы, все, кто находился наверху, были мертвы. Максимум – через две. У жертв преступника просто не было времени отреагировать на шум.

Да, действовать так, как «Человек с поезда», – дело непростое. Более того, это очень трудно. Если вы считаете, что в одном случае убийцей был ревнивый любовник, в другом – конкурент по бизнесу, а в третьем – обезумевший расист, вы, конечно, удивитесь тому, что преступники, проникнув в дом и передвигаясь по нему, умудрились никого не разбудить. Но если исходить из того, что все преступления, о которых идет речь, совершил один и тот же человек, то все становится на свои места. Дело в том, что он проделывал это множество раз. Он не крался по лестнице на цыпочках, а вихрем взлетал наверх, словно дыхание Ада.

Мало того, маньяк мог приехать в город, не привлекая ничьего внимания, совершить несколько убийств, провести час или два в доме, с хозяевами которого он только что расправился, а потом никем не замеченным выйти на улицу и покинуть город прежде, чем кто-либо обнаружит страшные следы его визита. И этот фокус он проделывал десятки раз.

Один из аргументов в пользу того, что мы имеем дело с серией преступлений, совершенных одним и тем же человеком, заключается в следующем: невозможно поверить, что значительное число людей обладали ловкостью и самообладанием, необходимыми для того, чтобы совершить подобные преступления и при этом не попасться и не позволить ни одной из жертв уйти живой.

Главная же причина, по которой кровавая цепь преступлений «Человека с поезда» в течение более чем десяти лет оставалась фактически незамеченной, а совершенные им убийства нераскрытыми, – упорное и необъяснимое нежелание поверить в то, что эти убийства связаны между собой. Это неверие имело место даже тогда, когда любой здравомыслящий человек должен был заметить, что преступления, скорее всего, совершались одним и тем же человеком. Я могу назвать целых три фактора, которые спасли «Человека с поезда» от разоблачения:

1. Общественность не имела возможности связать концы с концами до тех пор, пока передача информации в газеты посредством телеграфа не получила достаточного развития.

2. Когда мы сталкиваемся с необычными, шокирующими сообщениями, они зачастую вызывают у нас недоверие. Речь в данном случае не идет о рациональном скептицизме. Некоторые вещи просто кажутся нам нереальными, потому что слишком далеко выходят за рамки нашего личного опыта. По этой причине мы инстинктивно отказываемся в них верить и считаем их выдумкой.

3. Наш опыт в некоторых случаях является плохим учителем. На него не всегда стоит полагаться. Скажем, личный опыт говорит человеку, что земля плоская. Он же заставляет людей верить, что их дом никогда не будет уничтожен наводнением, потому что простоял уже 120 лет и в местности, в которой вы живете, никогда не было наводнений.

А еще опыт подсказывает людям, что то, что является истиной во многих случаях, должно быть таковой всегда. Например, опыт учит детективов, что чаще всего людей убивает тот, кого они хорошо знают или кто входит в их ближайшее окружение.

К сожалению, полиция в течение добрых ста лет исходила именно из этого принципа, хотя он неверен. До 1975 года, когда сотрудники полиции сталкивались с серией, они почти всегда доказывали, что речь идет о преступлениях, никак не связанных друг с другом. Когда «семья» Мэнсона однажды ночью совершила жестокое убийство, а следующей ночью – еще одно, полиция настаивала, что это – два отдельных преступления. Для их расследования были назначены два разных сотрудника, и дела не стали объединять в одно. И это притом что связь между ними была совершенно очевидной. Вот что написал Джефф Гуинн в книге «Мэнсон» (с. 273):

С самого начала расследованию убийств Тейт и Ла-Бьянки мешало нежелание участников следственных бригад обмениваться информацией… Их рабочие места находились в одной комнате, но эти люди никогда не сотрудничали между собой, хотя это было бы весьма полезно. Руководство Департамента полиции Лос-Анджелеса это нисколько не беспокоило – ведь дела, которые вели бригады, по его мнению, не имели друг к другу никакого отношения.

