Глава седьмая

Привычка к строжайшей самодисциплине очень помогает в жизни. Когда ты привык действовать четко и упорядоченно, когда ты знаешь, что от мгновенного принятия решения зависит карьера, а иногда и жизнь, в экстренной ситуации твое тело действует на автомате, выполняя команды, посылаемые мозгом.

С того момента, как Патриция проснулась от крика «Беда-а-а-а!», до того мига, как она, полностью одетая, очутилась на улице, перед входом в гостевой дом, прошло четыре минуты. Это бесстрастно фиксировали часы на телефоне. Сначала она машинально бросила на них взгляд, когда открыла глаза, а теперь посмотрела, выскочив на морозный воздух. Словно норматив сдавала. Да, четыре минуты. Пожалуй, даже в армии ею были бы довольны.

Сейчас она стояла, облаченная в спортивный костюм поверх пижамы, в горнолыжные костюм штаны и куртку, застегнутые по всем правилам, в теплых дутых ботинках, с шапкой и баффом, с перчатками в руках и с сотовым телефоном в кармане, готовая к любым неурядицам. Она даже успела сунуть в карман куртки захваченную косметичку с лекарствами, а в руке держала бутылку с водой, прихваченную с прикроватной тумбочки.

Рядом стоял также полностью одетый Айгар, следивший взглядом за тем, как его жена, дочь и сын стремительно удаляются по дорожке, ведущей к оленьей ферме. Тот, кто поднял тревогу, кричал, что там безопасно, и Патриция сразу безоговорочно в это поверила, хотя спросонья не поняла, кто именно кричал. Из дома выбежали Сергей и Эдик, тоже полностью одетые. В руках у Сергея была походная аптечка. Ну да, он врач. Он тоже подумал о медикаментах.

Патриция покрутила головой в поисках Павла. Его нигде не было, и она встревожилась на мгновение и тут же выдохнула, он выскочил из дома, волоча за руку полуодетую и завернутую в одеяло Карину. Вот кто был явно не научен действовать в экстремальной ситуации. Видимо, Павел позаботился о том, чтобы всучить ей одеяло, чтобы дурочка не замерзла на десятиградусном морозе.

– Что случилось? – капризно вопрошала она. – Кто-нибудь может мне объяснить, почему мы выскочили из дома? Почему все кричали?

– Лавина сошла, – коротко объяснил Айгар. – В доме опасно.

– Лавина? Но я ничего не слышу и не вижу.

– Да, до дома снег не дошел, надо признать, – коротко сообщил Павел. – Надо быстро осмотреться, чтобы понять, куда именно пришелся основной удар. Где Аркадий Петрович?

– Я здесь. – Последний постоялец показался на пороге дома, полностью облаченный и внешне совершенно невозмутимый. – Решил, что раз уж непосредственно в данный момент дом не рушится и не трясется, то есть смысл спокойно одеться и взять с собой все необходимое.

В руках он держал сумку, в которой, видимо, хранил деньги и документы. Да уж, воистину в экстремальной ситуации человек раскрывается особенно полно.

За это время Эдик и Сергей успели обойти вокруг дома и вернуться.

– Рядом ничего, в доме безопасно, – скороговоркой сказал Сергей, – свет горит, значит, распределительная будка тоже не разрушена. Надо сбегать за хозяевами, вместе проверить, какие объекты пострадали, и позвонить спасателям. Но на первый взгляд ничего не случилось. Снег сошел куда-то в долину.

– Мы в долине, – отрывисто сказал Павел, – если волна прошла мимо дома, то это означает, что нам просто очень повезло. Айгар, сходи за Кайди и детьми, если за десять минут гул не повторится, значит, опасность миновала и можно возвращаться в дом. Аркадий Петрович, останьтесь, пожалуйста, с женщинами – Патрицией и Кариной. Вас информация о повторе гула и возвращении в тепло тоже касается. Сергей, Эдуард, дойдите до канатной площадки и пункта проката. Надо понимать, что там. Только осторожно. Никуда не свалитесь и смотрите в оба.

– Я давно занимаюсь горными лыжами, – с достоинством сказал Сергей. – Лавину учую и вести себя умею. Эдик, пошли.

– А ты? – спросил Эдуард у Павла.

– А я дойду до дома Девятовых. – По всему выходит, что Олег уже давно должен быть здесь. При сходе лавины он не может не проверить, что с постояльцами, а его нет. Это напрягает.

– Он вчера напился, – напомнила Патриция. – Может, спит без задних ног.

– Это было бы хорошо, – сквозь зубы сказал Павел. – Если что, кричите. Кроме того, вчера в прокатном пункте я видел сигнальные ракетницы. Парни, захватите их с собой. На всякий случай.

– Я пойду с тобой, – проинформировала его Патриция.

– Нет.

– Это не обсуждается. Сергей и Эдик идут вдвоем. Карина и Аркадий Петрович тоже остаются вдвоем. И ты один не останешься тоже. Мне кажется, это разумно.

– Хорошо, – внезапно легко согласился Павел. Или ему просто было жаль тратить время на споры? – Пошли, только не кричи. Мы не знаем, что вызвало сход снега, и повторения лавины нам точно не надо. Аркадий Петрович, поищите пока телефон спасательных служб.

– Убежден, что Девятов его знает, – флегматично сообщил тот.

Павел открыл было рот, чтобы ответить, но Патриция взяла его за руку:

– Пойдем, Паша. Мне тоже не нравится, что ни Олега, ни Ирины тут нет.

– Да, сейчас, подожди минутку.

Он сходил в дом и принес оттуда лопату, стоявшую в прихожей. Этой лопатой Девятов по утрам очищал от снега крыльцо. В данный момент лопата была не полезным в хозяйстве предметом, а зловещим символом несчастья. Покосившись на нее, Патриция ничего не сказала, а молча двинулась по дорожке, которая вела к елкам, а за ними раздваивалась, уходя вправо – к оленьей ферме и влево – к дому Девятовых. До тех пор пока Патриция не завернула за эти усыпанные снегом елки, она почему-то совсем не волновалась.

Дома Девятовых не было. Маленького одноэтажного домика, в котором жили владельцы турбазы вместе со своими детьми, так же как и административного здания, в котором располагались ресепшен и комнаты для персонала. Раздвоившаяся дорожка упиралась в огромный, размером с трехэтажный дом, сугроб, из которого торчали обломки деревянных конструкций.

