Глава 9
Нечего было и думать пройти сквозь разделительный барьер. Обследовав преграду, я прикинул, к какой категории она относится.
Сердоликовый барьер четвёртого уровня. Для мага — примерно то же самое, что бетонная стена в пять метров толщиной для простеца. Теоретически — можно пробить гигантским буром. Только вот где его, этот бур, взять?
Прыгнуть сквозь заклятие? А получится ли?
Вот он, недостаток системы магического образования среди прыгунов. Я понятия не имел, что будет, если попытаться это сделать. Разобьюсь в лепёшку? Меня расщепит? Или всё пройдёт гладко?
Теоретически, при прыжке все молекулы и атомы тела распадались и мгновенно собирались в нужной точке в точно таком же порядке. Так что, по идее, контакта с барьером не должно произойти. Но без сто процентной уверенности рисковать всё же не хотелось.
Дальше этой точки мысли не ушли — за дверью позади меня снова послышались голоса, и пришлось соображать очень быстро.
Пара взглядов по сторонам — и абсолютно ничего, за чем можно было бы спрятаться. Часть помещения, в которой я оказался, была совершенно пустой — каменный пол, стены и потолок. Чёрт! Угораздило же этих итальяшек так быстро вернуться!
Скрип ключа в замке. И времени почти нет…
Я прыгнул в тот момент, когда дверь начала отворяться, и оказался за спинами монахов, неслышно развернувшись на пятках.
Они даже не услышали этого.
Два человека в чёрных рясах вошли туда, где я находился парой секунд ранее.
— Come hai potuto dimenticare il manoscritto?
Дверь они не закрыли — видимо, что-то забыли и решили обернуться по-быстрому. Отлично, это мой шанс!
Монахи подошли к барьеру, синхронно подняли руки, прикоснулись к нему, и… Преграда начала таять и расползаться.
Две секунды, четыре, шесть, восемь…
Как только «окно» открылось на пару метров, я прыгнул, вновь поворачиваясь — и оказался нос к носу с итальянцами. Могу представить их удивление…
Тот, что стоял справа, получил быстрый удар в солнечное сплетение и оказался на полу, а вот его товарищ оказался куда расторопнее. Он отпрянул назад, разрывая дистанцию, и из его рукава выпал небольшой металлический шарик на тонкой цепочке. Лёгкое движение руки — и я едва успел одёрнуть голову.
Шарик оставил за собой лиловый след, крутнулся, поменял траекторию и вновь оказался направлен мне в голову. Какого чёрта, на мне же кольцо невидимости?!
Прыжок влево, вправо, на метр ближе к монаху…
Мужик оказался совсем не прост и быстр, очень быстр. Невероятным образом он успел среагировать, пнул под колено, добавил кулаком в ухо, и сразу пришлось отпрыгнуть назад. Вокруг него снова заплясал шарик. Чёрт! Если мы продолжим так танцевать, скоро сюда кто-то обязательно придёт!
Кстати, интересно, почему этот монах не зовёт на помощь?
Его товарищ начал приходить в себя — лёгкие наполнились воздухом, он застонал, поднялся на четвереньки. В этот момент я понял, что пора валить. Быстро разобраться с монахами не получится. Хотя…
Призвать клинок — секунда. Оказаться рядом с первым монахом — ещё столько же. Дёрнув мужчину на себя, я прижал вакидзаси к горлу итальянца и оттащил на пару шагов назад.
— Non si muova!
Монах с шариком замер, крутанул его ещё пару раз и остановил, примирительно подняв руки.
— Come dici. Calmati come dici tu.
— Speak English?
— Yes.
— Отлично, — я перевёл дух, и зубами стянул с себя кольцо, — Договоримся, святой отец?
— Non ascoltarlo, padre! — прохрипел мой пленник.
— Zitto, Pedro, — ответил его товарищ, и обратился ко мне — О чём ты хочешь договориться, сын мой?
— Я не хочу причинять вреда вашему другу. Но мне нужно попасть в библиотеку. И вы мне в этом поможете.
— Хорошо, — легко согласился монах, откидывая капюшон, — Не причиняйте вреда Педро, и я принесу вам необходимую книгу.
Он был уже не молод. Седой, смуглый и морщинистый, мужчина казался совершенно спокойным.
— Не пойдёт. Вы можете вызвать подмогу. Пойдём все вместе.
Монах снова кивнул.
— Ладно.
— Сколько человек кроме вас охраняет эту секцию?
— Других нет. До тебя сюда никто не забирался, прыгун. Не было смысла устанавливать усиленную защиту.
