Исключительные угрозы и возможности будущего
А. Кратко- и долгосрочные прогнозы
Для экономики и финансовой системы эффективные прогнозы всегда имели большую ценность, но сегодня они стали для всех нас жизненно необходимыми. В то же время чрезвычайно сложно точно предсказать даже ближайшее будущее, поэтому появились определённые обходные решения. Издаются труды, которые предлагают всё «семейство прогнозов» разноплановой ориентации, чтобы каждый мог выбрать для себя то, что ему нравится. Но всё же я считаю бессмысленным этот туманный путь исследования будущего. Полное невежество лучше, чем лес неправильно установленных указателей. Нужно предсказывать что-то конкретное или же молчать.
Находясь в восточном районе Европы, мы живём в руинах, которые нам оставила утопия Маркса. Разработанное им «превращение в рай» человеческого существования, называемое коммунизмом, оказалось кровавой бессмыслицей, которая повергла народы в материальные и психосоциальные руины. Вот одно скорее анекдотичное объяснение нашего состояния. Когда правительство Аденауэра в послевоенное время по решению Всемирного еврейского конгресса и, в частности, Наума Гольдмана, переводило миллиарды создающемуся еврейскому государству в качестве компенсации за нацистское «окончательное решение еврейского вопроса», благодаря этому возникла большая часть хозяйственной инфраструктуры Израиля. Но это государство находилось (в момент становления) на практически пустом месте. Наследники коммунизма, напротив, живут в руинах, так как 70 % гипериндустриализации во всех восточноевропейских государствах были задуманы с целью изготовления оружия для советского «натиска на Запад». Собственно говоря, нужно было полностью разрушить тот колоссальный, но всё же устаревший производственный потенциал, но сначала это принесло бы только огромные затраты на разрушение и реорганизацию и породило бы армии безработных. Это делает предстоящие задачи особенно трудными.
Сначала нужно поставить диагноз нашему настоящему положению, если кто-либо хочет использовать его в качестве основы для оценки будущего. В восьмидесятых годах я попробовал предсказать время наступления советского коллапса с помощью приблизительных вычислений. Я продвигался следующим образом: 1. Ни одно государство не сможет сохранить свою стабильность, когда более 33 % его валового национального продукта инвестируется в вооружение. 2. Валовой национальный продукт СССР используется не на 12–13 % для производства всех видов оружия (по данным ЦРУ), а, должно быть, в два раза больше (примерно 25–26 %). 3. Полные затраты на производство оружия растут экспоненциально, что можно грубо рассчитать по публикуемым данным, например, сравнивая стоимость изготовления среднестатистического истребителя (лёгкого самолёта) 1916, 1941 и (истребителя-перехватчика) 1990-х годов. Экспоненциальные кривые уменьшения валового национального продукта, увеличения стоимости оружия и очень неточно, «на глаз» определённого износа производственных мощностей в СССР дали в точке пересечения годы 2010–2020 как годы советского коллапса. Сейчас Москва сделала достоянием гласности информацию, что военный сектор проглотил более, чем 30 % валового национального продукта. То есть ЦРУ ввело меня в заблуждение, и поэтому коллапс наступил примерно на тридцать лет раньше.
Восточная Европа находится в порочном круге. Крупный капитал Запада говорит: сначала стабилизируйтесь политически и постройте честную рыночную экономику, тогда мы придём с большими инвестициями. Но Восток говорит: без ваших миллиардов мы не можем достичь ни экономической, но политической стабильности рынка. Это патовое положение, усугубляющееся националистично-ксенофобскими вспышками всеобщей ненависти. Три года назад я составил очень краткий прогноз для журналов «Le Débat» и «Trans Atlantik». Там я объяснил, что в посткоммунистической Европе могут разразиться гражданские войны, а в Германии даже возникнуть тоталитарные течения. Сегодня нельзя довольствоваться сознанием того, что я был прав. Намного важнее объяснение того, на чём основывались мои прогнозы. А именно: я думаю, что когда настоящее положение вещей (Status praesens) рухнет, массы будут, так сказать, совершенно инстинктивно искать поддержки и найдут её в положении, которое было прежде (Status quo ante fuit). Поэтому словаки «вспоминают» о Словакии Третьего рейха, хорваты – о государстве Анте Павелича, молодые немцы из восточных федеральных земель – о нацизме (тем более, что экс-ГДР была «заморожена» на протяжении примерно 45 лет), и мы имеем дело с «синдромом оттепели» как социальной, так и политической, последствия которого отчасти могут также перескочить на бывшую федеративную республику.
