Брин развернул желтоватый бумажный прямоугольничек, который таскал в кармане уже с неделю. Понизу шел ряд ровных печатных чисел. Он списал их с кредитной карты Вэл, перед тем как покинуть жилище Толстозадого. Конечно, искать ее через банк — выстрел наудачу. Обнаружив пропажу, Вэл заблокирует карту и закажет новую, разве что вернулась забрать.　

И в таком случае увидела, во что его стараниями превратилась квартира.　

На губах Брина мелькнула улыбка. Подобная возможность была ну очень приятной.　

Он прочистил горло и набрал телефон горячей линии «Барклей» — банка, выпустившего кредитку Вэл.　

— Чем могу быть полезна? — ответил женский голос, говоривший по-английски с легким акцентом.　

— Меня зовут Ли Петрильо. Боюсь, у меня проблема с кредиткой. — Брин зачитал цифры. — У нас с женой общий карт-счет, и она не находит свою. То ли просто не туда положила, то ли украли из гостиничного номера. — Голос Брина буквально излучал вежливость и честность. — Я тут подумал... вы бы не могли проверить для меня последние операции? Один раз мы рассчитывались картой в гамбургском отеле «Фир Яресцаитен» и, наверное, раза два в местах, которые я не помню.　

— Минуточку. Сейчас гляну.　

Оператор оставила его дожидаться на линии. Брин ерзал, нетерпеливо постукивая пальцами по столику телефонной кабинки в гамбургском аэропорту Фульсбюттель. Затем принялся рассеянно ковырять заусенец на ногте, пока не выступила кровь.　

— Мистер Петрильо?

— Да, я все еще жду.　

— Скажите, ваша жена — это?..　

— Вэл Петрильо.　

— Хорошо, согласно нашим данным, миссис Петрильо приобрела несколько предметов одежды в Фесс, Марокко. Бутик называется «Голубой попугай». Это было пятнадцатого числа.　

Брин чуть не закричал от радости. Вэл все еще расплачивается этой картой. Значит, вернулась за ней. Значит, видела...　

— Что-нибудь еще?　

— В тот же день с карты списали плату за номер в отеле «Каскад». Это Фес, Марокко. С тех пор... ничего.　

Брин записал название города и гостиницы.　

— Прекрасно. Моя жена сейчас путешествует по Марокко, так что, похоже, просто не могла найти карту. Будь она украдена, вор наверняка уже ей воспользовался бы.　

— Звоните, если действительно потеряли карту, и мы выпустим новую. ..　

Брин повесил трубку. Через несколько минут он уже заказал билеты на самолет до Феса, следующий через Марсель.　

Вэл появилась в жизни Брина почти два года назад и, хоть об этом и не догадывается, спасла ее.　

Он тогда жил в Гонконге, куда перебрался с Бали, где гологрудая древняя гадалка напророчила ему смерть на чужбине. Брин ей поверил. Ему было свойственно воспринимать суеверия всерьез, и он осознавал свою слабость. А также ему было свойственно маниакально-депрессивное отношение к путешествиям. В маниакальной фазе он порхал с места на место, беззаботно наслаждаясь приключениями в экзотических странах и убивая без угрызений совести. В депрессивной внутри умирал некий свет, будто огонь души заливало водой, и Брин жаждал только уединения. Морщился от одного лишь звука чужого голоса, словно его хлестали по плечам вешалкой для пальто. В такие времена он снимал комнату в каком-нибудь дешевом отеле и не выходил днями.

Разудалый убийца чередовался в нем с отшельником-мизантропом.　

В Гонконге Брин вошел в депрессивную фазу цикла с прямо-таки самоубийственным размахом. До этого он хотел вернуться в Штаты и, возможно, снова поселиться в новоорлеанском доме, полученном по завещанию мисс Ли. Однако из-за путаницы с авиабилетами, по крайней мере именно на нее сослалась индонезийская авиакомпания, не смог вылететь с Бали прямиком на родину. Быстрейший путь домой пролегал через Гонконг, в котором можно было пересесть на самолет другого перевозчика, поэтому пришлось сделать крюк более чем в тысячу миль к северу.　

Во время перелета Брину стало плохо. Что-то с желудком. Большая часть пятичасового пути прошла в уборной, концы тела соревновались, пытаясь извергнуть как можно больше токсина в единицу времени. В Гонконге Брин отказался от пересадки и, поселившись в Новом Коулуне (высотной застройке в западном стиле близ оживленной Натан-роуд), несколько дней пластом провалялся в кровати.　

Телесная хворь в конце концов отпустила, но душевная нет.　

