Путь в Северную Африку по земле занял у Вэл больше недели. По воздуху туда считаные часы, но Маджид боялся полетов и сказал, что чувствует себя в тесноте самолета точно в гробу. Потворствуя его неожиданной фобии, пришлось ехать поездом: из Мюнхена в Женеву, затем пересадка на юг, в Марсель, далее в крошечную республику Андорру, а потом — по Испании через Гранаду и Севилью.　

В Гибралтаре они судном переправились на марокканский берег пролива, в Танжер, а оттуда железной дорогой добрались до Феса, древнего города у подножия Атласских гор. Вэл, которая еще не была в Северной Африке, предпочла бы один из роскошных европейских отелей в построенной французами части города, где находится вокзал, но Маджид заверил, что знает Фес как свои пять пальцев, и настоял на Фес-эль-Бали, средневековом сердце города, заложенном на рубеже восьмого и девятого веков.　

— Десять тысяч голов, — пробормотал он, пока такси, виляя, объезжало кричащих детей, машины, мопеды и запряженные ослами повозки, а также мужчин и женщин, с головы до ног завернутых в джеллабу — длинный свободный халат, многими любимый в Марокко.　

— Ты о чем? — спросила Вэл, думая, что ослышалась.　

— Просто вспомнил прочитанное. В семнадцатом веке новый правитель, Мулай Исмаил, жестоко расправился с противниками, чтобы укрепиться на троне. В честь победы он послал на стены Феса десять тысяч голов, среди которых были женские и детские. А тела связал тростником, сделав мост для своей победоносной армии.　

— Экий славный малый, — ответила Вэл. — Где-нибудь поблизости еще бродят похожие?　

— Вряд ли.

Маджид вздохнул, словно его это расстраивало.　

Улочки стали совсем узкими и запруженными народом, такси по несколько минут стояло в пробках. За окном уже потянулась древнейшая часть города. Гнетущее ощущение нищеты и скученности гигантского муравейника еще больше усиливали огромные многоэтажные здания. Маджид сказал, что они называются фондуками и были построены много веков назад вокруг внутреннего двора как пристанище для торговцев с их вьючными животными.　

Вэл поражалась Маджиду: замкнутого пространства самолета не выносит, а среди тесно понатыканных домов и бесконечных людских толп чувствует себя совершенно спокойно.　

Улочки стали такими узкими, что две повозки вряд ли бы разминулись, не поздоровавшись локтями своих пассажиров. Наконец такси остановилось перед богато орнаментированными воротами неподалеку от Баб-Буджелуд. Вэл и Маджид прошли через широкий проем, украшенный изразцами с затейливой ручной росписью в исламском стиле, за которым подверглись атаке двух мальчишек, предлагавших услуги гида.　

— Здесь лучше, чем кажется, — сказал Маджид, после того как они скрылись от них в отеле «Каскад». — В восемнадцатом веке здание служило увеселительным дворцом местному визирю.　

— Похоже, с тех пор здесь не убирали. — Вэл проводила взглядом громадного таракана, что пронесся по деревянному полу вестибюля, когда они шли к номеру в сопровождении неряшливого портье.　

Пока Вэл принимала душ, Маджид расставил на обоих подоконниках свои нежно любимые курильницы. К тому времени, как она вышла, завернувшись в полотенца, воздух в комнатушке можно было резать ножом — настолько густым он стал от смеси множества благовоний. Лежа на спине в кровати, Маджид посасывал трубку.　

— Здесь продают травку, угадала?　

Маджид посмотрел на Вэл так, словно она только что сморозила невероятную глупость.　

— Как же иначе? Дорогая, это Марокко.　

— Я имела в виду, по соседству. Вот почему ты предпочел этот отель более новым.　

— Мне нравится здешняя атмосфера. И, пожалуйста, не надо вот этого вот снобизма. Если хочешь потратиться, через улицу есть несколько французских бутиков, а в соседнем здании — пятизвездочный ресторан.

— А что насчет Города и входа в него? Он тоже здесь?　

Маджид прикрыл глаза.　

— И чего тебе так не терпится?　

