4
Несмотря на то что в закрытой комнате заседаний было душно от дыхания людей, Акуцу было зябко.
За соединёнными в форме прямоугольника длинными столами сидели заведующий отделом происшествий Тории, младший редактор отдела полицейских новостей префектуры Осака, заведующий первым отделом расследований полиции префектуры Осака, резервные журналисты из отдела осакских городских новостей, журналисты из экономического отдела; всего 12 человек. Акуцу, журналисты из подведомственных отделов городских новостей, а также те, кто приехал из филиалов в Кобэ и Киото, сидели на стульях, расставленных около входа. В маленькой комнатке без окон, с выключенным кондиционером, дышали почти 20 человек. Неудивительно, что воздух был спёртым. Однако настоящим источником стресса Акуцу являлся только один человек.
— Для чего я собрал сегодня всех вас? Первая встреча по текущему проекту? Да? Не странно ли это? Мы должны были провести такую встречу за полтора месяца, не так ли?
Сидевший на почётном месте Тории пренебрежительным взглядом окинул каждого в отдельности. И даже закалённый в боях редактор полицейских новостей префектуры выглядел перед ним школьником. Ни один не открывал рта, лишь изредка слышалось неловкое покашливание. Маленькая комнатка отдела городских новостей превратилась в допросную.
Экстренное совещание было посвящено обсуждению итогового проекта года по нераскрытым делам Сёва и Хэйсэй «Обитатели бездны (временное название)». Сегодня утром все репортёры получили от Тории письмо по электронной почте, в котором он вызывал их на совещание. Подготовка началась сразу же после окончания праздника Обон, но, хотя уже вот-вот наступит октябрь, похоже, каких-либо заметных результатов ни у кого не было. Все присутствующие были в ужасе, когда Тории открыл начавшееся в 8 часов вечера совещание, спокойно попросив: «Я хочу, чтобы те, у кого совершенно нет желания работать, подняли руки».
Все по очереди докладывали о ходе работы, однако новых фактов не нарыл никто. У следователей приближалась пенсия, поэтому им было проще, но, с другой стороны — возможно, из-за того, что память уже подводила их или данные расследования были засекречены, — информация от них была отрывочной. Журналистам со стажем из «Дайнити» удалось связаться с бывшими сотрудниками компаний, но те не очень шли на контакт, и все в равной степени были несловоохотливыми. Кроме того, среди них были люди, продолжавшие испытывать чувство недоверия к СМИ.
— Эй, Акуцу. Ты в два раза больше других тратишь на транспорт, так что непременно должен был что-то раскопать.
— …Да.
— Если так любишь путешествовать, почему бы тебе не стать сопровождающим в турпоездках?
«Кто-нибудь, расскажите этому человеку про харассмент», — подумал Акуцу. Все, потупив взгляд, сосредоточенно ждали, когда закончится это совещание.
— Так, в общем, сегодня у нас действительно предварительное обсуждение. Хоть плачьте, хоть смейтесь, но осталось меньше трёх месяцев. Чего бы это вам ни стоило, но достаньте мне сенсацию. На этом всё.
Как только была дана команда разойтись, репортёры, словно крысы, бегущие с тонущего корабля, бросились из комнаты заседаний. И Акуцу, чтобы больше не находиться рядом с Тории, проворно поспешил к лестнице и стал спускаться на нижний этаж, где располагался отдел культуры. Сегодня вечером ему нужно доработать интервью с Синохара Мидзуки.
В автомате он купил кофе латте в бумажном стаканчике и вернулся к своему рабочему столу. Хотя это было то же здание, но воздух здесь и в комнате совещаний различался так же, как в Осаке и Якусиме.
— А, с возвращением, журналист-расследователь…
Подхватив ироничное замечание редактора, другие репортёры, занимавшиеся миром искусства, посмотрели на Акуцу с сочувствием.
— Томита-сан, вы никого не знаете, кто мог бы что-то знать о преступниках, причастных к делу «Гин-Ман»?
— Кто же этим занимался?.. Но сюда они всё равно не приедут.
