50. Восток и запад

(Храм Дайтоку-дзи, Киото, 1630 год)

Ты сидишь напротив Муненори во дворе храма. Вы пьете чай.

«Ты думаешь, – прерывает молчание Муненори, – что твой выбор правилен».

Ты решил, что это вопрос, и, пока чай остывает, а стебли бамбука тихонько шевелит ветерок, обдумываешь ответ.

Ты столько раз принимал решение. Ты оставил своего наставника и надежное убежище ради сомнительного и рискованного путешествия. Ты отправился на восток и попал в умело расставленную западню случайного стечения обстоятельств. Ты рискнул совершить побег в звездную ночь. Ты – шаг за шагом, шаг за шагом – блуждал по пустыне. Ты потер лампу демона. Ты задавал вопросы и спорил, ты доказывал, ты раз за разом спрашивал, что значит свобода воли. Ты привлек внимание императрицы. Ты пил кашмирский чай с молоком и специями. Ты кидал кости. Ты перебирался через горы. Ты внимательно наблюдал за реками и озерами. Ты помог императору. Ты блуждал в тумане. Ты пересек небольшой океан. Ты вовремя передал предупреждение. Ты взял в руки меч и подушку для медитации. Ты разобрался в разворачивающейся у тебя на глазах игре и сделал один ход, а затем следующий. Что ты выберешь завтра?

А еще ты пытаешься понять, был ли это твой выбор – или же выбирать ты не мог. Ты сам решил выжить на дороге в Шеньян и опять оказаться здесь и сейчас? Очнуться – это был твой выбор? Ты действительно принимал решение, когда бросал кости, пересекал пустыню, наблюдал и предупреждал? Или выбор за тебя делали Перо, джинн либо голубь?

Насколько твоя судьба была делом твоих рук? Что будет выбрано для тебя на завтра?

[Люди] недостаточно осознают, что их будущее находится в их собственных руках. Их задача – определить, прежде всего, хотят они продолжать жить или нет. Затем они должны взять на себя ответственность и решить, хотят ли они просто жить – или намерены сделать дополнительное усилие, чтобы даже на их непокорной планете вселенная – эта машина для создания богов – выполняла свою главную функцию.

Анри Бергсон «Два источника морали и религии»

Мы с вами как бы распределяем все объекты по двум противоположным лагерям, не так ли? Мы и Они. Я сам и Остальные. Мужчина и Женщина. Либерал и Консерватор. Бог и Бога нет. Восток и Запад.

Я не стану настаивать, что чем-то отличаюсь от всех. На страницах этой книги я представил на ваше рассмотрение… нет – практически забросал вас рассказами о целом ряде случаев дихотомии, когда делимое понятие полностью делится на два взаимоисключающих понятия.

Иногда речь шла о пространстве и времени, об их сходстве и различии. Мы видели, что физическую систему можно описать как последовательность состояний при переходе от одного момента времени к другому или как набор возможных непрерывных траекторий во времени. Мы видели, что пространство и время в основе своей равноценны и представляют собой одну и ту же реальность, – но что они также и абсолютно разные. Мы изучали доводы за то, что все исчерпывается настоящим (прошлое и будущее – только воспоминания и предсказания), а также за то, что настоящее вообще ничем не выделено (это просто произвольно выбранное подпространство пространства-времени).

С этим непосредственно связан и конфликт между свободой, ощущаемой нами, когда предстоит принять решение, и необходимостью сделать тот выбор, к которому нас неотвратимо подталкивают механистические законы физики. К тому же – только ли эти законы являются истинной причиной происходящего в мире? Не разумно ли будет добавить к ним такие понятия, как цели и потребности, которые позволяют определенным физическим системам направлять мир? Это, в свою очередь, в определенной мере связано с тем, являются ли законы природы детерминистскими (одно настоящее приводит к одному и только одному будущему) или индетерминистскими (одно настоящее ведет к большому числу вариантов будущего).

