Эпилог

В 1938 году гарвардские ученые задались вопросом: а что такое – хорошая жизнь?

Время тогда было самое неподходящее для таких размышлений. К 1938-у году Великая депрессия вот уже почти десять лет терзала Соединенные Штаты, а таких направлений, как позитивная психология и наука счастья не было и в помине. Ученые не занимались вопросами удовлетворенности жизнью: об этом думали поэты, священники, философы и моралисты – тем невероятнее и гениальнее кажется это исследование. Не могли люди задаваться такими вопросами в 1938-м году, но слава богу все-таки задались.

И так на свет появилось бесценное «Исследование развития взрослых», также известное как «Исследование Гранта» в честь первого спонсора Уильяма Т. Гранта. Это исследование – уникально. Хотя бы потому, что длится оно уже семьдесят пять лет, и за это время в команде успело смениться четыре поколения ученых. Этот проект пережил военное время, социальные потрясения и невообразимые в далеком 1938-м году медицинские и технологические достижения. Это продолжается в мире, о котором нельзя было и помыслить в 1938 году.

В исследование приняли участие 724 человека. В 1930-х годах о гендерной и расовой дискриминации разговора еще не шло, и выборка состояла сплошь из белокожих мужчин, правда, представлены в ней были обе крайности социально-экономического спектра. Записались как самые влиятельные и привилегированные молодые американцы, в том числе и член Гарвардской команды по плаванию по имени Джон Ф. Кеннеди, так и молодые люди из беднейших районов Бостона, большинство из которых жили в многоквартирных домах без водопровода.

Следующие 75 лет эти люди делились с исследователями подробностями своей жизни: рассказывали о здоровье и недугах, о победах и поражениях. Вся информация фиксировалась: от состава крови до личностных качеств: интеллект, политические взгляды, уровень подвижности, употребление алкоголя и многое, многое другое. Ученые расспрашивали участников о детстве, об их отношениях с матерями (когда исследование только началось, Фрейд еще был очень даже жив), а со временем начали расспрашивать о работе, друзьях, о женах и об окружении, сколоченном за долгие десятилетия.

Сегодня этим проектом руководит Роберт Уолдинджер – психолог, от которого веет таким спокойствием, что совсем не удивляешься тому факту, что он по совместительству еще и дзэнский священник. В своем нашумевшем выступлении на TED Talk он рассказал, что, по результатам гарвардского исследования, наполняет человеческую жизнь счастьем, здоровьем и смыслом. Он заявил:

«После 75 лет исследования нам стало предельно ясно: счастливее и здоровее нас делают хорошие отношения. Точка».

«Оказывается, люди, у которых сильна связь – с семьей, с друзьями, с сообществом – счастливее, здоровее физически и живут дольше, чем люди, лишенные общества других людей». Чем счастливее были люди в своих отношениях в 50 лет, тем крепче было их здоровье в 80.

А еще оказалось, что главное в отношениях – это качество, а не количество и не тип, – то есть не обязательно, чтобы отношения были романтические или супружеские. Самое главное в них – теплота. И на школьной скамье, и в середине жизни, и в старости именно эта теплота, то есть доброта и надежность, укрепляет наши связи, а они, в свою очередь, как говорит гарвардское исследование, не только делают нас счастливее, но и улучшают здоровье и продлевают нам жизнь. И для этого не надо быть ни общительным, ни экстравертом, ни самоуверенным, ни популярным – единственное качество, которое действительно имеет значение, – это доброта. И она у вас уже есть.

Как и многие другие качества, сопряженные с социальной тревожностью: ваша эмпатия, умение слушать, высокие стандарты и добросовестность. А знания и навыки, которые вы подчерпнули в книге «Социальная тревожность», помогут вам протянуть руку к людям: к новым и старым друзьям, к родственникам, коллегам и даже незнакомцам, к молодым и старым, похожим на вас и совсем другим – и опереться на них. Относитесь к ним с добротой, с теплотой. Это может изменить вашу жизнь.

Как, например, это случилось с Джимом.

* * *

Только-только оправившись от воспаления легких, Джим отчаянно продирался через двухметровые сугробы – спешил на урок танцев. Из-за снегопада многие не смогли приехать, и в классе их было всего несколько человек. После занятия Маюми подошла к Джиму и огорошила его: в июне должен был состояться региональный танцевальный концерт. Джим занимался в студии уже четыре года, и Маюми намекнула, что ему пришло время дебютировать на сцене.

Джим бывал на этом ежегодном концерте, но о том, чтобы выступать, даже не думал: ему вполне хватало уроков и танцевальных вечеринок по воскресеньям. А при одной мысли о сцене в нем поднималась старая тревога, которая с годами становилась все слабее и случалась все реже, но в такие минуты просыпалась и начинала шевелиться.

