Глава 9

– Я забыла вручить вам подарки за ужином. – Она что-то протянула мне, предварительно положив на прикроватную тумбочку глухо звякнувшую тяжелую связку ключей.

Сидя в постели и нервно прикрывая одеялом все, что ниже пояса, я даже не сразу заметил, что княгиня держит в руках еще пару совсем небольших сверточков. И немудрено, я ж вовсю пялился на ее прелести.

Даже в тусклом лунном сиянии, едва пробивавшемся сквозь щели в неплотно зашторенных окнах, прекрасно видны были изящные линии молодого стройного тела, почти не скрываемые коротким полупрозрачным пеньюаром: невероятно узкая талия, плоский животик, крутые изгибы бедер, стройные и изумительно красивые ножки. Молодую женщину не портила даже маленькая грудь, не дотягивающая и до второго размера, но зато весьма призывно и трогательно нацелившаяся на меня темными ореолами сосков, просвечивающими сквозь тонкую ткань пеньюара.

Распущенные волосы свободно ниспадали на узкие и слегка покатые плечи, оттеняя дивную длинную шею. Княгиня, безусловно, была хороша. Нет, не хороша – она была великолепна. Но…

Что ж за хрень такая? Нет, так-то я, конечно, не урод. И с девушками у меня до сих пор все нормально было, много и довольно часто. Но там, дома, никто так откровенно на шею мне не вешался. Это, наоборот, девушек приходилось ублажать, обхаживать и уговаривать. А если дама к тому же была еще и замужем, тогда хоть наизнанку выворачивайся. Нужно было максимум усилий приложить, чтобы жертва любовной атаки решилась, переборов себя, нарушить брачные обеты верности. И ведь самое сложное – это уговорить бедняжку, преодолев моральные препоны и душевные терзания, сделать самый первый шажок. А вот потом уже все, как в омут с головой, и понеслась душа в рай. Хрен ее остановишь.

Но наш брат к такому привычен. Надо побегать, значит, будет бегать. Будет осыпать комплиментами, подарками и обещаниями, на худой конец, но не отступится, если заметит хоть малейшую слабину в обороне избранницы.

А тут что-то запредельно-нереальное. Я ж даже не думал ни о каких подкатах. Ну, может, только если совсем чуть-чуть, и то чисто теоретически. А они сами ко мне по ночам в постель прут, как немцы на Москву в сорок первом. Что орчанка, что княгиня эта. Но Фимка-то хоть свободной была.

– Вы мне не рады, Владислав? – Брови княгини изумленно выгнулись, а губки капризно надулись.

Так и не дождавшись, когда я, перестав тупить, приму у нее подарки, она, пожав плечиками, положила сверточки рядом с ключами. Уселась на краешек кровати, скромно сведя колени вместе и прикрыв их ладонями, словно пионерка-отличница. Невинно потупив взор, спросила:

– Все дело во мне? Я вам не нравлюсь?

– Как вы такое могли подумать, сударыня, – отчего-то осипшим голосом еле выдавил я из себя, – вы прекрасны и обворожительны. – Меня смущает лишь то, что я знаком с вашим мужем.

Тут я ничуть не кривил душой. И дело было даже не в боязни познакомиться с кулаками князя или же вовсе быть им пристреленным в состоянии аффекта – все это являлось лишь дополнительным сдерживающим фактором. Основная же причина была в другом.

Да, согласен, границы моих моральных принципов, скажем так, несколько раздвинуты. Но они есть! Да, я нередко до этого общался с замужними дамами. Но только если не был знаком с их мужьями. Руководствовался теми соображениями, что, если женщина изменяет мужу, этот придурок сам во всем виноват. Нужно было больше уделять ей внимания и ласки. И вообще, супруг, невидимый и неслышимый, как бы особо и не существовал для меня, являясь чисто абстрактной единицей. Натуральный парадокс Шрёдингера в действии.

Но вот жены друзей, приятелей или даже просто знакомых – это была запретная территория, какой бы красоткой женщина ни была.

А тут я провел со Снежиным целый день. Не сдружился с ним, конечно, но успел пообщаться. Так что на княгиню я хоть и смотрел с придыханием, мысленно пуская слюну, но совершенно не стремился забраться к ней в постель.