Патриция представила, что под этой кашей наверняка находятся люди, и ее сильно затошнило. Отскочив в сторону, она отвернулась от Павла, согнулась в три погибели, охватив руками моментально скрутившийся живот, глубоко задышала широко открытым ртом. Рядом зачерпывал и ел снег ее спутник.

– Паша, они погибли? – спросила Патриция онемевшими губами и заплакала. – Или еще что-то можно сделать?

– Я не знаю, – ответил он. Глаза у него были бешеные, с расширившимися зрачками. – Надо попробовать их откопать. Значит, так, беги в дом, собирай всех мужчин, пусть пулей несутся сюда со всем инвентарем, который смогут найти. Лопаты, щупы, даже лыжные палки. Обязательно найди телефон спасательной службы, нужно сообщить о случившемся. Делай что хочешь, но дозвонись. Скорее всего, сход лавины зафиксирован, они пытаются связаться с базой и не могут, потому что административный корпус разрушен, возможно, они уже выехали сюда, но нельзя пускать это на самотек, поэтому звони. Попроси Карину собрать в доме все одеяла. Кайди и Эмилия пусть порвут пару простыней на бинты. Проследи, чтобы Сергей не забыл свою аптечку. Все поняла?

Патриция кивнула, и он бросился к снежному завалу, вонзая принесенную лопату в белое крошево. Она как завороженная уставилась на него, не в силах отвести глаз от ритмично двигающихся мужских плеч.

– Что ты стоишь? Иди! – гаркнул Павел, обнаружив, что она застыла столбом. – Если кто-то из них жив, у нас не так много времени. Воздух под снегом кончается очень быстро. Пошла, ну.

Несмотря на нарочитую грубость, Патриция и не думала обижаться. Повернувшись, она птицей полетела по дорожке обратно к дому – звать на помощь. Навстречу ей уже бежал встревоженный их долгим отсутствием Айгар.

– Пункт проката засыпан, площадка подъемника тоже. Но их краем задело. Что у вас?

– Плохо, – сквозь стиснутые зубы сказала Патриция. – Павел начал копать. Вы все нужны там. И лопаты. Он велел найти все. И лыжные палки тоже. Дома Девятовых нет, Айгар. Они все под завалами.

– Боже мой! – Викинг как-то осел, словно моментально став меньше ростом. – Олег, Ира, дети. Боже мой, там же дети.

– Да, Игорь и Мишенька, – Патриция заплакала. – Айгар, пожалуйста, Павел сказал, что нужно поторопиться. Под снегом кончается воздух.

– Я туда, ты за остальными, – похоже, эстонец моментально принимал решения. – Знаешь, что делать?

– Да, Павел сказал.

– Отличный мужик этот Павел. Давай, я побежал. Господи, боже мой, я этого не хотел. Слышишь?

Чего именно он не хотел и почему обращался к богу, Патриция не поняла, но ей было не до Айгара. Оскальзываясь на подмерзшей дорожке, она добежала до дома, рванула на себя входную дверь, оглядела толпящихся в гостиной людей: трех мужчин, двух женщин и двух детей, смотрящих на нее с тревогой.

– Дом Девятовых накрыло лавиной, – доложила Патриция по-военному. – Павел и Айгар начали раскопки. Вам нужно сделать вот что.

Выслушав инструкции, переданные Павлом, Сергей и Эдик кивнули, выскочили в коридор, доставая лыжные палки из стойки.

– У бани я видела три лопаты – сказала Кайди. Она была бледна, но спокойна. – Я сейчас сбегаю и принесу их к раскопу. Эмилия, ты отвечаешь за брата. И за разорванные простыни тоже.

– Хорошо, – кивнула девочка. – Ланс, мы должны подняться в нашу комнату и принести простыни с наших кроватей. Ты понял?

Трехлетний мальчик тоже кивнул. Убедившись, что план Павла приведен в действие, Патриция достала телефон и начала забивать в строку интернетного поиска телефоны экстренных служб Краснокаменска. Через три минуты она уже быстро и четко передавала информацию дежурному спасателю. А еще через две получила заверение, что машина выехала.

Отложив телефон, она вдруг поняла, что все это время Карина Матяш неподвижно стоит посредине комнаты. Несмотря на полученное задание собрать одеяла, она ничего не делала. Вообще не двигалась, словно превратившись в жену Лота. Конечно, каждый человек по-разному реагирует на шок, но сейчас от скорости их действий зависела жизнь Девятовых и их детей, поэтому Патриция подошла и тряхнула женщину за плечи.

– Нам нужно помочь, – мягко сказала она. – Ребята ждут одеяла, Карина, давайте им поможем. Спасатели скоро прибудут, но пока мы можем помочь.

Карина посмотрела на нее в упор. Ее карие глаза влажно сияли, и сейчас она была слегка похожа на сумасшедшую.

– Так странно, – сказала Карина и доверчиво, как ребенок, заглянула Патриции в лицо. – Это очень-очень странно. Сегодня днем я желала им смерти. Им обоим. Не детям, конечно, нет. Хотя порождение дьявола несет на себе печать дьявола. Неважно. Я желала им смерти. И вот прошло двенадцать часов, а они мертвы. Как же невыразимо странно.

– Вы желали смерти? Олегу и Ирине Девятовым? – изумилась Патриция. – Но почему? Это из-за них вы плакали сегодня днем, Карина? Что они вам сделали?

– О-о-о-о, это долгая история, – женщина вдруг горько усмехнулась. – Позавчера я занималась с Олегом любовью. В пункте проката. Вы не знали? Кто-то из мужчин знал. Кто-то видел нас в окно. Впрочем, это и тогда не было важно, а сейчас и подавно. Позавчера мы переспали. Вчера он меня отверг. Он от меня отказался. Так странно, что он смог снова это сделать. И я хотела, чтобы он умер, да. И она умерла. Потому что это несправедливо, что он принадлежит ей. И вот их обоих нет в живых. Странно.

– Мы не знаем, умерли они или живы, – резко сказала Патриция. – Зато мы знаем, что у нас есть шанс их спасти, если мы будем действовать сообща и выполнять те распоряжения, которые нам дают ребята. Они попросили, чтобы я вызвала спасателей, а вы, Карина, собрали одеяла. Поэтому возьмите себя в руки и действуйте.

На верху лестницы появились Эмилия и Ланселот. В руках они держали ворох разорванных на полосы простыней.

– Вот, даже от детей больше пользы, чем от вас, – с укором сообщила Патриция. – Эмилия, пожалуйста, найди еще три-четыре одеяла, и я отнесу это все остальным.

