В тишине кабинета время от времени слышался звук перелистывания бумаги.

Отложив тетрадь, Акуцу, потягиваясь, откинулся на спинку стула. За стеклянной дверью комнаты заседаний отдела городских новостей время от времени мелькали чьи-то тени. В течение этих трёх выходных подряд в редакцию один за другим приходили электронные письма и факсы с результатами любительских спортивных соревнований, проводившихся по всему району Кансай. Пачки распечатанных с компьютера листов формата А4 и факсов складывали на большой стол, стоящий между экономическим и спортивным отделами, и девушки на подработке, сидя перед ноутбуками, молча вбивали эти результаты.

В праздничный понедельник в комнате заседаний находились двое мужчин, которым было отказано в выходном, и один из них был посторонним. В центре комнаты соединили четыре длинных стола, сверху положили картонные коробки и файлы, и все по кругу читали материалы.

Мужчины собрались около 12 часов дня, но не заметили, как уже наступило 5 часов вечера. Когда у Акуцу заурчало в животе, он вспомнил, что на обед сегодня съел лишь два онигири из мини-маркета.

— Сколько можно прохлаждаться? — раздался голос Тории, и Акуцу рефлекторно выпрямился.

— Ты, как всегда, суров…

Благодаря полушутке Мидзусимы напряжённость немного спала. Он как раз и был посторонним.

— Акуцу-кун-то как старается…

— Отрабатывает все свои расходы. Он же у нас космополит…

Похоже, Тории всё ещё не забыл ту, закончившуюся ничем, командировку в Англию. Но нынче Акуцу, добыв такие крутые материалы, поверил в себя. Несмотря на незначительность шансов, он рискнул — и его поездка в Нагою увенчалась успехом: удалось получить запись разговора по радиосвязи Канэды Тэцудзи с молодым мужчиной, говорящим на литературном языке. После того как от одноклассника Канэды Акуцу заполучил фотографию мужчины с лисьими глазами, он даже узнал, что группа преступников устраивала собрание в кафе «Сино». А «Новогодние полицейские карута», добавившие этой новости ещё большую значимость, станут увлекательным чтением.

Разумеется, всё это он собрал не один. Кроме того, нельзя отрицать тот факт, что прошло много лет, поэтому причастным к этому делу проще стало говорить о нём. Но записи радиоперехвата, фотографии подозреваемых, свидетельства того, что было собрание, — всех этих потрясающих сенсационных данных вполне достаточно для написания материала. Акуцу считал, что Тории следует хотя бы поблагодарить его за всё, что он сделал.

Но, с другой стороны, Акуцу чуял, что можно пойти ещё дальше. Цепочки человеческих отношений. Ниточка от Канэды Тэцудзи непременно к кому-то приведёт. И единственное, что нужно делать, — это настойчиво использовать каждый такой шанс.

— «Заключение перемирия», о котором говорил повар, — что это может означать?

Мидзусима бросил в рот семечко от хурмы, лежащее на оборотке. Казалось, что он получает удовольствие от работы над делом «Гин-Ман». И его лицо, и лысая голова имели здоровый цвет.

— Вряд ли они действительно имели это в виду. Может, малость перебрали — и захотели поводить за нос корпорации и полицию…

— Да уж, они ведь были довольно увлекающиеся парни, — в унисон ему произнёс Акуцу.

Тории, который, как обычно, сидел скрестив худые ноги, резко бросил на стол файл, который держал в руках.

— Нельзя упускать тот факт, что в преступной группе было семь человек. Даже три человека могут образовать фракцию. Две группы — А и Б — по какой-то причине поссорились, а там, может, выпили мировую…

Мидзусима, подобно флюгеру, кивнул со словами: «Да, какая-то правда в этом есть». И действительно, если предположить, что преступникам была доступна информация, касающаяся компаний, они владели техникой кражи автомобилей, имели знания в области радиосвязи, разбирались в биржевых спекуляциях, то выходит, что они обладали различными способностями, поэтому считать их единой группой нерезонно. Наверное, естественнее было бы думать, что «Курама Тэнгу» представляли собой двуглавое чудовище, объединяющее в себе коварство и необузданность.

— Этот повар в бандане, может быть, вспомнит ещё что-то, поэтому надо бы опять с ним побеседовать.

Тории мог бы и не говорить этого, Акуцу и так собирался вернуться. Хоть повар и повторял: «Я ей обязан», но со стороны было заметно, что чувства, испытываемые им к хозяйке, весьма не просты. Учитывая выражение его лица и то, как он говорил, невозможно считать, что на уме и на сердце у него ничего не было. Напряжённое лицо повара, когда он заслышал приближавшиеся шаги, — доказательство их сложных отношений. Несмотря на то что повар запретил Акуцу приходить вновь, журналист понимал, что на самом деле тот хотел сказать ещё что-то.

