«Монтажники – J» (проба «пера»)

Аргентинский центр планирования оказался весьма последовательным, поспособствовав созданию необходимых условий для целесоответственной подготовки пилотов. Кто-то из штабного персонала нашелся, предложив остров Эстадос, лежащий за южной оконечностью материка, как объект, схожий в ориентировании (с точки зрения топографии и гидрографии) с Мальвинскими островами. Именно туда было решено перенести полигонную точку стрельбобомбометаний. Довеском восполнялось требование по дистанциям и по профилю полетов, который теперь прокладывался больше над морем.

Для контроля на фактически безлюдном острове был организован временный пост, обеспеченный военно-морскими силами. В одной из бухт бросил якорь эсминец «Пьедра Буэна». Корабль укрывался за скалистыми береговыми складками, по требованию выходил в открытое море – на нем оттачивали пользование прицельными комплексами (обучение летчиков проходило в том числе с помощью аппаратуры бортового тренажера «Сигма», размещенного в подвесном контейнере, имитирующего трассер ракеты и весь ход учебной атаки).

Для практики на узлы подвески истребителей-бомбардировщиков цепляли специальные «провозные» и учебные ракеты характерного красно-оранжевого цвета, что позволяло отслеживать и фиксировать на фотопленку результаты стрельб. Также производить сбор осколков. Правда, запас «красненьких» (например Х-29У) был ограничен…

Как альтернатива – набирали навык на ИАБ-500 в лазерном варианте. И пусть специфика наведения корректируемой бомбы в сравнении с пуском ракеты и имела некоторые отличия, станция целеуказания «Клен» полноценно обеспечивала подсветку цели, как в пикировании с небольших углов, так и с горизонтали.

«Сухари» с ревом проносились на разных высотах, работая на разных режимах, опускаясь порой до «бреющего», пугая местную фауну. Впрочем, не опасаясь заполучить пернатого камикадзе в воздухозаборник – не сезон… календарная зима уже миновала, но не отступила.

Как никто пока не собирался уступать и в этой, вышедшей за причинно-следственные рамки войны.

По мере того как стали утихать штормовые ветра, сопровождающиеся опасными снежными шквалами, британцы существенно увеличили активность своей авиации, базировавшейся на южные районы Чили. На очевидных маршрутах курсировали транспортные суда, не только по атлантической коммуникационной линии от острова Вознесения – грузы шли и из Тихого океана вокруг мыса Горн.

Аргентинцы по возможности высылали секторальные, в основном воздушные дозоры, несущие ввиду дурных погод скорей характер проформы. Зачастую для этого дела привлекались реквизированные самолеты гражданских авиакомпаний.

В этот раз пилоты «Фоккер F-27», спустившись ниже кромки облаков, смогли обнаружить группу английских судов, следующих в кильватере курсом на «ост», всего в сорока милях к юго-востоку от острова Эстадос.

Столь близкий проход от территориальных вод Аргентины в условиях военных действий являлся либо следствием навигационной ошибки, либо беспечным небрежением. Либо британцы не учли неустойчивость погодных условий к улучшению, когда нижняя кромка облаков поднялась до полутора, а где и до трех тысяч. А был еще один фактор – всего в ста милях на ост в районе банки Бердвуда на постоянной основе фигурировал советский (в терминологии «комми») большой противолодочный корабль «Керчь».

Боевой корабль третьей, однозначно недружественной, стороны в ближней зоне нес в себе симптомы непонятной опасности… или опасной непонятности.

Объявление официальной Москвы о неучастии БПК в каких-либо военных действиях ни на чьей стороне мало успокоило командование британских экспедиционных сил, как минимум допуская, что «красные» ведут РЛС-мониторинг за водным пространством, информируя аргентинских военных.

Это была удобная правда.

Была и неудобная… но стоит ли винить английских шкиперов (а во главу каравана наверняка был назначен офицер королевских ВМФ), обходящих «русского» по дуге, в чрезмерной осторожности, когда еще совсем недавно один из примерно таких всего одной ракетой выбил дух двадцатитысячетонному авианосцу Королевского флота.

БПК «Керчь» опекали американцы, выделяя в наблюдение-сопровождение от Южной Георгии свои суда или военные корабли. Впрочем, периодически. А в разгар непогоды и вовсе укрываясь в бухтах архипелага, по возможности деля долг с комфортом.

Уж чего стоило русским коротать ненастье в открытом океане, могли представить только моряки.

А несколько суток назад, когда и на море относительно поутихло, к БПК пришло «подкрепление» – экспедиционное океанографическое судно «Академик Крылов».

