Глава 24
Сколько впереди бандитов, я не знал. Орк говорил, на особняк напало человек двадцать. Оставалось надеяться, что не все они набились в дом. Плюс мы еще кого-то да ранили-убили.
Пару раз выстрелив практически вслепую, просто куда-то в сторону лестницы, я прикрыл лицо выставленным перед собой левым локтем и кинулся вперед по коридору, надеясь, что прицельную пальбу по мне никто открыть не успеет. Да даже если и так, стрелять наверняка станут по корпусу, а там броник.
Помнится, где-то слышал, что останавливающий эффект любого снаряда примерно соответствует отдаче оружия. А у дротовика, сам проверил, не такая уж она и большая. Не должно было попадание дротика сильно меня стопорнуть.
В этой части плана мой расчет оказался почти верен. Какая-то сволочь успела-таки выстрелить, попав мне в грудь. Ладно хоть корпус чуть развернут был – под углом приложило. Правда, один хрен, довольно основательно.
Ребра обожгло болью, дыхание сбилось, меня слегка повело, но разбег вышел на славу, и помешать мне вломиться в ряды противников гребаный снайпер не смог.
Все, ребята! Ваши дротовики в ближнем бою, да еще и в темноте, уже не пляшут. В отличие от «макарки», выстрелы которого замечательно можно чередовать с наносимыми во все стороны ударами. Штыков я тут на длинностволах ни разу не видел, а за ножи схватиться, надеюсь, никто сообразить не успеет.
В темноте почти ничего не было видно, а едва долетающие откуда-то снизу отсветы факелов лишь добавляли сумбура.
Я не глядя заработал локтями и коленями, раздаривая короткие, но мощные тычки всем, кто оказывался поблизости.
Боковой левый локтем в челюсть бандиту прямо передо мной и тут же выстрел его соседу справа в брюхо.
Поворот корпуса туда же вправо и с размаха наотмашь рукоятью пистолета кому-то по уху.
Снова левый локоть. Теперь назад, под дых бандиту, ухватившему меня со спины за плечи. Вырвался.
Отмахиваясь правой, со всей дури влепил предплечьем еще кому-то по морде. Отбил руку и чуть не выронил пистолет. Пулю тебе, падла, в живот. Получай!
Вовремя отвернул голову, и удар в лицо от бандюка слева прошел вскользь, хотя и зацепил мне по носу. Лягнул, повернувшись, обидчика ногой и выстрелил ему в грудь. Готов!
Прилетел удар кулаком под левую лопатку. Черт, больно!
Отмахнулся. Не попал. Зато выстрела почти в упор бандит не пережил. Так тебе, падла, и надо!
Все лицо уже в крови – она хлестала из разбитого носа, будто из открытого крана. Плевать, не смертельно!
Сзади опять кто-то вцепился, плотно обхватив руками и попытавшись меня обездвижить. А мужик справа замахнулся дротовиком, явно целясь мне прикладом в голову.
Вмазал затылком назад, тому гаду, что решил со мной пообниматься, одновременно пиная обеими ногами кого-то перед собой. Понадеялся, что так удастся достаточно откинуться назад, чтобы увернуться. Но приклад все равно почти достал меня, пробороздив по скуле и ободрав кожу. Голову мотнуло, и я, кажется, поплыл. Хорошо, что мужик сзади так меня и не выпустил, не уронил. Или плохо? От следующего удара прикладом я бы уже не увернулся.
Но тут в толпу с воплем влетел Митиано.
Сука, страйк!
Разметав часть бандитов, «взрывная» волна дошла и до меня, сбив с ног вместе с накрепко прильнувшим сзади ублюдком. Нас вынесло на лестницу и закувыркало вниз.
Хорошо хоть не сильно далеко – иначе, не имея возможности хоть как-то сгруппироваться, я имел все шансы свернуть себе шею.
Сбив еще кого-то с ног, мы растянулись на ступенях. Ноги мои оказались выше головы.
