Эпилог

Метод Мердока работает на Руперта. Он создал великую медиаимперию. Но более сложный вопрос по-прежнему остается без ответа: стал бы мир лучше, останься Руперт в Аделаиде, поддавшись на предложение конкурентов, пожелавших выкупить его газету, вместо того чтобы последовать призыву сэра Кита? В итоге медиакомпания – это особенная вещь: результаты ее работы не отражаются в бухгалтерских отчетностях. Она способна обогатить или опошлить культуру. Облегчить доступ к новостям и представить широкий спектр мнений или, подобно главным телекомпаниям в Британии и Америке в те дни, когда Мердок еще не пришел в индустрию, намеренно освещать одну-единственную точку зрения. Она может предложить множество развлекательных продуктов или довольствоваться лишь тем, что считают приемлемым контролирующие элиты. Иными словами, медиакомпания производит то, что экономисты называют внешними факторами: издержки и выгоды, не отражаемые в финансовых отчетностях, но, что более важно, – влияющие на общество в целом.

Руперт прекрасно осознает свою ответственность, или, согласно его собственному определению, «особую силу» своих компаний:

Безусловно, измерить плюсы и минусы влияния News Corp на общество невозможно, как невозможно провести фактическую оценку и прийти к четкому заключению о том, предпочли бы мы, чтобы Руперт остался в Аделаиде, или же нам стоит безмерно радоваться тому, что он решил поделиться своим мировоззрением с обществом и применить таланты на деле. Во многом это будет зависеть от того, разделяем ли мы его взгляды или же нам ближе медиакомпании, более дружелюбные к тому, что я назвал истеблишментом. Нет никаких сомнений, что сам Руперт испытывает чувство враждебности по отношению к истеблишменту. С приходом успеха это чувство не угасло. Никакой успех, ни одно приглашение на любое общественное мероприятие, никакие проходы по красной ковровой дорожке на церемонии вручения премии «Оскар» с ослепительной красоткой под руку, ни одни роскошные апартаменты, ни одно приглашение на дружескую беседу с высокопоставленными политическими фигурами не смогли заставить Руперта почувствовать себя своим человеком. По мере того как его власть возрастала, казалось, возрастало и его личное обязательство оставаться вне истеблишмента. А это значит отказываться от рыцарских званий и высоких титулов, если таковые предлагались, и выпускать фильмы и телепрограммы, идущие вразрез с традиционными взглядами, разоблачать политиков, которые обманывают своих избирателей или, что еще лучше для тиражей, своих жен, и выпускать кричащие заголовки, осуждающие известных сексуальных маньяков.

Продукция компаний Мердока является результатом его мировоззрения как представителя антиистеблишмента, а поэтому тем, кто не разделяет подобных взглядов, не следует дальше пытаться оценивать плюсы и минусы для общества, возникшие в результате выхода Мердока за пределы Австралии. Люди, довольные положением вещей, решат, что издержки, которые терпит их мир по вине Руперта Мердока, превышают все преимущества, которые приносит его работа. Но всем остальным следует рассмотреть вопрос подробнее.

Начнем с того, что Руперт, как бы то ни было, несет ответственность не только за свои прямые указания, но и за действия своих подчиненных. Те, чья близость или легкий доступ к Руперту позволяют напрямую подчиняться его указаниям, делают именно так. Однако те, кто пользуется его особым доверием, предположительно должны игнорировать распоряжения Руперта, потенциально наносящие ущерб бизнесу. Жизнь таких людей всегда будет куда легче жизни тех, кто находится на большем расстоянии от президента компании. Сотрудники, которые реже контактируют с «боссом», обязаны представлять, какими могли бы быть его распоряжения, и действовать соответственно. Надо отдать должное: Мердок никогда не отрицает, что его ответственность за происходящее распространяется и на группу последних, хотя временами – относительно редко с учетом карьеры длительностью практически в 70 лет – он допускал нелицеприятные поступки и искал среди них виноватых. В целом руководители News понимают, где проходит внешняя граница той сферы, которую Руперт считает областью ответственности. Но у них нет прямого руководства, нет четкого описания необходимых и запрещенных действий. Метод Мердока открыто отрицает пользу любых подобных строгих правил. Они могли бы затруднить, а то и вовсе сделать невозможным одобрение превышения бюджета, благодаря которому мог быть создан «Титаник», когда режиссер буквально спустил первоначальный бюджет, или помешать выпустить в телеэфир довольно пошлый (для своего времени), но успешный сериал «Женаты… с детьми» в традиционное время для семейных просмотров. И уж тем более они не позволят рискнуть сотнями миллионов, чтобы создать консервативный новостной телеканал в Америке.

Но отсутствие жестких правил и Метод, который зачастую заставляет руководителей действовать наугад, пытаясь представить, как поступил бы Руперт, вкупе с атмосферой враждебности к истеблишменту и существующим нормам, в свое время привели к скандалу с прослушкой. Все это стало причиной возникновения определенной среды в Fox News, поощрявшей сексуальные связи, что впоследствии было предано огласке и признано отвратительным. Как и создание ряда развлекательных продуктов, которые и сам Руперт не одобрил бы.