– Напрасно, господин Штольц, – печально склонив очаровательную головку, вздохнула княгиня. – Этот мой муж мною совсем не интересуется. Вечно где-то носится, где-то пропадает. Я безразлична ему, и наши отношения давно остыли. А вам, – она с надеждой глянула на меня, – мне показалось, я более чем интересна. Так к чему кивать на супруга, которому я не нужна?

– Ну что вы говорите? – Я старался смотреть своей очаровательной гостье в глаза, но взгляд самопроизвольно сполз на ее прелестную грудь. – У вашего супруга просто слишком много дел.

– Знаю я эти его дела, – отмахнулась от моих слов книягиня, от чего ее прелестные грудки слегка колыхнулись. – Днем, может быть, и дела, а после по девкам продажным шляется. Рассказывали мне.

Я не стал уточнять, кто ей такое нашептал. Думаю, это было совсем не важно. Я же не в курсе местной кухни. Тем более у князя могло быть полно завистников и злопыхателей. Мало ли кто и что болтает. А сам Снежин совсем не производил впечатления заправского гуляки. Вот об этом я княгине и сообщил. Но та лишь, кривовато усмехнувшись, взглянула на меня исподлобья и пожаловалась:

– Так это или нет, я не знаю. Но я молодая и здоровая женщина, а близость с князем у нас была больше года назад. Мне уже плевать, чем или кем он там занят. Вы должны меня спасти. Или прикажете мне уйти? – Она сделала вид, что собирается встать, но лишь этим и ограничилась.

– Как же я могу вам приказывать, сударыня?! Мне просто непонятно, почему я? Какой из меня спасатель?

– А кто? – негодующе всплеснула руками княгиня. – Здесь ведь все друг у друга перед глазами. Мы вращаемся в очень тесном кругу. Не с дворней же мне путаться! А вы, Владислав, никому пока не известны и проживаете в одном с нами доме. К тому же вы красивы, хорошо сложены и, надеюсь, умны. Вы ведь не можете не понимать, что в случае отказа глубоко раните мои нежные чувства? А ущемленное самолюбие отверженной женщины, господин Штольц, способно подвигнуть ее на самые ужасные безумства. Месть ее может быть изощренной и коварной. – Взгляд княгини хищно блеснул в темноте, зародив в моей душе тревогу и смятение. – Ничто не помешает ей вывернуть факты наизнанку и, представ перед всем миром жертвой, сделать вас виновным в своем унижении.

Вот это она мощно завернула. Тут хочешь не хочешь, а призадумаешься, стоит ли идти с подобной интриганкой на конфронтацию.

– Не отказывайте мне, Влад, не будьте букой. Я же вижу, что вы меня хотите, – проникновенно зашептала она, подсаживаясь поближе и касаясь моего плеча твердым набухшим соском. Ладонь же девушки скользнула под одеяло и отправилась в путешествие по моему бедру.

Твою же мать! Она что, издевается?! Естественно, хочу! Как тут можно не хотеть?!

По руке от соприкосновения с грудью княгини холодящей волной разбежались мурашки и, перебравшись на спину, покатились вниз по позвоночнику. А внизу живота, напротив, сконцентрировалось тепло. Да какое там тепло – жар распирающего желания, настойчиво требующего забить на всякие там принципы и поддаться пленительному шантажу чертовки.

Нет, ну точно, она суккуба! Не может простая девушка, да еще так подло мне угрожающая, столь сильно меня возбуждать.

– Сударыня… – Оборона моя была уже почти готова развалиться к хренам собачьим, и сопротивлялся я из последних сил. – Князь ведь может вернуться в любой момент. Представляете, что будет, если он обнаружит вас в моей комнате.

– Не вернется. – Наглая шантажистка практически мурлыкала, и ее горячее дыхание нежно щекотало мне ухо.

Проворные шаловливые пальчики под одеялом уже преодолели препятствие в виде трусов, добрались до ценного приза и уверенно ухватились за него, как за свой собственный.