– Можно я cхожу? – с мольбой в голосе спросила девочка. – Там Игорь. Я должна знать, что с ним случилось.

Патриция с горечью подумала, что совсем не умеет обращаться с детьми. Разрешить девочке действовать, чтобы приглушить снедающую ее тревогу? Или лучше оставить детей дома, чтобы они ненароком не увидели то, что им видеть совсем не полагается?

– Я не знаю, – наконец, сказала она. Правильной стратегией в любой ситуации, по ее мнению, была честность. – Давай, я все отнесу и спрошу твою маму, можно ли тебе прийти. Я не знаю, как она отнесется к твоему появлению. Кроме того, там может быть опасно. Мы же не понимаем, повторится сход лавины или нет.

– Хорошо, – тихо сказала девочка.

Сэр Ланселот клевал носом. Даже для этого гиперактивного мальчика два часа ночи были не лучшим временем для бодрствования.

– Ложись на диване, – сказала Патриция. – Сестра укроет тебя и посидит рядом. И тетя Карина тоже побудет тут.

Странная женщина с отсутствующим взглядом продолжала стоять посредине комнаты и с удивлением озираться вокруг. Тронулась она, что ли? Забрав одеяла, за которыми сбегала послушная Эмилия, и быстро свернув в мотки нарезанные простыни, Патриция выскочила из дома и снова побежала к дому Девятовых.

Там в полную силу шла спасательная операция. Принесенными Кайди лопатами и лыжными палками мужчины прощупывали снежную толщу. Патриция заметила, что Эдик работает без перчаток. Вот дурачок, руки же отморозит.

– Эдуард, вы оставили в доме ваши перчатки? – спросила она, желая оказаться полезной. – Я могу сбегать и принести.

– Не надо никуда бегать, – довольно резко ответил Эдик. Все-таки Патриция его чем-то ужасно раздражала. По крайней мере, после того, как в первое утро он вступился за нее перед хозяином базы, он ни разу не посмотрел в ее сторону благосклонно. – Я потерял где-то свои перчатки, так что в доме вы их не найдете.

– На, держи, у меня есть запасные, – Айгар вытащил из-за пазухи горнолыжные перчатки и протянул Эдику. – Захватил, потому что чувствовал, что может пригодиться. Ладно, ребята, не останавливаемся, сейчас каждая минута на счету.

Патриция вдруг подумала, что если бы кто-то из отдыхающих бывал в доме владельцев турбазы, то мог бы знать расположение комнат. Копать имело смысл над спальнями. Вот только где именно они были. Она задала свой вопрос вслух.

– Разумно, – тут же отозвался Павел, – вчера вечером я был в доме, забирал Эмилию и разговаривал с Ириной. – В этом месте он почему-то запнулся. Всего на мгновение, но Патриция заметила. – Но мы были в кухне. Если стоять лицом ко входу, то она располагалась по небольшому коридору налево. Это вон там. Да, черт, Эдик, не копай там, не трать время, это кухня, вряд ли в ней ночью кто-то был.

– Мы не можем знать наверняка, – мрачно отозвался тот. – Ирина могла пойти на кухню за водой для ребенка. Или мало еще зачем.

– Вероятность есть, но она мала. Триш права, в первую очередь нужно копать над спальнями. Только я понятия не имею, где они.

– С того конца, – откликнулся Айгар. – Налево действительно кухня, направо большая гостиная с камином. Спальня и детская у задней стены дома. Я знаю, я там был.

– Да, прямо по коридорчику и направо спальня родителей Игоря, а налево его комната, – раздался звонкий голосок Эмилии. – Мама, Ланселот спит на диване в гостиной. С ним тетя Карина. Я пришла, не дожидаясь разрешения, потому что больше не могла ждать. Я вычитала в интернете, что лавина убивает на своем пути все живое.

– Да, люди, попавшие в лавину, в большинстве случаев погибают от удушья, – мрачно подтвердил Сергей. – В первые мгновения налетевший снег забивает нос и рот, не давая возможности дышать. А потом, когда человек находится в толще снега, от тепла его дыхания вокруг образуется ледяная корка, которая препятствует проходу воздуха. Кроме того, дом обрушился, поэтому люди внизу могли переломать руки, ноги, позвоночник, получить травмы головы или сотрясение мозга. Не хочу тебя расстраивать, девочка, но все довольно серьезно.

– Тогда, пожалуйста, продолжайте копать, – попросила Эмилия тихо. – Вдруг все-таки еще кому-то можно помочь. Игорю. Или Мише. Он такой смешной, маленький.

Патриция внезапно почувствовала, как у нее сдавило горло. До этого вся чудовищность случившейся трагедии не укладывалась в ее сознании. Да, сошла лавина, под которой оказался погребен дом владельцев «Оленьей сторожки». Да, необходимо было вызвать спасателей и приготовить запас одеял, бинтов и медикаментов для того, чтобы оказать помощь раненым после того, как их откопают. То, что откопать, возможно, никого не удастся, до сей минуты ей в голову не приходило.

Конечно, Олег Девятов точно был плохим человеком. К сожалению, сомневаться в этом не приходилось. Он был грубым, хамил постояльцам, хватал за грудь посторонних женщин, изменял жене, да еще и пил в придачу. Но жену он любил, это факт. И в адрес детей ни разу не сказал грубого слова, как своих, так и чужих. Он содержал оленью ферму, в которой животным было тепло и сытно, явно любил свое дело, не стеснялся тяжелой физической работы и, как мог, заботился о своей семье. Он не должен был умереть от удушья в снежном плену.

И Ирина… Конечно, характер у нее тоже не сахар, вон как она отбрила Карину, когда та ее действительно достала. Но Девятова была предана своей семье, вставала грудью на защиту мужа, любила детей и заботилась о них, сварила для сэра Ланселота пшенную кашу с тыквой и вообще всегда была готова услужить гостям, какими бы капризными они ни были.

А мальчик Игорь… Рассудительный, немного нескладный подросток, чуть угловатый, как они все в этом возрасте. Патриция вдруг вспомнила, как они с Эмилией совсем недавно сидели на волчьем ковре, голова к голове, словно брат и сестра. Глаза у нее защипало. Господи, хоть бы дети выжили, младшему, Мишеньке, всего-то полтора года. Хоть бы выжили, господи. Она даже не замечала, что молится, едва шевеля губами.