— Хорошо, хорошо, — я развернул молодого монаха, — Ловушки внутри есть?
— Нет.
— Тогда вперёд, в раздел монографий. Шкаф сто тридцать четыре Я пойду за вами. И прошу, святой отец — без глупостей.
Третий кивок, и монах направился вдоль стеллажей.
— В мире давно не появлялись прыгуны, — заметил старик, — Но я почему-то не удивлён, что человек с таким редким талантом стал вором. Частая история.
— Давайте обойдёмся без проповедей. Просто приведите меня, куда нужно.
— Как скажешь. Просто хочу предупредить — Ватикан очень не любит, когда крадут его собственность.
— Тогда почему вы согласились меня провести в архив? Что значит жизнь одного послушника в сравнении с потерей тайны, которую так оберегают?
— Каждая жизнь священна, сын мой. И как по мне — ни одна тайна не стоит главной ценности, что даровал нам Господь.
— Chiamare aiuto, padre!
Я вновь тряхнул молодого послушника и чуть надавил лезвием на его шею. Тот мигом заткнулся.
— Ваш друг напрасно переживает. Я не хочу причинять вам вреда.
— Я это вижу, — не оборачиваясь, кивнул старик, и добавил что-то на итальянском языке для своего друга.
Мы прошли вдоль нескольких стеллажей, несколько раз свернули и остановились рядом с тринадцатым пронумерованным рядом.
— Это здесь. Что ты ищешь?
— Вам это знать необязательно.
— Если ты точно знаешь, где лежит искомое — это и в самом деле так. Но здесь полторы тысячи монографий. Не одна ночь потребуется, чтобы найти то, что ты ищешь.
Да уж, в этом он прав. Но выкладывать монаху название книги — значит навлечь на себя интерес курии в будущем. И так наследил…
— Вы будете меня искать.
— Скорее всего. Но вариантов у тебя немного, сын мой. Твои энергопотоки мы уже считали, и передадим их своему руководству, этого требует наш долг. Единственный способ избежать такого положения вещей — убить нас. Возможно, у тебя получится это сделать. Но тогда… Тогда придётся искать книгу самостоятельно. Сколько времени на это уйдёт — неизвестно. Тебя могут заметить. А за убитых священников мстить наша организация будет, не сомневайся. Ведь это гораздо более серьёзное преступление, чем кража.
Время шло. И сегодня оно выступало явно не на моей стороне.
— Хорошо, — решился я, — Всё равно не собирался ничего красть.
— Возможно, мой английский не совсем хорош… — протянул старик, — Показалось, что ты сказал, будто ничего не собираешься красть?
— Именно.
— Тогда… Зачем ты здесь?
— Снять копию, — усмехнулся я, — Мне нужен дневник Франциско де Орельяна. Принесите его, падре. Принесите, я сделаю несколько фото — и вы меня никогда больше не увидите.
* * *
Да, возможно, я зря послушал монаха и оставил их в живых. Но из двух зол всегда приходится выбирать меньшее.
Я не был убийцей. Никогда. Да, мне приходилось защищать свою жизнь и отнимать её у других. Но это никогда не приносило мне удовольствия, и никогда не было самым простым решением. Последней мерой, крайним средством обороны — можно назвать это как угодно, суть не меняется.
Я — вор. Не больше, не меньше. Но не убийца.
И святой отец был прав. За кражу (да даже не кражу, а незаконное копирование информации!) меня, вероятно, будут искать. Но не с таким остервенением, как за убийство двух монахов. И да — я прекрасно осознавал, что название книги, которое узнал святой отец, может породить у курии вопросы. Вот только пока они найдут ответы на них и отправятся по следу, я уже надеялся закончить с Эльдорадо.
Хотя, возможно, это было слишком самонадеянно. Плевать. Где Рио, и где Ватикан? Вряд ли они сразу пошлют за мной боевую группу. Всё-таки я не секретную секцию обчистил. Опять же — когда меня найдут по слепкам ауры, и найдут ли вообще?
Как бы там ни было — я получил то, за чем приходил. Дождавшись, пока старый монах отснимет каждую страницу дневника, поблагодарил его и прыгнул обратно в Бразилию.
Надо сказать, что его благословление после того, как мы закончили, прозвучало весьма странно.
Сейчас я был предельно спокоен. Спокоен, собран, и доволен собой. Дело продвигалось, пусть и… С лёгким скрипом. Осталось лишь перевести часть дневника, и можно приступать к следующему пункту плана.
