Глава 13
—Ну вот, я вам все рассказал, — с грустным вздохом произнес Антон. — А остальное вы сами знаете. Мы с Сильтаком проникли в обитель рассветных и спасли наших товарищей.
— Да уж… приключение, так приключение, — Флапий после рассказа Антона как всегда первым высказал свое мнение. — Такое даже с вашим батюшкой не случалось… Кхм… озарили значит вас… А вы значит выплюнули зародыши… Как это у вас так получается? И от детишек кикиморы избавились и от личинок света… Ой!.. — Это Франси дала подзатыльник своему старому мужу.
— Ты что несешь, пень старый? Милорда сама судьба хранит от всех неприятностей.
— Да я что, радость моя, я ничего... Просто… подумал… может не надо было от личинок освобождаться. Был бы под защитой света… Ой!…
Франси вновь отвесила мужу подзатыльник. А Антон без злобы посмотрев на Флапия продолжил.
— Я теперь понимаю, что за тварь вылезла из Орлика. Он был озаренный и там внутри него вырос паразит. Я так понимаю, что он живет в человеке, развивается и просто защищает своего носителя. Ведь со смертью носителя погибает и паразит…. Антон замолчал посидел в тишине в задумчивости. Никто не спешил говорить. — Только не ясно, — продолжил свою мысль Антон, — это симбиоз или паразитизм?
— Чего?.. — Общее недоумение как всегда первым выразил Флапий, к этому Антон уже привык и не сердился на старого слугу. Даже грек открыл рот, слушая мудреные слова Антона.
— Симбиоз это когда два существа существуют вместе и помогают друг другу выжить, — вкратце пояснил Антон. Ну как например…
— Собака и блохи! — подсказал Флапий.
— Нет. Это как филисса и пчелы. Пчелы собирают нектар с цветов и опыляют растение. Они помогают друг другу. А собака и блохи это как раз паразитизм блох на собаке. Блоха живет за счет того что пьет кровь у животного. Вот если бы узнать, что происходит с человеком когда личинки вырастают?.. — Антон оглядел собравшихся и заметил колебание Франси. Она хотела что-то сказать, но не решалась. — Ты что-то знаешь? — спросил Антон.
— Немного, и то лишь слухи. Вроде внутри человека врастает огромный червь и начинает управлять человеком, определяя его поступками. Светлые образуют колонии, где живут вместе. На это, как говорил Робарт, их толкает инстинкт червей.
— Так ты знала, что это за существо вылезло из Орлика? — спросил Антон. — Почему сразу не рассказала?
— Я посчитала, что эта информация вам может навредить, милорд. Хотела чтобы вы получше вжились в нашу жизнь и не боялись ее. Это запретные тайны и их надо выдавать порциями.
— Верно отметила, — согласился Антон. — Такую информацию, чтобы переварить, нужно выдавать частями, иначе можно с ума сойти…. Но у меня возникает вопрос. Как же Робарт убежал из колонии?
— Не все головастики вызревают до червя, часть из них умирает, почему не спрашивайте, не знаю. Видимо у Робарта головастик сдох.
— Тогда есть еще один вопрос. Почему никто не говорит открыто о червях рассвета? Ведь то, что происходит с людьми, ненормально.
— А кто будет говорить? — спросила Франси. — Абсолютное большинство людей и нелюдей не знает этого. А кто знает, тот озаренный. А кто не озаренный и много болтает об этом, того находят быстро и сжигают как одержимого. Культ Рассвета имеет много приверженцев среди власть имущих.
— Значит это все держится в тайне, а кто знает и болтает, того обвиняют в одержимости и уничтожают, — констатировал Антон. — Но как-то они находят тех кто болтает? Я так понимаю, у Рассвета есть широкая сеть осведомителей. И даже среди наших виланов есть их стукачи.
— Кто? — удивился такому слову Флапий.
— Те, кто докладывает рассветным о всех наших делах. Рассветные знали, что мы ходили на болото и убили Орлика. Только они знали, что мы ходили вдвоем с шером. Лечились от заразы, а затем убили Орлика. Значит это информация им пришла не из замка. А из деревни. Там пошли слухи. Но кто-то их вынес из замка. Понимаете о чем я говорю? — спросил Антон.
— О чем? — Флапий подался вперед.
— О том, что кто-то много не по делу болтает. Узнаю — распну на кресте, что стоит наверху, — невесело пошутил он. Но ему сразу поверили. Лица сидящих стали задумчивыми. Антон криво усмехнулся.
«Дошло, наконец».
— Вот я о чем, — добавил он. — Еще раз напоминаю. Все, что здесь говорится и происходит, нужно держать в тайне.
— Я знаю этого осведомителя, — презрительно сморщилась Франси. Ключница. Прокляну эту тварь!..
— Ты уверена? — быстро спросил Антон.
— Вполне.
— А в ее племяннице ты тоже уверена?
— Да. Уверена! Она не предаст.
— Я доверяю твоему суждению, Франси, — спокойно произнес Антон. Ключницу не трогай, будем через нее передавать ложную информацию. Поработай с Миртой, ее племянницей. Если Илди или ее сын будут у нее интересоваться как дела в замке, значит они агенты рассветных. И Мирта должна знать, что говорить. Если возникнут вопросы по мне или вам с Торвалом, пусть безразлично скажет, что сначала приехал господин, потом вы с шером… Хотя нет. Нас вместе должны были видеть многие… Тогда пусть скажет, что вас освободили наемники, а вы нашли меня без памяти у реки и забрали в замок. Так будет лучше.
— Хорошо, милорд, так и сделаю.
Шер, молчавший все время, произнес:
— Сэр, для меня честь называться вашим другом, — встав и поклонившись, торжественно произнес он. Вы не предали нас с Франси. Вы это сделали по причине пыток. Но потом вы нас освободили. Так может поступить лишь настоящий шер.
— Спасибо, Торвал, — усмехнувшись, пришедшим на ум мыслям, ответил Антон. — Но ты назвал меня настоящим шером. Только я не помню чтобы твои друзья, шеры, тебя спасли…
— Меня обвинили в предательстве, сэр…
— Торвал, если у тебя есть друзья, — перебил его Антон. — То они должны знать, способен ты на предательство или нет. И если тебе верят, то встанут на твою защиту… Я так понимаю. Значит у тебя не было друзей среди шеров или они испугались. Им свое благополучие было дороже дружбы.
Шер помрачнел.
— Вы правы, сэр. Далеко заглядываете. Они испугались.
— Значит дело не в том, шер ты или человек, а какой ты внутри, — подвел итог молчавший Эрзай.
Все замолчали, обдумывая его слова.
Недолгое молчание прервал неунывающий Флапий.
— Хорошо, что все закончилось хорошо, — произнес он. — Но вам, милорд, предстоит изучить охоту.
— Охоту? Какую охоту? — удивился Антон. Разговор резко поменял тему, а он был к этому не готов.