Когда в 1970-е годы серийный убийца Деннис Рейдер совершал свои очень похожие друг на друга преступления в городе Уичито, штат Канзас, младшим офицерам полиции было особым приказом запрещено рассуждать о том, что они связаны между собой, – даже после того, как преступник написал письмо в газеты, взяв на себя ответственность за кровь своих жертв.

Это еще один пример иррационального скептицизма, подпитываемого опытом. Иррациональный скептицизм такого рода существует и сегодня, в том числе в отношении преступлений, которые описаны в этой книге. Дж. Д. Чандлер в книге «Убийство и погром в Портленде, штат Орегон» на странице 87 делает совершенно невероятное заявление о связи между убийствами семьи Хилл в Арденвалде и семьи Мур в Виллиске, погибшей через 365 дней:

Шокирующее сходство между этими двумя преступлениями, скорее всего, было плодом воображения репортеров, потому что никому не были предъявлены обвинения – за исключением Натана Харви.

Вот, значит, как? Выходит, чтобы убедить человека в том, что два преступления никак не связаны между собой, достаточно того, что обвиняемый был только один? Где же логика?

Если рассуждать таким образом, получается, что все нераскрытые преступления следует считать не имеющими отношения друг к другу. Выходит, никак не связаны между собой, например, злодеяния Джека-потрошителя, ведь в них никого так и не обвинили, а значит, связь между этими убийствами – всего лишь плод воображения газетчиков. Это также проявление того самого иррационального скептицизма.

Рэймонда Харди заподозрили в том, что 5 июня 1910 года на ферме в штате Айова он убил других членов своей семьи. Местный шериф почему-то решил, что это преступление совершил именно он, и принялся трепать имя Рэймонда Харди в газетах. Однако суд над ним так и не состоялся – по причине отсутствия хоть каких-нибудь улик, подтверждающих клевету шерифа. Рэймонд был неплохим и вполне вменяемым человеком, и у него отсутствовали мотивы для убийства своих родных. Это был добрый деревенский парень, которому через несколько дней предстояло жениться. После освобождения он вполне счастливо прожил почти 60 лет. На мой взгляд, невиновность Рэймонда Харди была совершенно очевидной.

Однако современные авторы, пишущие об этом деле, – а мне удалось найти в Интернете несколько статей на эту тему, – чуть ли не в один голос утверждают, что Харди был виновен. И знаете почему? Потому что иначе придется признать, что ближайшие родственники Рэймонда Харди стали жертвой настоящего чудовища, в существование которого невозможно поверить.

После того как Харди оправдали, некий свидетель заявил, что он видел весьма подозрительного мужчину в запачканной кровью одежде, который садился в поезд утром вскоре после убийств. Все, или почти все, современные авторы пишут в связи с этим, что (а) Харди был отпущен на свободу в том числе благодаря показаниям свидетеля о незнакомце, садившемся в поезд, и (б) местным жителям очень хотелось найти кого-то помимо Харди, кто мог совершить это преступление.

Другими словами, они все излагают шиворот-навыворот. Показания о каком-то незнакомце, который садился в поезд, были даны уже после того, как Харди оправдали и отпустили. Это во-первых. А во-вторых, люди всегда предпочитают считать, что они ЗНАЮТ, кто убийца, и не очень охотно принимают версии о том, что преступление мог совершить некто неизвестный, да еще и по каким-то непонятным причинам. И это опять-таки тот самый иррациональный скептицизм, из-за которого убийства, совершенные «Человеком с поезда», более ста лет оставались не только нераскрытыми, но и по сути незамеченными.

Ранее я обещал вам привести список из 33 характерных признаков, которые авторы этой книги использовали, чтобы идентифицировать преступления, совершенные «Человеком с поезда». Вот он:

1. Место преступления располагается близко к железной дороге (в пределах четверти мили).

