Глава 31
Прорыв
Шквал огня! По шестерым морпехам, укрывшимся за периметром припаркованных автомобилей, ударил огневой шторм. Первые секунды они не отвечали. Спрятались за дребезжащими от попаданий пуль большими жестяными банками, в которые в один миг превратились машины. Укрыв лицо от осколков, Андрей следил за вторым лейтенантом и комендор-сержантом. Один из них скоро должен подать знак к активным действиям, а пока морпехи притворялись, что их не существует.
Справа загрохотала серия взрывов. В двадцати метрах от позиции морпехов в опорный бетонный столб и красный микроавтобус рядом с ним влетело что-то крупнее гранаты из подствольника. Машина взорвалась, ее подбросило вверх и после падения на асфальт охватило огнем. Столб выдержал, стоит целехонький. Ливадов выругался, он видел взрыв через щель между автомобилями. А если к потолку взлетит машина, за которой он укрылся? Бронескафандр защищает от осколков и пуль, но только не открытое лицо.
– Что? – вырвалось у Андрея; он спрашивал сам себя, потому как до остальных не докричаться. – Опустить визор?
Приказ Шелли был недвусмысленным. Офицер подал четкий знак рукой, что означало команду опустить визор. Но не видя, что второй лейтенант сам опустил бронестекло, Андрей точно засомневался бы в правильности понимания команды. Ливадов опустил визор. Как же вероятность радиоэлектронной атаки? После предыдущей у Француза чуть мозги из ушей не вытекли!
Раздался взрыв, Андрея сильно толкнуло в спину. Тяжелая штурмовая экзоброня морского пехотинца оставила Ливадова там, где он сидел. Он как скала! Но автомашине, за которой он прятался, досталось крепко. Подбросило, кинуло на спину бронескафандра и толкнуло вперед. Сверху посыпались каменные крошки; часть из них упала на стекло визора.
Команда опустить визор пришла вовремя! Ричард Шелли обладает настоящим звериным чутьем на опасность! Андрей осклабился. Он убедился в этом в очередной раз. Пока не выберутся отсюда, он будет слушать каждое его слово как никакое другое когда-нибудь слышанное прежде…
– Сука!
По позиции морпехов заработали автоматические гранатометы. Загрохотало со всех сторон: спереди, справа, слева, сверху и сзади… – разрывы буквально везде! Автомобили превратились в дуршлаги. Бронескафандры сечет осколками, но экзосистема держит удар. Андрей не чувствовал, что ранен. Выводимая на стекло визора проекция также сообщала, что он цел, а бронескафандр и экзоконструкция не повреждены.
Знатно лупят! Андрей выругался – громко, не боясь, что получит от господ офицера и сержанта за неуставное поведение. Он не думал о них. Крик и ругань помогли Ливадову выплеснуть из себя животный страх за собственную шкуру. Террористы продолжали шквальный обстрел, словно собрались сровнять с асфальтом позицию морских пехотинцев.
Сжавшись, как только мог, обхватив шлем левой рукой, Андрей сидел на бетоне и повторял, что все обойдется.
– Врете! – бормотал он. – Не возьмете!
Правая рука лежала на «125CN». Штурмовая винтовка для него – как палочка-выручалочка, за которую Андрей будет держаться до самого конца. Гранатометный обстрел – только прелюдия. Самая жесть начнется, когда террористы, или кто они там на самом деле, попытаются взять штурмом позицию уполовиненного отделения, а морпехи пойдут на прорыв.
Неожиданно обстрел прекратился. Стало тихо, только огонь горит в нескольких местах и чадит дым. Без герметичных скафандров уже бы подыхали от удушья. Шелли опять оказался прав, сукин он сын…
– Все целы? – Динамик шлема ожил голосом второго лейтенанта. Тут как тут, только вспомни его…
– Никак нет, сэр, – включился комендор-сержант.
Офицер грязно выругался. Тактическая система вывела сообщения о потерях. Немой замолк навсегда. Он сидел, уткнувшись лицом в колени, а по правой ноге стекала темная струйка, от которой уже набралась небольшая лужица. Визор на шлеме Глигона был поднят.
– Не исполнил приказ, – зло произнес в динамике Шелли, – он всегда…
Второй лейтенант не договорил. Подняв руку, он дал сигнал к активной обороне. Начался штурм! Вновь стрельба, по морпехам бьют исключительно пули. Вскинув винтовку, Андрей немного приподнялся над укрытием и открыл огонь. Несколько коротких очередей, чтоб не тратить впустую боезапас, и вниз. Сместился на метр за автомобилем – наверх, огонь двумя очередями и вниз – все по наставлению дрилл-инструкторов.
