Я проехала по району Блэкли, читая адреса на диктофон мобильника. Вернувшись домой, распечатала их на компьютере, добавив "Сосед" в начале каждого, потому что не знала имен. Еще распечатала ярлычки с именем и адресом Кейтлин и, надев перчатки, наклеила на сорок конвертов. Вложила письма, запечатала и отправила их на разных почтах - в двух соседних городах, чтобы марки проштамповали не в моем районе.

В связи с таинственным убийством мистера Блэкли еще никого не арестовали. Никто не вызвал меня для дальнейшего расследования, а Дерек Шехтер если и подозревал, что я причастна к появлению снимков и всему остальному, то никому об этом не рассказал. В школе еще царило уныние, но пара педель - большой срок для подростков, время шло, начался май, и все стали забывать про Кейтлин Блэкли. Ее история стала выцветшим печальным заголовком.

Отец вернулся домой, и его присутствие вернуло меня в ужасающую реальность, от которой я пряталась.

Я была беременна уже девять педель.

Пыталась изо всех сил не думать об этом, словно тогда все бы рассосалось само собой. Но отрицать становилось все сложнее. Меня часто тошнило, груди налились и стали невероятно чувствительными. Казалось, что я только и делаю, что писаю, а ходить по-большому стало мучительно больно. Почитав об этом в Сети, я начала есть клетчатку - мюсли с изюмом и отрубями - дважды в день. Друзей бесило, что я редко с ними тусуюсь (вне школы мне хотелось одного - дремать перед телевизором за просмотром кровавого треша), оценки стали немного хуже.

Надо было избавиться от засевшего внутри траходемона. Я так увлеклась уничтожением семьи Блэкли, что забыла об этой ужасной проблеме. Была на грани ядерного взрыва, но забавлялась фейерверками. Кейтлин вернулась домой, но Симона пока не решалась пускать к ней гостей. Письма я разослала, телефонные номера оставила на потом. Пора было заняться своим здоровьем, а затем уже подрывать чужое.

Найденная информация по выкидышам не радовала. Большинство было вызвано хромосомными аномалиями или другими не зависящими от меня причинами: пороками шейки матки, иммунными расстройствами, поликистозом яичников. Увы, мне такими недугами хвастаться не приходилось. Молодая и здоровая, я была идеальным вместилищем для пинающегося отродья.

Но надежда все еще оставалась.

Можно было отравить мелкого траходемона.

Я ставила на крепкий алкоголь. Не хотела связываться с уличной наркотой, но могла, если нужно, получить аптечные таблетки от Зака. Оставалось узнать, какие нельзя принимать во время беременности - скорее всего, большинство, - а потом проглотить их. Я не хотела курить, но была в отчаянии. Если скуренные до фильтра сигареты затянут петлю на еще не сформированной шее зародыша, я начну, но только втайне, чтобы не повредить имиджу и не стать зависимой.

Еще я могла получить травму.

У женщин с высоким уровнем физического и эмоционального стресса чаще случались выкидыши. На ум приходили верховая езда и пауэрлифтинг. Я могла заняться более интенсивной гимнастикой, глазом не моргнув. Решила, что нашла выход, когда подумала записаться на бокс, но отбросила идею из боязни попортить личико.

Никогда не думала, что буду мечтать о спазмах в животе и выкидыше, но я залетела. Меня отымели по полной.

Теперь в моей жизни появился еще один Блэкли, и его тоже надо было уничтожить.

Я занервничала, когда мне позвонили из полиции.

Грязные фотки Кейтлин получили все в районе. С Симоной случилась почти такая же истерика, как с ее дочерью в последний день в школе. Она позвонила мне в ярости, спрашивая о Дереке и его отношениях с Кейтлин. Я повторила ей то, что она уже знала, и извинилась, что мне больше нечем с ней поделиться. Женщина была в бешенстве - я представила ее с пеной у рта и оскаленной, как пес из "Куджо", - давила на меня, пытаясь раздобыть информацию, которую я могла скрывать.

- Ты должна сказать мне правду, Ким. Всю правду. Я знаю про вечеринку.

Я понимала, что Кейтлин призналась против воли. Теперь о вечеринке знали все. Это в любом случае дошло бы до Симоны.

- Простите. Это была просто вечеринка. Я хотела познакомить ее с чирлидершами. Даже не заметила, как они с Дереком ушли.

- Это не твоя вина. Ей следовало рассказать мне, что это была обычная, а не пижамная вечеринка. Если бы я знала, что там будут парни... Она ведь еще ребенок, не знает, как вести себя с такими, как Дерек. Почему, ради всего святого, она переспала с ним?

- Думаю, она просто уступила. Он старше, красавец, спортсмен. Знает, как очаровать девушек и получить то, что хочет.

- Но если он это получил, зачем ее мучить?

- Понятия не имею. Может, он хотел большего. Я знаю, Кейтлин жалеет о том, что произошло.

- А ты... - oна колебалась. - А ты не думаешь, что он ее заставил?

Я помедлила, давая ей услышать мой тяжелый вздох:

- Думаю.

На линии послышалось влажное шмыганье.

- Вот сукин...

- Кейтлин клянется, что он этого не делал, но я думаю, ей просто стыдно в этом признаться. Я просила ее рассказать вам, - я сделала вид, что плачу, напоминая Симоне: я тоже всего лишь девочка. - Я пыталась, правда.

- Ты не виновата, милая. Я не сержусь на тебя.

- Хорошо.

- Думаешь, это все его рук дело?

- Не знаю. Эти снимки... они разлетелись по всей школе.

- Но это он их сделал и показал другим. Я знаю, что это он. Моя малышка совершила ошибку, когда переспала с ним, но других мужчин у нее не было, это точно. Значит, Дерек ее сфотографировал и разослал снимки всем нашим знакомым. Он - сукин сын, и я с ним поквитаюсь. Запомни мои слова. Он покойник!

Я знала, что на почтах есть камеры наблюдения, но разве можно отследить, кто отправлял определенное письмо? Я в этом сомневалась. Была осторожна и не оставила улик. Надела перчатки, хотя стоял теплый день. Платила наличными. На почты заходила в разных куртках и в вязаной шапке - спрятала волосы, чтобы трудней было опознать, если копы будут просматривать записи. Я никогда не действовала наобум, учитывала даже малейший риск.

- Надеюсь, того, кто это сделал, поймают, - сказала я. - Неважно, Дерек это или нет.

Попрощавшись, я повесила трубку и вытащила из комода одноразовый неотслеживаемый телефон. Фотографии я в него уже загрузила и прикрепила к общему сообщению, которое отправила всем в ее записной книжке.

Унесла телефон в гараж и раздавила его в тисках с отцовского верстака. В эту ночь забирали мусор, так что я вышла с ведром и огляделась. На улице было пусто. Я подошла к соседскому мусорному баку и бросила в него половину обломков. Другую половину скормила баку через дорогу. Вернувшись в комнату, я смеялась, пока не заболели бока. Как же хотелось, чтобы эта боль повредила мелкому засранцу в моем животе!