– А если вдруг и вернется, – рассудительно продолжила она, активно орудуя пальцами, – то, все едино, не станет меня искать. Он почти и не приходит в мою комнату. И даже если надумает навестить меня, обнаружит запертую дверь и решит, что я затворила ее изнутри. Как и вы. Запасные ключи от комнат у меня. Старый Флипке давно спит внизу и не подозревает, что я стащила связку.

– Но вдруг мы еще кого разбудим?

– Прислугу? Не думаю. Но если вы опасаетесь, я обещаю не шуметь. Вот увидите. – Княгиня терлась о мою руку, будто похотливая кошка. – Можете истерзать меня всю, я не пророню и звука. А если вдруг не удержусь и соберусь закричать, можете зажать мне рот рукою.

Черт! Я уже не мог противиться натиску этой голодной хищницы. Я не знаю, как князь мог проявлять равнодушие к этой плутовке. Да на нее и у мертвеца бы встал, пожелай она того раздраконить. Ее близость, запах ее волос и тела, сумасшедший блеск глаз, нежные пальчики, ласкающие мою плоть, – да как тут можно устоять, оставаясь холодно-безразличным? Пусть кто угодно считает меня малодушным негодяем, но я сдался.

Ухватил ее за талию и притянул к себе. Девушка поддалась с трепетной готовностью, тесно прижимаясь и позволяя оплести свое гибкое тело нежными объятиями, отзываясь мелкой дрожью на каждое прикосновение моих рук и каждый поцелуй.

Всего несколько мгновений – и мы оба полыхали переполнявшим нас желанием. Она попыталась повалить и оседлать меня, усевшись сверху, но я не позволил. Не сейчас. Слишком велико напряжение, а мне был необходим контроль. Не хотелось взорваться через пару секунд, а потом изнывать, ожидая восстановления. Нет уж, если играть, то по моим правилам.

Скинул ее с себя, развернул, укладывая на живот, и прихватил за тонкую шею под гривой разметавшихся волос, прижимая к постели. Навалился сверху, чувствуя, как княгиня, извиваясь, нетерпеливо елозит подо мной, похотливо прогибается и призывно приподнимает свой великолепный зад. Уже не только всем телом, но и тихим утробным рыком требуя, чтоб я поскорее вошел в нее.

Я не стал долго мучить беснующуюся подо мной княгиню. Не в моих правилах издеваться над женщинами. И тем более над самим собой. Потом будем расхлебывать эту заваренную кашу. А сейчас никто и ничто не могло остановить этот неистовый всплеск страсти, попробовав вырвать изнемогающую от трепетного томления женщину из моих жадных загребущих лап.

Мы безумствовали чуть ли не всю ночь, изредка затихая, недолго отдыхая и вновь вспыхивая безудержным желанием. Лишь когда за окнами начало светать, княгиня упорхнула прочь, оставив меня одного – абсолютно измотанного, взмокшего, но неимоверно довольного. Постель походила на перепаханное бомбежкой поле боя. Пришлось вставать – поправлять белье, поднимать с пола сброшенное одеяло и разлетевшиеся куда попало подушки.

Заснул я почти мгновенно, едва заняв горизонтальное положение, а проснулся от негромкого покашливания, раздавшегося совсем рядом со мной.

Служанка-эльфийка. Или эльфа? Не знаю, как правильно. Собственно, я даже имя ее не удосужился до сих пор узнать.

Девушка стояла возле кровати, скромно опустив руки вдоль тела, и преспокойно разглядывала сонного меня, без зазрения совести дрыхнувшего на пузе с откинутым прочь одеялом.

– Привет, – выдал я, смутившись, и, нащупав рукой одеяло, поспешил натянуть его на себя.

– Доброе утро, господин. Я пришла забрать посуду. – Девушка кивком обозначила направление, на котором, видимо, я должен был сосредоточить внимание.

Сонно щурясь, я приподнялся на локтях и вытянул шею, прикрывая рукой рот – рвущаяся наружу зевота едва не порвала мне пасть и не вывихнула челюсть. На столе возле окна обнаружился поднос, заставленный, как я сумел догадаться, какой-то едой и прикрытый сверху то ли салфеткой, то ли полотенцем.

– Угу, спасибо, – кивнул я в ответ девушке. – Сейчас позавтракаю.