В такой великой державе, как США, которая осталась сегодня одна на мировой сцене, мы наблюдаем кризисные потрясения: небывалых размеров дефицит бюджета, серьёзные дилеммы в школьном образовании и банковском деле, в промышленности, в энергетической политике, сомнительные «достижения» администрации Буша, а на мировой арене страна втянута в кувейтский кризис, бомбу Саддама, дуэль аравитян с израильтянами и растущую урбанистическую катастрофу. Хотя Япония и остаётся стабильной, но она слишком мала, чтобы смогла играть ведущую роль в мире. И к этому надо добавить неописуемую бедность третьего мира.
Б. Мир в долгосрочной перспективе
Ранее сказанное должно служить нам трамплином для взгляда в отдалённое будущее. Доклад Римскому клубу в этом году был для меня большим и печальным разочарованием, потому что всё, что там говорится в первой диагностирующей части, – это прописные истины, хорошо известные каждому прилежному читателю ежедневной прессы, а то, что требуется во второй части, названной «Стратегии решений», является лишь букетом из благих намерений, исполнение которых, само собой, смогло бы излечить нашу глобальную бедность.
В докладе почти не говорится о том, как можно перевести те стратегии в активную совместную работу государств и народов. Так как мы, несомненно, нуждаемся в разоружении, но не только в частичном разоружении, и, безусловно, нам нужны новые источники энергии, но мы не знаем такие, которые могли бы заменить в глобальном масштабе традиционные источники энергии, включая ядерную энергию, и мы знаем о том, что такие глобальные проблемы и кризисы, как климатический, демографический «взрыв» и т. д., могут быть решены только на межгосударственном уровне. Но мы и дальше не знаем, как можно создать мировое правительство, мировую полицию и мировое контрольное подразделение, мировой закон о защите беженцев и т. д. Мы вообще не знаем, каким образом нужно сделать всё необходимое, и сверх того, совершенно не знаем, как это можно было бы сделать быстро и скоро, а именно до порога тысячелетия, и это должно было бы заставить нас, вопреки пословице «о чём не знаю, о том не горюю», очень даже «горевать».
Таким образом, хотя человечество и будет отчаянно пробиваться в следующее столетие, но вместе со своими локальными войнами, а также гражданскими войнами, с огромным бременем лопнувшей советской империи, с Соединёнными Штатами, которые должны будут констатировать, что свойственный им демократическо-президентский порядок всё сложнее приспосабливается к новым мировым условиям.
При этом мы должны будем наблюдать и испытывать постоянное ускорение изменений во всех сферах жизни. А именно:
1. В науке наше знание превзойдёт наше невежество, и притом быстрее, чем господствующие в природе законы. Одновременно в этом невежестве зарождаются зачатки нового знания о биологических жизненных процессах, заметное по таким проектам, как «Human Genome Project», при поиске «синтеза искусственной жизни» в генной инженерии и т. д. Новая эпоха может принести с собой новую, возможно, исторически самую грандиозную индустриальную революцию, в виде биотехнических полномочий над жизнью и её никогда ранее не существовавшими производными. Здесь подобное достижение я могу выразить только таким предложением. До сих пор во всех наших производственных процессах имело место неизбежное деление. С одной стороны у нас был инструмент, произведённый руками человека, с другой стороны объект, который нужно обработать, сырьё. Жизнь не знает такого разделения на две части, из «генетического слова» наследственного вещества непосредственно получается орган, который нужно создать, организм: овладение такой биотехникой откроет новую эпоху в земной истории.