Вот только тогда янки почему-то всполошились, отреагировав постоянным, едва ли не навязчивым присутствием своих кораблей в виду русских.

Так что в районе, где приблизительно был потоплен аргентинский крейсер «Генерал Бельграно», стало, пожалуй, даже оживленно.

Но, несмотря на все эти отговорки, выбор маршрута транспортным караваном – вот так близко проходить к аргентинским водам – был чертовски неосмотрителен.

Проманкировали часть своей работы экипажи патрульных разведчиков «Нимрод», совершающие регулярные рейсы в данном секторе, – их радары просто обязаны были зафиксировать полеты «сухих» в районе Эстадос.

Во всяком случае, когда передача с «Фоккера» ушла в эфир, его запеленговали и, очевидно, поймали радарами с ползущих внизу транспортов (сообщив куда следует), «Нимрод» объявился через несколько минут.

Свою «дозу эфира» получило и звено Су-22. Для них время реакции тоже исчислялось десятком минут форсажного режима. Сообщение от аргентинского патрульного самолета застало четверку истребителей-бомбардировщиков в удачный момент – еще с полным учебно-боевым комплектом.

Внизу тянулся сплошной ковер сизых облаков, однако навигационные приборы, а также «привязки» к радиомаякам давали четкую ориентацию – как раз миновали границу суши, находясь уже над проливом между континентом и островом Эстадос.

Лидировал звено Густаво Донадилльи, знающий лежащие внизу территории, опытный над морем… в самостоятельном пилотировании. Три «спарки», следующие позади в строю уступа, как и положено, были «оседланы» инструкторами и «курсантами».

Формально командиром группы являлся советский представитель по старшинству, управляя своеобразным алгоритмом – заученными типовыми командными и ответными фразами на языке Сервантеса.

Радиосообщение от самолета-разведчика поступило не напрямую, пройдя по цепочке аргентинских инстанций и уже с КП базы в Рио-Гранде (где быстро взвесили все шансы и вероятности) было передано непосредственным распоряжением. Естественно, в открытом эфире ни слова по-русски. Четверка «сухих», оставив плановую учебную задачу, легла на курс перехвата.

А над местом, где кружил разведывательный «Фоккер», происходило целое действо!

Когда аргентинский двухмоторный самолетик с рядком иллюминаторов под пассажиров снизился, чтобы лучше рассмотреть вереницу обнаруженных судов, его, сочтя атакующим, обстреляли каким-то «взбесившимся» одиночкой-пулеметом с «концевого» транспорта, что ставило некоторые точки над «i», исключая даже намеки на некомбатантность посудин под «Юнион Джеком». Что в принципе и не имело значения, учитывая военные грузы на их борту и все имевшие место быть факты нападения на аргентинские суда вне двухсотмильной зоны.

Впрочем, вопрос для аргентинского командования – «атаковать или не атаковать», – скорей всего, и не ставился, когда звено учебно-боевых Су-22 так удобно находилось в оперативной, если уже не в молниеносной близости.

Сообщив координаты, состав, количество и курс английского каравана, получив подтверждение о приеме и главное точное время прибытия ударной авиационной группы, пилоты «Фоккера» посчитали наилучшим подобру-поздорову убраться. И вовремя.

Нарисовавшийся по звонку «Нимрод», располагая ракетами «воздух-воздух», вполне и почти с полным правом мог опустить их на землю (в правильном итоге – на дно)! Впрочем, «Нимрод» сам отметился накоротке – приближение четырех неопознанных сверхзвуковых высотных целей, зафиксированных на радарных экранах, английскими пилотами трактовалось однозначно… как давеча сдернул «Фоккер», так и разведчик королевских ВВС, форсируя двигатели, поспешно ретировался. Естественно, предварительно предупредив о «гостях» ползущие ниточкой суда, капитаны которых все что и могли сделать, так это сломать строй, расходясь россыпью.

Из кабин появившихся над указанным местом «сушек» эта картина «россыпи» предстала в более неприглядном виде – стадо! И лишь одно омрачало хищное превосходство и безнаказанность – отсутствие нормального боевого вооружения на подвесках.

Три машины помимо ПТБ несли по паре ИАБ-500Л, которые, надо сказать, несмотря на свою имитационную заявленность, имели некоторое номинальное количество взрывчатого вещества и горючей смеси для фиксирования места попадания. На это и делался расчет – потопить такими, может, и не потопишь, но поджечь «картонный» транспорт – вариант. А если (и наверняка) в составе каравана танкеры, то эффективность удара может сыграть на все сто!