Бздынькнув, в подступенок рядом с моим ухом вонзился дротик. Кто-то выстрелил из холла внизу, не побоявшись угодить в своего. Вот козлы!
Я изо всех сил рванулся в сторону, мужик сзади отлип, и наша куча-мала распалась. Но долго радоваться этому факту мне не дали.
Оказалось, что бронежилет совсем не спасает от ударов по почкам сапогами. Меня перекособочило от такого грубого обращения с моим и без того покалеченным телом и едва не заставило окончательно выпасть в осадок. Еле смог, крутнувшись, развернуться и принять следующий пинок животом.
Левой рукой успел вцепиться в жестоко сминающий мою тушку сапог. Вывернул кисть прижатой к полу правой и выстрелил снизу вверх, даже не подумав, что могу ранить сам себя.
Надеюсь, пуля разнесла мерзавцу яйца. В любом случае пинаться он больше и не думал. Перевалился через перила и с воплем грохнулся вниз, едва я перестал цепляться за его ногу.
Перед глазами возникла бородатая рожа с разбитыми губами и злобно выпученными глазами. Это тот любитель пообниматься. Он тоже до сих пор не смог встать, распластавшись, как и я, вверх ногами на ступенях.
Вот и лежи дальше! Выстрелил в него и услышал, как затвор встал на задержку. Писец патронам. И перезаряжать некогда – желающих расправиться со мной не убавилось. Снизу по лестнице, громко бухая башмаками, уже ломился ко мне очередной бандит.
Все, что я мог придумать, это, со стоном перевернувшись на спину, кувыркнуться через голову и из последних сил впечатать обе ноги в грудь набегающему врагу.
Деревянные ступени – не самое удачное место для выполнения подобных кульбитов. Острые углы способны очень больно впиваться в тело. Досталось и спине, и затылку. А потом я и вовсе чуть не разбил себе колени и не выбил зубы. Но бандюк угромыхал по ступеням прочь.
С яркой вспышкой наверху шандарахнул выстрел, и рядом со мной грохнулся подстреленный злодей. Едва мое бедное, вмиг пропавшее зрение вернулось, столкнулся с раненым мерзавцем взглядом. Его перекосившаяся от боли рожа с хищно оскаленной пастью даже в темноте отливала зеленью. Эльф, сука! Да еще и с ножом в руках. Накаркал, блин.
С силой ткнул его оголенным стволом пистолета прямо в наглую харю, чтобы сволочь не пялился на меня так яростно. Угодил промеж глаз. Эльф взвыл, отваливаясь в сторону и одновременно пытаясь полоснуть ножом по моему лицу.
Я свернул голову набок так, что шея жалобно хрустнула. Лезвие оцарапало щеку.
Еще кто-то затопал снизу по ступеням, спеша явно по мою душу, но второй выстрел «громобоя» прервал его восхождение. А третий окончательно упокоил эльфа, вновь попытавшегося ткнуть в меня ножом.
Пора уже было вставать на ноги, но как же мне не хотелось этого делать! Лежал бы себе и лежал. Тем более, похоже, необходимость в моем героическом противостоянии бандитам уже пропала: после следующего выстрела Митиано наверху активно защелкали дротовики наших бойцов.
То, что это наши, я легко понял по радостным возгласам стрелявших, среди которых особым энтузиазмом выделялся голос графа Рощина. Надо полагать, справились с нападавшими на втором этаже и теперь намеревались зачистить первый.
Бандиты, что оставались внизу, тоже отстреливались, но у людей графа позиция была повыгоднее.
В конце концов, оставшимся в живых заговорщикам не оставалось ничего, кроме как свалить из дома. Правда, напоследок они все же попытались подпалить дом, раскидав по помещениям факелы. Но кинувшиеся вниз по лестнице и при этом чуть не растоптавшие меня люди графа быстро справились с не успевшим толком разгуляться пламенем.
Лишь в одном месте вспыхнувшие занавески чуть не натворили бед. Уже и обивка на стенах занялась, и буфетный шкаф загорелся, но даже там огонь потушили. Особенно подоспевший Митиано постарался. Ему бы в пожарные, цены б здоровяку не было. Раздевшись до штанов и размахивая своей кожаной курткой, он измолотил буфет так, что чуть не разломал его окончательно, заодно и всю посуду перебив.