2. Мы уже приближаемся к состоянию всеобщего перенасыщения на потребительском рынке. Хотя для дальнейшего роста производства могут открыться огромные свободные территории Востока, но сначала следовало бы запустить тамошнюю разрушенную экономику с её проржавевшей инфраструктурой с помощью серьёзных капиталовложений, но это рискованно, потому что существует уже упомянутый порочный круг. Но так называемое перенасыщение заметно во многих сферах жизни. Запад вплотную приблизился к транспортному инфаркту, никакое дальнейшее строительство автомагистралей не может защитить от «паралича длительных пробок», по меньшей мере в среднесрочной перспективе. Это справедливо также для положения многих других вещей и является результатом следующего пути развития: ускорение в технических инновациях наскочило сразу на несколько барьеров. То, что в принципе можно сделать и можно было бы пустить в продажу, нуждается в огромных затратах на обновление, как в производстве, так и в потреблении, так как всё «старое» должно быть просто пущено на слом или выброшено на мусорную свалку, начиная с телевизора и заканчивая автомобилем. Это в итоге ведёт к росту затрат, требует переподготовки персонала и, в конечном счёте, испытывает политико-социальное сопротивление. Это особенно касается самых богатых стран.
3. Хотя согласно последним открытиям палеонтологии и геологии земная жизнь началась четыре миллиарда лет назад, но на протяжении 85 % этого промежутка времени существовали только примитивные одноклеточные организмы, и только примерно 850 миллионов лет до нашей эры как возникли многоклеточные организмы, и притом только потому, что благодаря совпадению различных изменений глобальных условий содержание кислорода в земной атмосфере увеличилось сначала в десять раз, а потом в двадцать раз, тем самым достигнув своего сегодняшнего значения. Изменения климата, которые начались в результате человеческой деятельности примерно сто лет назад и которые, как «всё остальное», всё сильнее ускорялись, бросают огромный вызов нам и нашим потомкам. В частности, использование кислорода может являться суицидальным компонентом для всех дышащих. Уже только поэтому мы также нуждаемся в источниках энергии, которые не связывают молекулы кислорода, как уголь и углеводы.
В. Срок осуществления прогноза
На мои вышеизложенные утверждения можно было бы ответить упрёком: как я могу заниматься только тем, что ожидает человечество, возможно, в третьем тысячелетии, когда речь, скорее, должна была бы идти об изменениях, ограниченных во времени, а также в пространстве нашим Востоком!
Мой ответ на это исходит из моего опыта. Тридцать лет назад я попытался предсказать в небеллетристическом произведении «Сумма технологии», что можно было бы вычленить в качестве осуществимого вплоть до технологического из всего так называемого концептуального горизонта мысли. Большая часть из содержимого этой книги, прежде всего, в биологической и технической области, до сегодняшнего дня уже осуществилась, по меньшей мере, в виде первых шагов. Для меня это означает, в первую очередь, осознание того, насколько я недооценил реальный темп информативно-инструментального ускорения всеобщих человеческих действий и творений. И из этого я сделал следующий вывод: можно решаться на долгосрочные прогнозы, ибо впоследствии они могут оказаться вполне краткосрочными.
Экспоненциальная кривая роста катапультирует нас в новое, ещё никогда не обитаемое место в нашей истории, где бросаемые человеку вызовы носят характер исключительных угроз и исключительных возможностей. В «Сумме технологии» я уже тридцать лет назад написал, что было бы невозможно добраться до атомного века, если бы ему не предшествовали века угля и электричества, и индустриальная революция была бы невозможна, если бы не было карбона, такого геологического периода, когда в утонувших, обугленных лесах были заложены на хранение запасы солнечной энергии. Сейчас мы должны мыслить как раз вековыми, очень долгосрочными измерениями, чтобы представить себе очерёдность открытий и изобретений, так как не то, чем мы сегодня располагаем, будет формировать наше будущее и определять, стать ли ему человеческим жилищем или братской могилой, но то, как наш разум, наша изобретательность в правильной последовательности повёрнут к лучшему глобальные изменения.
