Глава 84

На следующее утро после визита к миссис Эллингтон я услышала, как Вайолет в ванной разговаривает по телефону с Джеммой, включив воду на полную мощность. Не вслушиваясь, я отправилась на кухню, приготовила ей завтрак, потом уселась напротив нее с чашкой кофе и стала смотреть, как она ест.

– Ну что тебе? – раздраженно спросила она, не донеся ложку до рта. Молоко капнуло на стол. С тех пор как мы вышли из машины, она не проронила ни слова. На плече под воротом джемпера топорщилась бретелька бюстгальтера.

– Хорошо, что в твоей жизни есть Джемма. Я познакомила тебя с миссис Эллингтон, чтобы ты видела – я все понимаю. Главное, чтобы ты чувствовала любовь и поддержку от тех, кому доверяешь, к кому всегда можешь обратиться. И это не обязательно должна быть я, если тебе не хочется.

Она уронила ложку в миску с хлопьями и резко встала. Звякнула посуда. Мой кофе выплеснулся на стол. Я догнала ее у выхода.

– Постой, ты забыла куртку. Я тебя подвезу. – Реакция Вайолет стала для меня неожиданностью. Я-то думала, что протягиваю оливковую ветвь: да, я не та, кто ей нужен, но мне хватает мужества это принять.

– Ну да, тебе бы только меня сбагрить. Жалеешь, что родила меня!

– Это неправда, сама знаешь.

– Врешь ты все! – Она дернулась, но я держала крепко. Мне вспомнился Сэм, его изломанное тельце в коляске. Я подумала о том, что было – или, скорее, не было. О боли. О том, как я тоскую по сыну и по матери. О чувстве вины, о страхе, о сомнениях, годами калечащих мою душу. Я схватила Вайолет еще крепче. По венам побежал адреналин; я дернула ее сильнее, притягивая ближе. Раньше я никогда не причиняла ей физическую боль, честное слово.

На лице Вайолет отразилось удовлетворение, в уголках губ показалась улыбка. Давай, сделай мне больно. Пусть останутся синяки. Я отпустила ее. Она убежала.

Когда я после уроков приехала за ней в школу, мне сказали, что она плохо себя почувствовала и ты ее забрал.

Я отправила тебе сообщение: Мы же вроде договорились о расписании.

Думаю, оно не работает, – пришел ответ.

Вечером раздался стук в дверь, такой тихий, что сперва я решила, будто мне почудилось. Я надела халат и осторожно спустилась по неосвещенной лестнице. За дверью никого не было. На пороге лежал пакет, обмотанный пузырчатой пленкой. Картина Сэма. К ней прилагалась записка от Джеммы:

Ты еще не успел дойти до автомобиля. Я узна́ю тебя где угодно по развороту плеч и положению локтей при ходьбе. Я машинально позвала тебя по имени. Ты машинально обернулся. Мы посмотрели друг на друга – такие чужие, такие родные люди. Я думала, ты сядешь в машину и уедешь, но ты подошел ко мне, к отремонтированному тобой крыльцу, к дому, который до сих пор по бумагам принадлежит нам обоим. Ты взглянул мимо меня на дверь: дерево расслоилось, из косяка торчала острая щепка.

– Нужно починить.

– Спасибо, что вернул. – Я указала на картину, стоящую в прихожей.

– Благодари Джемму.

Я кивнула.

– Не звони больше моей жене, Блайт. Тебе нужно жить своей жизнью, понимаешь? Ради всеобщего блага.

Я понимала, но мне было неприятно слышать это от тебя.

– Как Вайолет?

Я смотрела на твой профиль, пытаясь разобраться в своих чувствах. Мы уже давно не виделись. По прошествии стольких лет ты казался ненастоящим, словно персонаж из чужой жизни, не моей. Мне хотелось дотронуться до твоего подбородка, почувствовать, каково это – прикасаться к тебе теперь, когда ты полюбил другую женщину и стал отцом другого, не нашего ребенка.

– Что? – спросил ты, почувствовав мой взгляд.