А когда, покончив с пожаром, орк повернулся ко мне лицом, я прямо-таки прикипел взглядом к его обнаженному торсу. Нет, я не залюбовался мощными пластинами грудных мышц и идеальными кубиками накачанного пресса. Пялился я на достаточно выразительный здоровенный шрам, украшавший краснокожего бугая в районе левого подреберья: не новый, только что заработанный, а давно заживший и зарубцевавшийся.
– Вы живы? – Ко мне подошел Пехов и помог подняться на ноги, отвлекая от вяло закопошившихся в голове забавных мыслей.
– Вроде да, – ответил я, сбрасывая затворную рамку «макарова» с задержки и пряча пистолет в карман. Потом магазин поменяю, теперь уже можно не торопиться.
– Ну и побоище вы устроили! – Это уже граф Рощин пробрался к нам, осторожно переступая через поверженные тела. Ну да, побитыми бандитами было завалено все вокруг. – Если честно, не ожидал от вас такой прыти и отваги. Эк вы, сударь, супостатов-то доблестно крушили! Прямо как я в молодые годы.
– Благодарю вас, ваше сиятельство, за похвалу, – ответил я, скривился, пытаясь поднять голову, чтоб посмотреть на старика, и ухватился за стрельнувший болью бок. Эх, мне бы еще рук с десяток, чтоб на все болячки хватило. Ныло все тело без остатка. Меня словно целиком через мясорубку прокрутили. – Однако вынужден признать, что совершил все это с перепугу. Очень уж, знаете ли, заживо сгореть не хотелось.
– Так это же замечательно, – расплылось в широкой улыбке довольное лицо графа. – Так уж повелось, что одни от страха забиваются в щели, спасая свои никчемные душонки, а иных страх побуждает на благородные деяния ради сохранения чужих жизней. Страх, милостивый сударь, это лишь спусковой крючок, заставляющий обнажиться вашу суть. Показать, львиное ли сердце скрывается под вашей шкурой или же никчемные куриные потроха. Ох и права же была моя дочь, вверив свою судьбу в ваши руки.
Знал бы старый граф, каким образом она собиралась себя вверить в мои руки, вытурил бы меня сейчас взашей.
– Однако, сударь, – продолжил граф, – поистрепало вас нещадно. Вид – в гроб краше кладут. Надо бы вас в порядок привести. Сейчас кликну кого.
Ну да, можно представить, как я сейчас выглядел. Еще один костюм, мать его, испорчен. По самое не хочу заляпан кровью из разбитой морды. Про бронежилет я и вовсе молчу. Рогов меня скоро либо убьет, либо проклянет.
– Вам бы умыться да переодеться. – Ротмистр заботливо поддержал меня за локоть. И, слава богу, потому как от попытки осмотреть себя сверху донизу меня слегка повело. – Вы точно не ранены?
– Как это ни удивительно, – прислушавшись к своим ощущениям, ответил я, – лишь порядочно избит. Вы сами-то как?
– Целехонек, – улыбнулся ротмистр. – Пока собирался вам помочь, вы с Митиано уже почти всех врагов изничтожили. Нам лишь крохи оставили. Но, обязан сказать, очень рискованный поступок с вашей стороны. Случись что, и…
– Да ладно вам, – отмахнулся я. – Помогите лучше до комнаты дойти. А то меня чего-то покачивает. Похоже, сотрясение схлопотал.
Пехов выполнил мою просьбу, проводив прямо до кровати. Из-под которой тут же нарисовалась баронесса.
– Ах, сударь, как же вам досталось! – С трудом удерживая сползающее с ее плеч одеяло, девица суетливо заметалась вокруг меня, а затем заорала на ротмистра, застывшего истуканом и выпучившего от удивления глаза: – Чего вы стоите?! Пришлите кого-нибудь из слуг, пусть воды нанесут и полотенец!