Забрав у лоточника пиканью, я поблагодарил его и пошёл вниз по улице. Размышлял, стоило ли в очередной раз менять свои берлоги? Денег на это уходило просто немеряно, но уж что-что, а в этих бумажках я совсем не нуждался. То, что удалось выиграть у Андрея во время новогоднего праздника и заработать на продаже комнаты уже давно закончилось, но, повторюсь — я всё-таки вор.
В Рио хватало богачей, и колдунов среди них не было. Ну, может, и были, но я о таких не знал и вскрывал сейфы только тех людей, которые были простаками. Никаких сложностей — простенькие сигнализации, которые даже не приходилось отключать, такие же простенькие замки.
Короче говоря, деньги не являлись проблемой. Гораздо сильнее меня раздражало предчувствие постоянной опасности.
Ужасно раздражало понимание того, что моё местоположение в любой момент может отследить Разумовский. Французы, американцы, русские, теперь ещё и Ватикан… Косяков за то время, что я провёл на Земле, насобирать получилось достаточно. Мда…
Возможно, именно этот мой настрой сыграл свою роль. Возможно — наконец-то научился чувствовать присутствие магов чуть дальше, чем в нескольких метрах от себя, не знаю. Но в том, что квартал назад за мной увязалась пара колдунов, я был уверен.
Чернокожая девчонка лет восемнадцати и высокий накачанный парень со светлыми волосами, чуть старше её. Они прицепились ко мне на площади Саэнс Пенья, и теперь просто шагали следом, не приближаясь.
Свернув в ближайший проулок, поднял взгляд наверх и прыгнул на крышу здания. Ладно, уйти всегда успею, но сама ситуация была не из приятных, и следовало узнать — что это за маги и зачем я им нужен?
Они появились в проулке меньше чем через минуту после меня и, завернув за угол, мгновенно остановились, закрутив головами.
Привычно вытянув руку, я вызвал вакидзаси из тайника и снова переместился — прямо за спины колдунам.
Кажется, брать кого-то в заложники становится моей привычкой…
— Добрый вечер.
Блондин, дёрнувшись, остановил взгляд на клинке, и сделал шаг назад.
— Окей, окей, не горячись, приятель.
— Я же говорила, что он резвый, — прохрипела негритянка, чуть приподнимая голову, чтобы вакидзаси не так врезался в шею.
— Зачем вы за мной следили?
— Хотели познакомиться.
— Всего-то?
— Да.
— И кто вас об этом попросил?
Девушка под моим клинком тихо рассмеялась.
— Европеец, или американец, ты был прав, Кристоф. Никто нас не просил, приятель. Мы тут все сами решаем…
— За кем следить?
— Типа того. Может, опустишь свой ножик, прыгун? Если хочешь поговорить, необязательно держать его так близко к моей шее.
— С чего ты взяла, что я хочу разговаривать?
— Да перестань, — она снова засмеялась, — А чем мы, по-твоему, сейчас занимаемся? Да и потом — ты же прыгун. Мог просто перенестись, но зачем-то остался. Хотел что-то узнать? Спрашивай.
В логике чернокожей не откажешь…
Аккуратно отняв оружие от эбонитовой кожи, я чуть толкнул девушку в спину.
— Ладно, уговорили. Но предупреждаю — давайте без глупостей.
— Не переживай, амиго, — подключился качок, — У нас не было плохих намерений насчёт тебя. Не стоит переживать, что всё будет как там.
— Где? — не понял я.
— Там, откуда ты сбежал, — пояснила негритянка, — Наверняка же ты приехал не просто отдохнуть, раз так скрываешься.
Отрицать очевидное было глупо.
— Не особо-то это и помогло — вернув вакидзаси в тайник, я поймал заинтересованные взгляды своих преследователей, — Что?
— Никогда не видели магию прыгунов. Ты и с человеком можешь такое провернуть?
— Может и могу.
— Не доверяешь, — понимающе улыбнулась негритянка, — Ничего, поначалу тут все такие. Не парься, идём, поговорим, прыгун.
— Как вас зовут-то хоть?
— Я Беатриз. Это Кристоф. А тебя?
— Кир. Меня зовут Кир.
* * *
Ребята оказались неплохими. На первый взгляд у них и правда не было никаких конкретных намерений касаемо меня. Сейчас мы сидели за одним из столов на летней террасе небольшого кафе прямо на океанском берегу и разговаривали.
Разумеется, я не отбрасывал тот вариант, при котором мои новые друзья врут. Но в одном они были правы — я мог уйти в любой момент, и у них не получилось бы меня остановить. Так что пока была возможность получше узнать местный магический мир — стоило ей воспользоваться.
— Как вы меня нашли?
