Глава 5

Антон проснулся от того что его в бок носом толкал Патрон. Чувство опасности пробежало по нервам и смахнуло сон как рукой. Антон осторожно повернулся на живот и огляделся. В проеме ворот, подсвеченная светом луны стояла темная фигура. От ее неподвижности в голову полезли разные мистические мысли. По его душу пришла сама смерть. Ему стало страшно по настоящему. Но тут фигура негромко отрыгнула и выругалась:

— Черт! Не надо было пить это пойло в дорогу. Еще живот пучит.

Антон с облегчением понял, что имеет дело с обыкновенным смертным. Но при этом к нему пришел не мистический, а настоящий страх. Он один... безоружный…

А темная фигура встала рядом с воротами и стала справлять малую нужду. При этом не удержалась и громко в ночной тишине выпустила газы.

Это не был кто-то из замка, на незнакомце был походный плащ. В свете луны проникающий в открытую створку ворот хорошо был виден бок в пластинчатой броне. Антон посмотрел на пса. Тот на него. И оба обменялись взглядами.

«Что делать будем?»

По морде спаниеля было видно, что лаять он не хочет. Ты хозяин, ты и думай. Патрон лег на живот и стал смотреть на незнакомца.

«А почему безоружный? У меня же есть лук!» — Антон осторожно пошарил рукой по сену, нащупал его и колчан, взял лук. Очень удачно все оказалось под рукой. Лень в это раз была его помощницей. Он не стал снимать тетиву на ночь. Неспеша, тихо без шороха достал из колчана стрелу. Привстал на одно колено и зашуршал сеном. Одновременно с этим оттянул левую руку. Опустил лук. Незнакомец резко обернулся. Их взгляды встретились. У Антона екнуло сердце и он как учили, пустил стрелу. Тихий свист, болезненный удар тетивы по руке и незнакомец, словивший стрелу в лицо, остался стоять. Антон лихорадочно нащупал новую стрелу и, не отрывая взгляда от стоящего с опущенным руками незнакомца, выстрелил еще раз, и снова в лицо. Незнакомец продолжал стоять. Такое противоестественное положение вещей заставило Антона запаниковать. Волосы на руках стали дыбом, а сами руки предательски ослабли и задрожали. Он отбросил бесполезный лук, который уже не мог натянуть, пошатнулся и потеряв равновесие, с негромким криком кубарем скатился с копны сена на пол. Вскочил и суматошно заметался между колодой и копной сена. Хотел удрать, но проход загораживал незнакомец. Он продолжал безучастно стоять, наблюдая за мельтешением Антона. Взгляд Антона зацепился за колун у колоды. Антон ухватил топор, которым Эрзай рубил дрова, и, преодолевая страх, поднял его перед собой. Это придало ему смелости.

— Ну чего стоишь! — прошипел осмелевший Антон. — Давай подходи, коли нестрашно. — Звук собственного голоса неожиданно вновь испугал Антона. Он зачем-то пригнулся, держа двумя руками над головой топор, и понимая, что своими словами, произнесенными вслух, старался унять подступивший к горлу страх, с вызовом бросил:

— Давай, подходи, коли не трус! — Но его голос предательски дрогнул. Антон не столько боялся незнакомца и схватки с ним, сколько то, что тот стоял и смотрел на него. Незнакомец был разделен светом луны на две неравные части. Одна светлая и другая куда попали стрелы, пребывала в полной темноте. Это был безотчетный страх ребенка. Когда что-то неизвестное вылезает из темноты и само воображение додумывает остальное, сковывая страхом и мистическим ужасом все тело и даже душу, наполняя руки и ноги предательской слабостью.

Незнакомец продолжал молчаливо стоять. Антон сменил позицию, прикрывшись столбом опоры крыши и замер. Теперь в свете луны он видел усатого мужчину. Одна стрела ему попала в глаз другая в широко раскрытый рот. Тонкие струйки крови текли по волосам усов и бороды. Незнакомец был мертв, но продолжал стоять.

«В чем же дело?» — обходя по дуге тело, размышлял Антон. Почему он стоит? И зачем он пришел? Помочиться зашел? Глупости...

«Эрзай! — озарила его спасительная мысль. — Надо позвать Эрзая!» — Антон рванулся в противоположный конец сеновала. Там было отгороженное и утепленное помещение для конюха. Там жил и зимовал в пристройке, уже который десяток лет Эрзай. Там даже была печь, на которой он готовил себе еду и грелся в зимние холода. Антон подбежал к двери и дернул ее.

«Слава богу, открыто!» — с облегчением подумал он.

Глаза в темноте плохо различали и Антон шел больше на ощупь. Выставил вперед руки и шарил ими перед собой. Наткнулся на табурет и уронил его. От грохота проснулась Кили.

— Кто тут! — испуганно вскрикнула женщина.

— Кили, это я, милорд Антей. Разбуди Эрзая, только тихо.

— Я не сплю сэр. Что случилось? — голос принадлежал степняку.

— В замке чужие, Эрзай. Одного я нашпиговал стрелами, а он мертвый... и стоит.

— Где он? — Антон услышал шорох на кровати.

— Мамочка, мне страшно! — пропищала Кили.

— Тихо, дура! — Негромко, но грубо оборвал ее Эрзай. — Лежи молча и не высовывайся.

— Эрзай, не уходи! Мне страшно!

— Лежи тихо!

— Где он? — повторил вопрос Эрзай, который прозвучал совсем рядом и Антон от неожиданности вздрогнул. Схватился рукой за сердце и чертыхнулся:

— Твою мать… У ворот сеновала стоит... Я две стрелы в него вогнал, а он все стоит.

— Что он там делал?

— Писал.

— Что делал? — удивился Эрзай.

— Мочился на ворота.

— Может это свинарь. Напился браги и перепутал?… А вы его….

— А у него есть стальная броня? — в ответ спросил Антон.

— Нет. У Акоса брони нет. Зачем она свинарю… Ладно, сэр... Идите за мной. — Эрзай словно уж нырнул в серый проем открытой двери и исчез. Антон, покрепче сжимая топор, на цыпочках пошел следом и вновь врезался коленом в табурет. Кили пискнула, а Антон не сдержался и выматерился. Потер ушибленное место и похромал вон из темного закоулка степняка.