— У рыцарей и владетелей есть два любимых занятия. Война и охота. Когда они не воюют, то охотятся. А когда не охотятся, то воюют, — ответил словоохотливый слуга. — Если вы прибудете к барону, не умея охотиться, то вас засмеют. Позору не оберетесь. Ни одна благородная девица за вас замуж не пойдет. И вы станете посмешищем. Будем учиться охотиться на кабанов, оленей и медведей.
— А как тут охотятся?
— На кабана и оленя с помощью коня и копья. На медведя с помощью рогатины.
— А мой батюшка тоже умел охотиться?
— Робарт не умел. А зачем ему? — странно и не логично ответил Флапий. — Он же рассветный.
— А рассветные что, не охотятся? — недоуменно спросил Антон. — Им их вера не позволяет?
— Над ними не смеются, милорд.
— Хм. А на до мной значит будут?
— Конечно. Вы не член культа рассвета.
— То есть их боятся?
— Еще как. Им в схватках позволительно использовать свою магию. А с ней они неуязвимы.
— Понятно. Мечники придумали свои правила боя, чтобы иметь преимущества над другими, рассветные свои. А суть в том, чтобы иметь это самое преимущество.
— Правила и законы пишут те, кто имеет власть и если это им выгодно чтобы власть эту удержать, — согласилась Франси.
— О, да ты, прям, цитируешь: «право — воля господствующего класса, возведенная в закон». Ну, хорошо, будем учиться охотиться, — согласился Антон. — С чего начнем? Надо, значит надо.
— Начнем с медведя! — решительно заявил Флапий.
— А может с оленя? Он как-то не такой опасный, — предложил Антон.
— Оленя будем загонять, когда начнем охотиться на кабанов. Уверен, милорд, вам понравится. Сначала пойдем в Темную чащу…
— Ты что, старый, совсем сдурел! — перебила его испуганная Франси. — Там столько люду пропало, хочешь и милорда сгубить?
— А почему там люди пропадают? — поинтересовался Антон.
— Да слухи разные ходют, — неохотно ответил Флапий. — Мол мертвяки там бродят и на охотников нападают. Но я думаю это все брехня…
— Ничего не брехня… воскликнула Франси, — а Антона пробрал ледяной озноб. Он внимательно посмотрел на женщину. Та заметила его пристальный взгляд и опустила глаза.
— Ты что-то знаешь лучше других, Франси, — не задавая вопрос, утвердительно произнес Антон. — Расскажи нам кто поселился в этих местах.
— Не могу, милорд, — Франси побледнела и стала раскачиваться как маятник из стороны в сторону. Голос ее стал чужим. — Я под клятвой…
Антон почувствовал приближение чего-то чужого и зловещего. Его первым желанием было убежать и он мысленно заметался в поисках щелки, куда можно было спрятаться, и нашел, как ему показалось, приоткрытую дверь. Он устремился туда и очутился в комнате. Ощущение опасности прошло и мысли, лихорадочно метавшиеся, пришли в порядок. На Франси наложено проклятие! — догадался он. Кто-то совершенно ему чуждый имеет над ней власть. Но он, Антон, может это проклятие разрушить. Ему нужен его молот. Он выскочил из комнаты и столкнулся с фигурой, закутанной в черную шаль с головы до ног. Лица не было видно, одни черные большие глаза. Но он мог догадаться по очертаниям фигуры, что они принадлежит женщине. Из под шали к нему потянулись тонкие изящные руки, мертвенно бледные, с трупными пятнами и от того пугающе противные.
— Да пошла ты…. И Антон выдал такую порцию мата, что руки остановились на полпути и замерли. А он просто ударом ноги сбил темную фигуру с ног. Женщина не упала, а отлетев, растворилась в воздухе и Антон ощутил себя сидящим в трапезном зале. Он огляделся, увидел оторопелые лица друзей и трясущуюся Франси. Та сидела с закрытыми глазами и непрерывно материлась на русском языке.
— Я сейчас вернусь, — произнес он и сорвался с места. Он бежал в подвал за молотом. Именно он разрушил порчу, наведенную на ученного грека, и мог помочь Франси. Вернулся он быстро и замахнулся молотом над головой женщины. Аристофан закрыл руками лицо. Шер разинул рот, Эрзай поднялся чтобы остановить Антона. А Флапий просто свалился под стол, потеряв сознание. Все это Антон увидел краем глаза и слега стукнул Франси по лбу. Та вдруг замолчала и открыла глаза. Почесала лоб и удивленно уставилась на стоящего напротив нее с молотом в руках Антона.
— Милорд, вы чего? — спросила она. Антон не знал, но почувствовал что его задумка сработала.
Он широко улыбнулся.
— Освободил тебя от клятвы, Франси…
Из-под стола раздался тихий вой и с вытянутыми руками, направленными к жене, вылез на коленях Флапий. Рыдая, он запричитал:
— На кого же ты меня оставила, моя радость. Забери меня к себе….
— Флапий, ты чего чудишь? — Франси укоризненно посмотрела на мужа. — Хозяина старого вспомнил? По его стопам пошел? Дурковать начал?
Старый слуга мгновенно оборвал причитания.
— Так ты жива, моя розочка!
— Какая еще Розочка? Ты вообще все попутал, старый пень? Роза давно умерла от язв.
— Не сердись, дорогуша, — вытирая слезы пробормотал, оправдываясь старик. Я тебя нежно так назвал как цветочек. Я думал милорд тебя пришиб своим молотом. Он как размахнулся... так я сознание и потерял…
— Всем тихо! — приказал Антон когда после слов старика начался галдеж. — Франси, рассказывай, что ты от нас скрывала.
Женщина поморгала и улыбнулась
— Я действительно свободна, — проговорила она. — Спасибо, милорд. столько времени жила под страхом…
— Ближе к делу! — перебил ее Антон.
— Милорд, должна начать несколько из далека. Иначе не поймете…
— Ты рассказывай, что не пойму — переспрошу.
— Вы знаете, что существует еще запретный культ Матери ночи? — спросила Франси.
— Что-то слышал, но как это касается тебя?
— Напрямую. Рассветные ловят всех носителей дара, до кого могут дотянуться, и уничтожают. Закатные не мешают им в этом и для одаренных единственной защитой от гонений становится культ Матери ночи. Но это ужасный путь. Он требует человеческих жертвоприношений. Последователей этого культа называют темными. Проводники есть в каждом герцогстве. Они готовят осеняющих, осеняющие ищут тех кого можно осенить. Они ищут одаренных и предлагают им встать под сень Матери ночи. Обещают защиту и безопасность и многие на это ведутся в том числе и я повелась. Мне было страшно сгореть на костре...Так вот, я осеняющая, я искала последователей матери ночи и приводила их к проводнику…
— Так, стоп! — Остановил ее Антон. — Давай разберемся, значит у культа Матери ночи есть своя иерархия?
— Да.