И лишь командирская «спарка» (капитан Беленин и «провозной» аргентинец) несла под левым крылом бесполезную в плане атаки Х-29У, да под правым на внутреннем пилоне висела «чугунка»-пустышка для симметрии… В ней даже номинального ВВ не было. Из боевого только бортовая пушка с фактическим боекомплектом на 80 снарядов.

Уже на подходе, сбросив скорость, истребители-бомбардировщики разделились на пары, затем на одиночки – гоняться за расходящимися разными курсами судами. Даже с высоты двух тысяч метров транспорты выглядят просто-таки аппетитными пузанчиками. Дымят, жгут мазут… Напрасно – разве от самолетов убежишь.

Беленин отдал командование Донадилльи: «Давайте, амигос, это ваша война, это вам нужна практика на живом… на живых».

Что-то даже будто покровительственное появилось в оттенках таких мыслей. Сам решил последить за небом – все одно ронять в супостатов нечего. А из пушки пошерстить можно в заключительном аккорде этой неприхотливой драмы.

Сделал горку, выскочив выше плотного скопления облаков, подставив плоскости пробившемуся из-за дымки солнцу, обозревая открывшееся пространство.

«Без радара много ли тут высмотришь, да и визуально тоже. Однако СПО помалкивает – никто своими РЛС небо не мажет, не облучает».

Что-то по внутренней связи говорит стажер-аргентинец – ему вниз хочется… Пострелять хотя бы из пушек.

«Да, пожалуйста!..» – передавая управление.

«Су» перевернулся на крыло, проваливаясь в почти осязаемую воображением плотность облаков.

Спустившись вниз, первое, что бросилось в глаза – горели сразу четыре посудины. Одна так прямо полыхала – танкер. Удача!

Менее уловимые силуэты «сушек» точно мухи роились, разложив крылья в режиме «бреющих» пролетов на малых скоростях, поливая из пушек – донести максимальный урон уже подбитым.

Где-то был еще пятый участник со стороны англичан. С задней кабины по курсу мало что увидишь, аргентинец виражил кругами, креня машину, выискивая… Ему подсказали по радио, дав направление, наведя на полоску панически убегающей кильватерной дорожки, в конце которой угадывался темно-серый, точно маскирующийся под свинцово-ненастное море силуэт.

Пилот довернул на цель, чуть клюя носом в пологом пике.

Беленин выглядывал из-за его спины – горизонт плавно пошел вверх, океан наползал. Аргентинец что-то проговорил по внутренней связи, и Паша вольно лишь смог перевести «кинуть булыжник».

«О чем это он? – и догадался: – Хочет пустышку-чугунку метнуть».

Самолет снизошел на «бреющий», проносясь на судном. Сброс почти не ощутился.

И сразу вошли в вираж – посмотреть! Любопытно же – попал… нет?! От промаха на воде однозначно останется пенный, расходящийся кругами след и…

«Надо ж! Неужели?! Вошла полутонка!»

При этом, насколько понял Беленин, аргентинец воспользовался восхитительным прицельным комплексом «сушки» как обычным коллиматором.

«Ну, точно, так, как привык на своих “Скайхоках”. Но проткнул, чертяка! Посудина парит вроде! Что там у него? – Котлы какие-нибудь!»

Картинка уплыла, спрятавшись за креслом-подголовником переднего пилота, – самолет снова довернул на цель, делая повторный заход, в этот раз мелко завибрировал. Вперед пролегла дымная дорожка снарядов, выбрав боекомплект в секунды.

«Все высадил», – лишь хмыкнул Беленин. В наушниках слышались рапорты – отстрелялись все.

«А правильно. Чего тянуть. Если арги хотят довести дело до конца, то из Рио-Гранде подняли еще звено с нормальным подвесом».

И капитан дал команду уходить на базу… щегольнув на испанском: «volvemos a casa», зная, что это «возвращаемся домой» понравится аргентинцам, улыбнется кубинцам, которые совсем уж скучали по своим тропикам-субтропикам. Да и сам с чего-то вспомнил родные подмосковные осины…

И в этот раз, прежде чем перейти к конкретным фактам, впереди следовало концептуальное обобщение: «Приняв допустимость сохранения части или некоторых элементов исторической событийности в неизменном состоянии (невзирая на их локальный негатив для страны), мы получаем возможность выстраивать многоступенчатые тактические схемы обходного характера, так или иначе в итоге формирующие целевую и выигрышную внешнеполитическую стратегию».

– …Последние отчеты наших дипломатов и взгляды кубинской разведки на проблему, – помощник раздал по паре листов каждому из присутствующих.

Впрочем, не каждый поспешил заняться чтением – отделались беглым просмотром, больше ожидая развернутого освещения дела специалистом.