Эрзай стоял у ворот и разглядывал незнакомца. Он обернулся на шорох и поманил Антона пальцем.

— Это Фулол, — прошептал он. — Один из оставшихся в живых наемников. Мстить пришел. Видите какая рожа синяя, это вы его ногами так лягнули.

— А почему он стоит? — также шепотом спросил Антон.

— Вы его к столбу стрелой пришпилили. Отличный выстрел в темноте. Вы делаете успехи, сэр.

— А как он узнал, что я сплю на сеновале?

— Он не за вами приходил. За мной. Я убил его брата Чабу. Где-то тут должен быть и второй. Вы сидите тут и сторожите тело, а я проверю замок… И положите вы этот топор, с луком вы лучше управляетесь.

Антон согласно покивал и полез на сеновал, нашел на шкуре лук и колчан, но спускаться вниз не стал. Сел и стал ждать. Спаниель вылез из сена и побежал за Эрзаем.

— Предатель! — проворчал ему вслед Антон. — Думаешь с ним безопасно?

Эрзай вернулся минут через десять.

— Чужих в замке нет, — сообщил он. — У ворот замка нет коня этого дурня. Значит их было двое. Один сторожит коней, а этот пришел сюда. Скорее всего второй ждет у переправы. Возьмите его плащ и шлем. Он ниже но, в темноте это не различишь.

— Зачем? — Антон продолжал сидеть на сеновале.

— Пойдете к реке в качестве приманки. второй подумает, что вы это Фулол и выдаст себя. А я пойду скрытно за вами и сами понимаете что будет дальше.

— Не совсем, Эрзай.

— Я его убью.

Антону было стыдно признаться, что он боится. Но и сидеть с луком на сеновале, показывая свою трусость, мешала мужская гордость. Он, неохотно преодолевая сильные сомнения в плане Эрзая, слез и надел шлем, который подал ему степняк. Накинул на плечи накидку, которую тут называли плащом.

— А если он будет не один? — решившись, спросил он.

— Один, милорд. У этих наемников была своя сплоченная компания, они никого не принимали. Во-первых, восемь — святое для мечников число, во-вторых они не хотели посвящать других в свои тайны. Так что, там будет один.

— А если они успели набрать новых членов банды до восьми? — не сдавался Антон. — Я может топор возьму?

— Ну берите его топор, он хотя бы боевой. И других там не будет. Это их месть. Другие за них впрягаться не будут, да еще вторгаясь в замок. Стать гонимыми по всему герцогству, это мало кому понравится... Идите уже!.. — попортил он Антона. — Скоро рассвет.

Антон повертел в руках топор и все же взял его. Они прошли по темному двору, миновали открытые настежь ворота, и вышли на освещенную луной дорогу. Ему показалось, что здесь луна предательски ярче светит чем на его родной Земле. От чего у Антона заболело в районе сердца. Медленно переставляя ватные ноги, он пошел вниз по крутому спуску к переправе. Ему было страшно и стыдно одновременно. Он мысленно материл наемников за их неуемное желание отомстить и себя за трусость. Он понимал, что не родился рыцарем и воином и то что происходило с ним в этом мире просто заставляло испытывать страх за свою жизнь, и сильно злило. Резко поменять свое отношение к жизни и к новому своему положению было невозможно. Он не Рэмбо и не супермен. Он — простой студент… может и не простой, а будущий полицейский, но, во всяком случае, не ветеран спецназа...

«Да за что мне все это? — подумал он. — Чем я прогневил бога?»

Впереди темнела извилистая лента реки. Ее берега заросли высокими кустами.

— Вон к тем кустам и идите! — распорядился Эрзай. Антон оглянулся и никого не увидел.

«Ну, прямо настоящий ниндзя!» — подумал он и медленно зашагал к реке.

Метров за сто до реки его кликнули:

— Фулол! Я здесь. — Из проулка между домами крестьян, огороженными плетенными изгородями вышел человек, ведущий двух лошадей под уздцы. — Все сделал?

Ответить Антон не успел. Мимо него просвистела стрела и вонзилась последнему члену банды в шею. Он захрипел и, ухватившись руками за древко, повалился на землю. Из темноты появился совершенно бесшумно словно тень Эрзай. Антон от неожиданности опять вздрогнул.

«Как это у него получается?» — подумал он.

— Ну вот и все, — довольно проговорил Эрзай. — Удачливый вы, сэр, они сами к вам пришли и все погибли. Не пришлось по лесам за ними бегать. А то могли бы подстеречь…

— Ага. Кто с мечем к нам придет тот от меча и погибнет. — успокаиваясь произнес Антон, желая показать свою бравурность.

— Так они погибли от стрелы.

— Не важно. Меч это просто олицетворение святой мести. А чем убили не существенно.

— Не скажите! Мечом бы они вас порубили. Мечниками были. Я бы с саблей на них не решился выйти. — Эрзай нагнулся и поднял руку убитого. — Видите это кольцо. Здесь рисунок меча на нем, это знак мечника. Если два меча, то это мастер меча… но таких мало и служат они герцогам, не меньше. Поэтому ваш отец с ними не ссорился. Эрзай поднялся с колен. — А вы за несколько дней пребывания тут расправились со всеми. У вас теперь три кольца.

— Как три кольца? — удивился Антон.

— А вот так. Двоих вы убили в дороге. Одного на сеновале. Но... Сэр, не хвалитесь ими.

— Почему?

— Потому что, вам придется доказать, что вы убили их мечом. А если скажите что убили их из лука, вам не простят этого другие мечники. Мечника нельзя убивать из лука… при всех или на поединке...

— Да что за глупости! — возмутился Антон. — Он же сразу становится в выигрышное положение. Он лучше владеет мечом и бессовестно пользуется этим?…

— Таковы правила, сэр, мечника нужно убивать мечом... Или топором, или дробящим оружием. Можно еще копьем.

— Но у них не было мечей, я видел лишь топоры. Может они не мечники.

— Для бандитских дел они мечи не используют. Правила братства меченосцев не позволяют. Меч — оружие чести.

