Глава 30
Марс
Удар о поверхность планеты чуть не вышиб дух. Пристегнутая ремнями безопасности к противоперегрузочному креслу Ливадова упала вместе с ним на поверхность Марса.
В глазах потемнело, на несколько секунд Женька потеряла сознание… Или она не отключалась? Девушка не смогла бы ответить, в каком она была состоянии в первые мгновения после приземления. Нет сомнения только в одном – без экзоскафандра и противоперегрузочного кресла, которое приняло на себя большую часть удара, Ливадова была бы мертва.
В голове немного прояснилось. Вдруг вспомнилось, что втолковывали новобранцам на каждом утреннем построении во время полета на Марс. Шлем не снимать, визор не поднимать – атмосфера четвертой планеты Солнечной системы не пригодна для дыхания. Ливадова заморгала, чтобы избавиться от назойливого воспоминания. Она не дура и прекрасно понимает, что без экзоскафандра на чужой планете не продержится и нескольких минут.
Башка словно свинцом залита. Где она? Что с ней сейчас? Страшно подумать, что сломала ногу или руку, а то и в нескольких местах да в придачу и ребра. Но боли почти не чувствует. Наверное, она все же цела, только пошвыряло немного.
Визор проецировал на внутренней поверхности бронестекла бегущие сверху вниз строчки. Тактическая система анализировала состояние экзоскафандра и десантника. В норме, в норме, в норме… Ливадова смотрела на небо чужой планеты. Бледно-голубое небо Марса. Девушка заморгала глазами? Бледно-голубое? Она-то всегда знала, что небо на Марсе красновато-бурое! Почему же видит голубое небо?
Женька протерла перчаткой пыль на внешней стороне визора, однако бледно-голубое небо не стало меняться на бурое.
– Черт с ним, с небом… – прошептала пересохшими губами Ливадова. После разберется с небом Марса, сейчас нужно понять, что с кораблем и кто еще выжил. Девушка посмотрела вправо от себя, потом влево. Увиденное ужаснуло, лучше смотреть на небо.
Закрыв глаза, Женька отстегнула ремни. Открыла глаза. Застонав от тупой боли в каждой клеточке тела, девушка заставила себя подняться. Сначала села, потом встала на ноги. Система сообщила, что с Ливадовой все в норме, но техника врет. Все тело болит! Чтоб ее…
Самое главное! Девушка отсоединила от противоперегрузочного кресла автомат. Лучше погибнуть, чем потерять закрепленный за ней АК-233. Кинула ремень на плечо, забросив крупнокалиберное автоматическое оружие за спину. Щелкнув магнитами, автомат прижался к бронекирасе, чтобы не мешать и не стеснять движения – все системы боевой единицы, в лице ефрейтора Ливадовой, действительно в норме и работают штатно.
Ливадова подняла взор и огляделась. Под бледно-голубым небом Марса был день. Вокруг девушки на серых, плоских, частью затянутых в песок или просто припорошенных пылью камнях были разбросаны обломки малого десантного корабля: где горят, где дымят, а где просто лежат. Рядом несколько неподвижных тел – этих десантников выбросило вместе с Ливадовой после удара корабля о поверхность планеты. Никому не повезло. Все, кого видела Женька, были мертвы. Тактическая система отметила их погибшими. Умерли ни за что… Пять мертвых тел. Но что внутри кораблей? Есть там кто-нибудь живой?
Два космических корабля темнели покрытыми черной копотью бортами в трехстах метрах от Ливадовой. Все так же сцепленные, рухнули вместе в каменистую безжизненную пустыню Марса. Искореженные, потрепанные и с черной гарью поверх некогда блестящей стальной обшивки.
Больше всего досталось борту, на котором летели вторая рота и управление учебного батальона – этот МДК принял основной удар падения и развалился на несколько частей. Похож еще на нечто целое, но восстановлению не подлежит. Просто груда металлолома, который дымился сразу в десятке мест. Женька надеялась, что это не означает опасность взрыва. Хватит уже испытывать благосклонность судьбы, вторую катастрофу за один день она не переживет.
А если выжила только она одна?
– Ливадова! – гаркнул динамик шлема. Голос сержанта Ивана Горгуа был хриплым.
