На улице растянулась длинная очередь.

Тацуо объяснил, что это всемирно известная чайная. Был третий час дня, и, наверное, уже наступало время для послеполуденного чая.

Когда они перешли через улицу Лоу-Питергейт, между ювелирным и сувенирным магазинами по всей ширине дороги перед ними предстал Йоркский собор. Смешавшись с фотографирующими туристами, двое японцев остановились перед фронтальной частью.

Акуцу был поражён шириной собора, который невозможно было охватить взглядом, и подавлен его величественным видом. Самое большое готическое сооружение в Англии строилось на протяжении 250 лет, начиная с XIII века. Но тот восторг, что ощущал Акуцу, глядя на торжественные стены кремового цвета, которым было больше 540 лет, был вызван не их древностью, а красотой и достоинством.

— Этот собор — ориентир, поэтому здесь сложно потеряться. Он как Полярная звезда.

— Получается, что Икусима-сан приехал в Лондон летом восемьдесят третьего года?

Тацуо, смотревший снизу вверх на Йоркский собор, не отведя взгляда, ответил:

— Думаю, это было в июле.

— Начните, пожалуйста, с того, какие отношения у вас были с Икусимой.

— Мы оба родом из Киото, ходили в одну секцию дзюдо. Я начал заниматься им в первом классе младшей школы, а Икусима был тогда в третьем классе средней — и часто заботился обо мне. И хотя мы разного возраста, я мечтал о старшем брате, поэтому привязался к нему. После того, как Икусима-сан окончил старшую школу и поступил на службу в полицию Сиги, мы уже не могли так часто встречаться, но когда произошло всё это с отцом, он пришёл на цуя и похороны и, как родной человек, утешал и подбадривал меня.

— Простите, во время вашего участия в левом движении вы тоже общались?

— Тогда, естественно, нет. Я ведь был в Токио. Мы возобновили наши контакты после того, как я стал курсировать между Европой и Киото.

— Сонэ-сан, вы окончательно поселились в Лондоне примерно в восьмидесятом году, правильно? Как вы общались после этого?

— Мы продолжали переписываться. Правда, как это водится у мужчин, письма были короткими. Часто обменивались открытками.

— О том, что Икусима-сан уволился из полиции, вы тоже узнали из письма?

— Да. Я тогда позвонил ему. Он сказал, что был факт взятки, но начальник знал об этом. Сказал, что, не установив близких отношений с якудзой, невозможно получить информацию. Но он благополучно устроился в охранное агентство, также имел и другие заработки, поэтому я не волновался.

— Что за другие заработки?

Опять зазвонил колокол. С того времени, как он звонил первый раз, не прошло и десяти минут. Время, что ли, здесь так отбивают? Теперь они находились ближе, и звук был глубже и величественнее. Тацуо подождал, пока звон закончится, и продолжил рассказывать.

— Икусима-сан, работая в охранном агентстве в Киото, был телохранителем у главы компании, а также охранял частные резиденции предпринимателей. Он стал часто контактировать с нелегальными знакомыми главы фирмы и иногда помогал собирать долги, что не имело отношения к его служебным обязанностям. С другой стороны, втайне от начальника, по просьбе мафиозных группировок в Осаке он занимался и покупкой земель.

— А какие отношения у него были с Аоки Рюити?

— У Икусимы была жена, Тиёко; её отец вроде общался с Аоки по работе.

— Отец Тиёко был членом якудзы?

— Нет, Икусима-сан говорил, что он порядочный человек; но правда это или нет, мне неизвестно.

Возможно, на отставку Икусимы, вопреки ожиданиям, повлияли семейные отношения. Тесть — деловой партнёр якудзы… Неудивительно, что за ним наблюдали.

— Я не знаю, когда они начали общаться, но, по крайней мере, когда Икусима-сан работал в отделе по борьбе с организованной преступностью, они с Аоки обменивались информацией.

— Насколько я понял из вашего рассказа, Икусима-сан не так уж нуждался в деньгах.

— После отставки из полиции Икусима-сан, по всей видимости, постоянно чувствовал некую неполноценность. Он не мог также смириться с тем, что его выгнали с работы, и в итоге теперь уже ему пришлось идти на поклон к якудзе. Возможно, наложилось и то, что он, хотя это было незаметно, продолжал чувствовать себя оскорблённым. Думаю, что он хотел преуспеть, подобно таинственным посредникам, с которыми то и дело соприкасался. На самом деле, для того чтобы подняться в нелегальном мире, необходимы деньги и умение блефовать.