— О, боже! — Антон закатил глаза. — Сколько хитрых правил, для того, чтобы мог победить тот, кто лучше владеет каким-то видом оружия. Дурость. Разве лучник не может сражаться с мечником?

— Лук, сэр, не благородное оружие, как и баллисты шеров. Но шера никто не посмеет задирать, иначе явится его клан в полном составе. А несколько десятков этих коротышек в броне и огромными двуручным топорами положат гвардию герцога и не устанут. Потом еще будут пировать на их телах… Вам надо учиться сражаться на мечах, сэр. Лук, это так, вспомогательное оружие. Не спорю, у вас это получается. Но вы не шер и не степняк… Помогите погрузить тело на лошадь, — сменил он тему разговора. Кстати, вы получили уже шесть строевых коней и каждый стоит не менее двух имперских империалов. Я же говорю, вы невероятно везучий.

В замке Эрзай, небрежно сбросил тело убитого у сеновала и повел расседлывать коней.

— Эй! — Остановил его Антон. — Ты зачем его тут бросил?

— Пусть рядом будут. Утром снимем броню и отдадим крестьянам чтобы похоронили..

— Не... Я так не могу, — растерянно проговорил Антон.

— Чего не могу-то, — Эрзай остановился.

— Я не могу так уснуть... При них.

— А в чем причина?

— Они же мертвые и один стоит…

— Скажите чего вы хотите, сэр? Я не понимаю.

— Унести их отсюда.

— Куда?

— Не знаю, но унеси…

— Как прикажите, равнодушно отозвался степняк и вернулся.

— Помогите загрузить тела, отвезу к кузнице.

— Вот это правильно! — обрадовался Антон. — Торвал сам снимет доспехи…

— Ага. — с сомнением ответил Эрзай.

Антон до утра уснуть не смог. Проворочался до петухов. Усталый, злой, и не выспавшийся пошел к башне. Проходя мимо кузницы, увидел Торвала. Тот стоял и разглядывал тела.

— Ты это, Антей, видел? — спросил он. —Убили двоих наемников, а тела подбросили сюда. А может они сами друг друга поубивали?.. А? Что скажешь?

— Это я ночью одного пристрелил, а второго Эрзай. — И Антон рассказал о событиях этой ночи. Торвал слушал не перебивая.

— Да уж, — произнес он. — Пнул небрежно ногой руку Фулола. Она развернулась. — Ты видел этот перстень? — спросил он.

— Видел. Эрзай показал. Знак мечника.

— В том-то и дело. У них сплоченное братство и их стараются не задирать. Твой отец…

— Их не трогал, — продолжил Антон, — потому что опасался мести. Знаю, что дальше?

— А дальше тебе надо учиться владеть мечом.

— Как? Кто научит? Эрзай? Флапий?

— Первичные навыки могу дать я, а потом надо будет нанимать учителя, Антей. Не шути с этим.

— Договорились, и спасибо.

— Спасибо скажешь, когда мечом владеть научишься. Давай помогай их раздевать. Торвал первым делом открыл поясную сумку. Фулола.

— Ну надо же! — присвистнул он. — три империала золотом и горсть серебра… — Он высыпал монеты перед собой на землю и пересчитал. Восемь таланов серебром и два медью. Да ты, Антей, богатеешь на глазах. У тебя в родне фиников не было?

— Кого?

— Есть такой народ торговцев, к ним богатство само липнет, вот как к тебе. Финикийцы.

— Нет, не было. Я из казаков.

— А это кто такие? Не слыхал.

— На вроде степняков. Саблей и луком владели, ездили на конях.

— Сармиты, что ли? Теперь понятно твое стремление к луку... А ты вот что! — Неожиданно воодушевленно произнес Торвал. — Не стесняйся говорить, что ты из сармитов. Тогда твои многие странности будут понятны. Сармиты вольный народ и заставляют с собой считаться. Многие знатные сармиты берут для своих сыновей учителей греков. Каждое племя называет себя по разному, а племен там пруд пруди. Вождь племени в империи приравнивается к барону. Их легкую конницу в случае войны с персиндами, всегда нанимают императоры. Ты и цветом волос на них похож. Светлый. А ростом в отца… Значит, из племени казаков, говоришь? Тогда надо учиться биться изогнутым мечом, шестопером и коротким копьем. И лук твой будет приниматься с пониманием. Все-таки мать твоя была баронессой. Дочерью вождя. А Робарт как-то по пьяни среди рыцарей хвастался, что имел такую дамочку. Врал конечно… Но слух остался.

Антон все «мотал на ус». Идея представиться потомком сармитов, ему понравилась. Дает больше вариативности в разговорах и в действии, а проверить данный факт не представляется возможным. Только бы вот узнать как живут эти сармиты и где?

— Мне надо побольше узнать о сармитах. Как это сделать?

— Эрзай может рассказать. Его народ, сапеги, хоть и разделен с ним морем, но все же ближе, чем мы, шеры...

Утро прошло в бурном обсуждении налета наемников и их преждевременной смерти. Антон передал Франси в общей сложности почти восемь империалов золотом, медью и серебром, изъятых у убитых в качестве трофеев. Окрыленная Франси решила тут же ехать за семенами филиссы.

— Поедем к концу седмицы, — остановил ее Антон. — сначала Робарта похороним. Поедем втроем. Ты я и Торвал. — Он посмотрел на Эрзая и добавил: — И Эрзай. Флапий останется старшим в замке, будет смотреть за порядком...

После завтрака к воротам приблизился караван из трех повозок и десятка людей. Антон вышел встречать и увидел старосту.

Берток снял шапку и поклонился.

— Принимайте, милорд, воев и слуг. За телегами теснились десять молодых парней, у которых еще борода не выросла, а мясо наросло. Три девицы одна совсем молоденькая и мужик с мешком за плечами.

— В повозках что? — спросил Антон.

— Харч для стражников, милорд, на три десятницы. Мука, крупы, масло копченное мясо, сало. Куры…

— Хорошо, я понял и оценил твою старательность. Что это за женщины?

Староста оглянулся.