Глядя, как Томита слегка стучит ребром ладони по горлу, Акуцу почувствовал себя глупо. Со всего размаху опустился на стул. Проверил корпоративную почту на ноутбуке: пришла информация, касающаяся опроса об отделе, в который ему хотелось бы перейти. Анкета представляла собой не простой бланк, где нужно было отметить желаемое место перехода; в ней нужно было указать причины этого и описать темы, которыми планируешь заниматься в дальнейшем. После пытки у Тории у Акуцу не было никакого желания вникать в это, поэтому он закрыл анкету. Удивительно было то, что нет ни одного отдела, куда он хотел бы пойти работать, и ни одной темы, которой хотел бы заняться. В голову приходил только отдел культуры, который как раз и нужно было исключить. Вообще за все пять лет работы здесь он ни разу самостоятельно не создал ни единого проекта.
— А, совсем забыл… Тебе посылка пришла.
Томита подкатился на стуле на колёсиках и достал с книжной полки бандероль. Иногда им случалось получать письма или открытки, касающиеся статей, но получение бандероли — довольно редкое явление.
— От преступников, наверное.
Не отреагировав на шутку Томиты, Акуцу взял маленькую коробку и вернулся на своё место. Сел на стул и взглянул на наклеенный на коробку бланк с данными отправителя.
Кимура Юкио…
Не успел он подумать, что это имя ему знакомо, как в глаза бросился адрес: Нагоя, район Минами. Это же тот самый пожилой мужчина, которого он расспрашивал на днях в его доме… Отклеивая плёнку, Акуцу подумал, что, наверное, он что-то там забыл. Сначала вытащил что-то, завёрнутое в газету.
— О! Аппетитные огурцы…
Там оказались три прекрасных огурца, которые он видел в саду около дома Кимуры. Видимо, тот запомнил, что Акуцу назвал их аппетитными. Несмотря на некоторое чувство стыда, Акуцу была приятна доброта Кимуры, который специально прислал огурцы внезапно посетившему его дом журналисту.
— Это от дедушки, которого я на днях расспрашивал в Нагое. Правда, с точки зрения работы, «урожая» не было.
— Всё-таки старые люди великодушны… Угости одним.
Акуцу бросил огурец редактору. Ловко поймав его, Томита внимательно осмотрел овощ и с улыбкой произнёс:
— Надо посолить и съесть вместе с хвостиком.
Акуцу положил завёрнутые в газету огурцы на стол и вытащил из коробки белый конверт и компакт-диск в пластиковом футляре. Диск был белый, без единой надписи.
Ещё в конверте было письмо — несколько сложенных вместе листов писчей бумаги. Акуцу развернул его. Вверху синими чернилами было написано: «Господин Акуцу Эйдзи». Красивый почерк; написано, скорее всего, авторучкой. Величественные иероглифы, которые не так просто читать. Акуцу, со стаканчиком латте в руке, внимательно просматривал текст письма.
«Мужчина по фамилии Яманэ, которого Вы упоминали, — вероятно, Яманэ Дзиро».
Когда Акуцу прочитал эту фразу, от удивления у него перехватило дыхание. Он отставил стакан и схватил письмо обеими руками.
Это было послание с извинениями. Кимура рассказывал, что работал учителем, но признание в том, что Яманэ был его учеником, потрясло Акуцу до глубины души.
Кимура подробно описывал, как он был классным руководителем Яманэ во втором и третьем классах средней школы, сколько беспокойства доставлял ему этот печально известный хулиган, как и после окончания школы он присматривал за ним.
«В то время Яманэ был уже совсем взрослым, ему было 27 лет. Слабохарактерный, к тому же нигде не работал. И, что самое ужасное, разыскивался по подозрению в угоне автомобиля».
Как раз когда полиция интересовалась местонахождением Яманэ, а Кимура впервые узнал, что тот разыскивается как преступник, и волновался за него, сам Яманэ влетел к нему в дом. Честный Кимура считал, что ему прежде всего нужно явиться в полицию, поэтому он обманул Мидзусиму и дал Яманэ уйти.