Там, где царит беззаконие, больше всего ценится репутация. Видимо, чтобы обрести определённую власть в преступном мире, Икусиме требовалась солидная пачка купюр.

— Помимо таких признаков достатка, как часы и машины, одним из критериев статуса является также семья. Старшая дочь Икусимы-сана, Нодзоми, любила учиться, особенно была сильна в английском языке. Мечтала в будущем стать переводчицей, поэтому Икусима планировал отправить её учиться за границу. Хотел, чтобы и сын Соитиро поступил в частную школу для подготовки к поступлению в университет.

Акуцу уточнил данные о семье Икусимы: иероглифы, которыми записываются имена, возраст, класс. В 1984 году, когда происходили те события, Нодзоми училась в третьем классе средней школы, Соитиро — во втором классе младшей. Что-то в этом слегка задело Акуцу, но он продолжил внимательно слушать рассказ Тацуо.

Почти все деньги, полученные Икусимой, были взяты в долг. Он собирался вернуть их из дополнительных доходов, на которые весьма рассчитывал, и втайне от жены пользовался услугами кредитных организаций.

— Со скупкой земель было не всё гладко, и якудза загнали его в угол. Бывший полицейский, у которого нет дохода… Как тут можно выкрутиться? Одолжить денег у другой подпольной финансовой структуры — или же попытать счастья в какой-то более крупной афере. Икусима, как полицейский, занимавшийся мафиозными делами, прекрасно понимал, что если он хоть раз покажется с несчастным видом этим людям, ему конец.

Акуцу подышал на пальцы, державшие карандаш. Из-за холода его почерк стал неровным.

Мотивы Тацуо были бессмысленными, но и мотивы Икусимы оказались пустыми.

Они ожидали, что это преступление станет грандиозным предприятием и потрясёт основы общества, — но, когда всё случилось, оказалось, что ничего особенного и не случилось, кроме глупости. Нет, вернее, не так. В том, что такие ничего не представляющие собой люди устроили подобное преступление, и была настоящая глупость.

— Что рассказывал Икусима-сан, когда приехал в Лондон?

— Мы были в таких отношениях, что не скрывали ничего друг от друга, поэтому он признался, что находится в бедственном положении. Я подумал, что не просто так Икусима в его ситуации приехал в Лондон — наверняка у него есть ко мне важный разговор. Тем не менее я был крайне удивлён, когда он, бывший полицейский, прямо предложил мне стать соучастником в преступлении.

— Что он сказал?

— «Нанесём удар по богачам».

— Сонэ-сан, что вы подумали, услышав эти слова?

Тацуо вынул руки из карманов и расстегнул молнию на горле до уровня ключицы. Акуцу же, напротив, потуже намотал шарф.

— Давно я не был так… воодушевлён.

— Воодушевлены?

Было неожиданно услышать такие слова от довольно циничного человека, живущего в Англии.

— Отец был убит несправедливо, но отношение общества к его смерти не изменилось. Компания и не думала снимать с него клеймо «крайне левого», тюрьма допустила малодушное самоубийство одного из преступников, а полиция даже не смогла арестовать остальных нападавших. В результате появился ничтожный человек, который, чтобы дать выход своему гневу, посвятил всё своё время насилию и, ища этому оправдание, только и мог, что бесконечно резонёрствовать. Этот человек — я. Если рассуждать с позиций нынешнего дня, наверное, после приезда в Англию был шанс всё исправить. Но, разочаровавшись в идеях социал-демократии и относясь с презрением к основанному на противодействии им неолиберализму Тэтчер, я не испытывал никаких чувств к народу, который в конечном итоге стал единым благодаря войне, да так и продолжал жить, не пустив корней. Какими бы ни были причины и обстоятельства моего побега, но жизнь моя нисколько не отличалась от той, какую я вёл в Японии. Такие люди, как я, где бы ни находились, ничего не могут добиться.

— Раз вы ничего не можете добиться, почему же не отказались от предложения Икусимы?

Тацуо замолчал, словно задумавшись. Перед собором фотографировалась группа европейцев.

