В воскресенье утром, первого июня, небо затянуло тучами. Клочья тумана висели по берегам Лебяжьей реки, струившейся по травянистой долине, петляя по новому извилистому руслу. С деревьев, покрытых конденсировавшейся влагой, то и дело падали холодные капли.

В восемь часов телек в роскошном лиловом, черном и белом наряде опустился из неба на верхний край стадиона. Как только он взглянул на тучи, в них образовался разрыв, подобный огромному шраму – разрыв быстро расширялся, разгоняя облака во все стороны.

Вскоре от горизонта до горизонта сияло безоблачное голубое небо, Солнце согревало Лебяжью Лощину безмятежными лучами.

Человек внимательно осмотрел стадион черными, бегающими глазами. В противоположном конце арены стоял полицейский в черной форме с золотыми нашивками. Телек перенес полицейского по воздуху и опустил рядом с собой на край стадиона.

«Доброе утро, сержант! Вы заметили что-нибудь подозрительное?»

«Ничего такого, господин Доминион».

«А что происходит под стадионом?»

«Не могу сказать. Я несу ответственность за внутренность арены. Прожекторы освещали ее всю ночь. Сюда и муха не пролетела бы без моего ведома».

«Хорошо, – Доминион снова обвел глазами огромную чашу арены. – Если сюда никто не пробрался до сих пор, посторонних сегодня не будет – на уровне земли нет ни одного входа».

Инквизитор опустился на поверхность арены, захватив с собой сержанта. Ему навстречу вышли еще два человека в черной униформе.

«Доброе утро! – приветствовал их Доминион. – Вы не заметили никаких нарушений?»

«Никаких, сударь. Здесь ничто не шелохнулось».

«Странно! – Доминион погладил бледный острый подбородок. – Под стадионом тоже ничего нет?»

«Ничего. Все чисто, даже гвоздь не валяется. Мы обыскали каждый уголок, каждую щель, вершок за вершком, до самого скального основания».

«Детекторы не срабатывали?»

«Нет, сударь. Даже если бы суслик прорылся под стадион, мы его заметили бы».

Доминион кивнул: «Возможно, сегодня действительно не будет никаких провокаций». Он продолжал поглаживать подбородок: «Интуиция редко меня подводит. Неважно, однако. Расставьте своих людей поперек верховьев и низовьев долины. И не позволяйте никому проходить. Никому, ни под каким предлогом. Вы меня слышите?»

«Да, господин Доминион».

«Хорошо».

Инквизитор взлетел обратно на край стадиона и стоял, разглядывая местность вокруг озаренной Солнцем бетонной чаши. Зеленела аккуратно подстриженная трава, кресла с цветной обивкой окружали поле кольцевыми полосами пастельных тонов.

Доминион направился по воздуху к стеклянной куполообразной рубке распорядителя, висевшей над полем на длинном прозрачном брусе и позволявшей обозревать все происходившее внизу. Инквизитор зашел в будку, уселся за стол и включил микрофон: «Раз… два… три». Он замолчал, прислушался. Эхо его голоса, доносившегося из репродукторов, установленных в ручках кресел, вернулось неразборчивым хриплым бормотанием.

Начали прибывать другие телеки, стремительно спускавшиеся с неба, как блестящие яркие птицы, и занимавшие места, купаясь в солнечных лучах. Мимо них проплывали подносы с закусками и напитками; они прихлебывали фруктовые соки и чай, жевали мятное печенье.

Через некоторое время Доминион покинул купол распорядителя и низко, медленно пролетел над стадионом. Никто не ожидал, что все тридцать тысяч мест будут заняты – арену проектировали в расчете на будущее. Тридцать тысяч телеков, не больше, могли бы вести привычный образ жизни, не поглощая все ресурсы Земли. А когда их будет больше – что тогда? Доминион заставил себя не думать об этой проблеме, она не имела актуального значения. Он не сомневался в том, что будет найдено достаточно простое решение: уже поговаривали о том, чтобы переместить Венеру подальше от Солнца, приблизить к Солнцу Нептун и создать таким образом два пригодных для жизни мира, окружив жаркую каменистую Венеру половиной холодных льдов Нептуна. Завтрашняя проблема. Сегодня его больше беспокоило предстоящее создание глобального государства телеков на Земле, сопровождающееся внушением обычным землянам религиозного поклонения телекам – было решено, что только таким образом можно было предохранить телеков от бессмысленных убийств.