Я покачала головой. Ты тоже покачал головой, потом закрыл глаза и тихо рассмеялся.

– Знаешь, пока я сюда ехал, кое-что вспомнил. – Ты присел на верхнюю ступеньку крыльца, перевел взгляд на дорогу. Я села рядом, закутавшись в халат. – Раньше я тебе не говорил. – Ты снова засмеялся. – Помнишь, когда Сэм только родился, все твои наряды исчезли из шкафа и мы не могли их найти?

– Да, мы думали, они потерялись в той дурацкой дешевой химчистке. – Я вспомнила. У меня тогда чуть крыша не поехала: все мои нарядные блузки, кашемировые свитера и дорогие пиджаки в одночасье испарились. Я несколько месяцев ходила в растянутых джемперах, пока кормила грудью, поэтому не могла точно сказать, когда именно они исчезли, но пропажа вогнала меня в ступор. Мы грешили на новую химчистку, открывшуюся по соседству. Я была слишком измотана и занята, чтобы разбираться, а ты сказал: не волнуйся, купим тебе новые наряды.

– Однажды… – Ты потер переносицу; твои плечи тряслись от смеха. – Однажды ты замерзла и попросила принести кофту. Я заглянул в шкаф и…

Ты не мог договорить. Никогда не видела тебя таким веселым.

– Ну! Говори уже, не тяни!

– Я заглянул в шкаф… там все было… изрезано. – Ты, задыхаясь, выплюнул последнее слово. По твоим щекам текли слезы. – Рукава распороты сверху донизу, все юбки обрезаны, все до единой. Господи, что за зрелище! – Ты вытер лицо тыльной стороной ладони. – Я глянул вниз, а там Вайолет среди тряпок с моим резаком в руках. Забралась туда, как Эдвард Руки-Ножницы, и все почикала. В общем, я выкинул это тряпье и не стал тебе говорить.

У меня отвисла челюсть. Моя праздничная одежда. Вайолет уничтожила мой гардероб. Пока я кормила младенца, она искромсала мои наряды. А ты ее прикрывал.

– Ни хрена себе, – вот все, что я смогла произнести.

Ты снова расхохотался. Тебя прямо распирало от смеха. Я покачала головой и про себя обозвала тебя идиотом. Чего тут смешного?

Но потом сама против воли улыбнулась. Меня тоже пробрал смех. Глупость какая. Ты по-прежнему вил из меня веревки, заставляя подстраиваться под тебя. Мы завывали, словно старые псы в ночи, от одной мысли о безумном поступке Вайолет, о том, насколько абсурдно было скрывать его от меня, о том, что теперь мы сидим рядышком на пороге и смеемся.

– Следовало мне рассказать. – Отсмеявшись, я вытерла нос воротником халата.

– Знаю. – Ты успокоился и впервые за долгие годы взглянул мне в глаза. Мы сидели рядом, ощущая тяжесть невысказанного. Я отвела взгляд, прикрыла отяжелевшие веки и вспомнила нашего чудесного сына, Элайджу, мальчика с детской площадки, всех детей, пострадавших от выходок Вайолет. Как она смотрела на Сэма по ночам. Ее отчужденность. Лезвия от резака. Мои наряды. Игрушечную львицу, которую она выкинула из окна машины по дороге из зоопарка. Мамины тайны и ее позор. Мои ожидания и страхи. То, что я видела. То, чего не видела, То, о чем ты знал.

Ты откашлялся и встал.

– Никто из нас неидеален, Вайолет в том числе. Но она заслуживала от тебя большего. – Ты одернул пиджак, сунул руки в карманы и шагнул к машине. – А ты – от меня.

Вернувшись в дом, я обнаружила сообщение на автоответчике. Какая-то пожилая женщина, не представившись, дребезжащим голосом поведала, что моя мать умерла. Где и как – не сказала. Помолчала, прикрыла рукой трубку – наверное, ее кто-то отвлек, – а потом оставила телефонный номер. Последние две цифры не записались, время на автоответчике истекло.