Клэр

Я вжимаюсь в сиденье и в панике смотрю на татуированную правую руку водителя, спокойно лежащую на руле, а в висках стучит предупреждение Даниэллы: «Будьте осторожны».

Пытаюсь восстановить в памяти недавние события и осознаю, что водитель не сказал ни слова о Си-эн-эн. Просто назвал меня по имени, и я, как дурочка, тут же запрыгнула к нему в машину.

Мы движемся к выезду с моста в плотном потоке. Стальные тросы взмывают в небо над узкой лентой тротуара, а затем спускаются к холодной воде с шестидесятиметровой высоты.

На прощание агент Кастро посоветовал мне поторопиться в студию, чтобы поскорее дать интервью. Теперь я в ловушке. Татуированный громила отвезет меня на пустынный пляж и там прикончит без лишнего шума, освободив Рори от всяких проблем.

Рядом с нами, по соседней полосе, едет зеленый «Фольксваген»; за рулем женщина. Я вижу, как ее губы шевелятся в беззвучном разговоре с невидимым мне собеседником. Между нами не больше метра. Мы так близко, что я могу разглядеть ее нежно-розовый маникюр и изящные серебряные серьги в ушах. Я сглатываю слезы и заставляю себя не паниковать, а думать. Искать выход.

Интересно, если я сейчас закричу, она услышит меня?

Мы проезжаем еще несколько метров и снова замираем в пробке. Теперь у меня перед глазами белый фургон без окон. При желании между машинами можно проскользнуть, но поток движется слишком хаотично. Делать нечего – придется бежать.

Движение в соседнем ряду возобновляется, и я снова вижу женщину в зеленом «Фольксвагене». Она откидывает голову и смеется, не подозревая, что я наблюдаю за ней из-за тонированного стекла.

Примерно в тридцати метрах впереди виднеется темный туннель. Водитель снова внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида.

– Проедем через туннель, и пробка рассосется, – замечает он.

Значит, надо выскочить до того, как это произойдет.

Я кладу руку на дверь и осторожно, потными скользкими пальцами поднимаю замок, одновременно следя за тем, чтобы водитель ничего не заметил.

Шанс у меня всего один.

Быстрый и беспорядочный ритм джаза совпадает с моим пульсом. Я крепко прижимаю к себе сумку. Одну руку опускаю на защелку ремня безопасности, а другую – на ручку двери, готовясь в любую секунду открыть ее и выпрыгнуть. Если я позову на помощь, наверняка кто-нибудь откликнется. Я стараюсь дышать глубже и отсчитываю секунды до момента, когда машина погрузится во тьму туннеля.

Водитель оборачивается.

– Вы в порядке? – спрашивает он. – Выглядите бледной. У меня есть вода. Хотите? Студия Си-эн-эн в нескольких кварталах от моста. Мы уже совсем близко.

Не послышалось – он действительно сказал Си-эн-эн! У меня невольно вырывается вздох облегчения. Я откидываюсь на спинку и сжимаю коленями дрожащие ладони. Кружится голова. Я крепко зажмуриваюсь и стараюсь прийти в себя.

Годы жизни, проведенные в страхе, не прошли даром. Мое сознание настолько спуталось, что я не могу отличить реальность от вымысла. Разумом я понимаю, что найти меня непросто, однако ужас перед Рори наделяет мужа сверхспособностями и внушает, будто ему под силу мигом обнаружить меня, прочитать мои мысли и воспользоваться моими слабостями.

Наконец пробка рассасывается, и мы въезжаем в туннель – в темноту, однако она длится не дольше, чем взмах ресниц, и машина снова выскакивает на свет. Как по волшебству, перед нами расстилается город. Высокие белоснежные здания, залитые ярким полуденным солнцем.

– Миссис Кук? – снова поворачивается ко мне водитель, протягивая бутылку воды.

– Спасибо. Я в порядке, – отвечаю я скорее для себя, чем для него.

«Экстренное сообщение! Мы прерываем нашу программу для прямого включения из Вашингтона. Кейт Лейн лично расскажет о новостях, только что полученных из Калифорнии. Кейт?» – раздается у меня в наушнике.