Спустя полчаса, наконец, приехали спасатели. Все эти полчаса мужчины споро и молча разгребали снег, откапывая дом. Копали действительно там, где располагались спальня и детская. Шанс найти кого-нибудь живым здесь был выше. Павел четко и быстро доложил обстановку руководителю поисково-спасательного отряда.

– Да, молодцы, все правильно сделали, – отрывисто сказал тот. – Вы уверены, что под завалом только четыре человека? Посторонних не могло быть?

– Мы не знаем, – с досадой сказал Павел. – Вечером хозяева ушли к себе, и больше мы их не видели. В административном корпусе на ночь обычно никто не остается, поэтому там мы даже не копали. Но шанс, что кто-то решил переночевать на работе, а не возвращаться в поселок, исключить нельзя.

– Ясно, разберемся.

Использовать тяжелую технику в полной мере было невозможно. Шанс, что кто-то из Девятовых выжил, все-таки оставался, а потому допустить обрушения сохранившихся конструкций было ни в коем случае нельзя. Однако теперь, когда группировка МЧС насчитывала тридцать человек, и у всех были лопаты, работа двигалась гораздо быстрее.

– Остановились, – скомандовал руководитель отряда спустя десять минут после начала работы.

– Почему? – жалобно спросила стоящая в стороне Эмилия. – Надежды больше нет?

– Минута тишины, – строго и ласково одновременно объяснил спасатель. – Всем замолчать и не двигаться.

– Минута тишины, но почему? – не унималась девочка.

Айгар подошел и обнял дочь за плечи.

– Так принято, – сказал он негромко. – Время от времени прекращать работы, чтобы послушать, не доносится ли из-под снега какой-нибудь шум. Так можно услышать голос или еще какой сигнал от выживших. Понимаешь?

– Да, понимаю.

– Вот и хорошо.

Патриция так напряженно вслушивалась в звенящую тишину застывшей ночи, которую не нарушал даже окончательно стихший ветер, что у нее заложило уши. Из-под гигантского сугроба не доносилось ни звука.

– Продолжаем, – скомандовал главный спасатель, и все мужчины, как по команде, отмерли и снова принялись копать.

Работа, монотонная, тяжелая, безрезультатная продолжалась несколько часов. Приехала еще одна бригада спасателей, потом еще одна. По подсчетам Патриции, к четырем часам утра завал разгребали уже около ста двадцати человек. Каждые четверть часа повторяли минуту тишины, но по-прежнему из-под завала не доносилось ни звука. Каждый раз люди замирали в немой надежде, но она оказывалась тщетной.

Патриция видела, что Эмилия почти не держится на ногах. Девочка замерзла, и ее била довольно крупная дрожь.

– Кайди, почему вы не уведете девочку в дом? – тихонько спросила Патриция рыжеволосую женщину, которая периодически отлучалась, видимо, чтобы проведать сына, но каждый раз возвращалась и обнимала дочь.

– Потому что она не уйдет, – так же тихо ответила Кайди. – И это аморально – заставлять ее силой. Понимаете, бывают такие ситуации, когда физические чувства – холод, боль, возможность простудиться и заболеть ангиной – не имеют никакого значения. Вы здесь, вам тоже холодно, но вы то и дело приносите спасателям чай и бутерброды. И все мужчины здесь, копают наравне с теми, для кого это работа. Потому что это нормально – не думать о себе и помогать другим в экстренной ситуации. Моя дочь подружилась с этим мальчиком, с Игорем, – имя она произнесла с некоторым трудом, – и я не могу запретить ей горевать. К сожалению, это все, что я могу сделать.

– Вы чудесная, – искренне сказала Патриция. – И вы правы, конечно. Все здесь, даже Аркадий Петрович, который, по-моему, никогда в жизни не держал в руках лопату. Только Карины нет. Она присматривает за Ланселотом?

– Нет, Ланс спит, я отнесла его в нашу комнату и уложила в кроватку. Надеюсь, что до утра он не проснется, хотя я и проверяю на всякий случай. В такую ночь можно ожидать всего, чего угодно. Но Карина не с ним, она в гостиной смотрит телевизор.

– Что она делает? – Патриции показалось, что она ослышалась.

– Смотрит телевизор. Не осуждайте, Пат. В экстремальной ситуации люди порой ведут себя парадоксально. Мне кажется, что у Карины шок. Признаться, я в дом хожу больше убедиться, что все в порядке с ней, а не с Лансом. Мои дети вообще очень самостоятельные. При моей профессии это неизбежно.

– А кто вы по профессии? – машинально спросила Патриция. В данной ситуации это было совершенно неважно, но раз уж к слову пришлось.

– Меня другое удивляет, – медленно сказала Кайди, предпочтя проигнорировать вопрос, как будто она его не слышала. – Почему сошла лавина. Признаться, я этого не понимаю, и меня это беспокоит.

– А разве это не обычное дело? – удивилась Патриция. – Я читала, что на горнолыжных курортах лавины то и дело сходят. Каждый год случается несчастье. Как говорится, висящее на стене ружье стреляет. Вот оно и выстрелило.

– Да, конечно, это обычное дело, – согласилась ее собеседница. – Но для этого все равно должны быть какие-то видимые причины. Понимаете, Пат, это не типовое событие. Очень странно, что ЧП случилось ночью. Лавины просто так не сходят ночью, а уж в морозы такого просто не бывает. Двое суток держались двадцатипятиградусные морозы, только вчера температура повысилась до минус десяти, но это все равно не лавиноопасный перепад температур. Я бы поняла, если бы кто-то из лыжников мог «подрезать» снежную массу – пройтись горизонтально, как ножом. Но последние несколько дней была такая метель, что никто не катался, тем более ночью.

Патриция невольно вспомнила мокрые от снега лыжи Bogner. Сказать Кайди, что Аркадий Петрович надевал лыжи этой ночью, да и позапрошлой тоже? Или не говорить, потому что у нее нет никаких доказательств, да и причина, заставившая молчаливого гостя базы выйти из дома в неурочный час, могла объясняться очень просто и не иметь к трагедии никакого отношения. Сказать или промолчать?

– Как писал Монтгомери Отуотер в своей книге «Охотники за лавинами», «человек более сложная проблема, чем сами лавины…» – задумчиво сказала тем временем Кайди Ратсепп, не подозревая о терзавших Патрицию сомнениях, – это подтверждается фактом, что 90 % жертв снежных лавин сами их и спровоцировали.