— Те что постарше, кухарки. — Молоденькая в услужение, вашей милости…

— А что она умеет делать?

— Что прикажите, милорд, то и сделает, не сумлевайтеь…

— А что постарше никого не было? Вдова какая-нибудь, которой прокормиться одной трудно. И ей хорошо и вам облегчение. Содержать не нужно. — Антон видел как стреляли глазки красотки. Ей очень было боязно и очень хотелось остаться. Быть рядом с молодым господином, греть ему постель, вот главное ее дело, размышляла она и Антон словно увидел ее мысли отраженные на лице и понял, что под него подкладывают ночную кукушку. Потому и выбирали помоложе, да посимпатичнее. У него неожиданно проснулась способность подмечать незначительные детали. Видеть и понимать то, что скрывают за улыбкой или показным почтением. И он не хотел иметь рядом спутницу, что постарается вить из него веревки. То что он устоит перед молодостью и красотой, он не верил.

— Мне для постели служанка не нужна. Заменить! — приказал он и больше на девушку не обращал внимания. — Эти женщины замужем? Спросил он.

— Нет, милорд, вдовы.

— Хорошо. Пусть остаются. Кто тот мужчина с мешком.

— Плотник.

— Пусть тоже остается. Представь мне воев. Флапий запоминай или записывай их имена.

— Чего записывать? Я их всех знаю. Этот вот…

— Хорошо, — прервал его Антон. — Староста, ты свободен. Франси забирай слуг и проследи, чтобы у меня была нормальная, взрослая служанка.

Франси поклонилась.

— Сделаю, милорд.

В ее взгляде Антон увидел одобрение и смягчился.

— Так, а вы, — Антон обратился к новобранцам. — Положили свои мешки возле крыльца и построились в одну линию передо мной.

Он стоял и ждал, когда шипя друг на друга и бестолково толкаясь, крестьянские сыны выстроятся. Поморщился, увидев кривую линию и приказал:

— Делай как я! — Упал и на глазах изумленных крестьян и жителей замка на землю, и стал отжиматься на руках. Отжался сорок раз и стал смотреть как выполняют упражнение его стражники. — Теперь приседания! — Антон стал приседать. Присел тоже сорок раз. Новобранцы смогли сделать по двадцать пять, тридцать приседаний. Запыхавшиеся они останавливались и стояли переминаясь с ноги на ногу.

— Теперь бежим до речки и обратно. Ваша задача обогнать меня. Как скомандую марш, все бегут.

— И не дожидаясь когда они уяснят, что он хочет, Антон скомандовал: — Марш! — И побежал вниз. Расстояние туда обратно было не больше льги, но обратно нужно было бежать наверх. Антон не оборачивался и до реки добрался первым. Обратно его пытались догнать два парня. Худые как щепки и очень похожие друг на друга. Но все равно догнать не смогли. Антон задыхаясь прибежал первым. Посмотрел на склон и удрученно покачал головой, его войско растянулось в тонкую веревочку, кто-то просто шел, а кто-то делал вид, что бежит. Когда десяток собрался, Антон указал на двоих худых парней.

— Этих как зовут, Флапий?

— Ермил и Фармил. Братья. Сыны Урсела кожемяки.

— Назначишь их командирами пятерок. И вообще, ты теперь начальник замковой стражи. Ночью двое из новобранцев будут сторожить ворота. Эрзай седлай коня и бери в руки кнут. Погонишь остальных к реке и обратно, кроме этих двоих, — он указал на братьев. — Кто не захочет бежать, бей до смерти. Милорд требует героев, а бабы рожают дураков.

— Запомните! — обратился он к новобранцам. — Умирай, но приказы выполняй. Или умрешь болезненно и с позором.

У Антона неожиданно появился командирский зуд. Кроме того, он почувствовал себя главным в этих местах. Не просто феодалом. А то, что на нем лежит ответственность за всех этих людей. И он один знал как принести им пользу, даже заставляя их силой выполнять его приказы. Он чувствовал как быстро утекает отпущенное ему время и старался быть собранным, энергичным и в меру жестоким. Это постепенно стал проявляться родовой характер Загнибеды.

Немного отдохнувшие парни, сразу осознали, что тут шутки не шутят. Степняк стегал кнутом тех, кто не торопился и в итоге все прибежали довольно быстро. С выпученными глазами и широко раскрытыми, хватающими воздух ртами, они стояли напротив Антона и в их глазах он читал страх.

— Тяжело в учении, легко в бою! — назидательно напутствовал новобранцев Антон и отдал их в распоряжение Флапия.

— Флапий, разметить новобранцев в казарме. Рассказать им как нужно себя вести. Через полчаса я жду их возле сеновала.

— Ну вы, сэр, точно настоящий имперец, — произнес наблюдавший все это Торвал. — Так воинов готовят лишь у них в легионах. Что дальше делать будете?

— А дальше до обеда учимся стрелять из лука, после обеда рукопашный бой.

— Это что за бой такой?

— Без оружия.

— Драться будут что ли на кулаках?

— Не совсем. Приемы изучать.

— При-емы? Это какие такие приемы?

— Хочешь покажу?

— Покажи, — шер хитро переглянулся с Эрзаем и усмехнулся в бороду.

— А давай! — с азартом воскликнул Антон. — Бей меня кулаком.

— Прям бить по настоящему? — не поверил Торвал. Он был Антону по грудь и в два раза шире.

— Бей по-настоящему.

— Ну держись, сэр, и не говори потом, что сам не просил. — Шер широко размахнулся, но видно было что силу в удар он не вкладывал. Выкинул в кулак в грудь Антону. Антон легко уклонился, ухватил руку и дернув на себя, придав ускорение массивному телу шера, поставил подножку. Потеряв равновесие, шер повалился на землю. Антон, удерживая руку, крутанул ее и сел на Торвала сверху. Предвкушая победу, он победно огляделся и хотел сказать «сдавайся». Но не рассчитал силу шера. Тот легко вырвал руку и как щенка скинул Антона с себя. Встал отряхиваясь и громко рассмеялся. Он тряс руками и приговаривал:

— Вы это видели? Человек шера поборол! Ну надо же. Нет, ну вы это видели?!…

Антон, обескураженный неудачей, поднялся и тоже стал отряхиваться.