— Думаю, из-за того, что Икусима-сан придерживался диаметрально противоположных взглядов. Он говорил мне, считавшему себя ни на что не способным, что хочет получить всё. Я был поражён таким сильным желанием, и в то же время, хотя это может показаться странным, его слова были для меня как вспышка пламени. Икусима-сан верил, что общество, в котором он живёт, — непременная основа и для статуса, и для того, чтобы сделать детей поводом для гордости. И я подумал, что в таком случае, возможно, и я что-нибудь смогу. Другими словами, даже потеряв веру в общество, я покажу всю его бессодержательность человеку, у которого есть вера.

Акуцу вспомнил недавние слова Тацуо, показавшиеся ему «диалогом-поединком в школе дзэн», и почувствовал раздражение. Получается, что они не хотели денег, не собирались наносить ответный удар по власти или капитализму — и лишь для того, чтобы построить какой-то карточный домик, разбрасывали сладости с синильной кислотой? Такой бездарный мотив никак не укладывался у Акуцу в голове.

— Тогда почему вашей целью стала «Тинга»? Не из-за отца?

— Акции.

— Акции?

Ответ был слишком однозначным, поэтому Акуцу опять растерялся.

— Разумеется, то, что отец работал там, повлияло на решение обратить внимание именно на эту компанию. Однако враждебного отношения к ней у меня абсолютно не было.

— Да что вы! Ведь никто из компании даже не пришёл зажечь курительную палочку на могилу вашего отца…

— К тому времени прошло уже почти десять лет. К тому же мне, как практику, лучше всех понятно, что виноваты были те, кто совершил нападение.

Видимо, Тацуо сказал это с целью пошутить. Он глянул на Акуцу и улыбнулся. У его носа залегли морщины глубокой усталости.

— Икусима-сан попросил меня обдумать план действий. Конечно, никаких реальных достижений у меня не было, но он странным образом мне доверял. Я ответил, что мне нужно некоторое время.

— У Икусимы не было идей?

— Не было. Единственное что: он хотел потребовать с каждого по двести миллионов.

— Двести миллионов?!

Затем разговор перешёл к делу о похищении Хайнекена. Когда Тацуо увидел новость о том, что в Голландии был похищен глава крупнейшей пивоваренной компании, он интуитивно почувствовал, что у японских предпринимателей явно притуплена бдительность.

В ноябре 1983 года Тацуо один отправился в Амстердам и начал наводить справки. В Голландии многие говорят по-английски, поэтому ему худо-бедно удавалось расспрашивать людей, но он смог раздобыть лишь информацию, опубликованную в англоязычных газетах. Поскольку Тацуо сказал Софи, что собирается путешествовать по Европе, ему пришлось выехать за пределы Голландии. Он опять прибыл в Амстердам в начале декабря, когда заложники были освобождены, а часть преступников арестована. Посетил склад, где держали Хайнекена, и место, где проходила передача выкупа, — и пришёл к выводу, что это было неудачное решение.

С другой стороны, Тацуо решил позаимствовать такие моменты, как использование объявлений в газете в качестве средства связи с компаниями и запись голоса Хайнекена, а также пришёл к идее получения наличных с помощью манипуляций с ценами на акции, используя широкое освещение положения компаний в печати. Тацуо считал, что этот способ открыто продемонстрирует хрупкость современной экономики.

В середине декабря он вернулся в Лондон и записал итоги поездки и план преступления в чёрную кожаную тетрадь.

— Как я уже говорил, тот факт, что отец работал в «Гинга», стал причиной того, что она и была первой компанией, которая пришла мне в голову. Однако решающим фактором, помимо сравнительно низкой стоимости акций «Гинга», было небольшое количество плавающих акций, что облегчало манипулирование ценами. Доработав план, я вскоре после Нового года поехал в Японию и передал Икусиме проект, переведённый на японский язык.

— Это был полный план преступления, куда входили все шесть компаний?

— Нет, шла речь только о трёх компаниях: «Гинга», «Матаити» и «Мандо».

— О трёх? Но в действительности…

— Да. Но возникли непредвиденные обстоятельства.

Акуцу хотел прояснить этот момент, но из-за того, что не мог нормально делать записи, решил просто слушать рассказ.

— Как Икусима-сан отреагировал на план?

— Он неохотно отнёсся к идее похищения Кикути. Сказал, что если уж похищать, то детей.

— Почему же вы похитили главу компании, а не его ребёнка?

— Я подумал, что если записать кассету с записью голоса и рассылать её копии по компаниям, это станет доказательством серьёзности наших намерений, и компании будет легче шантажировать. Я объяснил всё это, и Икусима-сан согласился со мной.