— Значит по аналогии с рассветными, где есть озаренные, озаряющие и светоносные, тут какая?
— Осененные — те, кто дал клятву служить Матери ночи. Осеняющие — те, кто продвинулся в служении и обрел зачатки силы, и проводники — те, кто ведет осеняющих по пути обретения силы… Это ужасный путь… путь человеческих жертв…
— Ты тоже приносила человеческие жертвы Матери ночи?
— Нет, милорд, у меня был другой дар, я стала связной и приводила для матери ночи новых последователей. Я приводила их в темную чащу, где сидит проводник. Он сильный некромант… Осененный и осеняющие жертвы не приносят. Этот ритуал под силу лишь проводникам… Его зовут Морус.
— И что Морус делает с теми, кого ты к нему приводила? — спросил Антон.
— Обычно их учат быть сильнее, но Морус помешан на некромантии и он всех, кого я привела, обратил в нежить.
— То есть там бродят ожившие мертвецы? — удивленно переспросил Антон. — Как же это возможно, оживить труп?
— Я точно не знаю, но некроманты используют жизненную силу жертвы, для того, чтобы запечатать душу в мертвом теле. Ее пытают до тех пор, пока жертва не согласится отдать свою душу некроманту.
— Вот это да! И такой злодей живет в моем лесу! — воскликнул Антон. Я конечно не гуманист и могу прибить каждого, кто покусится на меня или мою честь. Но чтобы пытать… Это уже слишком. Даже если враг моего врага может стать моим другом, то такой путеводитель…
— Проводник, — поправила Франси.
— Да, проводник. Нам в лесу такой стюард не нужен и моим другом он не станет. Предлагаю всем подумать как нам избавится от некроманта. И доложите свои соображения завтра на завтраке.
— А чего ждать? — поднялся Флапий. — У меня есть предложение. Берите свой молот и бейте этого некроманта по лбу. И всех делов-то на полчаса.
— Хм, — откашлялся Антон и посмотрел на Франси, та пожала плечами.
— Может быть, — ответила она на немой вопрос в глазах Антона. — Только я не вижу в молоте силы. Но в ваших руках он преображается… И вы тоже. Хотя ни у вас, ни у молота нет никаких дарований...
— Хорошо, принимается, — согласился Антон. — Кто пойдет со мной?
— Я пойду! — первым поднялся Флапий.
— И я! — встал Торвал.
— И я пойду, — поднялся Эрзай.
— Я проведу к пещере и попробую взять его под контроль, — встала Франси.
— А я подумаю как можно легче с ним справиться, — встал грек Аристофан.
Антон улыбнулся.
— Хорошо. Когда пойдем?
— А завтра и пойдем, махнул рукой как рубанул мечом Флапий.
— Нет, завтра не пойдем, у меня есть задумка, — отозвался Антон. — Торвал вот мой крест, — Антон снял с груди свой нательный крест. — Сделай для всех копии. Они будут оберегами от тьмы и рассвета.
— Вот как у вас получается! — не выдержала Франси. — Я точно знаю, что в замке нет алтарей, а вы заряжаете обереги...И крест что над замком… Он действует. Почему?
— Может потому, — ответил Аристофан, — что милорд просто многого не знает и потому он не связан условностями как мы. Что невозможно для нас из-за наших знаний, возможно ему. Просто потому, что он другой как с другой планеты. Он не знает всем известные вещи, но может работать с материей как ему заблагорассудится. Захотел зарядить амулет и зарядил. Захотел убить потомство кикиморы и убил. И простой молот в его руках становится разрушителем проклятий, потому что он этого хочет… Я могу предложить только такое объяснение.
— Вот я и говорю, что много знать вредно, помрешь дураком, — воскликнул Флапий. — А милорд ничего не знает и все у него получается по уму.
— Да, Флапий, качая головой отозвался Антон. — Был ты молодой, был дурак. — Стал старый и стал как молодой.
— Это точно, милорд, в молодости я много дурости наделал. А теперь вот… — он, подбоченясь, оглядел собравшихся. Торвал чесал бровь, пытаясь понять смысл фразы Антона. Эрзай вообще на это не обратил внимание. А Аристофан смеясь схватился за живот. Лишь он и Франси, что улыбнулась, поняли что сказал Антон.
Некоторые вещи до Антона доходили не сразу. Но сейчас он подумал
«А как же Франси жила рядом с рассветным рыцарем и не сгорела?» — и решил этот вопрос уточнить.
— Франси, а как ты жила рядом с Робартом и не сгорела?
— Ах, это? — женщина улыбнулась, — когда я вышла замуж за этого остолопа, то не была темной, а когда стала, Робарт был уже видимо без своего головастика. Так и жили.
— Так ты недавно ей стала?
— Три зимы назад, милорд.
— Ммм… понятно. Хорошо. Сделаем обереги и пойдем изгонять проводника из наших земель... И вот еще что. Мне нужна бумага. Хочу набросать план дальнейших действий по защите замка и подъема экономики. Франси, бумагу в мой подвал и до утра меня не беспокоить. Ужин принесите туда же. Еще распорядись, чтобы Рада наполнила бочку свежей водой. Я искупаюсь и желтых цветов пусть не забудет.
Весь день и вечер Антон готовил перечень первоочередных дел. Небольшие деньги у них появились и их надо было разумно потратить. Он писал, вычеркивал, опять писал и наконец утомился. Дел было много, а какие из них первоочередные понять было трудно. Нужно было все и сразу. И ткацкие станки для производства шерстяной ткани и станки для ковров. Нужны были валики для утончения шерстяных нитей. Восстановить лесопилку на реке и мельницу. Поставить дополнительные вышки у частокола для баллист. Подготовить всадников для копейного боя. Значит докупить строевых лошадей... С небольшим раздражением на свою тупость собрал листы и сунул в стол. Его руки натолкнулись на тетрадь Робарта и он вспомнил, что закинул в стол Амулет который попыталась украсть Илди, бывшая ключница. Он так и не отдал его Торвалу.
Антон вытащил тетрадь и пошарил руками, нащупывая в недрах стола амулет. Наконец нашел его и положил на стол рядом с тетрадью. Невзначай кинул взгляд на тетрадь и замер. На обложке он смог прочитать надпись.
«Моему сменщику на этом неблагодарном поприще».
Не веря своим глазам, Антон несколько раз прочитал написанное. Странное дело. Он смог прочитать то, что написал Робарт. А раньше... Раньше он прочитать не мог.
— Да в чем же дело? — проговорил он вслух и открыл тетрадь. Строки были читаемые.
«Мой дорогой друг! Я не знаю как тебя зовут. Ты тот, кто придет за мной и разделит со мной судьбу иномирца. Я переписываю записи моих предшественников, чтобы тебе стало лучше понятно, с чем ты столкнешься…
Антон опешил.