Слава богу! Она не одна!
– Я!
– Слышишь меня?
– Так точно! Слышу, господин сержант! – Женька искренне обрадовалась Горгулье. Она боялась оказаться одна в каменистой пустыне чужой планеты, хотя старалась не думать об этом.
– Отлично! Связь наконец заработала! – Сержант Горгуа закашлялся. – Вижу, что ты в порядке и все системы твоей экзоброни в норме. Подтверди, если так!
– Я в порядке.
– Понял. Сообщаю, что принял командование вторым взводом на себя! Как поняла?
– Сержант Горгуа принял командование вторым взводом! – Ответ Ливадовой прозвучал четко. Но когда спросила про взводного офицера, ее вопрос прозвучал неуверенно: – Что со старшим лейтенантом Еременко?..
– Старший лейтенант Еременко больше не будет командовать взводом, – глухим тоном ответил Горгулья. Он не смог сказать сразу, что случилось с офицером. Потребовались пауза и длинная фраза вместо одного короткого слова.
– Что с ним?
– Погиб, – произнес Горгулья и тут же взъярился на девушку: – Ефрейтор! Твою ж… Ты зубы мне не заговаривай! У нас много потерь. Бегом сюда – помогать раненым и мертвым! Конец связи.
Временный командир второго взвода разозлился, и лучше с ним не спорить. Ливадова поспешила выполнить приказ, чтобы не прочувствовать на себе остроту шутки Горгульи. Шутник из него так себе. Она потом как-нибудь спросит: как можно помочь мертвым? Они уже мертвы…
Она-то сама почему юморит?
– Потому что нервы на пределе, – ответила девушка самой себе. Она вовсе не хочет язвить и шутить, просто включилась защитная реакция психики. Разум не хочет принимать случившее, и, чтобы не осознавать, сколько погибло знакомых и незнакомых людей, он уводит мысли на другое. На идиотские шутки! Женька крепко выругалась.
Ливадова спешила по меткам-проекциям, созданным на стекле визора, без них расшифровать приказ господина сержанта «Бегом сюда!» было бы трудно, а дать дополнительные пояснения он не удосужился. Женька тоже злилась, заводила себя, чтобы спокойно встретить то, что должна обнаружить, когда обойдет малый десантный корабль второй роты.
Что она увидит? Девушка непроизвольно вздрогнула. Горгулья сообщил про большие потери. Кто еще пострадал? Что с Сашкой Грибановой? Она единственная из трех подруг Женьки, кто продолжает службу. Пусть с гаденышем Бастрюковым ничего не случится, но лишь бы Сашка не пострадала!
Грибанова погибла… Тактическая система опознала ее залитый темной кровью экзоскафандр первым. Тело Грибановой лежало крайним – из разбитого корабля вынесли уже трех погибших. Командир первого взвода старший лейтенант Комаров и исполняющий обязанности командира второго взвода сержант Горгуа наблюдали за эвакуацией личного состава. Она только что началась, и первыми спустились на поверхность Марса командиры. Никого из флотских офицеров и офицеров из управления учебного батальона пока нет.
Неужели потери настолько велики, что другие офицеры погибли или ранены? Или еще не успели выбраться из разрушенного корабля? Женька надеялась на второе. На негнущихся ногах она добралась до сержанта Горгуа и доложила о себе.
– Вольно, ефрейтор!
Оглядев Ливадову, временный комвзвода одобрительно кивнул. Женька вернулась вместе со штатным двести тридцать третьим – боец не вправе потерять оружие.
– Сколько там наших? – Горгуа указал за угол корабля, откуда только что прибыла ефрейтор.
– Пять человек.
Сержант Горгуа молча кивнул. В безвозвратных потерях еще пять имен. Тактическая система знала об уроне среди личного состава, но электроника порой ошибается, и хотелось точно убедиться, что среди выброшенных за борт МДК, кроме Ливадовой, выживших нет.
Старший лейтенант Комаров поспешил к выбитому люку, откуда шла эвакуация. Двое во флотской экзоброне выносили тяжелораненого, и, кажется, это был командир учебного батальона подполковник Чесноков. Женька покачала головой. Плохо дело у Чеснока, если это он, – прямо из груди торчал арматурный прут. Сержант Горгуа выругался, его тактическая система работала без ограничений, установленных для рядового состава, к которому относилась ефрейтор Ливадова. Он знал, кем являлся раненый.