Доминион спустился к группе друзей и опустился в кресло. На сегодня его обязанности были выполнены; теперь, обеспечив безопасность Олимпиады, он мог расслабиться и развлечься.

Телеков на стадионе становилось все больше. Прилетела гурьбой многочисленная группа – человек пятьдесят. Они расселись довольно высоко, в тенистой части стадиона, в некотором отдалении от других. Через несколько минут к ним присоединилась еще одна группа из пятидесяти зрителей, а со временем стали прибывать и другие подобные компании.

В девять часов утра объявили о начале программы. В небе появился вихрь ярких радужных отблесков – дюжина огромных ледяных пирамид, каждая из воды, окрашенной в тот или иной цвет.

Пирамиды стали кружить над стадионом, в то же время вращаясь вокруг своей оси – красные, золотисто-желтые, изумрудные, синие – небо над ареной превратилось в игру красок. Затем каждая из пирамид разделилась на двадцать кусков – эти осколки носились в воздухе, то собираясь в плотные потоки, то разлетаясь, как стаи многоцветных светлячков, после чего, в последний раз нырнув над стадионом широкой волной, стремительно вспорхнули и пропали в небе.

Из репродукторов послышался голос Леманда де Троллера, распорядителя программы:

«Шестьдесят лет тому назад, на первоначальном Телекинетическом Конгрессе, родилась наша раса. Сегодня состоится первая ежегодная конвенция потомков наших знаменитых предков, и я надеюсь, что эта традиция продолжится в исторической перспективе на протяжении миллионов и миллиардов лет, обещанных нам судьбой.

А теперь – сегодняшняя программа! Сразу за вступительным словом последует игра в бампербол, финальный матч чемпионата мира между «Крымскими голубыми» и «Осландскими викингами». Затем состоится соревнование-выставка мастеров водной скульптуры. После дуэлей на стрелах мисс Глориана Халлен обратится к нам с речью, посвященной будущему телекинеза. В перерыве подадут ленч на траве…»

Серкумбрайт и Шорн раздраженно слушали объявление де Троллера. Распорядитель программы закончил словами: «С заключительным благословением выступит Грэйчем Грэй, избранный в этом году нашим председателем».

Шорн молчал. Он откинулся на спинку кресла и смотрел вверх, на стеклянный купол распорядителя.

«Прекрасная возможность для массового внушения телекинеза, – пожаловался Серкумбрайт. – Но они даже не подумали ею воспользоваться».

Шорн опустил глаза к арене: «Очевидная возможность – пожалуй, слишком очевидная для таких изощренных сибаритов».

Серкумбрайт обозревал собравшихся сообщников – двести шестьдесят пять мужчин и женщин в лучистых кричащих костюмах телеков. Всех этих зрителей, группами примерно по пятьдесят человек, перенес на стадион Шорн: «Ты думаешь, программа – в том виде, в каком ее объявили – приведет к желаемому результату?»

Шорн беспокойно покачал головой: «Вряд ли. Достаточно массовое участие не ожидается». Он обернулся через плечо к сидевшему за ним Терсби: «Есть какие-нибудь полезные соображения?»

Терсби, в светло-коричневом и желтом костюме, задумчиво ответил: «Как мы могли бы заставить их внушить нам телекинез?»

Лори, сидевшая рядом с Шорном, нервно рассмеялась: «Пусть Серкумбрайт выйдет вперед и вступится за нас».

Шорн непоседливо ерзал на сиденье. Двести шестьдесят пять бесценных жизней! Их существование полностью зависело от его навыков и бдительности: «Может быть, подвернется какой-нибудь случай».