— Да как так-то? — прошептал он. — Я же не мог это читать… Или меня червяки «просветили». — Антон автоматически убрал в стол амулет, чтобы не мешал, и вновь посмотрел на открытую страницу. Посмотрел и обомлел. Он вновь видел одну «тарабарщину». Символы и знаки, которые он не понимал. Немного посидев, он нерешительно полез в стол и достал амулет. Приблизил к книге и… снова мог читать.
«Так вот в чем дело! — догадался он. — Это работа амулета Истинного знания. Так его назвал Робарт».
Страниц в дневнике Робарта было около сорока. В нем он описывал как попал сюда. У себя в своем мире он пришел с письмом к изобретателю и тот, хвастаясь, показал ему эффект перемещения предметов в пространстве с помощью телепортации и стал сбивчиво и восторженно объяснять принцип. Затем взял и в порыве восторга от своего открытия переместил их обоих. При этом Робарт оказался здесь, а вместе с ним переместилась половина сумасшедшего ученого. Причем нижняя половина…
Антон отвлекся от чтения.
«Может Флапий и прав, — подумал он. — Одни беды от этих неугомонных ученных», — горестно вздохнул, понимая, что уже ничего не изменишь и принялся читать дальше.
Дальше Робарт рассказывал, что происходило с ним. Как он попал в сети рассветных. Поддался на посулы магических возможностей и, понимая, что в этом мире он со своими способностями не проживет, согласился на озарение. Затем стал рыцарем и у него поменялся характер. Он стал жестоким и бессердечным. Человеческие слезы его мало трогали. Душа его, как будто, окаменела. Его тянуло в колонию, так про себя рассветные называли обители Рассвета.
Прозрение наступило позже, когда он поймал одного из проводников. Обессиленного и больного, Тот рассказал ему что с Робартом сделали и что станет когда личинки превратятся в червей, он же научил его как избавится от паразита.
Проводник недолго прожил с ним в подвале и умер от неизлечимой болезни. Но он помог Робарту избавиться от недозрелого червя.
Нужно было довести себя до состояния клинической смерти и тогда паразиты покидали тело.
Робарт выпил яд, а паразит прогрыз живот и выполз наружу. Проводник убил червя топором и влил умиравшему Робарту эликсир исцеления. После этого мой названный отец поселился у себя в замке безвылазно. Он сделал предположение, что иномирцев в этот мир закидывает для того, чтобы разрушить культы, но как это сделать, он не представлял. Ничего про это не говорили и его предшественники. Не понял он и то, откуда появились рассветные. Культ возник в древности и внезапно. После этого магия в мире стала умирать. Рассветные утверждают, что это дело рук всех одаренных. Их много и они потребляют слишком много магической энергии… Магический полюс планеты по мнению Робарта находится в пустыне на юго-востоке и рассветных туда тянет как магнитом. Они периодически организовывают туда рыцарские походы. Но если в первые годы им сопутствует успех, то через несколько лет пустынники, объединившись, выбивают из своих земель Рассветных и рыцарей. Помогают пустынникам колдуны-отшельники. Они поднимают мертвецов на поле боя и направляют их на рыцарское войско…
На этом запись обрывалась.
«Да уж! — подумал Антон. — Жил почтальон долго, а собрал материала мало»... А что сделает он? И в чем сможет разобраться, когда вся его жизнь здесь это борьба за выживание… — «Нет, но каковы ученые! Они и там, и на земле стали причиной переноса людей. Вот гады! Сами погибли, а их с Робартом оставили здесь. Случайно ли это? Кто знает».
Антон закрыл дневник. Убрал в стол. Умылся на ночь, помыл ноги и лег спать.
«Утро вечера мудренее», — сказал он сам себе.
Утро началось с события, которого не ждали. Его на выходе из подвала встретил дежурный сержант и доложил что прибыл гонец из горной деревни. Просится на прием. Эта новость удивила Антона. Он не стал звать гонца в трапезную, а сам вышел к воротам. Там стоял и ждал крепкий мужчина с умным внимательным взглядом. Увидев Антона в сопровождении воина гонец упал на колени.
— Встань, — приказал Антон. — Говори, что хотел. Я Антей Алуринский, владетель этих земель.
Мужик поднялся, отряхнул колени и, крепко сжимая головной убор, поклонился.
— Милорд! Мы просим помощи. На деревню напали горцы, увели наше стадо. Если мы его не вернем, то зимой вымрем от голода…
— Хм! — Хмыкнул Антон. — С какой стати мне вам помогать? Вы отделились и живете сами по себе. Ответь мне на мой вопрос.
— Милорд, мы хотим признать вас своим владетелем…
— Хотите признать! — гневно произнес Антон. — Вы живет на моей земле, подати не платите и делаете мне одолжение?.. Я собирался с огнем и мечом пройтись по вашей деревне и всех кто выживет продать на рынке рабов. Неблагодарные! Вам дали землю, дали работу, а вы захотели жить сами по себе!… Назови хоть одну причину, по которой я должен вам помочь!
— Прощение, милорд! Мы просим прощения… Вы дали возможность заработать своим вилланам на филиссе, вы не притесняете своих крестьян. Мы были бы рады служить вам.
— Служить мне? Ну что же, ты нашел вескую причину. Не пойму только, почему не пришел староста, а пришел ты. Как твое имя и от всего ли общества ты говоришь?
— Меня зовут Ермилон. Я литейщик. Говорю от имени весей деревни. А староста побоялся придти.
— Побоялся значит... — Антон нахмурился и ненадолго задумался. — Хорошо. Теперь ты староста деревни. За все ответишь передо мной. Я помогу вам со стадом и не дам умереть голодной смертью зимой… Только от наказания не уйдете. Вы были керлами. Свободными людьми живущими на моей земле. Теперь два года будете зависимыми крепостными и отработаете на руднике. Все что добудете мое. За работу дам зерно. Можете сами сеять где сможете. На руднике и плавильне будете работать три дня в неделю. Для контроля, я к вам направлю своего сенешаля Франси. Молодые парни от восемнадцати весен и до двадцати придут служить стражниками на два года. Твоего согласия не спрашиваю, потому что у тебя выбор небольшой. Стать временно крепостным или быть проданным на рынке рабов.
— Милорд, мы принимаем ваше решение. — Ермилон встал на колени. — Милорд, примите мою преданность и благодарю за доверие.
— Ладно. Раз мы определились в этом вопросе, то говори, что ты предлагаешь по поводу возвращения скота? — спросил Антон. Он был доволен, но ничем не выдал своей радости. Он смог вернуть деревню, не проливая крови. А это был успех его политики по отношению к крестьянам. Слухи о том, что он дает своим крестьянам заработать и что он дает беспроцентные ссуды разлетелись как птицы и ему поверили. Сердца бывших подданных повернулись к нему.
— Мой младший брат охотник. Он проведет вас и ваш отряд, милорд, козьими тропами и вы встретите воров скота на полпути. Он ждет у моста.
— Десятка воинов хватит? — спросил Антон. Ермилон окинул взглядом сержанта и кивнул:
— Вполне.