Сейчас из корабля выносили подполковника Чеснокова, и, признаться, Горгуа не предполагал, что ранение комбата настолько серьезно. А что с Моровым? Майор тоже ранен, но, скорее всего, некритически – время от времени зло рыкает через коммуникационную систему. Скоро он выберется из корабля, потому как отсеки, в которых заперло управление роты и штаб учебного батальона, разблокировали три минуты назад. Спасибо флотским, они быстро справились.
Временный командир второго взвода указал точку на каменистой поверхности планеты в трех метрах от себя.
– Ливадова! Твой пост! Привести оружие в готовность к стрельбе! Охранять тела! Начать визуальное наблюдение за местностью по всем направлениям от поста! Выявлять любое подозрительное движение!
– Есть!
– Дронов нет, ничего нет, – невеселой шуткой добавил Горгулья, – мы в полной заднице!
Сержант вдруг умолк, уставившись на Ливадову. За стеклом визора не видно лица, но Женька была уверена, что он вдруг смутился, а сержант не должен смущаться. Наверное, нервы шалят, они сейчас у всех на пределе.
– Все плохо, – угрюмо произнес он, – это я хотел сказать. Мы приземлились… или, правильнее сказать, примарсились максимально далеко от наших баз. Пилоты уводили корабль подальше от освоенных секторов Марса – и перестарались. Корабли упали в самом глухом уголке этой дрянной планеты, какой только возможен.
Горгулья, кажется, усмехнулся, а Женька не поняла, для чего сержант это ей рассказывает. Она прямо спросила об этом.
– Чтоб смотрела в оба глаза! – Сержант опять обозлился. – На базах какие-то беспорядки, и помощь быстро не придет! Рассчитываем только на себя! Ранее полученный приказ понятен?
– Так точно!
– Выполнять!
– Есть!
Ливадова оказалась на своем посту прежде, чем сержант захлопнул пасть. Горгуа смотрел на ефрейтора еще несколько мгновений, но больше ничего не сказал и направился к месту, куда начали сносить раненых. Рядом с неподвижно лежавшим Чесноковым появился офицер-медик в флотской броне. Покачав головой, он что-то сказал старшему лейтенанту Комарову и подошедшему к ним Горгуа – и развел руками.
Комбат не шевелился, арматуру из его груди не вынимали – слишком опасно, без операционного стола такая попытка легко сломает хрупкий баланс между жизнью и смертью Чеснокова. Но он жив, потому что лежит среди других раненых. Ливадова предположила, что экзосистема залила заживляющим раствором рану и ввела командира батальона в искусственную кому. По меньшей мере к трупам, которые она охраняет, Чеснокова не перенесли.
Зачем охранять мертвых? Вокруг все больше десантников, и все они вооружены. Ливадова не понимала смысл полученного приказа. Она, конечно, может объяснить, почему нужно обеспечить покой погибшим боевым товарищам. Однако кто сейчас посягнет на них? Впрочем, приказ есть приказ, ей даже повезло. Она лишь стоит и смотрит по сторонам, а могла бы таскать мертвецов.
Принесли еще одного – им оказался Бастрюков. Когда Женька увидела его, то сломалась. Ненадолго, на полминуты или около того – она не смогла бы точно ответить, на сколько времени выпала из нормального состояния. Ливадова отвернулась от мертвых и корабля, в котором они погибли. Стояла лицом к пустыне, опустив голову. Под стеклом визора по щекам потекли слезы. Пусть текут – если визор не поднять, их вытереть нельзя.
Почему она плачет? Кто для нее Бастрюков? Гаденыш, которого презирала всей душой и, возможно, даже ненавидела. Но это человек, которого она знала, и вот он умер. Ни за что умер. Сашка Грибанова тоже умерла, и остальные… Просто потому что один залетный истребитель умудрился подойти незамеченным и вывести из строя силовую установку МДК второй роты, тянувшую за двоих оба десантных корабля.