Тот не заставил себя ждать:

– Один из очевидных шагов – постараться не допустить смену власти в правящей верхушке Гренады. Насколько это реально? Какие там у нас рычаги влияния?

Не сочтут ли избыточным вмешательством в их внутренние дела?

Все это есть в предварительном докладе, но я акцентирую внимание на аналитических выводах нашего отдела.

С учетом уже известных фактов, моделирование общей картины в целом выглядит так.

С приходом к власти на Гренаде Мориса Бишопа, ориентирующегося на социалистические преобразования, США при любых обстоятельствах не могли допустить образования «новой Кубы» у себя под боком. Возведение взлетно-посадочной полосы, способной принимать наши стратегические бомбардировщики, лишь усугубило дело.

Подготовку к военной акции американцы начали еще в восемьдесят первом году и тянули, вероятно, только из-за того, что подрядчиками в строительстве аэропорта там фигурируют британцы. Наверняка в разработках американских спецслужб были спланированные провокации.

Но прямым поводом для форсированного вмешательства Вашингтона в дела Гренады станет переворот во власти, который произойдет… должен будет произойти в октябре 1983 года.

Упреждающие, интерпретированные действия (наши и кубинских товарищей) – попытки сохранить политическую стабильность в стране – скорей всего, лишь отсрочат американское вторжение. Не отменят они операцию. Зато отсрочка даст им лишнее время для подготовки.

– И ваш аналитический отдел предлагает оставить все как есть? – почти с вызовом спросил Устинов, уже успевший более тщательно рассмотреть бумаги.

– Чтобы удержать плацдарм, нам придется полномасштабно ввязаться, перебросив на остров части сухопутных сил, втянув немалые силы флота, для обеспечения снабжения и других боевых и транспортных функций. Что из этого выйдет – уже известно по «карибскому сценарию» Хрущева.

Далекий остров в центральной Атлантике это не те условия, что у нас были на перегоне «Петра Великого». Конечно, жаль уступать, уже успели вложиться. Но коль уж решили не распылять силы и делать ставку на Кубу, которая по всем параметрам предпочтительней, то ничего не остается.

– И что? Позволим пиндосам за здорово живешь провернуть свое дельце? Сдадим позиции? – на «пиндосов» из уст маршала никто не удивился – словечко просочилось из «материалов по будущему», успешно прижилось, легко войдя в обиход. – Следующую «маленькую победоносную войну» американцы устроят в Панаме… Там мы вообще ничего не имеем – ни людей, ни влияния. Давайте хоть в Гренаде приложим какие-то усилия. Обратимся к Фиделю, чтобы он перебросил с Кубы больше своих… в общем, рабочих. Доставим на остров что-нибудь существенное из вооружения. Да, едрит их через коромысло, влепить бы ракетой по авианосцу, вот бы дело было! Тогда уж точно была бы у них «вспышка ярости»!

– Это несерьезно, – решил… решился поправить Огарков.

Устинов махнул рукой, мол, это так – на эмоциях. Однако Огарков зацепился:

– Противокорабельный ракетный удар с берега? Если мы завезем что-то тяжелое, это сразу станет известно, засекут со спутников. Да и будет их авианосец за сотни две миль в лучшем случае.

– Разрешите? – воспользовался паузой офицер планового отдела, извлекая новые бумаги.

– Говорите.

– На самом деле, невзирая на все предварительное планирование и претензионные виды Вашингтона на Гренаду, переворот и смена власти на острове вынудили Рейгана импровизировать. Как минимум ловить момент и действовать в спешном порядке.

В источниках говорится, почти дословно: «…президент отдал приказ эскадре ВМС США, следующей в Ливан с морскими пехотинцами на борту, сменить курс на Карибы. Официально эвакуировать американских студентов с беспокойного острова». Эту версию поддерживают факты, отмеченные в официальной хронике: это отсутствие у американцев нормальной разведки местности и оперативной ориентировки, куча мелких и крупных накладок в ходе развертывания и высадки. У них даже карт нормальных не оказалось – шли в бой по туристическим путеводителям.

– Это ж какими надо было быть долбодятлами, – хрюкнул с ухмылкой Устинов.

– …И мы просто обязаны использовать эти огрехи и устроить им силами кубинцев кровавую баню. Информация по американскому вторжению, которой мы располагаем, позволяет составить подробный план эффективных контрдействий. Есть ориентировочные схемы мест высадки американских морских пехотинцев. Проведя дополнительные рекогносцировочные и разведывательные работы, можно заминировать береговые подступы. Не обязательно особо увеличивать кубинский контингент. Лучше завезти ПТУР против танков и кораблей десанта. Иначе говоря, в поставках вооружений должно быть что-то малозаметное в транспортировке, малогабаритное, но эффективное.