Долго торчать над укрытием нельзя. Технические системы прицеливания противника поймают тебя – и тогда конец. Андрей сместился в третий раз. Поднялся, выстрелил двумя очередями – и в укрытие! Сменил магазин.
Экзосистема сообщила, что Ливадов получил три пули. Все попадания с нулевой критичностью – броня не пробита. Твари! Андрей цел и невредим, однако знание того, что схлопотал уже несколько пуль, радости не прибавило. Террористы сжимают кольцо, медленно сближаются с позициями морпехов и не снижают интенсивность огня. Уроды! Обучены хорошо, никакие это не террористы: слишком слаженно работают. Спецназ Белой корпорации – это уж точно.
Андрей снова поднялся, выпустил в молоко две очереди и прыгнул вниз, а по шлему чиркнула пуля. Ливадов почувствовал ее без указания электроники. Шлем выдержал. Снова перемещение и огонь. В укрытие. Противник все ближе. Пятерым морпехам – половина отделения!.. – вооруженным только штурмовыми винтовками, не отбиться от двух взводов европейского спецназа. Что второй лейтенант? Когда сигнал на прорыв?
– Огонь! – Офицер словно подслушал Ливадова. Голос Ричарда Шелли в динамике был хриплым. – Продолжайте отстреливаться! Они должны подойти ближе!
– Ковбой ранен! – вклинился комендор-сержант.
Бывший ЧВКашник лежал спиной на асфальте, схватившись левой рукой за запястье правой. Второй лейтенант приказал Дюбува ползти к рекруту и оказать помощь.
– Выясни, к чертовой матери, что с ним!.. – зашипел офицер.
– Понял! – Комендор-сержант пополз к раненому.
– Огонь! – заорал Шелли. – Не спать, ублюдки!
Крик предназначался Андрею и Барни Бруксу, которые остались вдвоем против двух взводов спецназа.
– Чаще стреляйте! – Второй лейтенант поддержал рекрутов огнем.
Поменяв магазин, Ливадов выпустил по противнику три коротких очереди и снова схлопотал по шлему. Повезло ему, а Ковбою – не очень. Он сейчас мотает перед Дюбува башкой и показывает на правую кисть. Заживляющий раствор уже должен был залить его перчатку и рукав скафандра, а обезболивающее вкачалось в «тевтонца» лошадиной дозой, но дело плохо. Похоже, кисть перебита и не функционирует.
Дело дрянь! До рывка противника на позиции морпехов считаные минуты. Враг совсем близко.
– Ковбой! – Второй лейтенант повысил громкость динамиков, чтобы перекрыть нарастающий шум боя. – Считай, что искупил вину кровью!
– Есть, сэр, – безрадостным тоном ответил бывший ЧВКашник.
– Теперь бы выжить! Тебе и остальным, – второй лейтенант прокашлялся. – Бежишь по моей команде! Стреляешь левой рукой. Остальные бегут по второй команде! Я в центре. Комендор-сержант прикрывает левый фланг, Ливадов – правый! Русский тянет одеяло на себя!
Андрей процедил ругательство. Правый фланг – значит, бежать вдоль основных сил противника и получать больше других. И это называется «тянуть одеяло на себя»?
– Брукс! Прикрываешь отход! Мчишь за нами через минуту, как уберемся отсюда!
– Принято, сэр! – спокойно ответил рекрут.
Ливадов прикусил язык. Ему еще повезло, а Бульдог – смертник. Если кто-нибудь из морпехов вырвется на спасительный второй уровень, то это точно будет не Брукс.
– Всем! Огонь! – зарычал второй лейтенант.
Морпехи слитно выпустили короткие очереди по противнику. Террористы… Спецназ европейцев в двадцати – тридцати метрах! Поднялись!
– Ковбой! – казалось, что динамик шлема не выдержит рева второго лейтенанта. – Бегом! На второй уровень!
Бывший ЧВКашник неуклюже подхватил стодвадцатипятку – стрелять в таком положении у него явно не выйдет – и рванул к спасительному автомобильному подъему на верхний уровень подземной парковки.
Перемахнув на силе экзосистемы через разбитый в металлолом автомобиль, Ковбой побежал на врагов, которые отделяли его и остальных от спасения. Противник тоже сорвался с места, устремившись на укрытие морских пехотинцев, откуда только что выскочил один сумасшедший. Огонь по нему!
– Оста-а-альные! – тянул Шелли. – За мной!
Второй лейтенант, комендор-сержант и раб-рекрут вскочили на ноги, чтобы успеть выскочить за периметр автомобилей раньше, чем противник окажется внутри.
– Держись, Бульдог! – крикнул Андрей и взмыл кверху, оттолкнувшись от асфальта экзоскелетом.