Получается, запись использовали как удостоверение личности. Но почему же то, что произошло с отцом, не остановило его? Акуцу содрогнулся. Какая же, должно быть, пустота у Тацуо в душе…

— Кто участвовал в похищении главы «Гинга»?

— Аоки Рюити, Канэда Тэцудзи, Ёситака Хироюки.

— Сам Аоки?

— Да. Нападение на юношу с девушкой около реки Аигава устроили они же. Правда, позже это и стало триггером…

— Эти те самые непредвиденные обстоятельства, о которых вы недавно упомянули?

— Да.

— В таком случае я расспрошу об этом позже. Каким образом появились остальные члены?

— Акуцу-сан, как вы и говорили про разделение на группы, «Курама Тэнгу» с самого начала не была монолитной организацией. В плане я определил необходимый личный состав. Например, кто-то должен был разбираться в определении местонахождения по телефонной точке, кто-то — иметь доступ к синильной кислоте… Конечно, были необходимы физически сильные люди и биржевые спекулянты. Поскольку у меня не было связей в Японии, я поручил собрать людей Икусиме.

— Ямаситу вы знали по старшей школе. А Тани каким образом попал в преступную группу?

— Икусима был знаком с его отцом и знал Тани с детства.

— То есть вы доверили подбор людей Икусиме?

— Мне это было не по силам. К тому же основной работой Икусимы я определил именно подбор людей.

— У вас не было особых опасений, когда Икусима пошёл разговаривать с Аоки Рюити?

— Первое время были. Но когда я услышал, что Аоки из Киото, успокоился.

— То, что он якудза, вас тоже не смущало?

— Ну, мы ведь собрались не для того, чтобы в боулинг поиграть.

Клонившееся к закату солнце окрасило верх Йоркского собора в оранжевый цвет. Нет гарантий, что Тацуо согласится продолжать разговор и после того, как стемнеет. Акуцу решил задать вопрос, который давно беспокоил его.

— Сонэ-сан, письменные вызовы и угрозы придумывали вы?

— Да, в основном я.

— Вы намеренно разделяли их?

— Решительно поиздеваться над полицией также было и намерением Икусимы. Тогда постоянно сообщалось о нерасследованных делах, поэтому он считал, что насмешки над полицией позволят привлечь на нашу сторону народ. Целью было развести полицию и людей.

— Особенно тексты письменных вызовов были очень оригинальными.

— В Кансае всегда подшучивали над правительством и чиновниками, поэтому я подумал, что оскорбительные тексты, написанные на кансайском диалекте, могут смягчить чувства людей.

— Похоже, всё получилось в точности, как вы и задумывали.

— Дело в том, что я пришёл к выводу, что слабое место и «юридической власти», то есть полиции, и «экономической власти», то есть компаний, — средства массовой информации. Поэтому решил отправлять письменные вызовы в редакции некоторых газет и тем самым разжечь конкуренцию между ними. Ведь когда вызовы приходят в одни издания и не приходят в другие, одно это уже становится сенсацией.

Акуцу вспомнил Мидзусиму и, соглашаясь, кивнул. СМИ тоже, вероятно, попали в ловушку, поставленную этим человеком.

— К тому же по опыту своей деятельности я хорошо понимал, что целью секретной полиции является «взять всех разом». Национальное полицейское агентство забрало это дело под свой контроль, и из-за этого мы, наоборот, стали действовать смелее. Хотя мы бродили прямо у всех на виду, никакой полицейской проверки не было. Кроме того, мы решили оставлять много вещественных доказательств, поскольку одной из целей было ослабить интенсивность поисков каждого из нас в отдельности. Мы воспользовались беспечностью общества высокого потребления.

— Вообще есть люди, считающие, что преступникам просто повезло…

Несмотря на ушат холодной воды, вылитый Акуцу, выражение лица Тацуо не поменялось.

— Время, несомненно, было нашим сторонником. Обход домов не принёс результатов, так как из-за урбанизации люди перестали обращать внимание на подозрительных типов, живущих по соседству. Если б это происходило сейчас, то с помощью и камер наблюдения, и записи переговоров, наверное, удалось бы быстрее выследить нас. Другими словами, мы словно попали в воздушную яму.

— Да, пожалуй, этим тоже можно объяснить ваш успех. Ведь вряд ли ещё можно вспомнить настолько громкое дело, тянувшееся так долго и оставшееся нераскрытым.