Я сижу одна на стуле перед зеленым экраном. На меня направлена камера, вокруг которой сгрудилась толпа продюсеров и ассистентов. Красный огонек пока не горит. Рядом на телеэкране я вижу Кейт Лейн, она готовится к эфиру в Вашингтоне. У меня еще немного кружится голова после пережитого, однако холод, царящий в студии, бодрит и не дает окончательно расклеиться. Напротив висят большие электронные часы с ярко-синим циферблатом. До эфира одна минута двадцать две секунды. Я наблюдаю за тем, как идет обратный отсчет, и пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце.

Как только я вошла в студию, еще слабая и дрожащая от испуга, продюсер вручил мне планшет, чтобы я поговорила с Кейт Лейн по видеосвязи. Им уже удалось дозвониться до Даниэллы и убедить ее отослать запись генеральному прокурору штата Нью-Йорк. Источники Кейт уверяли, что расследование не заставит себя ждать. Шарлотту Прайс также нашли и заручились ее согласием на публичное заявление. Она обещала дать интервью, как только ее адвокат найдет возможность аннулировать подписанный ею договор о неразглашении.

– Пришло время высказаться. Расскажите правду о своем браке с Рори Куком. Каким он был мужем? От чего вы бежали? – потребовала Кейт и, помолчав, добавила чуть мягче: – Я должна предупредить вас, что, скорее всего, вам придется несладко. Люди начнут копаться в вашем прошлом. Найдутся те, которые будут публично оскорблять и говорить гадости. Вашу жизнь станут рассматривать под микроскопом – каждый ваш поступок, каждую связь, семью, друзей – все. Прежде чем мы продолжим, я обязана убедиться, что вы отдаете себе в этом отчет.

Услышав, как Кейт предрекает то, чего я боялась все эти годы, я решила отступить – слишком тяжелой показалась мне эта ноша. Куда проще отойти в тень и позволить Даниэлле и Шарлотте сделать всю работу. Когда всплывет истина о смерти Мэгги Моретти, Рори и так будет повержен, а я оставлю свой позор при себе.

И все же в глубине души я понимала: если не осмелюсь сказать правду, то буду обречена снова и снова переживать тот ужас, который настиг меня на мосту. Я никогда не обрету настоящей свободы, если буду прятаться. И стану соучастницей в злодеяниях Рори, если продолжу покрывать его. Мир прекрасно обойдется и без моей истории, а вот мне нужно высказаться.

– Я все понимаю.

– Прямое включение через пять секунд, – предупреждает ассистентка.

– Добрый вечер. – Голос Кейт Лейн четко и громко раздается в моем наушнике, как если бы она сидела рядом, в одной студии со мной. – Нам стало известно, что прокурор вызвал Рори Кука, главу Фонда семьи Кук и сына покойного сенатора Марджори Кук, на допрос в связи со смертью Мэгги Моретти, скончавшейся двадцать семь лет назад в доме семьи Кук. Удивительно то, что информацию о причастности Рори Кука к этому событию власти получили от его жены, ранее считавшейся погибшей в крушении рейса 477. Как стало известно Си-эн-эн, она жива и в данный момент находится в Калифорнии. Сейчас мы поговорим с ней по спутниковой связи. Миссис Кук, рада вас видеть.

Камера включается, и режиссер делает мне знак. Моя рука сама тянется к новой прическе, но я сдерживаюсь.

– Спасибо, Кейт.

Чтобы унять волнение и отвлечься от того, как одиноко звучит мой голос в пустой студии, я стараюсь сосредоточиться на телеэкране, где отображается панорама Сан-Франциско, которую зрители видят у меня за спиной.

– Миссис Кук, расскажите, что произошло и как вы здесь оказались.

Время настало. Слишком долго я не верила в то, что мой голос будет услышан и помощь придет. Однако в самые трудные моменты три женщины – Ева, Даниэлла и Чарли – протянули мне руку. Если мы и дальше будем молчать, то как нас услышат?

Я расправляю плечи и смотрю прямо в камеру. Ужас последнего часа, волнения минувшей недели и страх прошедших десяти лет исчезают, превращаются в едва заметные тени.

– Всем известно, что мой муж из очень влиятельной и богатой семьи, однако брак с ним был для меня мучением. На публике он играл роль энергичного и обаятельного филантропа, а за закрытыми дверями становился жестоким тираном, раздражающимся по любому поводу. Нас считали счастливой, любящей семьей, однако это был лишь красивый фасад, за которым скрывались жестокие тайны. Я изо всех сил пыталась стать лучше, чтобы соответствовать тем невообразимым стандартам, которые муж установил для меня.