Точнее, пообедаю. Время на настенных часах уже за полдень. Вот это я придавил на массу. Даже не слышал, когда она приходила в прошлый раз, принося еду.

Кстати, сегодня волосы девушки, собранные сзади в хвост, позволяли прекрасно рассмотреть не такие уж и большие уши. Покрупнее, конечно, чем у людей, но в сравнении с вислыми лопухами старика Флипке выглядевшие вполне себе ничего.

– Зайди за посудой чуть позже. Как тебя хоть зовут-то, красавица? – решился я напоследок выяснить у девушки, уже направившейся к дверям.

– Люсилией, – обернулась она, чуть поклонившись. – Приятного аппетита, господин.

– Спасибо, – кинул я вслед удалившейся горничной, слез с кровати и, шлепая босиком по прохладному полу, поспешил в маленькую комнатку, смежную со спальней и выполняющую роль уборной. Надо будет озаботиться тапочками и, хм, зубной щеткой, – на полке возле умывальника, конечно, стоял объемный флакон с ополаскивателем для рта, но мне этого как-то не хватило. И чистоты не ощущалось, и проснуться окончательно, даже после умывания холодной водой, не получалось. Хоть пальцами по зубам шоркай.

Что самое обидное, позавтракать мне тоже толком не дали. Едва откусил румяный бок печеного пирожка с вареньем, в комнату, торопливо постучавшись, вновь проникла Люсилия.

– Господин, хозяйка просит вас срочно спуститься в гостиную, – встревоженно протараторила она.

– Что-то случилось? – Нервное возбуждение горничной невольно передалось и мне.

– Пришли из жандармерии, – кивнула она. – Поспешите, господин.

Люсилия убежала, а я, запихнув в рот сразу половину пирожка, кинулся одеваться, надеясь прожевать все по дороге и при этом не подавиться от волнения. Обновки напяливать на себя не стал. Привычную одежду нацепить было куда быстрее. Через минуту я уже спускался по лестнице – уж что-что, а армейская привычка быстро одеваться и раздеваться со временем никуда не делась.

По ворсистому ковру гостиной, такой же просторной, как и находящаяся через коридор напротив обеденная зала, разгуливал туда-сюда, словно измеряя помещение шагами, высокий господин в белой жандармской фуражке с ярко-синим околышем. Его белоснежный мундир с поблескивающими на солнце медными пуговицами контрастно перечеркивал широкий кожаный ремень с двумя вертикальными портупейными полосками, заправленными под красивые золотые погоны с одним продольным голубым просветом.

Еще один ремень, пущенный наискосок, удерживал на боку ротмистра саблю в ножнах, сверкающую наполированным навершием рукояти. Зауженные синие брюки заправлены были в высокие кавалерийские сапоги со шпорами.

Вот только на курносой физиономии жандарма забавно топорщились тонкие усики с немного загнутыми кверху концами, что придавало молодому человеку совершенно несерьезный вид. Просто какой-то герой-любовник из театральной пьески.

Княгиня, одетая в длинное строгое темно-синее платье, стояла чуть поодаль, совсем не глядя на этакого бравого красавчика, отвернувшись к окну и скрестив руки на груди. Демонстрируя нам красивую открытую шею и тщательно забранный под сетку узел из волос. Когда только успела в порядок себя привести? Я думал, она еще позже меня проснется.

– Вы новый помощник дознатчика? – мгновенно среагировал на мое появление жандарм, шагнув навстречу и взяв под козырек: – Ротмистр Пехов.

К щелканью каблуков добавился перезвон шпор, а сам офицер выжидающе замер передо мной, вытянувшись чуть не струнку. Это что, мода такая или порядок – башмаками громкие звуки издавать?

– Штольц Владислав Сергеевич, – представился я в ответ, с трудом проглотив пирожок. В горле пересохло, то ли спросонья, то ли от волнения. – Какие-то проблемы?

– Еще какие, – кивнул жандарм и сурово отрапортовал: – Сегодня за городом обнаружен пароход князя Снежина. Точнее, то, что от него осталось после взрыва.

– От парохода или от князя, – тупо спросил я, похоже еще не полностью оклемавшись после бурной ночи.

– От парохода.

– А князь? Что с ним? – с надеждой спросил я.