«На протяжении всех этих тридцати с лишним лет я чувствовал себя виноватым из-за того, что сказал журналисту Мидзусиме неправду. Когда тот пришёл во второй раз, меня не было дома, и я не смог принять его. Ещё тогда я должен был связаться с ним, но никак не мог решиться. Так и дожил до сегодняшнего дня…»
После того как Акуцу ушёл, Кимура позвонил Яманэ, который сейчас держит закусочную в Сакаэ, и попросил найти запись радиопереговоров.
«По словам Яманэ, на диске записан разговор по радиосвязи, о котором говорил Мидзусима. С тех пор Яманэ изменился к лучшему: живёт счастливо с семьёй и с детьми…»
— Надо же!..
Встав, Акуцу взял в руки диск. Его абсолютно не волновало, как изменился человек, которого он никогда не видел. Радиосвязь… Запись разговоров преступников… Он взволнованно открыл пластиковый футляр и вставил диск в ноутбук. Вытащив наушники из «Айпода», воткнул их в гнездо ноутбука. Автоматически началось воспроизведение голоса.
«Этот разговор состоялся 4 ноября 1984 года».
Послышался неприятный искусственный голос. Раздались режущие ухо резкие звуки. Затем пошёл голос живого человека, и начался разговор. Акуцу, полностью сосредоточившись на записи, открыл тетрадь, лежащую на столе. В ней в хронологическом порядке были записаны все случаи переговоров.
Время записи — 2 минуты 50 секунд. Некоторое время Акуцу сидел, уставившись в одну точку, потом вспомнил, что не дочитал письмо до конца, и резко схватил листы бумаги.
После просьбы Кимуры не разглашать имени Яманэ шла фраза: «Ниже письмо от Яманэ»; на этом внезапно текст прерывался. На следующем листе бумаги тянулись неумело написанные иероглифы, явно принадлежавшие перу другого человека.
«Господин Акуцу Эйдзи,
Меня зовут Яманэ, я держу закусочную в районе Сакаэ в Нагое. Я — тот человек, который зимой 1984 года сбежал от журналиста газеты „Дайнити“.
Я скрылся от журналиста для того, чтобы убежать от полиции. Была и другая причина. Я был автомобильным вором, очень нехорошим человеком. И глупо считал, что сдать приятеля недостойно мужчины.
Был один этнический кореец по имени Канэда Тэцудзи, с которым раньше мне приходилось „работать“. Точного возраста я не знаю, но он значительно старше меня. Он умело улаживал дела с ворованными машинами. Я работал с ним только один раз, приятный человек был.
Простите, что мой рассказ трудно понять. Вернёмся к разговору по радиосвязи: разговаривают двое мужчин. Один из них говорит на кансайском диалекте. Голос этого мужчины точь-в-точь как у Канэды. И не только голос. И манера говорить, и даже смех почти одинаковые. Я по своей глупости и по пьяни проболтался об этом в закусочной. В итоге, видимо, это дошло до господина журналиста. Тогда я не хотел сдавать людей, с которыми работал хотя бы раз, поэтому сбежал от господина журналиста. Не знаю, полезен ли вам будет это рассказ. Уже и времени много прошло, и Канэды, может, в живых нет, поэтому рассказываю всю правду. И всё равно удивительно, что прошло больше тридцати лет, а господин журналист из той же газеты опять интересуется этой историей…
Про Канэду я помню, что он был маленького роста и сутулый. Волосы тонкие. Пожалуй, и всё. И ещё одно. В городе Сакаи в Осаке находилась закусочная „Сино“. Так вот, у его хозяйки и Канэды была связь. Когда мы работали вместе, он меня приглашал туда выпить. Я хорошо помню, что хозяйка очень красивая женщина была.
Я сам сейчас в конце концов стал приличным человеком, поэтому, когда будете писать статью, прошу вас не упоминать моего имени. Детям столько беспокойства причинил, теперь наконец-то стали разговаривать со мной нормально…
Простите за непонятный текст. За давностью лет, может, поздно уже, но если вам окажется полезен мой рассказ, буду очень рад. Тяжёлая, наверное, у вас работа, поэтому берегите себя.
Р.S. Господину журналисту, от которого я сбежал тридцать лет назад, передайте, пожалуйста, что я раскаиваюсь. Спасибо.