Многие щекотливые (и самые пикантные) тупиковые ситуации обусловлены полярностью понятий субъективное и объективное. Возьмем вероятности. Положа руку на сердце, это все, что мы реально можем знать о нашем, в основе своей неопределенном, мире. Эти вероятности – субъективные вероятности, относящиеся к нашему индивидуальному или коллективному уровню знаний? Или это объективные вероятности, связанные с частотами в ансамбле? Или они, возможно, соответствуют тенденции к реализации того или иного результата? Наравне с тем, что все известное нам является вероятностным, точно так же все известное нам является квантовым. Является ли квантовое состояние фундаментальной реальностью, эволюционирующей по мере того, как вечно ветвящаяся совокупность наблюдателей фиксирует разные результаты? Или оно относится к ускользающей иллюзорной реальности, возникающей, когда задают вопросы и получают на них ответы? Давайте соотнесем это с нашим путешествием: мы действительно используем все возможные пути через пространство-время – или это абстрактное построение, позволяющее нам понять, что есть единственный истинный путь, которым мы на самом деле и следуем? Подобные вопросы не дают нам покоя и настоятельно требуют ответа, когда речь идет о нашем собственном, субъективном существовании в потенциально безбрежной, огромной и вечной Вселенной, где комфортная, привычная одно-однозначная связь между личностью, ее телесным воплощением и неповторимостью может быть существенным образом ослаблена.

Когда же речь заходит об информации, то деление на субъективное-объективное – благодатная почва для размышлений. Теорема, или площадь, или тибетский рисунок тхангка – это объективные или субъективные вещи? Информация относится к объектам, или объекты состоят из информации? Материальный объект – это не что иное, как атомы и образованная из них структура? Или атомы – не что иное, как особо упрощенные, изолированные и отделенные информационные единицы природы? Реальность упорно и закономерно сопротивляется, так что легко получить ответы на эти вопросы не удается. Утверждение, что в холодильнике нет ничего объективного, кажется абсурдным. Однако после детального анализа мы поняли: все, что можно сказать о том, из чего состоит холодильник, основано на идеях, информации, вероятностях, вариантах выбора, точке зрения и других подобных «ингредиентах», которые трудно считать подлинно реальными.

Даже на самых больших масштабах мы сталкиваемся с неразрешимыми антиномиями. Конечна или бесконечна Вселенная, неисчерпаема она или ограничена, вечная она или мимолетная? Вселенная исчерпывает всё – или она часть чего-то большего? Ответов на эти извечные вопросы у нас нет, но, на удивление, они сами – вовсе не некие отвлеченные рассуждения, как может показаться вначале. Темное ночное небо рассказывает нам о бесконечности пространства и времени. Красивые математические теории позволяют конкретизировать вопросы, относящиеся к пространству и времени. Благорасположение космических законов намекает на существование чего-то за пределами космоса. Джинн и квантовое ружье угрожают раскрыть загадки бесконечности, кванта и разума, но требуют за это совершенно невероятную цену.

Для меня ясно одно: когда возникает желание подумать или сказать «Вселенная в основе своей такая», отойди в сторонку, сядь и подумай еще.

Почему же нам нравится распределять объекты по двум противостоящим друг другу лагерям? Вероятно, в немалой степени то упорство, с которым мы это делаем, обусловлено эволюцией, необходимостью нашего выживания. Нам надо отождествить определенные объекты с нами самими, нашей группой, нашим племенем. Такая «идентификация с собой» отгораживает нас как индивидуумов от зачастую враждебного мира. Она должна оградить не только наши тела, но, в более широком смысле, и все то, с чем мы себя отождествляем. Наши собственные представления обладают свойством превращаться в истину даже тогда, когда для этого нет оснований. И нам самим, и другим людям присуще страстное желание верить, что мы знаем, как именно устроен мир: материален он по своей природе или идеален, свободен или предопределен, хорош или плох. Вступая в спор с множеством думающих иначе людей, мы чрезмерно полагаемся не на реальные свидетельства, а на свои представления. Но и спорящие с нами убеждены, что их аргументы столь же доказательны. Это предрасположенность – то, на что всегда стоит обращать внимание.