Но был тут же разочарован:

– Погиб. Найден неподалеку мертвым.

– Вот как? – Мозг скребнула дурацкая мысль, что теперь, по крайней мере, никто не набьет мне из ревности морду, но я этот бред из головы выкинул и обеспокоенно взглянул на княгиню. Однако та стояла неподвижно, по-прежнему молча уставившись в окно. – Когда это произошло?

– Скорее всего, поздно вечером или ночью, – уверенно доложил Пехов. – Взорвавшийся котел давно остыл. На место выехали эксперты, но ваше присутствие там тоже необходимо.

– Сударыня, – вновь повернулся я к княгине, – вы отправитесь с нами?

Однако вместо так и не пошевелившейся девушки ответил ротмистр:

– Ее высокородию лучше на такое не смотреть. Когда вы будете готовы выехать?

– Да прямо сейчас, – поспешил я его заверить. – Лишь на минуту поднимусь к себе. Флипке! – крикнул я замеченному в коридоре дворецкому. – Вызывай Эмиля, пусть готовит колесницу.

– Нет необходимости, господин Штольц, – мотнул головой Пехов. – У крыльца нас ожидает экипаж.

– Хорошо, – кивнул я, хотя, естественно, ничего хорошего в этом не было. Гибель князя, если она не случайна, и это мой пробудившийся мозг наконец-то осознал, свидетельствовала о надвигающихся на меня неприятностях, если не опасностях.

Потому, вернувшись в комнату, я, несильно заботясь о нелепости своего наряда, нацепил прямо поверх джемпера кольчужный бронежилет и, даже не раздумывая, сунул за пояс пистолет. Пусть будет. Еще и магазин запасной прихватил. Запихал в рот подхваченные с тарелки остатки пирожка. Быстро прожевал их, запил давно остывшим чаем и поспешил вниз.

Перекинуться даже парой слов с княгиней так и не удалось. Она явно не стремилась к общению, и я не решился тревожить ее излишней навязчивостью. Проскочил мимо, направившись прямо на улицу, где уже поджидал меня жандармский ротмистр.

Запряженный парой неплохих лошадей, открытый экипаж быстро понес нас по улицам города, давно уже, оказывается, бурлящего активной деловой жизнью. Ротмистр управлял лошадьми, предоставив мне возможность заняться самокопанием, отягощенным переживаниями за княгиню. Наверняка укоряла сейчас себя за ночной адюльтер и воспринимала случившееся, как наказание свыше.

Не меньше часа потребовалось нам, чтобы выехать за пределы Селябы и, виляя между лесами и полями, добраться по проселочной дороге до небольшой смешанной рощицы на берегу быстрой неширокой речки. Неподалеку, в сухом, заросшем травой овражке, что тянулся вдоль лесочка и, спускаясь в низинку, практически упирался в водный поток, валялся на боку раскуроченный мощным взрывом пароход князя. Воронка вокруг образовалась порядочная. Овраг в этом месте значительно расширился, лишившись травяного покрова, и даже углубился – стоя на рваном неровном обрывчике, я заметил на дне оврага уже проступившую сквозь израненную почву мутную водицу.

Сам коронный дознатчик, накрытый с головой защитным автомобильным плащом, лежал ничком немного в глубине лесочка, шагах в ста от воронки, под охраной околачивающегося поблизости совсем юного жандарма в унтер-офицерской форме. На синем погоне две поперечные полоски, как у младшего сержанта. Значит, младший унтер, наверняка совсем недавно взятый на службу. Еще двое служивых – красномордый старший унтер с бородатым вахмистром, – без напряга и в свое удовольствие попыхивая папиросками, сидели в служебной пролетке, «припаркованной» между рощицей и оврагом.

– Похоже, князь был тяжело ранен взрывом, – поделился со мной своими соображениями Пехов, задумчиво подкручивая правый кончик своих смешных усов, – и пытался отползти в сторону от места аварии. Но лишился сил.