Пехов, малость ошалевший от такого наезда, скорчил презабавную физиономию и выскочил за дверь. Зато вместо него в комнате появился Евсей Агапович. Я уж было приготовился к тому, что барон затеет скандал по поводу присутствия подле меня заботливо кудахчущей собственной супруги, причем практически раздетой, но нет. Оказывается, он заявился, чтобы выразить мне признательность за беспримерную жертвенность и героизм, проявленные ради спасения его самого, ну и, разумеется, его близких.
Высказав весь этот бред, он остался и торчал в комнате все то время, пока набежавшие служанки под руководством баронессы раздевали и намывали меня, бесконечно охая и причитая.
Не скажу, что такая публичная забота о моей чистоте и здоровье пришлась мне по нраву. Но присутствие барона все же успокаивало и давало надежду, что по окончании всех процедур он уберется прочь вместе со своей озабоченной женушкой, не позволив ей возобновить попытки оккупировать мою постель.
Одежду мою унесли в стирку и обещали к утру высушить и отгладить. Я только и успел вытащить из кармана пистолет, последний магазин да блистер с таблетками. Теперь уже без обезболивающего из дома даже и не выхожу. Вот и сейчас появился повод сразу парой таблеток закинуться.
Так хреново мне еще не было со времен бурной молодости. Голова просто раскалывалась, к горлу то и дело подкатывал тошнотный ком, и я сильно переживал, что, не сдержавшись, блевану, заляпав все вокруг. Даже попросил таз мне пустой у кровати поставить и графинчик воды принести, чтоб было чем умыться и рот сполоснуть.
Из-за опухшей скулы рожу скособочило так, что наверняка меня сейчас и мать родная не узнала бы. Одна симпатичная служаночка, конечно, хлопотала над моей физиономией, прикладывая к ней какие-то жутко пахнущие примочки, но вряд ли это могло сильно помочь, вернув мне первозданную красоту. Завтра от меня с такой рожей не то что девушки, лошади шарахаться станут. Хорошо хоть порез на щеке неглубокий, зашивать не нужно. А то и после излечения морда как у разбойника была бы.
Спина – это вообще отдельная песня. Не удивлюсь, если ближайшие дни буду кровью мочиться. Так что разбитый нос и здоровенная гематома на груди – мелочи, на которые внимание можно было и не обращать.
– Вот, сударь, полюбуйтесь. – Лишив меня надежды на покой, граф Рощин появился, едва дверь закрылась за четой Златоустовых и всей остальной суетливой компанией. – Нашли у некоторых убитых.
Он протянул мне три хорошо знакомых значка. Таких же, как и тот, что лежал сейчас на моей прикроватной тумбочке рядом с пистолетом и запасным магазином.
– Что ж, – кивнул я присевшему на край кровати старику, а сам подумал, что нужно перезарядить пистолет, пока не уснул, и спрятать его под подушку, – это лишь подтверждает мои предположения о том, что все события последних дней взаимосвязаны. Заговор, о котором вы узнали, имеет немалые масштабы и несет огромную угрозу.
– Я заметил, – ухмыльнулся граф. – До чего ж обнаглели, супостаты…
– Я сейчас не только о вас, – перебил я старика. – Уже погибли несколько человек. Герцог того и гляди лишится большой части своих земель. Возможно, опасность нависла и над ним самим. Заговорщики, как видите, уже перешли к активным действиям. Нужно срочно что-то предпринимать.
– Вот, сударь, выспитесь, – граф поднялся, собираясь уйти, – а по завтрашнему утречку поснедаете да отправитесь что-нибудь предпринимать. Бандиты слегка повредили ваш самоходный экипаж, но я прикажу своим механикам привести повозку в надлежащий вид. Уверен, к утру управятся. Вы же сейчас отдыхайте, не смею вас больше беспокоить. И еще. Прошу простить, что имел слабость усомниться в вашей храбрости.
– Не переживайте, ваше сиятельство, – заверил я Рощина, – никаких обид. И спасибо за починку машины.