— Сэр, вы меня постоянно удивляете! — не успокаиваясь произнес Торвал. — Вы настолько странный, что у вас может получиться дожить до следующего лета. Побороть шера… кому скажешь не поверят.

— Ты Торвал невероятно сильный. Побороть я тебя поборол, а удержать не смог. Не хватило сил.

— Ант, ты единственный человек, который я знаю и который смог повалить на землю шера. Ты это понимаешь? Я могу взять тебя за руки и легко разорвать на части. А ты меня поборол.

— Это тоже никому не надо рассказывать? — спросил Антон.

— Вон, видишь, староста смотрел. — Шер указал на стоявшего с открытым ртом Бертока. — Теперь весь поселок об этом будет знать. Потом на ярмарках они будут рассказывать это как главную новость года. И будет этот рассказ обрастать небылицами… Мне-то ничего, а если найдется еще один шер, который захочет проверить твою силу?.. Так что тренируйся. Не переставай...

Эрзай тоже удивленно качал головой. Новый милорд без раскачки взялся за обучение стражи замка. Проверил их на силу и выносливость, потом вместе с ним учил натягивать тетиву и вместе с ним бил палкой по спинам нерадивых. А до этого заставил Флапия притащить девять бочек и набить их сеном. Новый плотник быстро сколотил козлы и бочки водрузили на них. Открытым зевом к стрелкам. Получалась этакая удобная мишень набитая сеном. И стрелы не ломались и медные учебные наконечники не гнулись.

Стрелять из лука новобранцы умели и быстро освоили новый лук. Затем отошли на семьдесят шагов и стреляли по бочкам без перерыва. Антону Эрзай раскачал чучело и заставил стрелять в него. Через несколько выстрелов тот освоился и стал меньше мазать.

На обед новобранцев строем отвел Флапий. Старик приободрился, получив новое назначение и хорошо ему знакомое дело.

— В левой руке лук, в правой стрела! — поучал он. — Запоминайте олухи. Шагаем в ногу. Это важно. Лук! Стрела! Лук! Стрела…

Перед башней уже стояла бочка с водой.

— Все мойте руки... Да по очереди, черти. Не толкайтесь. Заходим в трапезную по одному, — требовал старый слуга. Новобранцы с унылом видом, понимая что им теперь предстоит два года таких учений, обреченно плелись обедать.

Антон пришел посмотреть чем кормили новобранцев. Такой еде позавидовал бы российский солдат. Наваристый суп, мясо, каша, компот из ягод, мед, неизменные оладьи.

Антон сел вместе с ними, но за отдельный стол.

— Дайте мне, то что едят они! — Приказал он. С аппетитом поел и похвалил повариху. Молодец как тебя зовут, красавица?

— Женщина зарделась.

— Просто позовите хоть кивком и я приду. — Антон мысленно себя обругал. Здесь все понимают буквально.

— Я хотел узнать, как твое имя?

— Трокси, милорд. Так мне вечером придти?

— Нет.

Антон встал и вышел. Уходя, отдал распоряжение.

— Час отдыха им, Флапий, и на тренировку.

«Надо бы им составить план боевой учебы, — подумал он. — И знать бы чем их вооружить и, главное, чтобы недорого, и тем что они могут быстро освоить».

У кузницы на узкой лавке сидел сытый Торвал. Он посмотрел на Антона и подвинулся, давая тому место. Антон сел.

— Хорошо с тобой, Ант, живется. Раньше мы ели два раза в день утром, что осталось от барского стола и вечером перед сном. А теперь ты завел правило есть днем. Хорошо.

— Я рад, что ты рад, — ответил Антон. — Поможешь в одном деле?

— Если это в моих силах, то почему нет. Что ты хочешь?

— Чем вооружить моих новобранцев, чтоб они могли быстро освоить оружие и вышло недорого.

Торвал посмотрел более внимательно на молодого хозяина.

— И все? — спросил он.

— Пока да.

— Для начала им нужно копье. Короткое, как у твоих родичей сармитов с длинным наконечником. Им легко управляться и если надо можно кинуть. Сделать нужно сменные оголовки, копейную и топор. Древко одно, а наконечников два. Меч им не нужен, не освоят. Длинный кинжал нужен. И последнее, дубина. Можно чекан, можно шестопер. Чтобы вышло дешево, нужно все это отливать из бронзы. Наконечники для стрел, что мы наделали с Эрзаем, бронзовые. У твоих родичей, кстати, они тоже бронзовые. Только бронза белая. Они добавляют в нее мышьяк. Отрава жуткая. Так что все это можно отлить и отстучать довольно быстро. Меди и олова у нас хватает. Я отолью заготовки, отстучу, а твои новобранцы наточат, это они умеют. Как пользоваться копьем научит Эрзай, он мастер. Приемы с шестопером покажу я. Но им нужны еще щиты, бронь и шлемы. Шлемы тоже можно отлить. Правда тяжеловаты будут. А бронь подойдет кожаная. Но она тоже недешевая.

Антон во время разговора кивал головой, показывая, что понимает и соглашается.

— Хорошо. Спасибо. Займись оружием, а я буду думать о броне и щитах. Еще древки нужны для копий.

— С этим проблем не будет. В этих горах растет алуринский ясень. Он когда молодой, то древесина у него очень податливая для обработки, словно масло. Но когда высохнет, становится легкой и прочной как железо. Вот посмотри у меня тут заготовки для молота...

— Это чем тебя Эрзай спасал? — засмеялся Антон.

— Тем самым. — Торвал встал, ушел в кузницу и вернулся с деревянной палкой. — Долго служит, дольше дуба и легче гораздо, вот подержи, — он протянул Антону готовую заготовку для ручки. Антон взял деревяшку в руки, подержал, помахал и вынужден признать, что таки да, легкая. Ударил о стену и не смог сломать. В руку пришла отдача, как при ударе железом.

— Ну замечательно. Отправлю плотника нарубить заготовок, — возвращая черенок, произнес Антон. — Спасибо Торвал.

— Всегда пожалуйста. Сегодня монеты чеканим, не забыл?