— Кристоф — Ищейка. Он почуял тебя на площади.
— Вы что, всех местных колдунов знаете?
— У тебя аура отличается, — пояснил светловолосый, — Я таких раньше не видел, вот и заинтересовался. Откуда ты, Кир?
— Разве это важно?
— Нет, не особо, — улыбнулся Кристоф, — Не говори, если не хочешь.
— Да и так понятно, что его ищут. Поведение говорит само за себя. Кроме того, это основная причина, по которой сюда приезжают бруксы (колдуны, португал.).
— Так понимаю, ты не из таких?
Негритянка широко улыбнулась.
— Что же меня выдало?
Мы посмеялись этой простой шутке.
— Я из Канады, — сказал Кристоф, — Тоже беглец, если тебе интересно.
— И ты так спокойно об этом говоришь?
— А чего тут бояться? — удивился блондин, — Рио — свободная зона.
— Я слышал об этом.
— Да нет, амиго, ты не понял. Кланы об этом мало распространяются, но здесь — на самом деле свободная зона. Когда ты сюда прыгал, не задумывался об этом? Не знал?
— Что ты вкладываешь в это понятие?
— Кланы не имеют права вести здесь свою деятельность. Это запрещено.
— Ты шутишь?
— Нет, говорю совершенно серьёзно.
— Погоди, — я поставил стакан с коктейлем на стол, — Но кто регулирует такую… договорённость? Когда её вообще заключили? И кто?
— Когда заключили? — Беатриз картинно наморщила лоб, — Никто уже и не помнит. Давно, ещё во времена конкисты. Кто? Ну, насчёт этого есть много версий.
— А самая распространённая?
— Говорят, что когда испанцы и португальцы совсем озверели и начали истреблять местное население, из джунглей вышли самые сильные шаманы Аче, Апиака, Ваорани, Пури и многих других племён. Они попытались договориться с европейцами, но те не захотели слушать дикарей. И очень удивились, когда их оружие и магия не подействовала на местных шаманов.
— А что было потом?
— Резня, — Беатриз вздохнула, — Куча смертей и многолетняя подготовка к самому масштабному ритуалу, который проводили на территории Южной Америки. Именно он и регулирует соглашение, о котором я говорила. На территории нескольких крупных городов, не на всём материке, к сожалению.
— Интересно, как?
— Всё просто, — негритянка пожала плечами, — На защищённой территории могут находиться только бруксы, считающие себя свободными.
— Не понял.
— Что тут понимать? Если ты искренне не хочешь существовать под пяткой своего клана — можешь жить здесь.
— И всё равно не понимаю. Ритуал провели несколько сотен лет назад. КАК он определяет, кто на самом деле… свободный, а кого отправляет клан? Как ограничивает территории, на которых это должно происходить?
— Понятия не имею. Но работает безотказно.
— Но не сразу, — заметил я, вспоминая группу Детей Перуна, напавших на меня не так давно.
— Ну, мгновенная кара клановцев не настигнет, конечно. День, два они могут жить спокойно. Но на третьи сутки в организмах начнут происходить необратимые изменения, а на пятые они истекут кровью через каждую пору кожного покрова.
— Офигеть. И что, никто не пытался найти каких-нибудь средств? Обходных путей?
— До сих пор пытаются, — фыркнул Кристоф, — Но кроме ежегодной кучи трупов пока ничего не имеют.
Я задумался. Так-так-так… Похоже, руководства кланов куда сильнее давят на своих людей, чем я думал. Не могут они не знать о том, что мне сейчас рассказали ребята. Не могут. Но сейчас куда важнее другое.
Можно не переживать о Разумовском и его людях. Три дня — не тот срок, за который они могут меня найти и задержать. И если в Рио ещё были какие-то шансы, то как только я отправлюсь в джунгли — ничего у них не получится. Если там есть такие территории, конечно.
— Ну так что, амиго, расскажешь, чем ты тут занимаешься? Может быть, тебе нужна помощь? Друзья, алхимики, создатели артефактов? Мы всё покажем. У нас здесь дружелюбно настроенное сообщество, не переживай.
— Я не переживаю.
— По глазам вижу, что сомневаешься в моих словах, прыгун. Ничего, со временем перестанешь.
Передо мной мелькнул образ Посланника, прозвучали его слова. Государственный музей, лампа, это чёртово масло и всё то, что нужно для организации экспедиции по Амазонке. Магазины артефактов, зелья, которые мне самостоятельно не изготовить. И будущее, скрытое туманом.
В тот миг я понял — без друзей в этом мире мне придётся очень несладко.