ПЗРК по вертолетам. Можно даже «Стрелу-10» в легком варианте против более высотных целей.

Как уже говорилось, разведка у американцев была поставлена из ряда вон плохо, однако любая лишняя активность на острове будет зафиксирована с орбиты и самолетов-шпионов. Еще стоит учесть высадку подразделений спецназа янки перед вторжением для сбора разведданных. Поэтому все подготовительные действия следует провести в строжайшей секретности и осторожности… В дезинформационном ключе, чтобы исключить любые вероятности преждевременной утечки на сторону…

– Но в обязательном порядке… – наконец выдал надтреснутый, заставивший всех примолкнуть, голос Андропов, – в обязательном порядке нам вменяется включить всю пропагандистскую машину, подготовить все условия для точного освещения боевых действий, с подробными данными: какими военными средствами и силами личного состава располагали обе стороны.

Совершить информационный вброс в мировые новостные агентства: «Государство-громадина против маленькой страны», исключая иное произвольное трактование происходящего. Чтоб эта «маленькая победоносная война» Белому дому боком вышла. А для нас, товарищи, пример Гренады и Панамы должен быть показательным – как США относятся к своему подбрюшью! И что будет, если мы снова вознамеримся уколоть их ракетами на Кубе. И делать выводы… рассчитывая и выверяя каждый шаг.

Еще хочется обратить внимание, и это важно и касательно всей нашей игры вокруг «Петра Великого»: у Вашингтона не должно сложиться впечатления, что мы заранее знали о перевороте и американском вторжении. На всех официальных советских площадках должно быть выражено, что для нас самих переворот и казнь Бишопа полная неожиданность. Соответственно: осудить, выразить протест, призвать и все прочее.

Тема Гренады для Терентьева оказалась почему-то выпавшей – не застряло ничего в голове, ни в школьные годы, ни в учебных программах курсантских лет.

Вылущенные факты из имеемых на сегодняшний момент источников местами оказались самому в новость. Так что сидел, молчал, не отсвечивал.

«Сижу тихо, как таракан под газетой».

Мотивы «насолить врагу», «не уйти без боя», «отвесить пиндосам военно-психологическую плюху» понимал. И не понимал – ситуация однозначно проигрышная… К чему растрачивать ресурсы?

Объявленная на недавнем совещании Андроповым «грамотная стратегия отхода с неперспективных направлений» выглядела уместной… Впрочем, и Устинов прав – каждый отход это сдача позиций.

«А ведь оба знают, что им недолго осталось, – почему-то эта мысль больше ужалила его самого, – а я смог бы жить с таким знанием? И каково это – прожить жизнь со смыслом, чтоб в конце узнать, что все оказалось бессмысленно. Тут либо хвататься за новые возможности в попытке исправить, опираясь на старые убеждения, как инвалид на костыль… либо, как он сказал? – «влепить бы ракетой? Влепить, да по полной, массированно»!

Совещание следовало в прежнем русле, дискуссия свелась к военным нюансам – говорил Огарков, но в основном напирал, немного горячась, министр обороны.

Терентьев прислушался, теперь как-то иначе оценивая…

На первый взгляд агрессивность Устинова воспринималась как должное, а ну-ка целый маршал. На второй тоже… А на третий, если вспомнить, что Дмитрий Федорович, имевший звезду Героя Советского Союза и всяческие полководческие ордена, никогда не командовал боевыми частями, никогда не возглавлял воинский штаб… Приходит неожиданное понимание, что высокое звание уже как хвост виляет собакой и что, коли маршал ты – обязан соответствовать должности.

Вот и рубит военную (как понимает) правду-матку.

«Да ну будет мне. Глупости все это, удел воображения. В первую очередь Дмитрий Федорович хороший организатор и технарь оборонки».

Интересно, что взгляд и на «главного» (на Андропова) тоже страдал критикой и странной оценкой.

Секретом не являлось (да и одного его вида хватало) – Андропов тяжко болен и… в общем известно. Однако вот – нашел в себе силы встать, прохаживаться по кабинету, спрашивая, бросая реплики, скупо поджонглирывая себе… Чем там? Паркером дорогим.

Но… и кабинет не тот, и человек не тот.

Думалось, насколько бы сейчас уместней смотрелся брутальный куритель трубки Сталин, учитывая на пороге каких событий стоит страна, и что ее может ждать, если винтики государственной машины подведут или скурвятся, как это уже случилось однажды.