– Хотите сказать, в том, что снежная лава обрушилась на их дом, виноваты сами Девятовы? – Патриция почему-то всполошилась от такого предположения.

– Нет, разумеется, нет, – успокоила ее рыжеволосая красавица. – Я только хочу сказать, что причиной схода именно этой лавины мог быть человек. И мне хотелось бы понимать, кто он. Чтобы избежать возможных приключений в будущем.

– А разве в таких случаях не принято проводить расследование?

– Расследование? Не думаю. В конце концов, вы действительно правы – лавины сходят на горнолыжных курортах каждый год. А этой зимой в Норильске выпало гораздо больше снега, чем обычно. Вы знаете, что такое лавина?

– Только в общих чертах, – призналась Патриция.

– Ну, если упрощенно, то снег находится в спокойном состоянии до определенного момента. Как только он набирает критическую массу или присоединяются природные факторы – оттепель, снегопад, сильный ветер, колебания почвы, как по отдельности, так и в комплексе, – лавина может сойти в любую минуту. Лавиноопасные службы на горнолыжных курортах следят за этим ежедневно, ежечасно, с учетом крутизны склона, рельефа, погоды, количества осадков. В частности, Олег Девятов и специально им нанятые люди должны всю зиму обеспечивать равномерный снежный покров по всей ширине склона. Обеспечение лавинной безопасности – одна из самых сложных и серьезных проблем. Это и раскатывание ратраками, и лавинные спуски, и наблюдение за состоянием снега. Предыдущие два дня выход на склон был закрыт, завтра, то есть уже сегодня, его планировали открыть, но перед этим Олег и его сотрудники должны были привести склон в порядок.

– Кажется, Ирина говорила, что с утра он собирался это сделать.

– Может быть, он решил начать работу ночью? – Глаза Кайди вдруг загорелись, словно внутри головы включилась невидимая лампочка. – То есть я имею в виду, что Олег решил почистить склон и в темноте совершил ошибку, а в этом деле любая, даже самая маленькая оплошность или просто невнимание могут привести к трагическим последствиям.

– Нет, Девятов не мог отправиться на склон этой ночью, – покачала головой Патриция. – Мы с Павлом видели его вечером, перед тем как отправиться спать. Мы ходили в пункт проката и там застали Олега. Понимаете, он был мертвецки, совершенно безобразно пьян.

– Так, может быть, это как раз все объясняет? Девятов напился, и ему взбрело в голову спустить снег со склонов. Он взял ратрак или лыжи и отправился на гору. А так как был пьян, то просто что-то не рассчитал. Ошибся.

Патриция вспомнила мутные, словно мертвые глаза Олега Девятова, сидящего за стойкой в пункте проката. Он был так пьян, что даже с трудом стоял на ногах. Мог он в таком состоянии встать на лыжи или сесть за руль ратрака? Она не знала. В придуманном Кайди объяснении, несомненно, была логика, но сказать об этом эстонке Патриция не успела.

– Есть! – заорал один из спасателей. – Нашел.

Патриция, Кайди и Эмилия кинулись к группе мужчин, которые, отбросив лопаты, руками разгребали снег вокруг лежащего совершенно неподвижно тела. Из белой пелены сначала появился лоб, потом нос, потом посиневшие губы. Это был Игорь Девятов.

– Игорь, это Игорь! – закричала Эмилия и рванулась вперед. Кайди еле успела ее удержать за капюшон лыжного костюма. – Мама, это же Игорь!

– Да, я вижу, – быстрой скороговоркой сказала Кайди. – Но, доченька, пожалуйста, не мешай. Ребята, что там?

– Дайте посмотреть, я врач, – все расступились, уступая дорогу Сергею. Тот опустился на колени, профессионально приложил пальцы к худой мальчишечьей шее, абсолютно белой, словно вылепленной из высочайшего качества алебастра. – Живой. Пульс есть, хотя слабый и замедленный. Впрочем, последнее на морозе нормально. Его нужно в больницу.

– Подгоняйте «Скорую», – скомандовал начальник отряда. – Так, парня везете в больницу, потом сразу возвращаетесь, еще можете понадобиться. А пока нам вон врач подсобит, если что, – он мотнул головой в сторону Сергея.

– Подсоблю, – скрипнул зубами тот.

Спустя пару минут «Скорая», включив мигалку и сирену, с воем унеслась в сторону поселка. Мужчины вернулись к работе, ведь под завалами еще оставались люди.

– Эмилия, пойдем в дом, – скомандовала Кайди. – С Игорем все будет хорошо, а тебе завтра понадобятся силы, чтобы проведать его в больнице, точнее, уже сегодня.

– Мамочка, мы съездим к Игорю? – встрепенулась девочка. – Ты обещаешь?

– Конечно, съездим. Ему будет очень страшно, когда он очнется. И ему понадобится друг. Но для этого ты должна быть здоровой. Без ангины, соплей и температуры, так что пошли греться, пить чай с медом и спать. Хорошо?

– А папа?

– Папа останется здесь, помогать.

– А вы? – девочка перевела взгляд на Патрицию.

Та вдруг поняла, что практически не чувствует ног от холода.

– Пожалуй, я пойду с вами, – решила она. – Немного погреюсь, выпью чаю и наделаю еще бутербродов. Ребята работают уже, – она посмотрела на экран телефона, – три с половиной часа. Может быть, удастся втянуть Карину в общественно полезное дело. А потом вернусь. И буду регулярно приходить и рассказывать вам, что тут происходит. Договорились?

– Да, договорились, – кивнула девочка.

Втроем они вернулись в дом, где во всех комнатах горел свет, а внизу бормотал телевизор. Сидящая перед ним на диване Карина крепко спала. Перед ней на полу валялись бокал и почти пустая бутылка из-под коньяка. В комнате висел густой перегарный аромат.

– За Карину можно пока не тревожиться, – резюмирована Кайди. – Но в целом это даже к лучшему.

В четыре руки они с Патрицией вскипятили и заварили чай, растерли ноги и руки Эмилии водкой, напоили девочку чаем с медом, после чего Кайди повела ее наверх, в постель. Пока рыжеволосая женщина отсутствовала, Патриция наделала целую гору бутербродов, отметив, что продукты в холодильнике подходят к концу. Административное здание с хранящимися там запасами было разрушено, а значит, утром нужно будет решить проблему, как обеспечить завтраком, а потом еще и обедом уставших за ночь мужчин. Ладно, об этом можно подумать чуть позже. Интересно, когда им всем разрешат уехать?