— Монетный двор князя Алуринского, сэр Торвал, всегда для вас открыт.

— Я не сэр, — усмехнулся довольный шер. — А ты не князь. Я — ярл, ведущий в бой полсотни хирдманов. Вернее водивший. — Шер помрачнел.

— А что случилось, Торвал?

— Что случилось?.. Глаза шера покрылись туманной поволокой. Он замолчал, но потом решился. — Тебе, Антей, скажу. Ты мне доверился, я тебе доверюсь. Меня оболгали и обвинили в предательстве клана. Что я якобы передавал сведения другому клану. Я тогда молодой был. Ходил и ухаживал за одной шеркой в этом клане. А суть в том, что я не подержал притязаний среднего сына конунга на главенство. Глава клана был при смерти и два сына затеяли борьбу за власть. Я поддержал старшего брата, как велит обычай. А тот неожиданно взял да и скоропостижно скончался. Я так думаю, не без помощи своего брата. Так средний брат стал главой клана и обвинил меня в предательстве. Меня выгнали с позором, хотя доказательств моей вины не было. Оказалось достаточно слова нового конунга. Так я оказался среди людей. Меня подобрал твой отец, когда ловил колдунов, меня он тоже схватил, но вместо сожжения привез сюда. Вот так вот... Потом я ездил с ним как его воин. Подобрали мать Флапия и его самого. Робарт был охотник до женских ласк… Потом Эрзая. Он хорошо разбирался в лошадях… Робарт странный был, хотел этот мир изменить, а не заметил как изменился сам.

— Отец что, был такой сильный воин?

— Как воин нет. Как рыцарь рассвета да. Ни меч, не стрела, ни копье не могли его поразить. Его окружало сияние. А он простерет свою длань и противник лишается сил. Вот ты поборол меня ловкостью, а он схватил меня силой рассвета.

— Колдовством, что ли, — спросил Антон.

— Нет. Магией. Магией света. Это колдуны для колдовства черпают силы из преисподней и тем самым ведут мир к гибели. Так говорил Робарт. Он говорил, что этот мир болен и хотел его исцелить… Вот ведь как бывает. Ладно, Антей, заговорились мы с тобой. Вон твои новобранцы вышли, иди тренируй. А я пойду, заготовки для монет делать.

Антон кивнул и поднялся. Вывел весь десяток за ворота на утоптанную площадку, там раньше было тренировочное поле для воинов, но потом как и весь замок оно пришло в запустение.

Глядя на то как парни борются, Антон понял, что здесь о борьбе и о приемах в крестьянской среде ничего не знают. Дерутся размашисто, но бьют сильно. Коли попал, так знатно приложил. Почему было так? Ему тоже было понятно. Обученный крестьянин опасен своему лорду. Он однажды захочет свободы и возьмется за вилы, косы и топоры. Потому и не учили их сражаться, и не позволяли иметь оружие. Паши, сей, собирай урожай, корми лорда, он защитит. Хотя часто тот просто отсиживался в замке. Ему не было дела, до смердов. Такой же позиции придерживался и Робарт. Антон пошел другим путем, наплевав на общепризнанные устои, обучал и вооружал вилланов.

— Крестьянин, если сыт, бунтовать не будет, — пояснила ему Франси. Антон понимал ее ход мыслей. Крестьянина лучше держать в повиновении экономическими вожжами, чем силой оружия. Надо сделать так, чтобы их интересы совпали. Богатый крестьянин — богатый лорд.

Насмотревшись на возню новобранцев, он разбил их на пары и стал показывать простейшие приемы. Уход от удара, захват и бросок. Примерный план обучения у него сложился. Пока нет оружия будут учиться стрелять и осваивать приемы рукопашного боя. Несмотря на целый день интенсивных тренировок новобранцы не выглядели заморенными. И это его порадовало. Они были худы, но выносливы как ослики. После занятий, перед ужином он отправил свой отряд под командованием Флапия на речку. Смыть с себя пот и грязь. Туда бежали. Обратно шли пешком. В одной из повозок, что привел староста, была бочка сваренного эля. На ужин кто хотел, пил эль. Единственное, что обеспокоило Антона, куда они будут ходить испражняться и он спросил Флапия.

— Как куда? — удивился тот. — на скотный двор, куда же еще? — Флапию все было понятно. — Малую нужду справят в ведро, а большую в хлеву.

— А куда потом все это девать? — растерялся Антон.

— Свинарь соберет добро в бочки и вывезет на поля или за тын в обрыв.

Антон хотел отдать приказ, выкопать нужник и построить деревянный туалет, но потом махнул рукой. Не стал ломать привычный уклад крестьянской жизни. Да и чтоб не подумали чего и не разнесли слухи о странностях нового лорда.

Ночью они с Торвалом как заговорщики прокрались в подземелье. Антон клал на основу заготовку, накрывал битком, а Торвал хорошо выверенным ударом молота чеканил монеты. Вся работа фальшивомонетчиков заняла полчаса, а грозила им смертной казнью. Было отчеканено сто пятьдесят монет достоинством пятьдесят дибар. В переводе на серебряные монеты семьдесят пять таланов или семь с половиной империалов.

— Знатно получилось, — разглядывая монеты, довольно произнес Торвал. — Имперский стандарт. Монеты будут высоко цениться, только как бы с ними не попасть под топор палача? Надо придумать откуда они у тебя, Антей. На первый раз сойдет. Скажешь наследство от отца, но я так понимаю, ты же на этом не остановишься. И вот еще что, монеты нужно состарить… на час положить их в слабый раствор кислоты. Я тут подготовил три разных раствора. Он вытащил из плетенной корзины три глиняных кувшина и стал горстями засыпать туда монеты. Где то через час можно будет монеты достать и промыть. Справишься?

— Справлюсь. А что, Торвал, если я буду платить серебром, то подозрительно не будет, а медью значит будет? — спросил Антон. Он как-то о таких вещах, которые говорил ему шер не думал.

— Подозрительно, что монеты хорошего качества и одного достоинства, пятьдесят дибар. Вот если бы там были десять, двадцать дибар, то это выглядело бы вполне нормально.