Яманэ Дзиро»
Закончив читать письмо, Акуцу невольно прыснул от смеха. Такая первоклассная информация, которую он не смог получить, несмотря на колоссальные усилия, в один прекрасный день была просто доставлена в бандероли. Журналистское расследование всё-таки непредсказуемая вещь.
Вдруг в голову ему пришла одна мысль.
Акуцу быстро собрал диск, письмо и тетрадь и, бросив: «Я наверх», убежал. Перепрыгивая через ступеньку, он мгновенно взбежал по лестнице, по которой обычно поднимался в полном унынии. Взлетев наверх, позвал: «Тории-сан!». Он привлёк внимание не только журналистов из отдела городских новостей, но и из других отделов, поскольку всем было ужасно интересно, кому же понадобился редактор отдела происшествий.
Подойдя к Тории, Акуцу на мгновение восстановил дыхание и поднял над головой футляр с диском.
— Это запись переговоров по радиосвязи.
— Чьих?
Собрались не только присутствовавшие на недавнем совещании, но и журналисты, оказавшиеся поблизости. Со словами «из дома в Нагое, где я собирал сведения», Акуцу передал письмо. Быстро пробежав глазами текст и прочитав признание Яманэ, Тории нахмурился.
— Включи-ка.
Акуцу вставил диск в стоящий перед Тории компьютер и прибавил звук Письмо Кимуры репортёры по очереди передавали из рук в руки.
«Этот разговор состоялся 4 ноября 1984 года».
Когда послышался искусственный голос, вокруг собрались также репортёры из экономического и спортивного отделов. В образовавшейся тишине раздался треск.
«Меня слышно? Усивака-мару, это Тэн-мару».
«Да. Прекрасно слышно. Тэн-мару, это Усивака-мару».
«По поводу того копировального центра: можно раскрыть место? Приём».
«Копировальный центр в Киото? Приём».
«Рядом с Университетом Киото. Приём».
«Там самообслуживание? Приём».
«Да. Сотрудники центра работать не хотят, мы перехитрили их. Приём».
«(Смех.) Делайте, как считаете нужным. Приём».
В этом месте опять пошли помехи. Тэн-мару говорил на кансайском диалекте, Усивака-мару — на литературном языке. Согласно письму Яманэ, Тэн-мару — это Канэда Тэцудзи. Репортёры зашушукались.
«Как покупка „Хоуп“? Усивака-мару, это Тэн-мару. Приём».
«Подождём с предварительной продажей. Будем покупать по самой низкой цене. Если постараемся, уже скоро встанем на ноги. Приём».
«Понятно. С капиталом всё в порядке? Приём».
«Опять попробую попросить. Приём».
«Я слышал, что Ю-сан в плохом расположении духа. Приём».
«От кого информация? Приём».
Опять пошли помехи.
Когда всплыло название «Хоуп», репортёры ещё больше зашумели. Как ни странно, чувство настороженности ослабло, и волнение по поводу того, что, возможно, это разговор между преступниками, замешанными в деле «Гин-Ман», закружило в водовороте отдел городских новостей.
«У Хансин-то не вышло ничего. Приём».
«Хорошо всё закончилось. В следующем году будет Усивака-мару. Приём».
«(Смех) Победят? Приём».
«Они лучшие в Японии. Приём».
Среди внимательно слушавших репортёров отдела городских новостей тоже послышался смех. Под Усивака-мару, которого упоминает Тэн-мару, видимо, имелся в виду ставший с сезона 1985 года тренером Ёсида Ёсио, который, будучи ещё действующим игроком, имел прозвище «Усивака-мару». На самом деле в сезоне 1985 года «Хансин тайгерс» впервые за 21 год одержали победу. Это «пророчество» и заставило кансайских репортёров засмеяться.
Дальше Усивака-мару сообщал о том, что пойдёт смотреть на коалу, которую впервые привезли в Японию, о том, что ему доводилось выпивать с Миурой Кадзуёси, который попал в водоворот после того, как в еженедельнике «Сюкан бунсюн» была опубликована серия материалов под названием «Сомнительная пуля». Тэн-мару полушутя перебивал его.
«А может, стоит переместиться? Приём».
«Что случилось? Приём».
«Плохо дело. Возможно, нас подслушивают. Приём».
«Понятно. Это нежелательно. Приём».