— Ну тогда, староста, пойдем, представлю тебя моей управительнице, поешь и все с ней обсудишь. Ты голоден? Если хочешь есть, тебя покормят.
— Нет, не голоден. Спасибо, милорд.
— Ну пошли. А ты, сержант, поднимай дежурный десяток, конными пойдем.
Флапия и Франси они нашли в трапезной. Там же уже были Эрзай и Сильтак.
— Франси, познакомься, — произнес Антон. — Это новый староста горной деревни.
Женщина оглядела мужчину и поздоровалась:
— Привет, Ермилон. Что с прежним старостой случилось?
— Я его снял с должности, — ответил за мужика Антон. — Ермилон лишь открыл рот и вновь закрыл. — Тот побоялся придти ко мне. Значит такое дело. Деревня снова признает мою власть. На два года они становятся крепостными и три дня в неделю работают на меня. Бери охрану пяток бойцов и поезжай с ним в горы. Прими хозяйство, поговори с людьми, проверь рудник. Тебе в помощь поедет Торвал. Потом сама решишь, чем им помочь. А мы с Сильтаком и Эрзаем возьмем десяток и направимся отбивать скот. У них горцы угнали весь скот.
— Флапий, пусть дежурный десяток быстро поест. Эрзай подготовь всем лошадей. Ну вроде все. Быстро завтракаем и выдвигаемся.
Антон сел за стол пододвинул себе тарелку куриной лапши и отломил кусок хлеба.
— Садись, староста, — предложил Антон. — Раздели с нами трапезу. Все равно придется Франси подождать.
Женщина неодобрительно посмотрела на Антона. По ее взгляду он понял, что его мнение посадить за стол литейщика, она не разделяет. Но ему было все равно, что она думает. Он владетель и милует и наказывает кого захочет. А этот мужик ему глянулся. Ермилон робко сел на краешек стула.
— Сильтак? — Антон обратился к гладиатору.
— Чего господин? — Старый гладиатор тоже сел и ухватился за жаренного гуся.
— Как там твой внук?
— Как падишах. Его окружили эти гусыни из пустыни и обхаживают. Чтоб я так жил. Он даже не может от них удрать. Не пускают. Кормят, поят и обнимают. Земляк, видите ли, и речь их понимает.
— Не испортят парня?
— Я не дам. Вернемся с гор, поселю в казарме с воинами и учить буду не жалея.
— Хорошо. Только не переусердствуй, — согласился Антон.
Вернулся ушедший отдавать распоряжения воинам Флапий. Он сел за стол. Уныло посмотрел в пустую кружку. Отодвинул ее. Посмотрел на жену, которая делала вид что не понимает его взгляда и, покряхтев, неожиданно стал выговаривать Антону.
— Милорд, вот вы вооружили стражников шестоперами, а они мужики крестьянские, им топором махать сподручнее…
— А ты почему молчал, когда это обсуждали? — Антон убрал ложку ото рта. — С тебя и спрос. Знал и не сказал.
Франси. Два дня мужу настойку не наливай. Он наказан.
Старый Флапий от этих слов потерял дар речи. Он вытаращился на Антона и, не в силах выразить свое возмущение, лишь таращился.
— Да вообще-то, милорд, они уже научились, — нашелся он. — И даже лучше шестопером орудуют чем топором.
— Вот и хорошо, что все хорошо заканчивается, — невозмутимо произнес Антон. — А топоры им Торвал может наделать. Так ведь, Торвал?
Шер уже сидел за столом и уминал половину гуся.
— Правда, сэр. Купите железо, корунд и я выкую стальные боевые топоры.
— А как быть с настойкой и элем? — помявшись спросил Флапий.
— Ты у кого спрашиваешь? — Спросил Антон, вытирая рот полотенцем и собираясь вставать.
— Как у кого? У вас, милорд.
— Флапий, настойка у твоей жены. С ней и решай, а мне пора.
Флапий бросил затравленный взгляд на жену и махнул обреченно рукой.
— Язык мой, враг мой, — удрученно произнес он.
— В трапезную забежал радостный Патрон и закружился под столом между ногами. Раздраженный Флапий буркнул:
— Ты еще здесь! — и хотел толкнуть собаку ногой. Но, увидев косой взгляд Антона, убрал ногу. — Лапушка! — ласково он позвал жену.
— Не дам! — твердо ответила та. А старый слуга вновь огорчено махнул рукой и встал. — Весь день коту под хвост.
На все это действо с удивлением взирал Ермилон.
Отряд воинов встретил проводника у моста. Им оказался парень лет двадцати пяти с редкой русой бородкой и очень похожий на Ермилона. Только стройный и худощавый. Он стоял рядом с невысокой покрытой шерстью лошадкой.
— Ты проводник в горы? — спросил, ехавший впереди Эрзай.
— Я, господин.
— Ну тогда показывай дорогу.
Охотник увидел среди воинов одного высокого статного воина одетого в кольчугу на отличном коне и поклонился.
— Я Ермидан, милорд, — представился он Антону и вскочил на свою лошадку, обернулся и махнул рукой в сторону гор.— Следуйте за мной.
Дороги не было. И отряд стал растягиваться, петляя по еле приметным тропам. Всадники двигались в горы вдоль кромки леса за рекой. Вскоре отряд ехал в колонну по одному, поднимаясь по пологому серпантину, вытянувшись в длинную извилистую цепь. Антон любовался красотами гор. Скалами, поросшими кустами орешника. Высокими соснами, над которыми кружили орлы. Так ехали часа два. У высокой седловидной горы проводник остановился и спешился. Из небольшой пещеры, спрятанной за кустами, вышли еще двое парней.
— Дальше, милорд, нужно идти пешком. Хорошо бы обвязаться веревками… Вы их взяли?
— Взяли — усмехнулся Антон. Это Сильтак надоумил его взять веревки. Сам бы он не подумал о такой простой вещи необходимой в горах.
— Лошадей посторожат мои братья… Ерлав и Ердар, — представил он парней.
Антон подивился предусмотрительности проводника и сделал на память заметку, присмотреться к нему.
— Я пойду первым, — продолжил говорить Ермидан и буду показывать путь.
Антон кивнул, показывая что понял.
— Сильтак, — отдал распоряжение он. — Ты следуешь за проводником. Эрзай, ты замыкающий. Я иду в середине.
Спешившиеся воины гуськом потянулись вверх к седловине.
Антон предполагал, что подъем будет трудным, но что таким, представить не мог. День выдался безоблачным. Местное солнце своими горячими лучами обжигало. Пот струился по телу ниагарскими водопадами. Поддоспешник промок уже через полчаса подъема. Пот тек по спине, по лицу, заливая лоб и глаза, и он не мог дать команду остановиться, потому что показать слабость перед своими бойцами он просто не мог. Было трудно не только ему, но и Сильтаку. Старый гладиатор несколько раз оборачивался и смотрел на Антона, а тот с хрипом раздираемых бронхов тяжело дышал и, мысленно матерясь, лез из последних сил наверх. Раз двадцать он пожалел, что решил возглавить этот поход. Мог ведь отдать приказ Сильтаку и сидеть в замке.. Антон был уже на грани обморока, когда проводник остановился.