Началась игра в бампербол. Пять человек, лежавших плашмя в трехметровых красных торпедах, состязались с пятью игроками в голубых торпедах; каждая команда старалась забить в ворота противника плавающий в воздухе шар метрового диаметра. Игроки двигались с молниеносной быстротой, явно подвергаясь опасности столкновения. Десять маленьких воздушных «лодок» мелькали перед глазами, как искры, мяч летал туда-сюда, как шарик для игры в пинг-понг.

Шорн стал замечать, что телеки стали поглядывать с некоторым любопытством на его группу зрителей. Пока что они не вызывали подозрений – только интерес; но каким-то образом они привлекали внимание. Посмотрев вокруг, он обнаружил, что его сообщники сидели, напряженно выпрямившись, как прихожане из церковного совета на похоронах – они очевидно чувствовали себя неудобно и беспокоились. Шорн поднялся на ноги, обернулся и обратился к ним приглушенным, но гневным голосом: «Оживитесь хоть немного! Сделайте вид, что развлекаетесь!»

Снова повернувшись к полю, он заметил стоявшую без дела тележку с закусками и напитками, поднял ее в воздух и стал перемещать так, чтобы она медленно летела мимо его спутников. Те осторожно брали чашки чая, стаканы с ромовым пуншем, печенье и фрукты. Через некоторое время Шорн опустил тележку обратно на траву.

Матч бамперболистов закончился; началось состязание водяных скульпторов. В воздух понимались колонны воды, превращаясь в блестящие пластичные формы, отражавшие из глубины солнечные лучи.

Одно соревнование следовало за другим: композиции сочетаний цветов и демонстрации навыков, изобретательности, быстроты реакции; стрелы гонялись за стрелами, стараясь проткнуть привязанные к ним летающие пузыри. Устроили гонку с препятствиями для разноцветных шаров; в воздух выпустили стайку воробьев; через некоторое время удалось их загнать обратно в корзину небольшим белым тамбурином.

Создавались и другие эффекты: воздух над стадионом буквально кишел поразительными цветами, формами, лентами и полотнищами. Так прошло все утро. В полдень на траву арены из неба опустились накрытые деликатесами буфетные столы. Это создавало для Шорна новое затруднение. Не приближаясь к столам, его спутники выглядели бы подозрительно, но если бы они смешались с толпой телеков, в них сразу распознали бы притворщиков.

Проблему решил Терсби. Наклонившись вперед, он сказал: «Не лучше ли будет, если мы спустимся и закусим, как вы думаете? Может быть, группами по несколько человек в каждой. Пока мы тут сидим, мы выделяемся, как белые вороны».

Шорн согласился. Он стал опускать на газон своих сообщников по одному, иногда по два человека. Лори подтолкнула его локтем: «Смотри, вот Доминион. Он решил поговорить со стариком Пулом».

Серкумбрайт необычно взволновался: «Надеюсь, Пул не брякнет ничего лишнего!»

Шорн мрачно улыбнулся: «Если Доминион сделает хоть одно неправильное движение…» Серкумбрайт заметил, что одна из дуэльных стрел легко приподнялась в воздух. Но инквизитор отвернулся от старика, и Шорн облегченно вздохнул. Стрела опустилась на траву.

Через несколько секунд Шорн поднял Пула обратно к его сиденью: «Чего хотел Доминион?»

Пул, дружелюбный и близорукий человек, не такой уж еще и пожилой, выглядел и вел себя, как типичный рассеянный профессор: «Доминион? А, этот господин, который подошел ко мне поговорить? Он вел себя приятно и вежливо. Спросил, нравятся ли мне представления, и заметил, что он меня, кажется, никогда раньше не видел».

«И что вы ответили?»

«Я сказал, что редко выхожу из дому, и что на Олимпиаду прибыли многие, кого я тоже никогда не видел».

«И что же?»

«Он отвернулся и отошел, больше ничего».

Шорн вздохнул: «Доминион очень проницателен».

Терсби тревожно хмурился: «Утром у нас не было никаких удобных возможностей».

«Нет. Но время еще есть».

Послеполуденная программа началась с воздушного балета в исполнении двадцати юных девушек-телеков.