«Ну ладно, до связи».
Тэн-мару заметил перехват, и разговор закончился. Тории нажал на кнопку «стоп», и в образовавшейся тишине послышался гул голосов.
— Получается, что Тэн-мару — это Канэда? — спросил Тории.
Акуцу кивнул.
— Тэн-мару по голосу лет сорок с лишним, а Усивака-мару — где-то от двадцати до сорока.
— Да, я тоже так думаю.
— Из письма следует, что Тэн-мару — автомобильный вор. Усивака-мару имеет отношение к акциям — возможно, биржевой спекулянт.
— Как думаете, это достоверно?
— Даже не знаю… Конечно, всё это нелепо, но я знаю, что Усивака-мару обучался искусству фехтования у Курама Тэнгу; а кто же такой Тэн-мару?
Акуцу покачал головой. Стоявшие вокруг репортёры тоже только горько улыбались. Вдруг младший редактор отдела полицейских новостей префектуры робко поднял пустой футляр от диска.
— Когда-то я смотрел аниме «Маленький тэнгу Тэн-мару»; главного героя там звали Курама Тэн-мару.
Атмосфера была напряжённая, поэтому все разразились громким смехом. «Я что-то помню», «Чувствуется разрыв между поколениями», — один за другим бросали реплики репортёры. Только Тории с серьёзным лицом полез в «Гугл»-поиск.
— Вот. «Маленький тэнгу Тэн-мару охотник Бэму-бэму». Шёл по телевизору с мая по октябрь восемьдесят третьего года. Но это ещё не означает, что мы попали в цель.
Всё, что говорит Тории, звучит убедительно… Акуцу стал размышлять. Конечно, ему хотелось, чтобы запись стала прорывом в расследовании, которое зашло в тупик, тем более что он лично раскопал этот материал.
— Больше всего, — наконец заговорил он, — меня заинтересовала часть про копировальный центр. Как говорит Тэн-мару, преступники в письменном вызове признаются, что использовали копировальный центр «Миллион раз», расположенный около Университета Киото. Поскольку царапины на картридже копировального аппарата этого центра и следы в напечатанном тексте письменного вызова совпадали, полиция предположила, что преступники воспользовались его услугами. Также нет сомнений, что в этом центре действует система самообслуживания.
Акуцу сделал паузу и показал тетрадь, в которой он собирал всю информацию по делу.
— Эта радиосвязь была перехвачена четвёртого ноября восемьдесят четвёртого года. Письмо с угрозой было отправлено в пищевую компанию «Хоуп» седьмого числа того же месяца. А письменный вызов, в котором было раскрыто название копировального центра «Миллион раз», отправлен в редакции газет двадцать четвёртого ноября. Что касается хронологии, противоречий тут нет.
Акуцу заметил, что вокруг собралось с тридцать репортёров. Нераскрытое дело в истории Сёва… По прошествии тридцати с лишним лет, возможно, удалось найти принадлежащие преступникам голоса. Вновь повисшая тишина ощущалась всеми как предчувствие большой сенсации.
— Распределитесь и соберите информацию о Канэде Тэцудзи. Выворотите наизнанку картонные коробки на складе, просмотрите материалы в доме Мифунэ-сана; не забудьте также кафе в Сакаи. Внесите в список полицейских, которые могут предоставить хоть какие-то сведения. Время буду устанавливать я. Всё. За работу. — Тории громко хлопнул в ладоши, и вся команда репортёров тут же пришла в движение.
— Я тоже схожу на склад.
Акуцу повернулся, чтобы уйти, но, услышав: «Минутку», остановился. Глядя на обернувшегося подчинённого, Тории вздохнул.
— Сначала расскажи-ка обо всём Мидзусиме-сану.
— А, ну да…
— Ты что, совсем забыл, откуда информация?
— Хорошо.
— Он обрадуется.
Акуцу вспомнил лицо Мидзусимы, накалывающего на зубочистки такояки в своём кабинете, пропитанном запахом соуса. Да уж, трапеза займёт минимум два часа. Но, как верно сказал Тории, Акуцу у него в долгу…
Он раздумывал примерно пару секунд и наконец принял решение.
— В следующий раз.