Брошенный на произвол судьбы в безумном людском муравейнике Гонконга, он то слонялся без дела по Нефритовому рынку, то сидел у сцены в ваньчайском баре, наблюдая, как красивая проститутка-евроазиатка принимает банкноту своей пурпурной киской. Он чувствовал не похоть и даже не знакомое, бодрящее желание убить, а глубокое тошнотворное беспокойство. Сердце лихорадочно колотилось, тело истекало потом, словно только из сауны. Мир перед глазами начинал меркнуть, и Брин спрашивал себя, что будет, если он и впрямь потеряет сознание в этой чужой стране, где он очнется и с кем.　

Вспомнилось предсказание балийской гадалки. Наверное, она была права. Ему действительно суждено умереть вдали от родных мест. И это произойдет в Гонконге.　

Беспокойство все нарастало. Потребовалась вся храбрость, чтобы выйти из номера и немного пройти по Натан-роуд до ближайшей пристани. Поездка паромом на остров Гонконг заняла пять минут. Там Брин взял такси и отправился на Виктория-пик. Стоял промозглый день. Клочья тумана вокруг горы казались драными саванами привидений.　

Много лет назад Брин уже поднимался на пик в обществе мисс Ли. Запомнилась жара, ослепительное солнце и как мисс Ли высматривала укромное местечко, чтобы приказать ему встать на колени и отсосать. В поисках такого местечка они обошли всю гору: часовая прогулка с захватывающими видами на Коулун и гонконгскую бухту, но без единого укрытия, где юноша может орально ублажить своего пожилого, любящего переодеваться в женское платье товарища.　

Мисс Ли возненавидела Виктория-пик, а Брину запомнились утесы.　

И в этот промозглый, мглистый день он отыскал давно примеченное место, уединенный высокий обрыв далеко от основных туристических троп, на котором лишь низкая ограда не давала свалиться в кусты и на скалы сотнями футов ниже.　

Безболезненная, мгновенная смерть.　

Не то что те, которые годами встречали его жертвы.　

Брин застыл, прикидывая угол, под которым упадет на камни, не чувствуя ни угрызений совести, ни страха — лишь всепоглощающую жажду покончить с жизнью и освободиться наконец из тесной хрупкой тюрьмы черепа.　

— Обожаю высоту, только нервишки пошаливают, — внезапно рассмеялся грудной женский голос. — Так и тянет прыгнуть.　

Ошеломленный странной смесью гнева, облегчения и вины, он обернулся глянуть, кто посмел прочесть его мысли, и увидел ее, окутанную ореолом тумана. На ней были штаны цвета хаки, из-под распахнутой куртки выглядывал довольно строгий свитер с высоким воротом. Туман запутался в ее ресницах, туман шелковым шарфом льнул к горлу. Поначалу Брин подумал, что она создана из водяной дымки.　

— Простите, не понял. Вы о чем?　

Мысль о том, что кто-то узнал, сумел заглянуть в самое сокровенное, пугала до мозга костей.　

— О высотах, — с какой-то бесшабашностью ответила она. — Вечно тянет сказать: «Да пошло оно все к черту!» — и спрыгнуть. С уступов, с утесов, с поручней на корабле или мостов над пропастью. Я, конечно, не прыгаю. Прыгать глупо. И все же я всегда подумываю об этом.　

Наверное, Брин посмотрел на нее с ужасом, потому что она продолжила:　

— В жизни не поверю, что мне одной приходят в голову такие мысли. Зачем тогда все эти перила? В смысле, никто ведь просто так не сваливается. Нужно постараться. Ограждения лишь дают нам еще секунду подумать, сказать себе: «Стоп! Что это я, черт возьми, делаю?» — и вернуться в безопасность.

Он уставился на нее. В мозгу родилась яркая фантазия, на мгновение почти соблазнившая на действия. За руку швырнуть женщину в бездну, которой она так жаждет, и последовать за ней. Полиция решит, что пара любовников пришла сюда покончить с собой либо отвергнутый поклонник в ярости совершил убийство. Смерть с прелестной незнакомкой будет выглядеть довольно романтично.　

И вдруг она рассмеялась снова, низко и мелодично.　

— Видимо, мне нужно больше острых ощущений, чем остальным. Ты тоже такой?　

В тот момент Брин решил, что со смертью женщины стоит повременить и сначала ее трахнуть. Спустившись вместе с горы, они условились о свидании. Депрессия уже немного его отпустила. Суицидальные мысли теперь казались чужими, планами слабого, глупого и незрелого незнакомца, ничтожного пережитка прошлого.　

В первую очередь Вэл привлекла его теми же двумя качествами, за которые он любил мисс Ли, пока та не превратилась в старую зануду: Вэл отличалась той же безмерной, неразборчивой и горячечной потребностью в сексе, как его собственная, а еще она была богата.　

Вскоре Брин понял, что Вэл может дать ему даже больше, чем мисс Ли. Отличный секс, пока не надоест, затем пополнение ресурсов после ее убийства.　