Как и многие женщины, подвергающиеся насилию, я почти потеряла волю. Боялась разозлить его, боялась рассказать, боялась, что, если решусь признаться, никто мне не поверит. Постоянный страх подтачивает и разрушает веру в людей. Он изолировал меня от всех, к кому я могла обратиться за помощью. Однажды я уже пыталась уйти от него и рассказать правду о нашем браке – никто не протянул мне руки из страха нажить себе такого могущественного врага, как Рори Кук. Я не хотела ни публичного скандала, ни судебного разбирательства, в успех которого все равно не верила, и решила, что единственный выход для меня – просто исчезнуть.

– В авиакатастрофе?

– Нет. Это трагическое совпадение. Муж в последний момент отправил меня в Пуэрто-Рико, хотя в тот день я должна была лететь в Детройт и планировала скрыться в Канаде. Уже в аэропорту, перед самым вылетом, я встретила женщину. Она предложила поменяться билетами.

Я вспоминаю о людях, которые все еще ищут Еву, и добавляю:

– К несчастью, она погибла вместо меня. Я буду вечно ей благодарна за спасение.

– Расскажите, от чего вы спасались?

Я представляю, как один из ассистентов включает Рори телевизор, чтобы он своими глазами увидел публичное воскрешение своей погибшей жены. Его пронзают обжигающий гнев и бессильная злоба, ведь у него на глазах рушится его драгоценная репутация. Теперь он не в силах меня остановить.

– С самого начала, – говорю я, – он ругал меня за то, что я слишком громко смеюсь, слишком много или слишком мало ем. За пропущенные звонки. За то, что я слишком долго говорю с одним человеком на официальном мероприятии или недостаточно времени уделяю другому. И если бы все ограничивалось этим… За криками и оскорблениями следовали дни молчания и ледяных взглядов. А потом, через два года после свадьбы, он впервые поднял на меня руку. И начались побои.

На экране появляется наша с Рори фотография, сделанная на отдыхе в Хэмптонсе и опубликованная в журнале «Пипл». Ее часто использовали в СМИ, когда говорили о личной жизни Рори.

– Этот снимок был сделан прошлым летом. На нем вы видите тот самый красивый фасад: семейная пара гуляет по пляжу, держась за руки. Однако только я знаю, как зол был тогда мой муж и как крепко он сжимал мою руку, – так крепко, что обручальное кольцо прорезало кожу на пальце. Никто не видит под длинными рукавами синяков от побоев за то, что накануне я забыла имя старого друга Рори, или гематому на затылке от удара о стену и изматывающую головную боль. Никто не видит, насколько потерянной и одинокой я себя тогда чувствовала.

Я опускаю глаза. При воспоминании о том дне на меня вновь накатывают страх и отчаяние. О скольких еще ударах и унижениях мне придется поведать, чтобы оправдать свой побег?

– Почему вы решили рассказать об этом сейчас? – спрашивает Кейт, выводя меня из оцепенения. – У вас получилось сбежать в Калифорнию. Вы обрели свободу.

– Нет, не обрела. У меня нет ни документов, ни денег, ни друзей, ни работы. Мне удалось временно устроиться официанткой в кейтеринговую компанию, однако видео с первого же мероприятия попало в интернет. Поэтому я и решилась все рассказать.

Я смотрю в камеру, не отводя взгляда, и представляю, что говорю напрямую с Евой. Несколько дней я была ею. И знаю о ней то, чего никто никогда не узнает. Это связывает нас, словно тонкая нить, пронзающая время и пространство. Где бы я ни была, Ева всегда будет рядом. И где бы она ни находилась… Надеюсь, она в безопасности.

– Кроме того, я почувствовала, что должна поблагодарить женщину, которая умерла вместо меня. В этом мире остались люди, которые ее любили и которым важно знать, что с ней случилось. Они заслуживают правды.

Я на мгновение замираю, вспомнив о клочке бумаги, найденном за письменным столом Евы. Он все еще лежит у меня в кармане.

– Пришло время оказаться по ту сторону страха. Я хочу вернуть себе свою жизнь – ту, которая принадлежит мне по праву. Мой муж многое украл у меня: мою уверенность, мою самооценку. Пора остановить его.

Судя по часам, прошло всего две минуты.

Я свободна.