Этот сокращенный список не предполагает выбора. То, что видится мне как преимущества Метода Мердока и его плюсы или минусы, нельзя разделять. Все это продукты одного поля: элиты ограничивают аудитории доступ к новостям и развлечениям, а обязанность компаний Руперта сводится к тому, чтобы, напротив, обеспечить этот доступ. Вы можете принимать или не принимать его Метод, но вы не можете извлекать прибыль без издержек. Именно поэтому итоговый подсчет становится настолько сложным и настолько личным для человека, который пытается его провести.

Но есть одна вещь, которую мы знаем о Методе наверняка: он позволяет Руперту задавать тон, благодаря которому его руководители и рядовые сотрудники просыпаются с желанием работать, а в случае News – вести новые атаки на истеблишмент и опережать конкурентов по сенсациям, сюжетам и креативным идеям. Увеличение ценности для акционеров играет важную роль, но лучше всего оно достигается путем побочного продукта культурной индустрии, создаваемого при помощи энергии и энтузиазма руководящей группы. Любой, кто бывает в помещениях News Corp. или, сегодня, 21st Century Fox – в пресс-центрах, на телестудиях и съемочных площадках, в офисах руководителей, – немедленно осознает, что Руперт был прав. Волнение и чувство необходимости действовать незамедлительно создают ощутимый и яркий контраст с тем, что чувствуют люди, идущие по офисным коридорам, принадлежащим всем, кого Мердок выбрал своей мишенью. И он об этом прекрасно знает. Он признает, что успех его компаний по большей части основан на личной готовности взять на себя риски и на отказе примкнуть к истеблишменту. Это отчасти объясняет его желание видеть в качестве наследников носителей «гена чужака».

И хотя Метод Мердока помог Руперту добиться своих целей, его нельзя назвать безупречным – возьмем для примера хакерский скандал, охвативший компанию в Великобритании, принципы, принесенные в жертву в погоне за неуловимым китайским рынком, сложности, с которыми столкнулся Руперт в применении Метода в издательстве и индустрии развлечений. Мердок положил конец исключительности элит в британском вещании, заставив одного из критиков жаловаться мне на то, что при таком объеме спортивных программ на канале Sky зрители из рабочего класса никогда не полюбят оперу. Он сделал газеты доступными для большего количества читателей, не позволив профсоюзам уничтожить не только его издание, но и издания конкурентов. Он сделал газеты читабельными, указав своим обозревателям на то, что тексты предназначены широкой аудитории, а не пишутся ради писателей или редакторов, заинтересованных в Пулитцеровской премии. В своих таблоидах он публикует смесь из политики, рассматриваемой сквозь призму антиистеблишмента, спорта и сплетен, которые привлекают миллионы читателей. Он сделал телевизионные новости интересными, они стали отражать те мнения, которые прежде не выпускались в эфир. Включите Fox News, и вы наверняка сможете узнать о развитии событий, не освещаемых в так называемых СМИ мейнстрима, вы узнаете о взглядах, отличных от тех, которые представляют либеральные каналы и телесети.

Ситуация в сфере развлечений куда сложнее. Грань между тем, чтобы положить конец контролю элит над сферой развлечений, и тем, что Гертруда Химмельфарб называет огрублением и снижением уровня культуры, размыта, и позиции здравомыслящих людей относительно этой грани могут значительно отличаться. Все это усложняет работу по созданию политики по защите зрителей от деградации культуры без усиления исключительности общественных установок. Сам Мердок, выпуская свои фильмы и телепрограммы, воспевающие насилие, вульгарную лексику и сексуальное напряжение, не был инициатором огрубления культуры. Целая индустрия кинематографистов и программных продюсеров сумела добиться этого задолго до появления Руперта. Будет справедливым сказать, что продукция Fox была потрясающе новаторской («Симпсоны») с допустимой степенью пошлости, поскольку она была смешной («Женаты… с детьми») и соответствовала общей тенденции посягательства индустрии на традиционные культурные ценности (в свое время «Все без ума от Мэри»). Практически аналогично всей голливудской продукции она изображала священников и бизнесменов как плохих парней и делала ставку на насилие как на фактор, привлекающий аудиторию. Руперт был и остается скорее соучастником, чем противником снижения уровня культуры, в котором его обвиняют. Степень, в которой его следовало бы обвинять в происходящем, зависит от того, верит ли обвинитель в возможность эффективного сопротивления общей тенденции. А если нет, то ему необходимо понять, насколько ценна сама по себе борьба с ветряными мельницами. «И если вы проиграете, то вы проиграете», – как говорил Стивен Сондхайм.