Вернувшаяся Кайди подняла с ковра пульт от телевизора, нажала на кнопку, и в комнате воцарилась тишина.

– Ладно, вы отдыхайте, а я отнесу еду к раскопу, – сказала Патриция, с содроганием думая о том, что придется снова выходить на мороз.

– Нет, сядьте, бутерброды подождут, – приказала Кайди, в голосе которой откуда ни возьмись вдруг появились командирские нотки. – Сядьте, Пат. И расскажите мне то, что собирались, но не решились.

Изумленная Патриция, раскрыв рот, смотрела на нее.

* * *

Перед случившейся трагедией меркло все: и свершившаяся много лет назад несправедливость, и вызванная ею боль, которая с годами, Кайди знала, притупилась и стихла, но так и не прошла до конца, и желание наконец-то получить ответы на все вопросы, вскрыть нарыв, пульсирующая боль в котором мешает спать по ночам. Они приехали сюда, под Краснокаменск, на турбазу «Оленья сторожка», именно для того, чтобы, как это модно сейчас говорить, «закрыть гештальт», но такого развития событий она точно не предполагала.

В нем была такая окончательная бесповоротность, что дух захватывало. Каким бы плохим человеком ни был Олег Девятов (а проведенные на базе три дня доказывали, что, к сожалению, он не был хорошим), столь лютой смерти он не заслуживал. А уж его семья тем более.

К счастью, мальчик Игорь выжил. Хотя бы за это нужно было благодарить небеса, потому что мальчик пошел не в отца, он был славным, открытым и добрым. И теперь за его жизнь боролись врачи. Кайди вспомнила данное дочери обещание проведать его в больнице и слабо улыбнулась. Конечно, они это сделают, и как же будет удивлена Эмилия, когда узнает правду.

Как объяснить дочери, почему они скрывали ее так долго? Как передать словами все то, что случилось много лет назад, если они сами долгое время не могли об этом говорить. Слишком ранили эти слова, острые, как копья. Взрослому не вынести, не то что подростку.

По будущему, едва проглядывавшему сейчас сквозь ночную мглу, Кайди читала сейчас как по открытой книге. Будущее было ей совершенно ясно и не вызывало ни страха, ни сомнения. А вот прошлое…

Ее очень волновал тот факт, что лавина, скорее всего, была рукотворной. Могли ли вызвать ее специально? Сделали ли это для того, чтобы похоронить под горой снега семью Девятовых? Возможно ли было так точно рассчитать место приложения силы к снежным пластам, чтобы вызвать сход лавины в конкретном месте? Кто-то специально стремился разрушить дом, в котором спала семья владельцев базы, но сделать это так, чтобы гостевой дом не пострадал? Если да, то означает ли это, что преступник (давайте называть вещи своими именами) живет в одном доме с ней и ее детьми? Кто он? Представляет ли он угрозу для всех остальных, в первую очередь для ее, Кайди, семьи? И что знает эта девочка с оленьими глазами и странным, неуместным именем?

Да, эти вопросы очень тревожили Кайди. В том, что Патриция Леман что-то скрывает, она не сомневалась. Об этом говорил лихорадочный блеск глаз девушки и ее на мгновение застывшее лицо, когда она думала о чем-то, вызывавшем смутную тревогу. Кайди очень нужно было знать, о чем именно она думала.

Она умела спрашивать. Умение задавать вопросы так, чтобы на них отвечали, было ее сильным местом, поэтому очень быстро ей удалось узнать и про мокрые от снега лыжи выпендрежной марки Bogner, принадлежащие рохле и тихоне Аркадию Петровичу, и о том, что, по мнению старичка Федора Игнатьевича, на базе творились «нехорошие дела», и о том, что их с Айгаром поведение Патриция Леман тоже находила подозрительным.

Черт, девчонка, оказывается, слышала и их беседу в самый первый день, и то, как они перекинулись парой фраз прошлым вечером, после встречи, которая могла стать судьбоносной, если бы судьбу коварно не перехватили на подступах к толстым пластам слежавшегося снега. Слышала и могла сделать неправильные выводы. Этого Кайди допустить не могла. По крайней мере, пока.

Внимание Патриции нужно было переключить, и Аркадий Петрович с его лыжами подходил для этого как нельзя лучше. Сама Кайди ничего подозрительного в лыжах не видела. Подумаешь, человек купил для первой поездки на горнолыжный курорт профессиональные лыжи. Что такого, если он может себе это позволить. Скорее всего, советовался с кем-то из знакомых, а тот, будучи профессиональным горнолыжником, и посоветовал, может быть, в надежде, что, наигравшись вдоволь, недотепа отдаст комплект лыж ему.

Висящее на стене ружье по ходу пьесы обязательно стреляет. Так и привезенные на базу лыжи хотя бы раз да должны быть использованы. Если и ночью, так что с того. Но сейчас Кайди было выгодно, чтобы Патриция Леман считала иначе.

– Надо погуглить этого самого Аркадия Петровича, – сказала она с деланым воодушевлением. – Вы правы, Пат, это действительно очень подозрительно. Мы должны понять, зачем он притворяется неумехой и в чем истинная причина его визита в «Оленью сторожку».

– Как же мы его погуглим? – удивленно спросила Патриция. – Мы же даже фамилии его не знаем. Хотя, признаться, у меня такое чувство, что я его раньше видела. Вы знаете, у меня такая специфика работы, благодаря своему шефу я вращаюсь в довольно высоких кругах и встречаюсь с огромным количеством людей. Просто люди, одетые в дутые штаны и водонепроницаемые яркие куртки, выглядят совсем иначе, чем они же, но облаченные в дорогие костюмы. Поэтому, пожалуй, у меня есть идея получше, чем воспользоваться гуглом.

– Какая, если не секрет? – поинтересовалась Кайди.

Живя в Эстонии, она как раз была ужасно далека от российского истеблишмента, не знала в лицо ни одного политика или олигарха и совершенно не интересовалась этой стороной жизни. Неужели стоящая перед ней худенькая девушка с выражением постоянного испуга на лице действительно может теоретически быть знакомой с любым мало-мальски богатым человеком? Ах да, теория пяти рукопожатий в действии, скорее всего, так.