— Тут передохнем, — тяжело дыша, сказал он, — и полезем по отвесной стене. Сказав это, упал на траву, росшую на козырьке под тенью горы. Рядом, пересилив желание упасть, сел Антон. Но предварительно крикнул:
— Привал! Всем под… — голос сорвался на хрип. Уже тише произнес. — Под тень.
Антон видел, что его бойцы тоже устали. Но им, привыкшим к монотонному тяжелому труду крестьянина, было легче. Их фанерные кирасы весили мало и не нагревались под жгучими лучами как его стальная кольчуга.
«Черт меня дернул надеть ее», — со злостью на свою непредусмотрительность, думал он.
Посидев минут десять и немного придя в себя, он обратился к проводнику:
— Ермидан, ты чем по жизни занимаешься?
— Да я, милорд, по большей части охотник. Оленя добываю или пушнину. В горах. К крестьянскому труду у меня тяги нет. А что?
— Ты в Темную чащу наведывался?
— Нет, милорд. Там опасно охотиться. Хоть зверья много, но там колдун живет и его мертвецы…
— И что, про это все знают?
— Ну все не все… А слухи такие ходят. Видел я и тех кто не брехал, что видел мертвецов. Да и что там делать? Дичи и пушного зверя и в горах хватает. Беда только, горцы пришли. Какое-то племя из-за хребта вернулось… Теперь житья не дадут…
— Понимаю. С горцами как-нибудь решим, — отозвался Антон, выслушав проводника. — У меня к тебе предложение. Переходи ко мне служить. Мне нужны разведчики. Хорошо платить буду. И крестьянствовать не надо.
— Так я не один, милорд, со мной младшие братья. Старший-то Ермилон он мастер литейщик, а мы охотники.
— Я всех возьму и тебя и братьев. Будешь командиром разведки.
— Вот как! Заманчиво, милорд. И снаряжение дадите?
— Дам луки, такие как у нас, и броню легкую и учиться сражаться будете у Сильтака. Он мастер тайных дел.
— А сколько положите монет, милорд?
— А сколько тебе нужно для безбедной жизни?
— Серебряный талан за три десятка дней и братьям по пол талана... Стол и проживание за ваш счет одежда и снаряжение как у воев.
— Договорились. С сегодняшнего дня ты и братья твои служите мне разведчиками. Дам задаток, как вернемся, и снаряжение. Спать будет в казарме с воинами. Стол там же.
— Тогда по рукам, милорд. Правду люди говорили, что вы необычный владетель… мол о людях заботитесь и не обдираете их. А я думал брехня. Низинные на вас молятся…
— Это кто такие? Спросил, слегка усмехаясь Антон.
— Да мы так деревенских, что у реки живут, называем. Они внизу живут, вот значит и низинные… А что нам делать нужно будет?
— Не буду скрывать от тебя, Ермидан, подпирают меня со стороны города и вот еще горцы объявились. Нужно знать заранее о приближении отрядов противника. Вылавливать и уничтожать их разведку. Сможешь?
— С такими-то луками, запросто, — проводник с завистью посмотрел на лук Антона. Антон это заметил и протянул ему лук и колчан.
— Держи. Только натягивать его надо по другому. Вот так, смотри, — и он показал способ натяжения Эрзая. — Так степняки луки натягивают. Попробуй.
Ермидан суть уловил сразу и на пятый раз заслужил одобрительный кивок подошедшего Эрзая.
— Пошли, покажу еще кое-что, — сказал он.
Они отошли в сторону и Эрзай, объясняя, стал показывать приемы обращения с луком. А Антон прилег и закрыл глаза. Он потянулся к кресту. При подъеме, от усталости, он не мог сосредоточится и получить от него силу. Теперь же он немного пришел в себя. Вскоре крест ответил на его призывы и приятное тепло прошло по телу, наполняя его силой и свежестью.
Отдыхали не менее часа. Затем Ермидан встал и обратился к Антону.
— Пора, милорд. Я полезу с веревками и буду их крепить на карнизах. Подниматься будем уступами. На это уйдет весь день, но до темноты должны управиться.
— Действуй, — согласился Антон. Он поднял голову и смотрел как паренек словно ящерица карабкался по отвесной скале, находя пальцами малозаметные выступы и вскоре добрался до первого карниза. Он исчез из видимости, но сразу же вниз полетел конец веревки.
— Я полезу первым, — сказал Антон. — Если что, буду помогать тем кто ослаб. Потащу наверх. Ты, Сильтак, полезешь в середине. Эрзай последним. Смотри, если увидишь какой боец не сможет залезть сам, привяжи его.
Гладиатор, не споря, кивнул.
Антон быстро по веревке забрался на карниз и крикнул:
— Следующий!
Практически всех бойцов ему пришлось подтаскивать до верха. Но зато поднимались споро и без остановок. Сильтак, глядя на работу рук Антона, лишь крякал.
— Не понимаю, откуда у вас, господин, такая силища взялась? Час назад вы умирали при подъеме. Я видел... думал концы отдадите, а вы шли и шли... а теперь вот…
— Не думай об этом, Сильтак, — отмахнулся от вопроса Антон. — Я сам не до конца понимаю откуда что берется. Главное, что сила появилась.
— Ну это да… — ответил старик. — Хороший пример для бойцов. Они тоже это видят. И за вас стеной станут, господин.
К вечеру отряд, передвигаясь с уступа на уступ, поднялся на седловидную вершину. Перчатки Антона истерлись до дыр. Крест в конце все слабее и слабее отвечал на его призывы. А руки налились неподъемной тяжестью. Зато бицепсы выросли втрое. И короткие рукава кольчуги туго их обтягивали.
Местное солнце еще не скрылось за горизонтом и Ермидан, глядя вниз с высоты, довольно отметил:
— Быстро поднялись. И все благодаря вам, милорд… Да уж... Вы действительно необычный... Вы скорее военный вождь, чем владетель…— Дальше он продолжать не стал, лишь глянул на раздувшиеся мышцы Антона и отошел. Подождал когда последние отдохнут.
— Я пойду разведаю, что там и как, — сообщил он и скрылся за кустами.
Вернулся Ермидан через полчаса. Присел рядом с Антоном.
— Дела значит такие, — начал пояснять он. — В льге отсюда сидят у костра трое мальцов, горцев, лет по пятнадцать. Они ждут скотогонов. Я подслушал, что они говорят. В общем это разоренное племя. Их союз племен в войне потерпел сокрушительное поражение. Они вынуждены были покинуть места своего обитания. Перейти через хребет сюда. Большинство мужчин погибло. Остались в основном старики, женщины и дети. Командует ими баба. Жена погибшего вождя. Он с воинами прикрывал отход племени. Зовут ее Бодуика. Баба, видимо, с характером раз ее слушаются… Скот гонят семеро. Двое воинов и пять таких же парней, что сидят у костра. Можно напасть и всех перебить. Потом отбить скот и пойти убить всех горцев.