— Мидзусима-сан, в то время вы просто шли вперёд, ни о чём не думая, не так ли? — Тории показал на файл, лежащий на столе. Это были вырезки из газетных статей, касающихся дела.

— До суда вряд ли дошло бы, так что мы активно вели своё собственное расследование — и в хорошем и в плохом смысле. Можно сказать, что это журналистский стиль Кансая. Схватка без оглядки на защиту.

— Конечно, странно, что полиция, закрывшая настолько серьёзное дело, не раскрыв его, ничего не обобщила. Но ведь и СМИ, круглые сутки борясь за сенсацию, предоставив сценическую площадку для этого театрализованного преступления, не смогли сделать никаких выводов.

Акуцу подумал, что Тории, главным принципом которого был «сенсация превыше всего», вдруг стал говорить неожиданные вещи.

— В эпоху Сёва позиции газет были значительно прочнее, чем сейчас. Не хочется в этом признаваться, но мы считали, что телевидение играет исключительно развлекательную роль, а новости — это дело газет. Особенно такая тенденция была сильна в регионах, а во времена «Гин-Ман», когда я был корреспондентом в осакской префектурной полиции, единственная телерадиокомпания, которую пускали на правоохранительные пресс-конференции, была NHK. У локальных телекомпаний даже места для отдыха в большом зале не было. И я не помню, чтобы NHK хоть как-то нас обгоняла.

Мидзусима выглядел самодовольно, но действительно, когда Акуцу был ребёнком, не было ни одной семьи, которая не выписывала бы газет.

— Сейчас, конечно, почти не осталось людей, которые требуют от газет оперативности, но в мою бытность криминальным корреспондентом главным принципом было «быстрее, чем остальные издания». Если вдруг опаздывал — сразу понижение в должности.

Акуцу вспомнил эпизод, когда, будучи начальником Мидзусимы, главный корреспондент в осакской префектурной полиции Мифунэ прятал во внутреннем кармане пиджака заявление об отставке.

— В общем, у нас будет схватка без оглядки на защиту, так?

В ответ на реплику Акуцу Мидзусима, засмеявшись, кивнул.

— Навязчивая идея журналиста. Когда тебе говорят, что ты должен выдать материал раньше других, ты постепенно теряешь самообладание, поэтому количество начинает вредить качеству… К тому же места на газетных полосах для материала о «Гин-Ман» сколько угодно. Самое трудное — сделать так, чтобы в утренних и вечерних выпусках на протяжении нескольких месяцев не повторялось одно и то же.

— Да уж, с содержанием сейчас дело обстоит не очень… — Тории неожиданно засмеялся.

— Строчить, вылезая из кожи вон, нет необходимости. Если в течение месяца штамповать одну сенсацию за другой, они потеряют свою ценность.

Возможно, Мидзусима продолжает участвовать в этом проекте для того, чтобы не понижать личную планку…

Хотя прошло больше десяти лет, как Акуцу стал журналистом, он ещё не был готов нести ответственность за людей. Если предположить, что сейчас произойдёт подобное преступление, хватит ли у него мужества не публиковать их письменный вызов? Если бы преступники указали конкретный магазин и сказали: «Мы отравили там сладости», удалось бы сделать вид, что ты ничего не видел? А если б не опубликовал их вызов и дети съели бы отравленные сладости, какая ответственность лежала бы на нём?

А если компания получила бы письмо с угрозой? Если не написать об этом, преступники подумают, что те откликнулись на предложение о тайной сделке, и увеличится вероятность того, что они попытаются войти в контакт с руководством компании. Естественно, в таком случае шансы на то, что удастся арестовать их, стремительно повышаются, поэтому, наверное, это тоже одно из проявлений «социальной справедливости». Однако есть ли у них, сотрудников такой же частной компании, право скрывать информацию?

Честные ответы, которые Акуцу давал сам себе, были: «Не знаю» и «Я должен об этом думать».

— По моему мнению, позиции телевидения усилились также и из-за «Гин-Ман». Когда домохозяйки хотели узнать, действительно ли сладости отравлены, или беспокоились о том, что их дети могут пострадать, они смотрели телевизор. Всё это постоянно обсуждалось в телепередачах. Можно было увидеть и видео с подозреваемым, и услышать голос ребёнка на кассете. То, что не могут газеты, сможет телевидение.

Двое старших коллег так серьёзно беседуют друг с другом, потому что вспоминают старые добрые времена, — или всё-таки просто сетуют на то, что с каждым годом сфера их деятельности теряет свою значимость? Акуцу не мог понять. Единственное, в чём он был уверен, так это в том, что, если б его не назначили ответственным за этот проект, он даже не задумался бы об истинном значении информации.

После долгого корпения над материалами концентрация внимания у него заметно снизилась. Но он не мог и заикнуться о том, чтобы уйти раньше Тории.