— Значит нам нужен полный ассортимент и медь и серебро и золото. Пока жиром не обрастем будем чеканить монеты разного достоинства. У нас еще пять дней впереди до поездки. Сможешь наделать двадцать и десть дибар?

— Можно, конечно. Дело того стоит. Заодно в городе мне инструменты обновим. — Он с хитринкой в глазах посмотрел на молодого хозяина.

— Купим все, что скажешь. А если хочешь, половина монет твоя.

— Мне деньги не нужны. Для меня главное твое отношение ко мне как личности. Люди нас принимают чуть ли не за зверей...

Антон вздохнул:

— Ладно, потом как-нибудь расскажешь почему вас не считают за людей.

— Потому что мы не люди, — усмехнулся Торвал, но и не звери. Мы шеры и у нас не может быть совместных детей с людьми…

В этот день Антон лег поздно. Уснул сразу и сны, которые приходили к нему в первые дни пребывания его в новом мире, больше не посещали.

Пять дней Антон усиленно тренировал новобранцев. Парни поняли, что от них хотят и с большим старанием выполняли все его приказы. Он даже догадался почему они так старались. Это была их возможность уйти из деревни в большой мир. Начать новую жизнь наемного воина. Испытать приключения и показать себя. И такую возможность предоставил им новый молодой хозяин.

Перед отъездом приехал служитель Заката достойный отец Ругнвель с двумя послушниками. Сами похороны прошли обыденно и быстро. Тело Робарта лежащее в леднике омыли, завернули в белую холщовую ткань, обложили головами убитых убийц и под пение служителей заката, повезли на повозке к скале. Там был вырублен склеп для упокоения лордов, а вокруг располагалось кладбище, где хоронили крестьян. Пока везли тело, его успели отпеть и проводить до места обитания душ умерших. Антон, Эрзай и Флапий шли за повозкой пешком. Повозку тащили впряженные крестьяне, как знак служения своему лорду в последний раз. Открыли кованную решетку, положили тело в вырубленную нишу. Над телом Антон прикрепил в заготовленное заранее место бронзовую табличку. «Здесь покоиться прах рыцаря Робарта». Потом был прощальный пир и достойный отец Рунгвель представился Антону как его духовный наставник.

— Когда наша госпожа явит тебе себя и ты почувствуешь желание служить ей, приходи в обитель, я дам тебе напутствие, мирской брат, — прощаясь произнес служитель заката и протянул Антону заверенную грамоту о выполнении им долга мести. Глядя вслед уезжающим служителям культа, Антон с тоской думал:

«Один служил Рассвету, другой должен служить Закату. К чему все это? Для чего? Кому надо?.. Если конец один в склепе с табличной. Чего добился Робарт? Стал позорищем к концу жизни… Зачем сюда выдергивают иномирцев? Кто-то так шутит?.. Развлекается?» — Он махнул рукой, отгоняя уныние и вернулся в замок.

Молодость, неистребимая жажда жизни, надежда на туманное будущее, которое у всех молодых парней в их понимании должно быть лучше чем прошлое, заставляли его жить и крутиться. Иметь хоть какую-то цель… иначе его существование тут было бы бессмысленным.

Вечером перед поездкой Антон с трудом притащил Франси маленький бочонок с медью. Отдуваясь, поставил на стол. Широко улыбнулся.

— Франси, я нашел то о чем мне говорил отец. Наследство.

— Наследство? — женщина заглянула в бочонок и охнула. — Ох ты ж! Монеты? Хоть и медь, но ее нужно пересчитать…. А… А? Где Вы это нашли.

— В подвале.

— В подвале? Но я там тысячу раз была, но ничего не находила…

— Не там искала. Он оставил мне тетрадь с записями, где указал на клад. А клад был зарыт в подземном ходу, что вел к реке. — Антон врал напропалую и не смущался. Он долго думал, как представить деньги Франси и, наконец, придумал. Нашел старый сгнивший бочонок, вырыл яму в подземелье, обмазал землей сам бочонок и высыпал туда отчеканенные и состаренные монеты.

Франси сунула руку и переворошила содержимое.

— Одна медь, — немного разочарованно произнесла она.

— Зато там монет на десять империалов, — объявил Антон. — Притворно вздохнул. — Не знаю даже, что с ними делать?

— Как что!? — воскликнула порозовевшая Франси. — Тратить. У нас теперь в общей сложности… Пять империалов за настойку. Четыре вы взяли как трофей с ночных бандитов. Это девять. Пять получим за три комплекта снаряжения наемников. А то и больше. Но будем считать пять. Это четырнадцать и тут, вы говорите, что десять империалов. Всего получается двадцать четыре. — Ее глаза засверкали. — Да мы, милорд, богачи!

— Значит смотри, Франси. Монеты ты тратишь, на филиссу. Снаряжение продаем мы с Торвалом и тратим на военные нужды. Уяснила?

—Уяснила. У нас еще семь таланов от ваших денег. Хватит оплатить доставку семян… Как же все хорошо получается! — ее глаза наполнились слезами. Она их вытерла и шмыгнула носом и неожиданно спросила:

— А где серебряные тарелки, что вы у меня забрали, милорд. Я не видела их у Патрона.

Антон нахмурился. Дотошность нового управляющего замком давала о себе знать.

— Я к тебе под платье лезу, Франси? — спросил он. Женщина от такого вопроса открыла рот.

— Нет, милорд, я стара для вас, но если…

— Ни каких если! Я не лезу куда не надо и ты не лезь куда не надо. Договорились?

— Как прикажите, милорд…

— Тогда считай монеты, а я пошел спать.

Утром Антона наряжали в доспехи. Торвал подогнал под него кольчугу, под кольчугу надели поддоспешник, набитый конским волосом.

— Меч твоего отца просто ужасный, — небрежно заявил Торвал и протянул ему совсем другой меч с немного изогнутым лезвием и утолщением на конце. — Был у меня неплохой имперский клинок, так я его под твою руку переделал. Вот конный щит отца сгодится. И копье тоже. — Торвал одобрительно оглядел Антона, изнывающего в броне и обвешанного оружием. — Так по виду и не скажешь, что передо мной стоит никудышной боец, — сказал он. — Впечатление произвести можешь. Надевай сверху кольчуги геральдическую тунику. Опоясывайся мечом и пошли покажешься нашим, пусть видят какой коршун вылупился из яйца.