Номера в концерте были самые разные: массовые постановки в бродвейском стиле, групповые выступления, когда на сцене одновременно танцуют пять-шесть пар, а были еще и сольные, когда выступает только одна пара. Зрителей набиралось около сотни, плюс настоящий судья, который каждому танцору давал письменный отзыв. Наверняка Маюми предложит участвовать как раз в массовой постановке. «Мы будем танцевать вдвоем, только ты и я, Джим», – сказала она.

Глаза Джима стали размером с блюдца. «Я только от воспаления легких оклемался, и ты мне пытаешься сердечный приступ устроить?» – спросил он (и только отчасти в шутку).

Но все же Джим начал готовиться. Растаял снег, на улице потеплело, и вот уже Джим стоял за кулисами, его сердце отбивало под смокингом бешеный ритм. Джим потянул за воротник: ему было душно, воздуха не хватало. Осторожно выглянув из-за портьеры, Джим нечаянно привлек внимание судьи, и тот холодно посмотрел на него поверх очков. Джим отпрянул, будто увидел снайпера. Н-да, так, глядишь, и до сердечного приступа дойдет. Тогда хотя бы на сцену не придется выходить.

Но вот пробил час. Конферансье объявил его имя. Джим, словно в трансе, двинулся на сцену, совершенно позабыв, что они с Маюми должны были выйти вместе. Маюми же как ни в чем не бывало поспешила за ним – за свою преподавательскую карьеру она столько всего повидала, что ее было ничем не смутить. И Джима за последние четыре года она успела хорошо узнать: он рассказал ей о своей тревожности, о том, как прятался дома по выходным, как полчаса пыхтел над телефоном, прежде чем решился позвонить и записаться на первый урок, и как дрожали у него тогда руки. Она прекрасно понимала, что Джим очень переживает, но знала, что это выступление ему под силу, что он справится и справится великолепно. Они тренировались не один месяц, и шаги Джим знал на ура – проблема состояла в другом. Выйти на сцену, когда на тебя смотрят, оказаться в самом что ни на есть свете софитов. Но Маюми была уверена: Джим к этому готов.

Ведущий продолжил: «Дамы и господа, для Джима это первое выступление!» Раздались громкие и продолжительные аплодисменты.

«Я только эти аплодисменты и слышал, – вспоминал потом Джим. – И подумал про себя: неужели это все правда со мной происходит?» Потом началась музыка. Вальс, как и тогда, в его день рождения. И вдруг Джим собрался, тревога его испарилась, он был полон энергии. Шаги он знал так хорошо, что думать о них не было никакой нужды. И Джим подумал вот о чем: что его паника, его волнение волшебным образом превратились в совсем другую эмоцию: радостное возбуждение.

Музыка кончилась. Джим и Маюми поклонились публике и побежали за кулисы, где Маюми крепко его обняла.

– Я сейчас побегу с другим учеником танцевать, но как ты? Как впечатления? Станцуешь в следующем году?

Джим посмотрел ей в глаза.

– С удовольствием.

Маюми улыбнулась.

– Если бы ты сказал: «Да никогда в жизни», – я бы поняла, что со своей задачей не справилась. Для меня главное, чтобы тебе понравилось.

Она быстро сжала его руку и поспешила на поиски следующего танцора.

Джим прислонился спиной к стене. У него получилось. Уже в которой раз это был тот самый Момент. «Это было одно из лучших мгновений моей жизни», – вспоминает Джим.

Пару дней спустя Маюми протянула ему конверт с судейской рецензией.

– Ну что там? Разнес он меня? Если бы он только знал, что у меня в голове творилось.

Маюми посмотрела на Джима.

– Почему тебе всегда кажется, что никто, кроме тебя, не переживает? – спросила она.

– Все такие спокойные со стороны, – пожал плечами Джим.

– Да, – согласилась Маюми. – И ты – тоже.

Она вскрыла конверт, достала оттуда карточку с рецензией и отдала ее Джиму. На верху страницы большими буквами было написано: «ОЧЕНЬ РАСКОВАН».

Джим никогда бы не подумал, что в свои 52 года он вдруг начнет абсолютно новую жизнь. Он-то был уверен, что время ушло, а уроки Дорчестера и десятилетия избегания укоренились в нем необратимо, но двигаться вперед никогда не поздно. Будь вам 13 лет или 83 года – старую собаку еще как научишь новым трюкам.