Старик ушел, а я облегченно вытянулся в постели, позабыв про все тревоги и волнения. Даже вопросы, возникшие к орку, не будоражили мой разум, сменив категорию с «проблем первостатейной важности» на «хрен с ними, потом разберемся». Таблетки начали действовать, немного притупив боль, а значит, самое время было попробовать уснуть. Избушку на клюшку, пистолет под подушку, и пошли они все лесом. Особенно баронесса со своими потрахушками. Даже если вновь припрется, хрен я ей двери открою.
В общем, следуя совету старого графа хорошенько выспаться, я продрых до упора. Встал уже засветло, только когда служанка принесла мою приведенную в божеский вид одежду, и последним вышел к завтраку. Оказывается, никто мне его в постель подавать даже и не собирался. Стрелки часов, обнаруженных мной вместе со служебным значком в кармане выстиранного жилета, показывали почти одиннадцать. Пришлось спешно приводить себя в порядок, конечно, насколько это возможно было осуществить в моем состоянии, и спускаться в обеденную залу, где все меня уже с нетерпением поджидали.
– Доброе утро, – поприветствовал я сидящих за столом графа Рощина, барона Златоустова с баронессой, моих спутников и Антуана, который, по-видимому, входил в круг приближенных к графу особ.
Впрочем, его присутствие на завтраке удивило меня гораздо меньше, чем вид Митиано. Во-первых, тот явился к столу без своей дурацкой красной шляпы и сидел, гордо поблескивая свежевыбритой лысиной. А во-вторых, придурок где-то раздобыл и напялил на себя нарядную сорочку, невольно притягивающую взгляд ярким аляповатым цветом морской волны. Скорее всего, предметом из своего гардероба с Митиано поделился Рощин. Хотя я с трудом мог представить графа в подобном наряде. Однако ничья другая рубаха на орка не налезла бы. Да и эта с трудом застегивалась на его широкой груди и смотрелась на краснокожем бугае, мягко говоря, нелепо.
– Тут Антуан кое-что выяснил, – сообщил граф, когда завтрак подошел к концу и мы уже неспешно попивали крепко заваренный душистый чай. – Давай-ка, братец, – обратился он к своему помощнику, – поведай господину дознатчику все, что узнал.
– Дак это, – радостно начал тот, – споймали мы одного из энтих-то. Слегонца ранетый он был, вот и не убег. А мы с робятушками ему расспрос и учинили.
– Пытали? – удивленно взглянул на Антуана ротмистр.
– Да нет, ваше благородие, что вы, – состроил невинное лицо Антуан, – какое там пытали? Бока малехо намяли, дабы посговорчивее был. Да причиндалы евонные пригрозили отрезать и поросям скормить. А так нет, и не думали пытать.
– Ну и что он вам рассказал? – Подробные описания местных методов допроса меня мало интересовали. Важнее был результат.
– С Настаськой злыдни сговорились, – не стал испытывать наше терпение Антуан. – Один из шайки ихней охмурить дуру сумел. Вот и повелась молодка на обхожденье с уговорами льстивыми да на золотых гор обещания. Спуталась малахольная с извергом, впустила его через крыльцо на заднем дворике. А тот и кодлу всю за собой провел. Настаська же, как ясно стало, надысь и переговорную устройству споганила. Да токмо ничего за свои труды и не получила, окромя острого ножа в свое сердце глупое. Там, подле черного хода, мы ее вчерась и сыскали теплую еще.
– Я надеюсь, вы пленного не насмерть замучили? – вновь поинтересовался Пехов.
– Я тоже на это надеюсь, – поддержал я приятеля. Правда, в отличие от щепетильного ротмистра, меня волновала отнюдь не моральная сторона данного вопроса. Интерес был сугубо практический. Я бы тоже побеседовал с этим товарищем на предмет соотношения банды с заговорщиками.
– Ну что вы, ваши благородия, – возмутился Антуан, – мы ж с полным пониманием. Знали, что вы тоже покалякать с супостатом желаньице проявите.