На гербе Антона был черный коршун в белом круге.

— Наручи обязательно? — спросил Антон. — Не на войну же едем.

— Ну можешь одеть кожаные для лучника... и ты точно решил продать все четыре комплекта снаряжения, взятые с наемников, и топоры и мечи?

— Все продаем.

— Да и правильно. Для виланов это не нужно, а для тебя я подобрал лучшее.

— Еще надо бы коня одного продать или двух? Что скажешь? — Антон с вопросом в глазах посмотрел на шера.

— Можно продать того что похуже и купить двух молодых кобылиц. Поговори с Эрзаем, он в этом лучше разбирается.

Торвал ушел. Антон по-быстрому достал свой смартфон, включил его и сделал пару снимков. Посмотрел на себя и вынужден был признать, выглядел он внушительно. В кольчуге с капюшоном, щитом в одной руке. С отрастающей бородкой и в пованивающих сапогах Робарта. Прямо настоящий рыцарь и только. Убрал смартфон, выключив его и ощущая непривычную тяжесть на себе, зашагал прочь из своей комнаты. Спустился вниз. Потяжелевшим взглядом из-за того, что ему придется весь день ехать верхом, оглядел стоявших и восхищенно на него смотревших новобранцев. Лихо вскочил в седло нового коня. Махнул кожаной перчаткой в сторону ворот.

— Тронулись! — приказал он.

Антон и Эрзай, облаченный в этот раз в кожаную бронь степняков, вооруженный луком и саблей, ехали по обе стороны от воза, на котором сидели Торвал, погоняющий лошадь и Франси, одетая уже не в серое бесформенное платье, а коричневое, ладно обтягивающее ее стройную фигурку. За возом, привязанным, шел конь на продажу.

Антон на все его робкие попытки тоже сеть и ехать на возу, получил возмущенный отказ. И, понимая, чем с непривычки закончиться для него эта поездка, он ехал мрачный. Ходить в раскоряку по городу ему очень не хотелось.

— Сначала заедем к меняле и поменяем часть дибаров на таланы, — говорила Франси. — Я знаю господина Аль Велвела как одного из самых порядочных ростовщиков, он больше десяти процентов за обмен не возьмет. Не все торговцы захотят за товар получить медь. Ведь тогда они при обмене потеряют часть прибыли. В основном оптовая торговля ведется за серебряные таланы… И как ваш отец насобирал столько медных денег?

— Это откупались колдуны, Франси, — погоняя лошадку спокойно проговорил Торвал, — я видел как он брал деньги. Серебро тратил, а медь просто ссыпал в бочку. Я таскал ее за ним много лет.

— А что так можно было просто откупиться? — удивился Антон

— Почему нет, если у тебя есть деньги? — пожал широкими плечами шер. — Робарт не был особо кровожадным. Потом колдовство еще нужно было доказать, а он не был терпеливым человеком. Проще взять денег с бедолаги и отпустить. Я видел эти монеты. Это имперские. Хорошего качества.

Антон поглядел на шера и не понял. То ли тот так беззастенчиво врет, то ли говорит правду, что Робарт собирал медные монеты и хранил. Даже ему захотелось поверить, что это деньги его названного отца и отчеканены в империи.

— Ты, Франси, торгуйся, я могу пойти с тобой и подтвердить качество монет, — очень уверенно проговорил Торвал.

— Сама справлюсь! — еще более уверенно произнесла женщина.

До перекрестка и постоялого двора добрались быстрее чем в прошлый раз. Торвал помог отнести Франси часть денег к ростовщику.

Антону было очень интересно, как тот воспримет отчеканенные ими монеты? Он прошел в душный зал и сел за стол господ.

— Эль у вас ужасный, — небрежно бросил он половому. — Принеси простой воды.

Посмотрев на мешок меняла поднял седые брови.

— Это что, госпожа Франси?

— Медь, господин Аль Велел. Отличного качества. Она достала горсть монет и положила перед ростовщиком. Тот внимательно осмотрел монеты, достал из-за пазухи медальон на веревке и провел над монетами.

— Откуда у вас они? — удивленно спросил он.

— Вчера только отчеканила. Всю ночь трудилась. Вы не представляете как это сложно...

Торвал переглянулся с Антоном.

— Шутите? Это имперские монеты.

— Ну если знаете, господин Аль Вевель, чего тогда спрашиваете? От рыцаря рассвета осталось. Старый пердун оставил наследство сыну в медяках, да еще в землю зарыл. Так бы и пропали если бы не нашел милорд. К старости Робарт умишком тронулся… — Она скорбно покачала головой, меняла ей поддакнул.

— Да уж.. — не очень вразумительно произнес он.

— Ладно об этом. — оборвала его Франси. — Почем будете брать?

— Поменяю за девять нет восемь своих процентов.

— Не пойдет. господин Аль Вевель. Франси решительно собрала деньги.

— Подождите, Франси! — засуетился меняла. — Я знаю вы серьезная женщина. Давайте договоримся… У вас еще монеты есть? И какую цену вы считаете справедливой?

— Есть. Всего на десять империалов. Но вам отдам на семь империалов... под пять процентов сверху.

— Я дам Вам два империала золотом и возьму себе всего шесть процентов от этой суммы..

— Вы умеете уговаривать, господин Аль Вевель. Договорились.

— Вот и хорошо, я знал, что вы примете мои условия. Вы рассудительная женщина, госпожа Франси. Пройдемте в мою комнату и там произведем расчет. И если еще найдете клад, несите сразу мне.

— Непременно, господин Аль Вевель. Торвал, хватай мешок и неси за мной. Рядом побудешь. — распорядилась она

Шер вскочил как подброшенный пружиной, а Антон, не прикасаясь к воде, пошел на воздух.

«Опять она колдовство применила, — подумал он. — Как она так может?.. Просто приказать и все спешат выполнить ее указание», — он тоже почувствовал желание, схватить мешок и отнести...