Джим продолжает вершить свою историю: общается с Диной, поддерживая сорок лет назад возникшее между ними понимание и взаимное уважение. Никто не знает, как сложится его будущее, но сегодня Джим доволен своей судьбой. Из Дорчестера на танцпол: Джим перевалил через гору социальной тревоги и оказался на другой стороне – о которой даже не догадывался.

* * *

И вам тоже хватит мужества столкнуться со своими страхами и побороть их. Вы можете сильно сократить время, которое проводите с социальной тревогой.

Теперь вы знаете, как поставить свои опасения под вопрос: «Что такого страшного может произойти?», «Насколько это в самом деле будет ужасно?», «Какова вероятность, что это произойдет?» и «Как я справлюсь? Что предприму?». Вы научились относиться к себе с сочувствием и пониманием, научились создавать благоприятную среду, в которой сможете преодолевать себя и совершать непростые для себя поступки. Вы знаете, что надо идти на абордаж, пока еще не чувствуете уверенности, и она сама вас догонит. Вы помните: если выбрать роль, придумать цель или создать любую другую структуру, у вас прибавится уверенности и будет легче собраться с духом. Вы знаете, что каждый раз, пересекая вершину своей тревоги, вы мало-помалу разрушаете эту гору. Вы понимаете, что нужно отказаться от защитных поведений, которые не помогают, а только сдерживают вас – так вы придете к искреннему выражению вашего истинного «я». Вы научились переключать свое внимание на происходящее, на человека перед вами или даже на собственное дыхание. Вы можете увидеть себя так, как вас видят другие, а не в искаженном отражении кривого зеркала. Вы можете осмелиться быть посредственным, ведь теперь вы знаете, что ваши слабости и ошибки делают вас лишь привлекательнее. Вы помните, что нужно ходить, появляться, делиться частичками своей жизни и показывать другим, что они вам приятны. И самое главное – излучать доброту и надежность.

Теперь все эти инструменты – в вашем арсенале, и многочисленные исследования блестящих ученых раз за разом подтверждают их эффективность. Но запаситесь терпением: чтобы научиться кататься на велосипеде или водить автомобиль нужно время и тренировки, так и тут: чтобы овладеть этими инструментами тоже нужно время и практика. Но необязательно осваивать их все (помните, мы пытаемся уйти от перфекционизма): выберите два или три, которые отзываются вам больше всего. Например, я спрашиваю себя: «Что такого страшного может произойти?», направляю свое внимание вовне и показываю людям, что они мне приятны. Это с лихвой выручает меня в 90 % тревожных моментов. А остальные 10 %? Что ж, из них либо рождаются шикарные анекдоты, либо – а случается и такое – я их откладываю в папочку «попробовать позже».

А главное: избавляясь от социальной тревожности, вы не растеряете бонусов, которые к ней прилагаются. О каких бонусах я говорю? Вы же помните, что социальная тревога – это не изолированная черта, что с ней сопряжены многие другие? Например, наша чуткость – мы способны понять чувства и переживания других; наша добросовестность – мы всегда предельно внимательны и выполняем свою работу качественно; высокие стандарты, которые подстегивают нас к успеху. И, наконец, мы умеем ценить отношения. А в современном все более нестабильном мире такие качества, как доброта, отзывчивость и надежность – всегда будут притягивать людей.

Ведь нам не просто не все равно, что люди о нас подумают – нам не плевать на людей в принципе. Помните, как в слогане открыточной компании: «Когда вы дарите лучшее, потому что вам не все равно»? Те из нас, кому не все равно, изо всех сил стараются дарить миру самое лучшее, и в этом как раз и заключается наша невероятная сила и ценность. Снижая градус социальной тревоги, чтобы она перестала нас пугать и не мешала жить той жизнью, о которой мы мечтаем, важно не растерять внимания и заботы к другим. Мы заботимся о людях. Мы – прекрасные друзья и партнеры для тех, кому посчастливилось нас узнать.

Как это ни удивительно, люди, с которыми я работаю, – те самые, которые из-за социальной тревоги считают себя неадекватными, нелепыми неудачниками, раз за разом оказываются интереснейшими, красивейшими и добрейшим людьми. Это сплошь храбрые и удивительные клиенты, и для меня огромная честь помогать им увидеть в себе хорошие качества.

Дорогие интроверты, очень может быть, что ваше истинное «я» действительно тихое и задумчивое, а у вас, дорогие экстраверты – словоохотливое и общительное, – сама я уверена: ваше подлинное «я» – это то, какие вы есть, когда не боитесь. Помните, как Ганди сказал о своей социальной тревоге? «Она дает мне возможность расти. Она помогает мне распознавать истину». Идите, дерзайте. Расширяйте свои границы. Растите. Так вы обретете свою истину – свое настоящее «я».