Прикрывавший отход остальных Брукс ничего не ответил, сосредоточенно поливая огнем крупнокалиберной штурмовой винтовки бегущих на позицию террористов. Ливадов тоже стрелял. Патронов не жалеть! Заменив магазин еще в воздухе, Андрей приземлился в двух метрах от покинутой позиции. Тактическая система указала, что до подъема на второй уровень еще двести шестьдесят метров!
– Вперед!.. – голос Шелли зазвучал приглушенно.
Ливадов стрелял вправо и по фронту, угощая свинцом бегущих на него морпехов. Тяжелый штурмовой бронескафандр ежесекундно принимал десяток попаданий, но держал удары. Вторая винтовка за спиной тоже прикрывает. С тыла зашипела выпущенная по морпехам ракета, взорвалась внутри только что оставленной позиции, которая огрызнулась огнем. Бульдог еще там, а отведенная ему минута кажется вечностью, что оставит тут навсегда. Минуло всего несколько секунд!
Время стало тягучим, замедлилось. Ковбой впереди – в десятке метров от противника. Нужно поддержать его! Шансы на прорыв – только в стремительности. Перескочив через машины, Шелли и Дюбува оказались на земле через миг после Русского и, огрызаясь огнем, побежали за «тевтонцем».
Андрей дернул за ними и споткнулся через шаг. Правую ногу обожгло огнем. Сразу затем – бок и плечо. Он едва не полетел носом вперед, но удержался, устоял на ногах. Закричав от боли, стиснув зубы, Ливадов побежал за командирами. Выбросил пустой магазин, вставил новый и снова вскинул винтовку, не жалея себя. Вопреки боли, которая рвала руку и ногу.
Обдало холодом. В мышцы воткнулись иглы с обезболивающим, раны обволокло гелем, тоже холодным – заживляющий раствор законсервировал повреждения. Ливадов продолжил бой, почти не чувствуя боли и стесненности в движениях. Потом будет очень плохо – за все нужно платить, и обманутый медикаментами организм с лихвой вернет свое. Но это будет потом… Если будет.
Ковбой – все. Погиб. Первый попытавшийся прорваться из окружения морпех приковал к себе большую часть внимания противника и рухнул в считаных метрах от врага. Упал, израненный пулями в решето.
Трое других почти добежали до противника. Шелли и Дюбува вырвались на три шага вперед. Андрей зарычал, пытаясь догнать их, и почти в упор выстрелил в террориста. Противник совсем рядом! Упав на асфальт, Ливадов покатился по земле, стреляя короткими очередями, и сразу вскочил. Заменил магазин и открыл огонь, стоя на одном колене. Теперь внимание врага сосредоточилось на его фигуре.
Пули ударяли в кирасу и шлем, рикошетили от рук и ног. Броня держалась! Андрей увидел, что второй лейтенант и комендор-сержант расчистили путь: до подъема наверх – двести пять метров!
– Русский! – заорал Зак Дюбува. – За нами!
Вскочив, Андрей рванул за офицером. Оглянулся, чтобы узнать, что с Бульдогом, – и не увидел на оставленной позиции никого, кроме террористов. Барни погиб либо попал в плен. Ливадов перепрыгнул через три тела, что оставили за собой Шелли и Дюбува.
Противник разошелся перед тремя морпехами, чтобы не подставляться под бешеный натиск трех правительственных псов. Не уйдут! Огонь слишком плотный! Пришел приказ. Держаться укрытий, вести прицельный огонь! Но не потерять! Не упустить! Уничтожить дистанционно!
А три морпеха рвут жилы. Несутся к спасительному подъему, петляя между машинами, вытягивают из экзоконструкций бронескафандров возможное и невозможное. Везучие и живучие сволочи!
Сто пятьдесят метров! По Андрею и остальным стреляют, бегут следом и кто-то мчится наперерез. Ливадов заметил отделение противника – бегут к ним справа. Получите! Штурмовая винтовка выпустила в их сторону полный магазин. Еще один пустой выброшен. Щелкнув замком, винтовка жадно впилась в новый магазин. Короткая очередь, ранение в плечо, скрежет зубов – и бег вперед.
– Поднажать!.. – Шелли хрипел от боли.
Он ранен! Не смертельно и не опасно. Они все ранены не единожды, но бронескафандры еще держатся. Вперед! Сто тридцать метров! Дюбува вдруг рухнул в пяти шагах впереди. Не раздумывая ни мгновения, Андрей прыгнул к нему, укрывая комендор-сержанта собой. Обожгло болью бедро и левую руку, но на очередное ранение уже не обращаешь внимания, а только стреляешь в ответ. Не думаешь – попал или промахнулся. Мысли только о системе жизнеобеспечения экзосистемы. Работай, родная! Если обезболивающее или заживляющий раствор кончится, то все. Смерть! А еще, если перебьют кость… Не думать об этом!