— В этом мире не существует безупречных преступлений. Но благодаря тому, что был тщательно продуман каждый пункт — и критика полиции на кансайском диалекте, и использование психологии СМИ, и слабые места общества высокого потребления, — шансы на успех значительно возросли.

Акуцу был поражён аналитическими способностями Тацуо. Но каким бы заточенным ни был меч, пока он лежит в ножнах, в нём нет смысла. Этот человек, который, по его же словам, не пустил корней, наверняка был несчастлив.

— Почему вы выбрали «Матаити» и «Мандо»?

— «Мандо» — тоже из-за акций. А «Матаити» — потому что хотели усыпить бдительность «Мандо», показав им, что нашей мишенью являются не только кондитерские компании.

— Но инцидент с компанией «Матаити» разве не был тоже развлечением? Так же, как в фильме Куросавы «Рай и ад», собирались забрать деньги; да и мужчина с лисьими глазами, по-моему, рисковал…

— Тут мы просчитались. Когда Икусима-сан принёс мой план Аоки Рюити, тот сказал, что хочет атаковать семейный бизнес или подобные компании. С фирмой, находящейся под управлением одного человека, проще вести закулисные переговоры; кроме того, нельзя упускать из вида крупный личный капитал главы компании. Тогда у меня возникло нехорошее предчувствие: не рассматривает ли Аоки вариант передачи денег?

— Для вас это было ни в коем случае недопустимо?

— Надёжного способа передачи денег не было, поэтому получение выкупа не рассматривалось. Я нацеливался на управление акциями. Если жадничать, в твоём плане непременно образуется какая-нибудь брешь. Это касается не только преступлений. Человеческие потребности не могут быть удовлетворены на сто процентов. Самый мудрый способ — выйти, когда дело сделано на две трети, и тихо ждать следующего шанса. Но мы не осознавали, что якудза — такой народ, который не успокоится, пока не высосет из жертвы все соки. Подобные расхождения и вызвали позже развал группы.

Икусима и Аоки объединились — и в результате, при минимально необходимом количестве участников, родилась, казалось бы, преступная организация высокого уровня. Но между ними отнюдь не было паритета. Со временем постепенно стала проявляться разница, существовавшая между их реальными возможностями как «профессионала» и «любителя».

«Получается, с самого начала эта идея была безрассудной», — подумал Акуцу.

— Причиной всех будущих бед стало то, что похищение главы компании было поручено Аоки и его команде. Аоки, покупавший информацию о «Гинга» у профессиональных корпоративных рэкетиров, по причине того, что Икусима был крупным и поэтому слишком заметным, удалил его от места преступления, и осуществил похищение сам, вместе со своей командой. При передаче денег рисковал мужчина с лисьими глазами, а акции скупал Ёситака.

— Я хотел бы уточнить: как звали мужчину с лисьими глазами?

— Такаси. Он вроде был другом Канэды Тэцудзи. Молчаливый и неприятный тип. Я слышал, он бывший военный, но правда это или нет, не знаю.

Выходит, то, что касается «лисоглазого», так и осталось загадкой.

— Ведущую роль играла, как вы правильно сказали, группа А. Письменные вызовы и угрозы готовила группа Б, а такие вещи, как приклеивание инструкций к скамейкам или раскладывание сладостей с синильной кислотой, распределяли между обеими группами.

— Кстати, «человек с видео» — это кто?

— Ямасита-сан. На голове у него парик с химической завивкой, изображение тоже нечёткое, поэтому, наверное, почти никто его не узнал. Как бы там ни было, то, что мы в самом начале положились на Аоки, сослужило нам плохую службу, и постепенно Икусима-сан и я потеряли право голоса.

— Вы хотите сказать, что возникли разногласия?

— Это стало заметным во время нападения на молодую пару.

— Инцидент в ресторане якинику «Гайсэнмон», верно?

Это произошло 2 июня 1984 года. Была поставлена на карту репутация префектурной полиции Осаки; даже создали модифицированный автомобиль, из которого одним выключателем можно было остановить любой двигатель, — но закончилось всё лишь задержанием юноши, на которого было совершено нападение и которого сделали посредником. Из-за неудачи с арестом преступника Национальное полицейское агентство всерьёз взялось за руководство и стало продвигать курс на то, чтобы «взять всех разом».

С этого момента дело «Гин-Ман» оказалось на серьёзном перепутье и в итоге пошло в непонятном направлении.