Вэл схватила вещи, в которых из-за спешного отъезда из Гамбурга провела все путешествие, и начала одеваться.　

— Пойду обследую твои бутики. Нужно купить что-нибудь на смену. Эти тряпки уже пованивают.　

Когда через несколько минут она хлопнула дверью, Маджид уже сопел, выронив трубку из пальцев. Вэл открыла дверь снова и хлопнула ей еще дважды, как можно громче.　

Маджид не пошевелился.　

Французский бутик оказался дорогим, как он и предупреждал. Работали в нем парижанки с маково-алыми губами и сапфировыми стрелками на веках, носившие столько золотых браслетов, что у нормального человека отвалились бы руки. Вэл не стала задерживаться, купив несколько широких брюк, длинных юбок и блузок. Прежнюю одежду она бросила в примерочной кабинке и вышла в обновках: шелковых штанах и тунике с длинным рукавом, примерно такой же, как у самых раскрепощенных местных женщин.　

К ее возвращению в номер Маджид уже пробудился и сонно набивал трубку по новой. Над курильницами вился ароматный дымок. Отобрав трубку, Вэл вытряхнула ее на пол. Маджид ответил настолько яростным взглядом, что мгновение казалось: ударит.　

— Довольно. Ты весь день ничего не ел. Так и до анорексии недалеко, а мне потом возись с доходягой.　

Она чуть ли не силой выволокла его наружу, где воздух пусть и был далеко не свежим, но по крайней мере не дурманил, в отличие от тошнотворно сладкой смеси ароматов в номере.　

Вэл заставила Маджида обойти Баб-Буджелуд несколько раз, а потом повела в ресторан по соседству с гостиницей, который, по его словам, был пятизвездочным. Как оказалось, это не преувеличение. Сидя за низким столом и пользуясь лишь правой рукой, они пальцами брали салаты из апельсинов и моркови, густые, вязкие смеси из помидоров и жареного перца, вкуснейшее тушеное мясо с айвой, черносливом и странно затхлым привкусом засоленного лимона.　

Насытившись, каждый пошел своей дорогой. Маджид — потакать своим наклонностям, Вэл — исследовать мириады запутанных улочек Старого города, заинтриговавшего ее экзотичным убожеством видов, звуков и запахов. Как проводит вечера Маджид, она не спрашивала, но предполагала, что без нескольких плотских сделок ночь считается потраченной зря.

Не многие женщины отваживались в столь поздний час бродить по улицам этого марокканского города, к тому же на прохожих-иностранцев независимо от пола ордами слетались мальчишки, предлагавшие показать различные достопримечательности квартала, как упомянутые в туристических путеводителях, так и более сомнительные.　

Вэл спрашивала себя, знает ли кто-нибудь из этих ребятишек о Городе. Если Маджид упрется, затягивая пребывание здесь, возможно, все-таки придется искать путь самостоятельно.　

Около полуночи, близ музея Дар-эль-Батха на площади Де-Л'Истикл, Вэл завернула за угол и, с потрясением заметив неподалеку Маджида, направилась к нему, но потом резко замерла.　

Он был не один. Почти скрытая темнотой и его телом, перед ним стояла миниатюрная фигурка, берберская девочка лет девяти с затейливо заплетенными черными косами, спрятанными под узорчатым шарфом с бахромой из золотых монеток. Маджид и девочка казались поглощенными беседой. Говорила в основном она. Маджид выглядел непривычно убитым. В какой-то момент его губы задрожали, он закрыл рот рукой.　

Хотя Вэл не могла в точности знать о природе заключаемой сделки, сразу предположила, что та далека от филантропической. Кто бы мог подумать, что Маджида интересуют дети! Какая гадость! С другой стороны, возможно, малышка — связной от поставщика опиума. Но и в этом случае ситуация выглядит лишь немногим лучше.　

Человек, торгующий своим телом, наркоман, а теперь, возможно, еще и педофил. Даже если Маджид и знает путь в Город, где гарантия, что он приведет ее туда?　

Вэл нырнула за проехавшую мимо гужевую повозку и покинула площадь другим путем, чтобы Маджид не заметил.