2. Место преступления находится недалеко от пересечения двух железнодорожных веток.

3. В качестве орудия убийства используется топор.

4. Удары наносятся обухом, то есть топор используется скорее как тупое орудие, а не рубяще-режущее.

5. Убийца очень часто использует топор, принадлежащий намеченным жертвам, который хранится рядом с поленницей, или же берет его во дворе у соседей.

6. Преступник оставляет топор на месте преступления или неподалеку от него.

7. Убийца предпочитает наносить удары по голове.

8. Жертвами преступника становятся все члены семьи.

9. Одной из жертв является девочка предпубертатного возраста.

10. Особое внимание преступник уделяет именно телу девочки-подростка: он перемещает его и укладывает в какой-то определенной позе. При этом тела остальных жертв он обычно оставляет лежать на месте.

11. Маньяк мастурбирует рядом с телом девочки-подростка.

12. Преступления совершаются ночью, обычно между двенадцатью и двумя часами, либо с небольшим отклонением от этого временного промежутка.

13. Преступник накрывает головы жертв одеялом или простынями, чтобы предотвратить слишком сильное разбрызгивание крови в момент удара или сразу после него.

14. Тела жертв маньяк также накрывает кусками ткани.

15. Убийца занавешивает тканью окна и зеркала. В одном из случаев он прикрыл тканью телефонный аппарат.

16. Нападения совершаются на фермах или в других относительно изолированных местах (до 1908 года и какое-то время после), а также в небольших городках, где нет своей полиции (после 1908 года).

17. После нападения преступник часто поджигает дом своих жертв (до 1906 года и некоторое время после).

18. Совершая свои вылазки, маньяк до 1909 года перемещается с севера на юг и обратно по штатам, расположенным вдоль восточного побережья, а начиная с 1909-го двигается с востока на запад.

19. Преступления в подавляющем большинстве случаев совершаются в конце недели, чаще всего в воскресенье.

20. Маньяк действует в районах, где активно ведутся лесозаготовки и добыча угля.

21. Преступник перемещает зажженную лампу без абажура и зачастую оставляет ее, все еще горящую, на месте преступления.

22. Временной промежуток между преступлениями обычно составляет несколько недель. При этом каждое новое убийство маньяк совершает, как правило, на расстоянии от 100 до 400 миль от того места, где совершил предыдущее.

23. Ареал действий преступника в тот или иной период практически всегда четко очерчен.

24. Для удовлетворения своей страсти к убийству преступник проявляет удивительную ловкость и действует на редкость четко и продуманно.

25. Совершив убийство, маньяк часто оставляет двери дома плотно закрытыми и чем-то подпертыми – вероятно, чтобы затруднить проникновение внутрь и тем самым не допустить слишком быстрого обнаружения трупов.

26. Утром, собираясь покинуть место преступления, преступник занавешивает окна и плотно закрывает ставни.

27. Маньяк нападает внезапно и без всякого предупреждения, заставая жертвы врасплох.

28. Преступник расправляется с жертвами, когда они спят (в случаях, когда кто-то из обитателей дома бодрствует, маньяк скорее ретируется, чем начинает действовать).

29. Убийца не трогает деньги и ценности, даже лежащие на видном месте.

30. Все, или почти все, убийства совершены в домах с дровяным отоплением. Таких в США в то время в зависимости от региона было от 25 до 50 процентов.

31. Во многих случаях преступник проникает в дом через черный ход.

32. В то же время маньяк нередко снимает ставни с одного из окон и забирается в дом через него.

33. Почти все убийства совершаются в теплую погоду.

Есть и 34-й характерный признак, который я не включил в список. Преступник нередко перетаскивал мертвые тела с места на место и клал один труп на другой. Это было сделано по меньшей мере в шести случаях, а может, и больше. Однако я не стал отмечать эту особенность в перечне характерных признаков, отличающих действия «Человека с поезда».