Перед «инцидентом Гайсэнмон» «Гинга» уже собиралась заключить с нами сделку. В тот раз мы только нащупывали почву, но, по правде говоря, человек, похожий на оперативника, нами замечен не был. Все активно обсуждали, что, возможно, в следующий раз удастся забрать деньги, лишь я один был сильно против. Я не мог представить, что полиция снова оставит компании без присмотра. Поскольку я возражал, Икусима-сан и ещё двое поддержали меня, но в итоге получилось пятеро против четверых, к тому же они были более активны. Они сами приняли решение, что нападут на молодую пару и используют их как посредников, — и действительно так и сделали. Этот случай и стал причиной того, что между двумя нашими группами произошёл полный раскол.

После этого Аоки взял инициативу в свои руки и стал готовиться к захвату денег.

План по захвату денег компании «Матаити» тоже был плохо продуман. Невозможно было рассчитывать, что сценарий, подобный «Раю и аду», в реальности выйдет удачным; да и то, что мужчина с лисьими глазами вёл себя в поезде подозрительно, тоже было опасно.

— Сонэ-сан, то есть вы не были причастны к тому, что касалось передачи денег?

— Нет. Я до конца настаивал на том, что следует получать прибыль с помощью манипуляций с ценами на акции. Но и Икусима-сан, и остальные члены группы терпели это лишь до инцидента с «Мандо». Моим планом было выдвинуть угрозы трём компаниям и после извлечения выгоды на биржевых спекуляциях исчезнуть. Поэтому первоначально было запланировано поделить вознаграждение в первой декаде ноября, по окончании истории с «Мандо».

— Сколько примерно денег вам удалось получить?

— Этого я не знаю.

— Не знаете?

Опять зазвонил соборный колокол. Интересно, сколько уже времени они стоят здесь и разговаривают? Наступил вечер, к тому же они не двигались, поэтому Акуцу стало холодно. И ноги замёрзли.

— Согласно плану, каждый должен был получить от семидесяти пяти до ста миллионов. Общая сумма должна была получиться как минимум один миллиард. Но в итоге вышли другие цифры. Икусима и я получили по три миллиона, Ямасита и Тани — по два. Ёситаке было сложно массово скупать акции. Он придумывал какие-то отговорки, характерные скорее для непрофессионала, поэтому разговора не получалось. Должно быть, с «Гинга» и «Мандо» он осуществлял массовые продажи без покрытия, а раз уж у него, думал я, с самого начала не получалось покупать акции, почему он сообщает об этом только сейчас? Вот какие претензии я предъявлял к нему.

— Вы проводили какие-то встречи?

— Нет. Икусима пошёл в офис к Аоки, где прямо высказал ему свои возражения. Но тот лишь с невозмутимым видом повторил враньё Ёситаки. Икусиму, как бывшего следователя по борьбе с организованной преступностью, такое отношение со стороны якудзы просто взбесило.

— А кто был биржевым спекулянтом-боссом и настоящим «денежным королём» Ёситаки?

— Это мне неизвестно.

— Человек, с которым я беседовал, сказал, что есть вероятность того, что эти деньги текли в Нагата-тё.

— Я действительно не знаю. Но поскольку то, что деньги биржевых спекулянтов превращаются в капитал во время избирательных кампаний, является обычным делом, меня это не удивляет.

Несмотря на общение с автором плана преступления, всё, что касалось «плохих парней», до сих пор было неизвестно. «Всё-таки гоняться за преступниками — не моя работа», — подумал Акуцу.

Раскол между двумя группами стал окончательным. Особенно Икусима не смог простить якудзу, которого сам пригласил и который так дискредитировал его. После этого он стал неотступно следовать за Аоки.

— Честно говоря, деньги меня не особо волновали, поэтому я неоднократно советовал Икусиме успокоиться. Но это не помогло. Для него дело «Гин-Ман» было главным шансом в жизни. Больше всего он беспокоился о будущем детей. А с суммой в три миллиона даже проценты по долгам не мог выплатить.

Тацуо опять застегнул молнию на пуховике до самого верха и, придав лицу суровое выражение, тяжело вздохнул. По всей видимости, от этой точки начинались события, о которых ему больше всего не хотелось вспоминать.

— Что-то холодно стало, да? — произнёс Акуцу.

Тацуо, кивнув, угрюмо заметил:

— Обо всём этом, наверное, не стоило рассказывать перед Богом.

Он повернулся спиной к собору и молча зашагал вперёд.