Антон посидел в задумчивости.
«Беглое племя, — размышлял он, — ослабленное. Они ищут место обитания, где смогут жить безопасно». — У него земли много, а такой прибыток живых людей ему бы пригодился. Получится договориться, хорошо. Нет — строптивых убьет, а остальных насильно распределит по деревням.
— Убить всегда успеем, — приняв решение, произнес он. — Сильтак подойди, — позвал он гладиатора. Подождал когда тот приблизиться.
— Надо захватить живыми троих молодых парней, горцев. Они у костра в льге отсюда. Сколько тебе нужно людей?
— Эрзая возьму, — ответил тот, — пусть проводник покажет где это.
Разведчик появился спустя полчаса.
— Готово! Всех пленили, — довольно произнес он. — Сильтак такой! О!.. — Ермидан не мог подобрать слов и лишь закатил глаза.
— Да, он такой, — улыбнулся Антон. — Показывай дорогу.
У костра сидели Сильтак и Эрзай, трое молодых дикарей в грубошерстных клетчатых юбках лежали связанными. Их взоры горели ненавистью, Но после того как они увидели воинов и оценили их снаряжение, взгляды парней потухли. Сильтак им в рот напихал скомканные кусты и привязал веревки так, что они могли лишь мычать. Антон тоже сел у костра и подозвал Ермидана.
— Сходи навстречу скотокрадам, — приказал Антон. — И выясни, далеко ли они. Мы будем их ждать здесь. Не убивай никого.
— Понял, милорд. Уже иду. Разведчик скрылся в надвигающихся сумерках. Рядом подсел Сильтак.
— Господин, у вас есть замысел по поводу горцев? — спросил он.
Сильтак подбросил ветки в костер и посмотрел в сторону пленников.
— Мальчишки совсем, но резкие. Один укусил Эрзая.
— Да, Сильтак, — хочу договориться с теми, кто остался в живых, чтобы они приняли мое покровительство. Хочу поселить их у лесопилки вдоль реки.
— Хорошая задумка… только они больно дикие... свободу любят. Захотят ли подчиняться?..
— Посмотрим. Я же не в рабство их беру, а даю место для жительства.
— Понимаю, но они должны вам поверить. А это нелегко будет сделать.
— У тебя есть предложение?
— Есть. Сходите к ним один. Мы тут сами справимся и в плен живыми возьмем, и скот сбережем... Так горцы поймут, что вы пришли с мирными намерениями. И нападать первыми не будут. Возьмите одного из мальчишек. Он проводит. Вон того, самого взрослого. Он на вид не дурак. — Сильтак показал на парня, который был несколько больше остальных.
—Приведите его сюда и вытащи кляп из рта, — согласно кивнул Антон. Он понял замысел Сильтака Если он придет к горцам один, то покажет, что не имеет злых намерений и, в тоже время, даст им понять, что не боится. Горцы уважают простоту, верность и смелость. Они жестоки с врагами, сражаются, как ему рассказывали до смерти. Но они неукоснительно чтут законы горской чести. Гостя не убивают. Ценят мужество, воинскую удаль и ненавидят лживый язык. На этом можно будет сыграть.
— Как твое имя, парень? — спросил Антон пленника. Тот отплевался и посмотрев на Антона волком, сказал как плюнул:
— Ты хочешь знать, кто тебя убьет, собака?
— Ты, наверное, никогда собак не видел, парень, — спокойно ответил Антон. — Перед тобой владетель этих мест, сквайр Антей Алуринский. Придержи язык или я прикажу его тебе отрезать, а в рот вставить твой отрезанный срамный уд… — Антон невозмутимо посмотрел на задирающегося подростка. Схватил его за шею и пригнул к земле. Горец дернулся, но, чувствуя непреодолимую силу в руках воина, перестал сопротивляться.
— Если у тебя не хватает ума понять свое положение, то он тебе в жизни не пригодится, — нравоучительно проговорил Антон и отпустил пленника. — Незачем плодить таких же дурней как и ты. Дураков и так хватает. Задаю последний раз вопрос. Потом приведу угрозу в исполнение. Как тебя зовут?
Парень примолк, но заметив спокойный взгляд Антона сдался.
— Меня зовут Больдо. И за меня отомстят.
— Хорошая попытка. Я ее засчитал. — Все также невозмутимо ответил Антон. — Но я знаю, что ваш союз племен разгромлен. Большинство мужчин твоего племени погибло в войне. Вами правит жена вождя Боудика. Так что мстить некому. Вы бежите от своих врагов и прибежали в мои земли. Я не стал вас убивать, потому что хочу предложить вашему племени покровительство и выделить место для жизни. Отведи меня одного к Боудике, я хочу с ней поговорить. — Заметив колебания парня, пояснил: — Я и без тебя могу узнать, где остановилось ваше племя, ты это понимаешь. Мы нашли вас, найдем и вашу стоянку. Я не хочу тратить на это время. Я иду с миром.
— Как я могу тебе поверить? С трудом выдавил из себя парень.
— А ты постарайся. Иначе, сам понимаешь, я не потерплю чужаков на своей земле и буду добивать ваше племя до конца. Сил у меня хватит.
— Хорошо! — сдался горец, — но ты пойдешь один.
— Я тебе про это говорил с самого начала. Попробуешь сбежать, мои люди убьют твоих друзей и тех кто гонит стадо. Мы пойдем утром, с рассветом, а пока побудь со своими товарищами.
— Свяжите его. — приказал Антон.
На рассвете вернулся разведчик.
— Стадо в пяти льгах отсюда. Ночуют. Часть коров они зарезали или бросили по дороге, сволочи. Овцы и бараны вроде все.
— Их встретит Сильтак. Ты отдыхай. Я пойду к горцам.
Лучи местного солнца лишь позолотили верхушки гор, а двое путников уже вышли с места стоянки. Горец молчал и шел на шаг впереди. Антон тоже не горел желанием вести разговор. Они шли около часа. Спустились с седловидной горы и поднялись на следующую вершину. Она была ниже седловидной и там заканчивались владения Антона. Хотя, если подумать, он мог приписать себе земли столько, сколько хотел. Но это увеличивало выход для барона. А ему земли и так хватало.
Сразу за верхушкой горы находилось небольшое горное озеро и там расположился лагерь беженцев. Горели и дымили костры. Стояли покрытые шкурами шалаши. Вокруг костров видны были силуэты людей, больше похожих на привидения.
Их тоже заметили. В лагере началась суета. Забегали женщины. Мужчины вылезли из шатров и вышли вперед. Было их мало, не больше десятка и остановились они перед лагерем. Антон видел как они нервно перетаптывались и о чем-то переговаривались. Навстречу им вышло двое.