Сначала поставить на ноги Дюбува.
– Француз! – Рекрут перевернул комендор-сержанта на спину и, дернув за руки, поставил на ноги. Морпехи побежали за офицером, не тратя силы и время на не нужные сейчас слова. Шелли вырвался вперед на два десятка шагов. Нужно догнать! Прикрыть командира!
Шестеро террористов появились перед офицером неожиданно. Одного сняла очередь винтовки, в другого Шелли влетел сам, сбив с ног и ударом стального кулака вколотив голову врага в асфальт. Но в него стреляют. В упор!
Андрей и Дюбува вскинули оружие, разряжая его в четверых напавших на офицера. Суки! Они не стали прятаться и бросились навстречу бегущим морпехам, одного из своих потеряв. Трое против двух!
Выстрел прозвучал в двух метрах от Андрея. Мимо! Промахнулся, гад! Ливадов наотмашь вмазал прикладом по шлему стрелявшего в него. Есть! Рыча от бешенства, захваченный яростью рукопашного боя, рекрут развернулся ко второму противнику и получил короткую очередь прямо в грудь.
Боль! Огонь в груди! Одна пуля пробила кирасу! Андрея качнуло назад, враз потяжелели и наполовину опустились веки. Ливадов увидел, что стрелявший свалился к его ногам после выстрела Дюбува.
Это хорошо… отомщен… Обезболивающего нет. Нет холодной волны, снимающей жар ранения, и нет заживляющего раствора. Кончились… Андрей начал заваливаться назад, но был вовремя подхвачен комендор-сержантом, который бросил рекрута на плечи и побежал к выходу на второй этаж. Ливадов с удивительным равнодушием думал, что в экзоброне нести на плечах морпеха совсем не трудно. Так даже лучше – он щит на спине Дюбува. Но отчего столь спокойно думается про это?
Взор туманится, боль рвет грудь, веки тяжелы. Андрей умирал, но сознание не отключалось.
– Держись! – яростно кричал в коммуникационной системе Француз. – Не выпускай из рук винтовку!
Да, это важно. Рука крепко сжала «125CN». Не разжимать пальцы!
Комендор-сержант добежал до второго лейтенанта, который уже на ногах. Шелли побежал за ними… Нет! Заковылял, запрыгал… Тянет левую ногу, но почти не отстает от Дюбува, да еще отстреливается! Как только умудряется это делать?
Взор померк… На мгновение, потому что Андрей все еще был на плечах Дюбува, а второй лейтенант ковылял за ними. Семьдесят восемь шагов до цели! Они почти успели, их преследует только шквальный огонь. Пули бьют по изрешеченным автомобилям и бетонным конструкциям подземной парковки да в броню трех морпехов, которая держится уже на честном слове.
Взор меркнет и все снова становится прежним. Андрей умирает, он это знает. Ладно… лишь бы Шелли и Дюбува выбрались, и… Женька… Прости… Не нашел тебя.
Пятьдесят четыре метра! Из спуска выскочили два вооруженных гусеничных робота и отделение морпехов. Наши! Интенсивный огонь роботизированных систем прикрыл убегающих. Их приняли. Буквально на руках понесли. Даже Шелли и Дюбува, которые свалились под ноги парней из третьей роты.
– Уходить! Уходить! Немедленно! – Динамики шлема рвал крик второго лейтенанта. – Поднимите визоры!
Приказ Шелли выполнен. Штурмовики из третьей роты отступили, а с ними выжившие из сводного отделения рекрутов.
– Вырвались… – беззвучно произнес Андрей. Его визор поднят, и он не помнит, как поднял бронестекло. Ерунда это… Умирает… Плевать, что умирает. Зато остальные вырвались!
Кто нес его на руках? Ливадов смотрел на бетон парковки, потолок и стены, неповрежденные автомобили на втором уровне, потом на первом. Он умирал, но все никак не умер. Он бредил, почти перестал понимать, что происходит. Только повторял и повторял имя сестры.
Солнце? Глаза моргают от солнечных лучей? Они еще могут щуриться?
Лазерный луч батальонного медика вскрыл бронепластину на груди Андрея. Длинная игла огромного шприца в руке врача – и Ливадов наконец отключился…
Пришел в себя в лазарете, а на соседней кровати в больничной пижаме лежал второй лейтенант Ричард Шелли. Андрей никогда не видел офицера таким жизнерадостным, тот буквально светился от счастья. Заметив, что Ливадов зашевелился, открыл глаза и смотрит осмысленным взором, офицер восторженно заявил:
– Война началась!