Однако это не только слепая приверженность своей группе. Когда речь идет о по-настоящему трудных вопросах, правдоподобные, но противоположные точки зрения никуда не деваются и упорно продолжают свое существование. Легкие же вопросы, на которые находятся ответы, чаще всего забываются. Если правительство работает хорошо, то на стол к императору (или президенту) попадают только сложные дела. Это же справедливо для построений, созданных нами на основании представлений о мире, добытых ценой больших усилий как отдельных людей, так и целых сообществ. Конечно, это не всегда просто – разграничить то, что уже установлено, и то, что пока неизвестно или подлежит обсуждению. Такая «сортировка» вызывает споры, и ею редко занимается все общество целиком. Однако же мы чувствуем эту границу: мы согласны, что мир не плоский, но можем спорить о том, с какой скоростью он разогревается; мы знаем, что молнию вызывает разделение электрических зарядов, а не гнев богов; мы уверены, что гравитация – не просто способность падать вниз, а скорее способность разных объектов определенным образом искривлять пространство-время. Точно определить, где находится граница, – это своего рода искусство. Иногда ее местонахождение очевидно, а иногда, как мы видели, рубеж может быть выражен гораздо менее явно и обнаружить его можно, лишь проявляя осторожный скептицизм в отношении простых и привычных ответов. Но он всегда есть и по-прежнему бросает нам вызов.

Даже наши представления о том, что такое нравственная истина (которым, вероятно, труднее найти место в координатной системе «субъективное-объективное»), не стоят на месте. Рабство – это плохо, дискриминация – плохо, женщины и мужчины обладают равными правами, могу – не значит: поступаю правильно. Даже если в этом списке и есть какие-то новые изобретения, мы должны рассматривать их как открытия – открытия, добытые тяжелым трудом и достойные остаться в нашей памяти. Теперь мы можем сосредоточиться на том, как сблизить нашу реальность с этими идеалами, и постараться разобраться с другими открытыми вопросами. Что делает общество справедливым? Каков баланс между свободой и безопасностью? Когда новые технологии приведут к благосостоянию? Или же они, напротив, подорвут его? Что нам сулит будущее – с его квантовыми компьютерами, искусственным интеллектом, генной инженерией и межпланетными путешествиями? И как нам сделать это будущее именно таким, каким мы хотим его видеть?

Прогресс, достигнутый к настоящему времени, – результат долгой истории усилий и напористости человека. Люди – субъекты действия. Минута за минутой, час за часом, неделя за неделей мы принимаем, принимаем и принимаем решения и действуем, действуем, действуем. Наша когнитивная архитектура – удивительный механизм прогнозирования и принятия решений, работу которого мы чаще всего не замечаем. Более или менее на автопилоте мы перебираемся через скалы, варим кофе и перекладываем бумаги. Но когда предсказать что-то или принять решение становится трудно, проблема неожиданно перемещается в центр нашего сознания. Это может очень напрягать, даже пугать. Но часто именно в такой момент мы особенно остро ощущаем, что мы живы, что нам все интересно, что мы активны. Кому захочется читать роман или смотреть спектакль, где ни один из героев не принимает трудные решения и не терзается противоречивыми желаниями, а лишь строит догадки о том, что может произойти?

Однако люди не просто действуют, принимают решения и чувствуют. Нам еще приходится учиться размышлять. Обдумывать и прокручивать в голове идеи и факты, которые могут казаться изящными и красивыми, но при этом быть абсолютно бесполезными. Я часто удивляюсь, что мы вообще на это способны, – не говоря уже о наших попытках понять метрическую структуру пространства-времени, или проникнуть в эволюцию квантового состояния, или отыскать смысл производства энтропии. Мы научились размышлять и не на столь высоком интеллектуальном уровне. Размышлять для того, чтобы просто и исключительно быть. Чтобы еще внимательнее присмотреться к нашему разуму и разобраться в том, как он функционирует. Чтобы в мельчайших подробностях анализировать наше отношение к другим людям и миру.

Подобно путешествиям в мире реальном, исследования мира внутреннего и всего мира в целом нередко оказываются очень страшными и жутко изматывающими. По мере того, как ваше внутреннее представление о Вселенной и ее устройстве меняется, реальность может перенести вас из уютного убежища прямиком на вершину горы, где дуют сильные ветры, затем – в темный лес, а затем опять стать комфортной. Но вы состоите из очень, очень специфической материи. Во вселенной ее бесконечно мало, однако же она способна и оценить это предприятие, и согласиться на него. Такое путешествие может оказаться утомительным, открывающим истину, болезненным или шокирующим. Но я частенько думаю:

«Есть ли в мире что-нибудь лучше этого?»

Кто я есть?

Что это такое?

Куда двигаться отсюда?