Для последнего, конечно же, пришлось бы вступить в брак, но Брин не видел в этом большого препятствия. Когда он бывал на подъеме, его эго не знало границ. Брин казался себе неотразимым для практически любого партнера, в особенности для женщин, многие из которых жаждали того, что в мужчинах встречается крайне редко: сочетания нежности, образованности и ненасытного либидо.　

Еще в первые мгновения знакомства Брин распланировал для себя отношения с Вэл: сначала ухаживание, потом брак и ее преждевременная смерть. Даже обдумал то, как поступит, если Вэл успеет родить ему ребенка — игрушку из плоти и крови, из которой он сможет вылепить свое подобие. Желание смерти затмили новые амбициозные задумки. Брин опять почувствовал себя сильным. У него появилась высшая цель.　

Вначале все было романтично — полная идиллия. Они днями не вылезали из кровати, предаваясь играм, которые разнообразием посрамили бы «Кама Сутру», а когда начинали уставать друг от друга, приглашали проституток, чтобы разнообразить эротическое меню. Вначале Брин даже тешил себя фантазией, что у Вэл тоже есть тайная жизнь и не только он присматривается к ней, намечая жертвой кровавого убийства, но и она — к нему. Вэл представлялась ему сестрой по духу, женской версией его самого.　

Но в конце концов Гонконг ей наскучил и она решила променять его на пляжи Шри-Ланки. Брин отправился с ней. На этот раз не прошло и недели, как ею вновь овладела жажда перемены мест.　

«Теперь в Австралию», — объявила Вэл и перечислила названия, лишенные для него всякого романтического шарма: Кубер-Педи, гора Ольга и Алис-Спрингс. Брин не горел желанием ехать.　

Вэл дала понять, что это его право, но она не намерена отказываться от планов.　

Игра, подумал Брин. Женская уловка, чтобы сильнее привязать к себе. Он не очень разбирался в подобных хитростях и большую часть своих знаний о них приобрел под сомнительным опекунством мисс Ли. В каком-то смысле, хотя Брин никогда бы этого не признал, он был наивен и неопытен, как школьник на первом свидании. Знал тысячи способов заниматься сексом и сотню способов убивать, но оставался полным невеждой в тонкостях настоящего ухаживания.　

Брин понял лишь одно: момент требует решительных действий, способных изменить баланс сил в его пользу.　

Он предложил Вэл брак, но та отказала.　

Эго не позволило ему выказать разочарование. Брин лишь с улыбкой пожал плечами, сказав «ладно» или что-то вроде того. А потом овладел ею и трахал большую часть ночи. Пыл страсти подпитывало знание, что он убьет эту женщину поутру.　

Но Брин проспал. Место на кровати рядом успело остыть, углубление от головы Вэл на подушке уже разгладилось. Она оставила записку, по большей части состоявшую из банальностей в духе дешевых мелодрам: «Мне жаль», «Желаю самого лучшего» и так далее — все то, что обычно пишут наскучившему возлюбленному.　

Она ушла. Бросила его.　

Его! Артура Квентина Брина!

Украла у него не только возможность еще больше обогатиться, но и удовольствие пролить ее кровь.　

Ярость Брина была так велика, что пришлось дать ей выход, обрушив если не на других, так хоть на самого себя, и он резал собственную кожу — точь-в-точь как в детстве, чтобы успокоиться.

Однако теперь он был взрослым и не собирался наказывать себя слишком долго, если на роль жертвы можно подыскать кого-то еще.　

Той ночью Брин заманил на пляж проститутку и перерезал ей горло, потом жадно принялся поедать ее тело, открамсывая сладкие кусочки один за другим. Стало лучше, но ненадолго. Мысли о Вэл не давали покоя, замысловатые планы мести роились в воображении чумными птицами. С ненормальной детальностью он представлял, как якобы случайно встретится с ней: притворное смущение с его стороны, полное горько-сладких намеков предложение выпить в память былого, а потом, когда Вэл первой двинется к бару, он запустит пальцы в волны гладких волос у нее на затылке и на мгновение сожмет в кулаке, зная, что ей приятны сладостный привкус угрозы и властность и хочется на миг поступиться драгоценной свободой.　

Там, в будущем, Вэл, конечно, согласится лечь с ним в постель — и, ах, что это будет за ночь! Секс перед ее смертью, во время нее и после.　

Стараясь не привлекать внимания, Брин облизнул губы и приказал　

пенису лежать смирно.　

После разговора с представительницей «Барклей» он чувствовал себя на подъеме, окрыленным целью. Взявшим след.　

Он всегда сможет отыскать Вэл, пока та расплачивается этой кредиткой.　

И вскоре, если все пройдет по плану, запустит в грудь сучке руку и сожмет в пальцах еще бьющееся сердце.