— Раз уж мы вышли на работу в выходной, то давайте хотя бы сходим поесть якинику…

В ответ на беззаботное предложение Мидзусимы Акуцу тут же отреагировал: «Отличная идея». Пойти в якинику было прекрасным предлогом для выхода на улицу. Уставшее тело просило мяса, к тому же алкоголь повысит шансы на то, чтобы поскорее разойтись. Всё-таки праздничный день, поэтому на работу уже можно не возвращаться.

— Что это? — Тории, которого не зацепила идея с якинику, приблизил лицо к фотографии, которую держал в руках. Она была из конверта, где лежало всё, связанное с биржевыми спекулянтами. Похоже, он что-то обнаружил.

— Что там?

— Акуцу, принеси-ка фотографию с рыбалки, которую одолжил тебе Акияма-сан… — Тории положил на стол оба снимка. — Точно. Один и тот же.

Мидзусима тоже поднялся и встал около Тории. Вытащил из кармана рубашки очки и надел их.

— Кто один и тот же?

— На фотографии с рыбалки лисоглазый в заднем ряду — и коротко стриженный мужчина с противоположной стороны. Повар говорил, что он помнит его, так?

— Да. Вероятно, он был на сборище в «Сино».

— Посмотри-ка сюда.

На второй фотографии была запечатлена любительская бейсбольная команда. На всех игроках были белые рубашки, боковые полоски и нижние футболки — тёмно-красного цвета, кепки — чёрного. На груди виднелись ярко вышитые буквы, но их было невозможно разобрать. На конверте, в которой лежала фотография, было написано название брокерской компании, из чего следовал вывод, что это корпоративная команда.

— Вроде как девять человек…

Как сказал Мидзусима, члены команды были сняты на поле на фоне табло: четверо сидели на корточках в переднем ряду, пятеро стояли в заднем ряду. Были и молодые, и люди средних лет, и полные, и худые: сразу понятно, что любители. Как бы там ни было, гуманитарий Акуцу не мог представить, что коллеги могут таким образом проводить выходной день.

— Даже в том, как человек стоит, можно проследить его скрытые наклонности… — Тории поставил указательные пальцы правой и левой руки на обе фотографии. На обеих это был крайний слева мужчина.

— Неужели правда?..

В тот же момент, когда раздался голос Мидзусимы, у Акуцу перехватило дыхание. Хотя кепка скрывала волосы, но это определённо было лицо коротко стриженного парня небольшого роста. Несомненно, один и тот же человек. Они поискали, нет ли на фотографии кого-то ещё из участников рыбалки, но, кроме крайнего слева, никого больше не обнаружили.

— Что это за компания?

— Одна из ведущих брокерских контор в Токио. Не знаю, существует ли ещё.

— А поле в Токио?

— Трудно сказать. И фотограф, и репортёр, получивший фотографию, неизвестны. На обороте тоже никаких записей.

— Этот стриженый — брокер, что ли?

— Наверное, да. А может быть, и просто помощник команды…

Слушая разговор коллег, Акуцу поймал себя на ощущении, что перед ним выстраивается некая цепочка. В тот же момент, когда он подумал, что, возможно, этот человек тоже был в «Сино», в его голове всплыл голос с записи радиосвязи.

«Медлят с предварительной продажей. Будем покупать по самой низкой цене. Если постараемся, уже скоро встанем на ноги. Приём».

Возраст, литературный язык, брокерская компания в Токио, акции, знакомый Канэда Тэцудзи… Этот мужчина с записи… Может быть, он и есть Усивака-мару? В это самое мгновение Акуцу вспомнил кое-что ещё. Рассказ Татибаны на встрече в Токио. Подозрительный биржевой спекулянт, о котором ходили слухи в Кабутотё. Человек, вызывающий беспокойство… Акуцу закрыл глаза и изо всех сил напряг мозг.

Молодой мужчина, университет Хитоцубаси, говорит не на кансайском диалекте, но хорошо знаком с подпольным миром Кансая, часто появляется в Кабутотё, постоянно лжёт… Всплывающие в памяти обрывки информации соединялись воедино в этом стриженом парне. За всю журналистскую карьеру Акуцу всего несколько раз приходилось испытывать это ощущение — ощущение того, как лучи света сходятся в фокусе.

— Прошу прощения…

Акуцу схватил фотографию бейсболистов-любителей и вернулся к своему стулу. Достав из сумки цифровой фотоаппарат, сделал фото с близкого расстояния. Затем вставил карту памяти в компьютер и набрал номер мобильного телефона Татибаны.

— А, Татибана-сан? Это Акуцу из газеты «Дайнити». Вы мне очень помогли недавно… Ой, извините, что беспокою в праздничный день. Можно немного с вами поговорить?.. Большое спасибо. Простите за неожиданный звонок Я отправил на ваш адрес электронной почты одну фотографию. Не могли бы вы взглянуть на неё?..