– Я сейчас схожу к завалу, тем более что мне действительно нужно отнести туда бутерброды и чай, а заодно тихонько сфотографирую Аркадия Петровича так, чтобы он не заметил, и отправлю фотографию своему шефу. Он в Мехико, у нас половина шестого утра, значит, у него пятый час вечера. Так что ответ мы получим быстро. Заодно я выспрошу у шефа все, что он знает об этом человеке, и уж только после этого воспользуюсь гуглом. Идет?

– Разумеется, – одобрила этот план Кайди, которой было на руку, что Патриция надолго займется делом и отвлечется от мыслей об Айгаре.

Пока девочка увлечена расследованием вокруг Аркадия Петровича, Кайди обязательно что-нибудь придумает. По крайней мере, успеет переговорить с Айгаром, чтобы выработать общую линию поведения: говорить правду или не стоит. При мысли о муже она вздрогнула.

– Я, пожалуй, пойду вместе с вами. Дети спят, так что их вполне можно оставить. Помогу вам донести провизию, а заодно узнаю, какие новости в спасательных работах.

Спустя пять минут они с Патрицией уже шагали по мирно скрипящему снегу к освещенной ярким светом спасательных прожекторов площадке за елками. Ни на что хорошее Кайди особо не надеялась, понимала, что, если бы еще кого-то удалось достать из-под толщи снега живыми, они уже бы про это знали. Видимо, девушка думала о том же, потому что молчала и напряженно сопела, периодически шмыгая носом. Простудилась, что ли? Или снова плачет?

На месте трагедии на первый взгляд ничего не изменилось. Все так же, коротко переговариваясь, ритмично махали лопатами люди. Все так же холодно и безучастно выглядела гора снега величиной с дом. Конечно, часть конструкций уже была очищена от снега, да еще чуть в стороне лежало что-то небольшое, накрытое одеялом. Тем самым, что Кайди велела Карине принести из дома, а та с заданием не справилась. Это одеяло было Кайди хорошо знакомо, оно было из их номера – дополнительное одеяло, выданное для сэра Ланселота, а потому отличавшееся от основных, полагавшихся взрослым. Синее одеяло с маленькими смешными красными утятами.

Осознание того, что именно под ним лежит, было как ожог, таким острым, что Кайди зашипела сквозь зубы. Патриция Леман удивленно оглянулась на нее. Она одеяла не видела, а может быть, просто не понимала, что именно оно означает. Кайди поймала внимательный взгляд мужа, едва заметно повела бровями, спросила. Он коротко кивнул, отвечая. Да, спасателям удалось достать из-под снега тело маленького Миши Девятова. Да, они опоздали его спасти.

Боль от ожога души теперь была такой сильной, что Кайди практически не могла дышать. Остановившись, она согнулась пополам, поставила на снег поднос с бутербродами, уткнулась руками в колени, несколько раз с усилием втянула в сжатое горло колкий морозный воздух.

– Кайди, что с вами, вам плохо?

Патриция бросила в снег термосы, мигом очутилась рядом, обняла за плечи, тревожно заглянула в лицо. Хорошая девушка, славная, жалко, если окажется, что она причастна к чему-то плохому. В том, что в прошлом Патриции Леман была какая-то черная страница, Кайди даже не сомневалась. Вопрос был только в том, насколько черная, остальное она читала по лицу девушки. Она умела это делать, такая у нее была работа: задавать вопросы и читать по лицам.

– Маленький Мишенька погиб, – сказала Кайди. – Его достали из-под завала мертвым.

– Откуда вы знаете? – отшатнулась Патриция. Кайди молча кивнула в сторону разостланного на снегу одеяла и маленького холмика под ним. Проследив за ее движением, девушка горько заплакала.

Воткнув в снег свою лопату, к ним подошел Айгар. Лицо у него было мрачнее тучи.

– Плохо, – сказал он и обнял жену, – совсем беда, Кайди.

Она кинула на мужа предостерегающий взгляд, чтобы он под наплывом эмоций не сказал лишнего. Но Айгар замолчал, не собираясь больше ничего говорить, потрепал ее по плечу, шагнул обратно к сосредоточенно работающим мужчинам, взял лопату. Патриция, тяжело вздохнув, вытерла глаза, подняла с земли поднос, пошла раздавать бутерброды. Кайди, кряхтя как старушка, взялась за тяжелый термос. Разливать чай было сейчас работой, а она спасала от ужаса, сконцентрированного в маленькой горке под цветным одеялом. Нет, она не будет сейчас об этом думать.

Спустя двадцать минут из-под снежного завала достали тело Ирины Девятовой. Еще через десять – тело ее мужа. Стало окончательно ясно, что при сходе лавины уцелел только старший сын семьи. И все. Больше никто. Спасательная операция была закончена. Конечно, сотрудники МЧС продолжали разбирать завал, потому что в доме Девятовых случайно мог ночевать кто-то посторонний, но постояльцы базы, замерзшие и уставшие, молча вернулись в дом.

– Что будем делать? – спросил Сергей, когда они стащили с себя куртки и ботинки и гурьбой ввалились в гостиную, где по-прежнему спала на диване пьяная Карина. – Попробуем поспать? Или поесть?

– Чтобы поесть, нужно съездить в магазин, – сообщила Кайди. – Все продукты в холодильнике мы извели, а основные запасы были в административном здании. Их больше нет.

– Если надо, я могу съездить. – Сергей начал подниматься с кресла, в которое успел упасть. Было видно, что его практически не держат ноги. – Мы с Эдиком взяли машину напрокат, чтобы добраться сюда от аэропорта, парковка чуть в стороне от административного корпуса, так что машина цела, ее только почистить от снега надо. Думаю, что минут за сорок обернемся, да, Эд?

– Сто пудов. – Эдик, в отличие от друга, был бодр и свеж, словно и не махал лопатой добрых четыре часа. Интересно, и как у него это получается? – Если ты устал, Серега, то я сам сгоняю. Только составьте список, что надо купить.

– За продуктами съездить точно надо, – согласился Айгар. – Хотя скоро дети проснутся.

– И не только дети, – с усмешкой и легкой брезгливостью в голосе отметил Аркадий Петрович, разглядывая разметавшуюся во сне Карину.

Сейчас женщина выглядела явно старше своих лет, размазанная косметика вокруг глаз растеклась по морщинкам, подчеркивая возраст и очевидную усталость от него.

 

Когда так много позади

всего, в особенности – горя,

поддержки чьей-нибудь не жди,

сядь в поезд, высадись у моря.

