Глава 72

Не знаю, говорила ли тебе Джемма, что было потом.

Наверное, ты поведал ей обо всем после окончания сеанса, а может, через несколько дней. Должно быть, ты хотел уберечь ее от разочарования, однако потом понял, что молчать будет нечестно, или просто боялся признаться, что столько лет был женат на женщине, способной на такой поступок – немыслимый, постыдный, не умещающийся ни в какие рамки. Всю неделю от Джеммы не было известий. Я не осмеливалась дать о себе знать – ее нехарактерное молчание говорило о том, что ты все ей рассказал. В клубе молодых мам я больше не появлялась.

Дружба с Джеммой, длившаяся целый год, много для меня значила. У меня никогда не было подруги, на которую я могла бы излить любовь и привязанность. С Джеммой я чувствовала необычайную легкость – так же как с тобой. Когда она исчезла из моей жизни, я в полной мере осознала, насколько одинока.

Однажды я собралась с духом и спросила у Вайолет:

– Как поживает Джемма?

– А что?

– Просто так.

– У нее все в порядке.

– А малыш?

Мы никогда раньше не говорили о твоем ребенке. Забыв вытащить вилку изо рта, она в оцепенении смотрела на овощи в тарелке, недоумевая, откуда я узнала. А может, почувствовала, как утрачивает власть надо мной, – ведь теперь ей не придется скрывать от меня твою тайну.

– С ним тоже все хорошо. – От необычных ноток в ее голосе мне стало не по себе.

Вечером мы больше не поднимали эту тему. Перед сном Вайолет спросила, можно ли ей остаться у тебя на выходные – к тебе собирались приехать родители. С тех пор как я узнала о твоей измене, мы с твоей мамой не общались. Сперва она часто звонила, но теперь перестала.

– Хорошо, но твой отец должен сам попросить.

Она пожала плечами. Мы обе понимали, что в бедламе, в который превратилась наша жизнь, нет места правилам вежливости. В другой комнате звякнул телефон. Сообщение от Джеммы:

Я облегченно выдохнула.

На следующий день мы встретились в кафе рядом с книжным магазином. Я всю ночь не спала, размышляя, как объяснить свой поступок. Мне не давала покоя мысль о том, что она увидит меня с настоящими волосами, без унылого каштанового парика, к которому я успела привязаться. Я направила бушующий океан эмоций в воронку; меня тревожил только парик – не мое психопатическое поведение, не извращенный способ, которым я вернула к жизни своего сына, не поразительная легкость, с которой я лгала, словно обменивалась любезностями с прохожими на утренней прогулке.

Джемма взяла нам по чашке чая. Мы не обнялись, как обычно. Я села за стол, привычно потянулась, чтобы поправить прическу, вспомнила – я Блайт, а не Энн, – и вместо прически поправила воротник. На мне была блузка, которая ей нравилась, – однажды она похвалила рисунок и провела пальцем по рукаву, пробуя лен на ощупь.

– Не знаю, что сказать. – Я не планировала вступать в разговор первой, так получилось.

Джемма кивнула, но тут же покачала головой. Прикусив губу, я следила, как она наливает молоко себе в чай.

Мы обе молчали, лишь ложечка звякала о чашку. Было ясно: Джемма не намерена разговаривать; она хочет выслушать.

– Если ты не сможешь простить меня, я пойму. Моему поведению нет оправдания.

Джемма взглянула поверх моего плеча в окно, следя за прохожими, как учитель безмолвно пересчитывает учеников, возвращающихся с перемены. Возможно, она пожалела, что встретилась со мной. Наверное, следовало замолчать и уйти, но я решила довести дело до конца.

– Мне стыдно за себя, Джемма, очень стыдно. Я сама не могу поверить в то, что натворила. Не думала, что я способна на такой… психоз.

Она перевела взгляд на мои волосы. У меня уже много лет одна и та же прическа. Наверное, в светлых прядях хорошо заметны седые курчавые волоски. Возможно, ей показалось, что так я выгляжу старше.

– Если ты хочешь о чем-то спросить…

– Мне жаль твоего сына. Сочувствую твоему горю. – Слова Джеммы застали меня врасплох. – Не могу представить, каково это – потерять Джета.

Откуда в ней сочувствие? Она ведь должна меня ненавидеть.

– Фокс не говорил, как это произошло. – Джемма задумчиво покачала в ладонях чашку с чаем. – Я знала, что у него был сын… то есть, у вас с ним был сын, он погиб в результате несчастного случая… в ДТП, верно?

Я слишком много лгала ей и не могла солгать снова, поэтому выложила всю правду. Я рассказала все, шаг за шагом. Про розовые варежки на ручке коляски. Про хруст рамы под колесами автомобиля. Про то, что Сэм умер пристегнутым. Про то, что нам не дали взглянуть на его тело. Я сообщила, что ее любимая падчерица, сестра ее малыша, толкнула коляску Сэма на проезжую часть и убила его.

Джемма неподвижно слушала, неотрывно глядя мне в глаза. Вдруг она сглотнула – так происходит, когда люди испытывают сильные эмоции или осознают нечто важное. Мне почудилось, что на ее ледяной броне пролегла тончайшая трещинка. Я наклонилась к ней и произнесла:

– Пожалуйста, скажи мне: тебе не кажется, что с Вайолет что-то не так? Тебе не приходило в голову, что ее не стоит оставлять наедине с Джетом?..

Скрип стула по плитке заставил меня вздрогнуть. Джемма положила на стол двадцатидолларовую купюру, подхватила пальто и, даже не остановившись, чтобы надеть его, вышла из кафе навстречу ноябрьскому снегопаду.