Антон заметил их усталый и изможденный быстрым и длительным переходом вид. Он кинул взгляд за их спины, на снежную шапку хребта и подумал, что наверное немало женщин и детей осталось лежать в ледяных объятиях перевала. Но, не подав вида, что он жалеет всех погибших, спокойно и невозмутимо уставился на встречающих. Кто заговорит первым, тот покажет слабость, — это он знал хорошо.
Встречающие изучили его рост, руки, оружие и броню. У Антона за спиной был щит и молот. На поясе длинный кинжал. На ногах боевые сапоги с накладками. Все просто, но исключительно качественно сделано. Его вид произвел на горцев впечатление.
— Кто ты? — спросил лохматый седобородый горец. Сколько ему было лет понять было трудно. Можно дать и сорок лет, а можно дать и шестьдесят. Обветренное и покрасневшее лицо, обгоревшее от солнца. Иссушенное ветрами и суровой жизнью тело. Лишь глаза горели молодым, живым, неукротимым огнем.
— Я — владетель мест, что за моей спиной. Сквайр Антей Алуринский. — представился Антон.
— Зачем ты пришел?
— Пока как гость, а кем стану, будет видно из разговора с Баудикой.
При этих словах лохматый гневно посмотрел на мальчишку.
— Он нам ничего не рассказал, — вступился за парнишку Антон. — Моя разведка выяснила откуда вы пришли и что с вами произошло.
Лохматый перевел взгляд на Антона.
— Раз гость, — произнес он с явной неохотой, — то проходи... Мы чтим традиции.
Антон шел через лагерь, подмечая, как ему казалось, все мелочи. Усталые и лишенные надежды на лучшее тревожные взгляды измученных женщин, которые сопровождали его глазами полными скорби. Худых оборванных детей, что прятались за юбками матерей. Видимо племя покинуло свое место обитания в большой спешке. Хмурые лица стариков и почти полное отсутствие мужчин.
Баудика сидела у своего шалаша скрестив ноги. Вставать при виде гостя она не стала. Антон кинул взгляд на ее лицо. Довольно привлекательное, как у всех местных женщин. Только несколько худощава на его вкус. Глаза внимательные, волосы собраны в десятки косичек. Грудь прикрывает кожаная безрукавка. Ниже такая же серая юбка как у мужчин.
Антон сел без приглашения и скрестил ноги.
— Будь здрава, Баудика. — произнес он. — Я Антей Алуринский, хозяин мест, что лежат дальше этой горы. Ваши люди угнали скот у моих поданных. Скот я вернул. Никого из твоих людей не убил. Я знаю о ваши бедах…
— О своих бедах мы можем позаботится сами, — перебила его женщина.
— Можете. Только сколько еще женщин и детей ты похоронишь в этих горах?… — Антон говорил внешне невозмутимо. — Раз тебя, женщину, слушается племя, значит ты управляешь им не только гордостью, но и разумом, вот к нему я и обращаюсь. Буду краток. Я предлагаю вам свое покровительство, не покушаясь на вашу свободу. Дам место, где вы сможете безопасно жить. Охотиться, ловить рыбу, валить лес. Добывать руду если найдете. Делать то, что вы делали у себя, откуда вас выгнали. За все это будете отдавать мне десятую часть добытого. Пушнину, выделанную кожу и бревна. У меня там есть лесопилка можете пилить бревна, я буду за это платить.
Антон замолчал. Женщина недоуменно на него смотрела. Наконец не выдержала и спросила:
— Почему я должна тебе верить?
— Ты мне ничего не должна, ты должна своему племени. О нем думай, а не обо мне. От себя скажу, что мне выгодно иметь больше людей на моих землях. Дохода больше. Что касается обмана с моей стороны, то не вижу смысла тебя обманывать. Я мог бы придти сюда с воинами и взять все силой. Мужчин убить. баб и детей продать на невольничьем рынке. Сил у меня хватает. Если будете воровать скот у моих крестьян, убивать их, то я казню каждого десятого из вашего племени, не взирая это мужчина женщина или ребенок. Живите мирно, без разбоев. Парни, что достигнут восемнадцать весен, буду служить в моей дружине два года. Если есть вопросы, задавай.
— Ты сумасшедший? — Женщина не смогла сдержать своего удивления.
— Наоборот, умный, — не изменяясь в лице ответил Антон.
— Ты приходишь ко мне один и угрожаешь! Ты не боишься умереть под пытками?
— Я пока гость. Если ты посчитаешь меня своим врагом это будет последний день существования твоего племени. Меня одного хватит вас всех убить. Антон вытащил из-за спины молот покрутил его и положил у ног Боудики.
— Ты пугаешь меня своей игрушкой, — презрительно скривилась она.
— А ты подними его, — все так же невозмутимо произнес Антон. Боудика поколебалась, но молот взяла в руки, подняла и лицо ее напряглось. Она осторожно опустила молот.
— Я тебе верю, наконец промолвила она, — но мне нужно собрать совет племени, чтобы принять решение…
— Собирай, а я пойду. Думаю, твоего слова будет достаточно. Я пришлю вместе с твоими людьми сюда десять баранов. Дальше в моих землях тебя встретит мой человек и проведет к новому месту вашего обитания. Туда я пришлю вам мясо, сыр и муку. Затем жду тебя в своем замке для заключения договора между тобой и мной. Антон поднялся. Вскочила и Боудика.
— Я тебя провожу, — поспешно произнесла она.
Антон понял, что ему оказывают честь перед всем племенем. У последних костров она его придержала. По-варварски просто сказала:
— Я могу стать твоей женой, воин. И тогда наш союз будет нерушим.
Антон немного постоял в задумчивости. Обижать женщину он не хотел, еще больше не хотел обременять себя семьей. Боудика как всякая умная женщина, попавшая в трудную ситуацию, увидела в нем силу, за которой она могла спрятаться. Она не навязывала себя, она предлагал равноправный союз. Как тут принято, просто и без затей предложила себя. Это, как он понимал, был бы равный брак. Но...
—Ты видела тело своего мужа? — спросил он.
Боудика нахмурилась и отрицательно покачала головой.
— Вот когда ты будешь знать, что он убит и похоронишь его по своим обычаям, мы сможем вернуться к этому разговору.
— Отдаю дань твоему уму, сэр Антей, — суховато произнесла женщин, — ты прав, я поспешила. — Она быстро оставила его и пошла прочь, а Антон свободно вздохнул. Он сумел пройти по скользкой дорожке. Как же трудно бывает порой правителю. Где-то он читал нравоучения Чингисхана своему сыну. «Делай решительно дела, в которых ты не разбираешься и получив результат, говори что так и планировалось. Вот тайна власти».
Ха! Ему было просто делать все что захочешь, имея десятки тысяч воинов за собой. А у него? Три десятка крестьян. Нет. Дурака валять ему непозволительно.