– Уверены, что он погиб от ран, вызванных именно взрывом? – В полицейских академиях я, разумеется, не учился, но с моими-то богатыми познаниями в области детективных фильмов и книг можно было немного и поумничать. Тем более подобная гипотеза показалась мне слишком уж очевидной, банальной и потому не очень убедительной. – С чего ему ползти в лес уже после взрыва? И зачем он вообще отправился один в эту глухомань на ночь глядя? Тут же ничего нет. Это больше похоже на элементарную инсценировку.

– О причине смерти точнее скажут эксперты, – не стал доказывать свою правоту ротмистр. – Или вы. Возможно, здесь была назначена встреча с кем-то. Эксперты запаздывают, может, попробуете первым?

– Хорошо, – согласился я, усаживаясь на траву возле князя. Для того ведь сюда и перся. – А встретиться с кем-то он и поближе к городу мог.

Контакт с душой князя Снежина наладил быстро. Может, оттого, что был знаком с коронным дознатчиком. А может, потому что мои способности развились и усилились. В любом случае очень скоро перед моим мысленным взором поплыла картинка, запечатленная взором князя Снежина незадолго до гибели.

И сразу стало ясно, что смерть явилась за ним очень далеко от этих мест и гораздо раньше, чем это предполагал ротмистр. Я видел кованую ограду с каменным основанием, тянущуюся вдоль дороги, по которой катился пароход коронного дознатчика.

Вскоре князь затормозил возле закрытых ворот, за которыми невдалеке был отчетливо виден шикарный трехэтажный особняк из белого камня с красивым патио, множеством балконов и металлической крышей, ярко поблескивающей в лучах только еще собирающегося скатиться в закат солнца.

Князь покинул свой драндулет и направился к калитке рядом с воротами. Я увидел руку, тянущуюся к шнуру, очевидно где-то соединенному со звонком или колокольчиком. Но дернуть за шнур князь не успел. Взгляд его сдвинулся в сторону, перемещаясь вправо, и в небольшом отдалении появилась приближающаяся коляска, запряженная лошадьми. Очень знакомый экипаж с очень знакомой фигурой, восседающей впереди на облучке коляски.

Сомнений не было никаких. Князь пошагал к почти подъехавшему экипажу, и, едва тот остановился позади паровоза, перед взором князя и соответственно моим нарисовался не кто иной, как комиссар Бронев. Удивленно таращась на князя и что-то ему говоря, он сделал пару шагов навстречу Снежину. Потом отчего-то передумал, нахмурился сердито и торопливо кинулся назад, к своей коляске. А когда вновь развернулся к князю, в руках Валяя Силовича обнаружилось ружье. Резко вскинув его в сторону князя, комиссар опять что-то начал говорить, заставляя меня пожалеть об отсутствии звука в этом некачественном видении.

Снежин начал отворачиваться от комиссара, видимо собираясь укрыться от выстрела, но тут князя повело, и он ничком повалился на землю.

– Вот это номер, – выдохнул я, как только сеанс общения с покойником оборвался. Надо же. А ведь князь так доверял комиссару Броневу.

– Что вы увидели? – Оказывается, дожидаясь меня, ротмистр уселся рядом на траву, подложив под зад служебную кожаную сумку-планшет. Понятное дело, китель-то белый от травы хрен отстираешь. Я бы на его месте и вовсе не рискнул присесть.

– Боюсь, – вздохнул я, – то, что я увидел, вам очень не понравится. Валяй Силович ведь, кажется, из вашего ведомства?

Где-то позади меня звонко щелкнуло, и ротмистр ничего не успел ответить – просвистев рядом с моим ухом, плечо Пехова пробил дротик. Белый рукав кителя мгновенно окрасило красным, а самого ротмистра, развернув, откинуло назад.

Послышались новые щелчки выстрелов, и по деревьям застучали вонзающиеся в стволы острые снаряды.

В стоявшего рядом молодого унтера тоже прилетело, согнув его пополам и заставив повалиться. Все это произошло так быстро, что я даже не успел среагировать. В спину под лопатку долбануло так, что в глазах потемнело. Меня мотнуло, и я шлепнулся на землю, едва не потеряв сознание от боли.

«Предчувствия меня не обманули!» – прозвучала в мозгу фраза из какой-то старой песенки, и я, скрипя зубами, по-пластунски ринулся к ближайшим трем березам, кучно растущим на одной большой кочке.