Чего стоят жизни десантников? Ничего. Женька тоже десантник, и получается, что ее жизнь тоже ничего не стоит. Но она давно поклялась, что выживет! Она выбралась из рабства, и она будет жить! Она выживет и найдет когда-нибудь брата! Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, Ливадова почувствовала, что пришла в норму.
Эвакуация из десантного корабля продолжалась, и все время несут и несут погибших и тяжелораненых. Женьке трудно было оценить, насколько велики потери, постоянное мельтешение людей сбивало с толку, и не всех еще вынесли. По прикидкам Ливадовой, получивших легкие повреждения и тех, кто не пострадал, все же больше, чем погибших и тяжелораненых – в соотношении примерно три к двум. Но в любом случае потери крайне высоки. Почти половина личного состава из находившихся на борту второй роты, штаба батальона и взвода управления.
Сержант Горгуа сменил пост ефрейтора Ливадовой ровно через сорок минут после того, как дал прежний приказ. Людей вокруг стало много, и лишних либо посторонних среди них нет – десантники из учебного батальона или разведывательной роты; оказалось, что в ней потерь на порядок меньше.
Новый пост был вынесен на полтора километра от места крушения кораблей. Ливадова удобно разместилась меж двух глыб в половину человеческого роста, уселась на небольшом валуне и следила за восточным сектором пустыни.
Пустыня… Мертвая безжизненная поверхность Марса. Чужой планеты. Женька вслушалась в себя. Каково оказаться на другой планете? А ничего так. Буднично. Мысли заняты вовсе не Марсом, а крушением их корабля.
Горгулья сообщил, что главная задача ефрейтора – не высовываться и постоянно совершать обзор территории. Ливадова должна часто и при этом небыстро вертеть головой, чтобы оптика ее экзосистемы сканировала местность.
Перед тем как сержант Горгуа отправил Женьку на новую позицию, к точке эвакуации из МДК второй роты прибыли майор Воронцов и несколько офицеров из его подразделения. Скоро Воронцов вышел на общий канал связи и сообщил, что принимает на себя общее командование как старший по званию офицер из тех, кто не получил ранение либо не погиб. Поскольку ранение Морова не позволяет тому осуществлять полноценное руководство второй ротой, то командование ею тоже возлагается на майора Воронцова, а также командование взводом управления.
Майор Моров подтвердил сказанное майором Воронцовым. Затем было сообщено, что все транспортные средства на борту номер тридцать четыре выведены из строя. На десантном корабле разведроты наземная и воздушная техника в порядке, однако требуется время на разблокировку заклинивших шлюзовых дверей и вывод техники из заваленных набок отсеков МДК. Помощь прибудет, однако в течение самого ближайшего времени на нее рассчитывать нельзя. Системы регенерации кислорода в экзосистемах личного состава обеспечат необходимый для дыхания воздух в течение ближайших четырнадцати часов. Майор Воронцов отметил, что этого времени с запасом хватит на ожидание помощи.
В отличие от временного командира второго взвода, майор Воронцов не стал пояснять причины задержки помощи. Горгуа сказал Женьке про какие-то беспорядки на марсианских базах. Видно, для предотвращения мятежа и перебрасывался на Марс 10-й отдельный десантно-штурмовой полк, но они не успели.
– Приказываю личному составу продолжать эвакуационные мероприятия и обеспечивать режим полной боеготовности. Конец связи.
Президентский сын опять раздает команды. Женька начала злиться, хотя понимала, насколько это глупо. Сейчас нет сынка президента корпорации «Сигма», здесь только майор Воронцов. Командир разведывательной роты, который временно принял общее руководство.
Как Женька относится к Воронцову? Она не зависит от него, но он последняя и единственная надежда найти когда-нибудь брата. Лишь возможности Воронцова сохраняют мизерный шанс на чудо.
Горестно вздохнув, Ливадова пнула камешек и подняла взор, дабы встроенные в бронескафандр датчики произвели сканирование местности в ее секторе ответственности. Небо вдруг разорвалось ревом двигателей. Прямо над потерпевшими крушение МДК в атмосферу Марса вошли два спасательных шлюпа.
Женька улыбнулась. Помощь! Однако улыбка сползла с лица девушки. Тактическая система опознала прибывших – это были спасательные корабли с линейного крейсера «Новик».
– Боевая тревога!