 

Глядя на Карину, Кайди неожиданно вспомнила именно эти строки Бродского. Почему? Наверное, потому, что в жизни спящей сейчас Карины Матяш, очевидно, горя было предостаточно. Она отметила, что Патриция куда-то исчезла из комнаты, видимо, поднялась к себе. Ах да, она же хотела отправить тайком снятую фотографию Аркадия Петровича своему шефу. Неужели не забыла в круговерти печальных событий? Впрочем, Кайди уже поняла, что менеджером и организатором Патриция Леман была отменным, такие ничего не забывают.

Она вдруг вспомнила, как ее собственный шеф, самый лучший, самый любимый, давший ей путевку в жизнь, как-то объяснял, что такое настоящий профессионализм.

– Понимаешь, Кайди, – тогда сказал он, – профессионалом человек становится тогда, когда даже больной, с высокой температурой, в бреду или в состоянии глубокого потрясения он не сделает свою работу ниже определенного уровня.

Кайди понимала.

Патриция Леман была профессионалом, а значит, с поставленным ей для отвлечения внимания заданием она справится довольно быстро. Ничего не найдет и будет искать дальше, разбираться и задавать вопросы. Большей частью ненужные.

Кайди Ратсепп тоже была профессионалом, поэтому понимала, что, кроме неугомонной Патриции, никто искать и задавать вопросов не будет. Сход лавины в это время суток и при нынешних погодных условиях выглядел странно, но горы вообще коварны, а лавина в общем-то дело привычное, да и снег два дня шел. Скорее всего, случившееся спишут на несчастный случай, дело закроют, а может, и открывать не будут.

В сложившейся ситуации возникало огромное искушение промолчать, оставить свои тайны при себе, никому ничего не рассказывать. Собрать вещи и уехать домой, перевернуть случившееся, как страницу случайно прихваченной в поезде книги, вернуться в свою жизнь, привычную и устоявшуюся.

Кайди знала, что ни за что так не поступит. Они оба так не поступят, каким бы тяжелым ни было испытание, через которое им предстояло пройти. Она просто не была готова начать прямо сейчас. После сегодняшней ночи, которая все еще не закончилась, ей был нужен небольшой перерыв, чтобы перевести дух, хотя бы немного прийти в себя, а уже потом она будет готова к тому, чтобы все обо всем узнали. Но не сейчас, не сегодня.

Появившаяся на площадке второго этажа Патриция помахала ей рукой. Кайди вздохнула, понимая, что выпрошенная у судьбы отсрочка откладывается.

– Так, – громко сказала она, – Патриция, спустись, пожалуйста, вниз, давай составим список продуктов, чтобы ребята съездили в магазин. Остальных мужчин отпустим отдыхать, а то они с ног валятся от усталости. Айгар, поднимайся к детям.

– Тебе тоже надо немного поспать, – заметил муж. – Сэр Ланселот умаялся ночью, поэтому пара часов в запасе, возможно, и есть. Попроси Патрицию составить список, Кайди, ее не поднимет ребенок, с которым, хочешь не хочешь, а придется проводить время, делая вид, что ничего особенного не случилось. А ты поспи.

– Сейчас, милый, – с легкой улыбкой сказала Кайди. Айгар, разумеется, не слышал тикающих в ее голове часов, которые неумолимо отсчитывали время. Он вообще был немного толстокожий, как все мужчины. Хотя и ранимый. Ужасно ранимый человек был ее муж. – Мы составим список, и я приду. Мне нужно позаботиться о еде для юного сэра, ты же знаешь, что он у нас привереда.

Против этого аргумента возразить было нечего. Коротко кивнув, Айгар поднялся по лестнице и скрылся за дверью их номера. Патриция же, наоборот, спустилась вниз. Они обсудили список продуктов, записали его в найденный на столике блокнот, вручили Сергею и Эдику, спросили про деньги. В финансовых вопросах Кайди была очень щепетильной.

– Да бросьте вы, – махнул рукой Сергей. – Сегодня мы купим еду, завтра вы. Не обеднею. Чего считаться, когда тут такое.

Если Эдик и был недоволен решением друга, то виду не показал. Парни натянули куртки, хлопнула входная дверь, и все стихло.

– Ну что? – спросила Кайди у Патриции, когда они остались одни. Она понимала, что та не отстанет. Спать действительно хотелось ужасно, поэтому нужно быстренько выслушать, что версия злодеяний Аркадия Петровича провалилась, и отправляться в постель. – Ты узнала, кто он?

– Да, – кивнула девушка. – Мой босс сразу его узнал, а когда назвал фамилию, то и я сразу его вспомнила. Это Крылов.

Кайди смотрела непонимающе. Разумеется, ей фамилия ничего не говорила.

– Ах да, вы же из Эстонии. Это Аркадий Крылов, известный музыкальный продюсер. Он столько звезд эстрады раскрутил, что до конца своих дней может не работать и есть с золотого блюда на авторские гонорары. У него запатентованы права и на музыку, и на стихи, и даже на сценический псевдоним пары-тройки исполнителей.

– То есть он вполне может позволить себе дорогие лыжи? – с усмешкой сказала Кайди, которая так устала, что готова была упасть на ковер рядом с пустым бокалом Карины и впасть в мертвецкий сон. Если она сию секунду не ляжет, то она умрет. Точно умрет.

– Да, он может позволить себе лыжи Bogner, – в голосе Патриции было что-то, заставившее Кайди внимательно взглянуть девушке в лицо. Нет, кажется, ей повезло, и с Крыловым действительно что-то не так. – Кайди, я, пусть и поверхностно, но почитала его биографию. Сама понимаешь, про человека такого уровня все время пишут светские журналы, да и серьезные газеты тоже. Так вот, помимо того, что Аркадий Крылов – лауреат всевозможных конкурсов, богатый чувак и деловой до невозможности человек, он еще и мастер спорта по горнолыжному спорту.

Кайди тихо присвистнула.

– Ага, – кивнула Патриция, – получается, что Павел был прав, утверждая, что таких лыж не может быть у лоха, впервые в жизни отправившегося на горнолыжную трассу и купившего снаряжение чисто для форса. Это профессиональные лыжи человека, знающего, зачем он их купил. Ты сказала, что вызвать лавину можно, проехав на лыжах по склону параллельно толще снега, чтобы срезать его. Аркадий Петрович две ночи подряд выходил из дома и вставал на лыжи. Вопросов два. Зачем он это сделал и почему солгал, что не умеет кататься. Кайди, я понимаю, что сейчас скажу ужасную вещь, но мне кажется, что именно Крылов виноват в смерти Девятовых.