Сложность заключается в том, чтобы оценить, насколько нежелательно сопротивляться позитивному эффекту от увеличения доступа к новостному и развлекательному контенту, формально недоступному – демократизации кино и телевидения, позволяющей зрителям самостоятельно выбирать, что им по душе. В тех высококонкурентных сферах, где действует Мердок, невозможно силой заставить аудиторию покупать или смотреть его продукцию. В руках телезрителей пульты управления, а сегодня еще и доступ к контенту стримеров. Посетители кинотеатров могут проходить и проходят мимо кинотеатров, показывающих не интересные для них фильмы. Читатели британских газет ежедневно сталкиваются с огромным выбором, представленным на многочисленных газетных стойках. Задача Руперта заключается в расширении доступного выбора. Он мог бы возразить, что чистый эффект, оказываемый на культуру возрастающим выбором, служит единственным значимым фактором, а сам он почти не способствовал, если способствовал в принципе, переводу вектора в направление пошлости. Но он, тем не менее, сумел расширить выбор.

Конечно, я понимаю, что существуют обстоятельства, в которых основания для претензий к расширению выбора не могут быть полностью оправданы стремлением защититься от изменений. Это особенно актуально в сегодняшнем мире, где впечатлительные подростки остаются без надзора и с полной свободой выбора, при том что некоторая доступная им продукции индустрии развлечений, безусловно, вносит вклад в их моральное разложение, как называет это Химмельфарб, в их способность, по определению Руперта, создавать свои стандарты «хорошего и плохого» в «эпоху релятивизма»². Но эту проблему создал не Руперт, и ее решение не находится ни в его власти, ни во власти кого бы то ни было еще.

Все, что кажется разумным просить у человека уровня Мердока, сводится к тому, чтобы он очерчивал границы и настаивал на том, чтобы его компания принимала сторону порядочности. Все это действительно в его силах. Я помню один вечер незадолго до Рождества 1988 года. Мы организовали ужин в Коннахте для Руперта и одного члена кабинета министров, который считал, что издание The Sun более чем недобро отзывалось о нем в статьях, написанных от лица его рассерженной дочери, имевшей личные проблемы. Руперт внимательно выслушал политика. В дальнейшем публикации подобных статей прекратились. А затем другой знаменитый политик попросил меня поговорить с Рупертом о последствиях слежки, которую репортеры вели за его маленькими детьми, освещая в прессе любой их неверный шаг. Они с удовольствием дополняли свои репортажи фотографиями, демонстрирующими плохое поведение детей. Руперт отозвал репортеров до той поры, пока детям не исполнилось по 18 лет.

В более широком смысле заслугой Руперта является создание медиаимперии мирового масштаба. В Великобритании он основал газеты и телеканалы, предлагающие потребителям выбор, о котором они не могли и мечтать до тех пор, пока он не стал возможным. Руперт может считать своей заслугой свержение власти издательских профсоюзов Луддитов и внедрение современных технологий, спасших не только газеты Мердока, но и многих его конкурентов. В Америке Метод Мердока позволил компании вырасти из нескольких крошечных изданий, одно из которых (the New York Post) было стабильно убыточным, в один из крупнейших в мире издательских конгломератов, в телекомпанию, которая соперничает с ведущими сетями, в службу новостей, дающую возможность услышать голоса тех, кто прежде не появлялся на телеэкранах, в спортивные и развлекательные подразделения компании, охватывающие весь мир.

Наблюдатели вполне обоснованно расходятся во взглядах на то, как найти баланс между достоинствами и недостатками Метода, приведшего Джеймса и Лаклана на их высокие позиции. Власть не была ограничена узкими рамками бизнеса и позволяла влиять на политику и культуру тех стран, в которых находятся их компании. На мой взгляд, Метод Мердока принес обществу чистую прибыль, и эта прибыль перевешивает все немалые сопутствующие издержки, которые прежде всего понесла культура. Общество могло бы лишиться всех этих плюсов в том случае, если бы Руперт не применял свой метод, который я называю Методом Мердока, если бы он проявлял боˊльшую осторожность в финансовых вопросах и в меньшей степени стремился приносить огорчение и дискомфорт элитам и истеблишменту. Но кое-кто не разделяет подобных взглядов. Наиболее разумные из критиков Руперта считают, что его воздействие на культуру и на подачу новостей достаточно велико, чтобы заставить пожалеть, что он настолько эффективен в роли агента перемен.

Возможно, любые попытки понять, способен ли метод, который я называю Методом Мердока (в то время как сам Руперт считает его лишь своим инстинктом), провести черту между ответственным и безответственным, окажутся бесполезными. Я знаю Руперта достаточно хорошо и могу с уверенностью говорить, что он считает свой Метод, во многом основанный на так называемом «редакторском суждении», настолько эффективным, насколько это возможно. При этом Мердок оставляет финальное решение за новостями, издательским делом, спортом, индустрией развлечений, инвестициями. И, конечно же, за сэром Китом и леди Элизабет, его родителями, если ему доведется встретиться с ними снова – а это та перспектива, которую он считает и невозможной, и неизбежной одновременно.