14

Следующим утром я снова все проспала. Вся моя московская работа, написание книги, все летело коту под хвост. Если бы мы жили во времена бумажных рукописей, я бы с огромным стыдом взирала на брошенную на столе исписанную пачку бумаги и одиноко валяющееся гусиное перо подле чернильницы.

Но нет уж того пергамента, гусей оставили в покое, не то что чернильниц, самих чернил у писателей давно уже нет. Отсутствуют как факт! Все тексты рождаются внутри бездушной машинки, что зовется ноутбуком. Не открыл добровольно вовремя файл — ничто тебе и не напомнит, что не автор ты, а самая натуральная ленивая скотина. Не хочешь — и не пиши, все условия для этого созданы.

Эх, технологии, что вы делаете с культурой? Вот с писательством, что вы делаете?

Как известно, рукописи не горят — и раньше эта фраза подразумевала величие и мощь таланта. Хотя, Гоголь-то сжег второй том «Мертвых душ». Ну как, сжег? Скорее всего и не писал. Его спрашивали: «Ну как, пишешь?» А он такой, чтобы отвязались: «Да, да». А потом якобы сжег. Такую версию недавно я прочла в интернете.

Да что там Гоголь? На заре моей писательской деятельности одно приличное издательство пыталось заказать мне женский городской роман. Так примерно тысяч сто знаков его душещипательного начала похоронены в сломавшемся не вовремя ноутбуке. А теперь что? Пишешь себе онлайн, в облаке копии сохраняешь ста пятнадцатью разными способами… Все для ленивого автора — ты только пиши, дорогой!

Лучший совет, который я услышала на писательскую тему, звучит так: «Система бьет вдохновение». То есть, есть вдохновение — садись и пиши. Нет вдохновения — садись и пиши без вдохновения. Нечего тут из себя Льва Толстого строить.

Так пели братья Мищуки.

Вот знаете, что я сейчас делаю? Прокрасти-нирую! Вместо того, чтобы немедленно броситься и наверстывать пропущенные тысячи знаков в детективе, я тут бессовестно лежу и глядя в потолок рассуждаю о тяжелом писательском труде.

Еще немного помедлив, я открыла наконец крышку ноутбука.

В глаза мне бросилось перечисление героев романа с их описанием и ролями. А кстати! Анне-то у меня приготовлена роль убийцы!

Черт возьми! Похоже, у меня и в самом деле есть дар предвидения. Вспоминая вчерашний вечер, я мысленно покрылась инеем. А что, Анна вопле могла убить человека. При этом кое-кто рассказал ей о своих догадках, но при этом ничего не сообщил полиции. И как этот кое-кто, этот дурак дурацкий, вообще жив после этого?

На всякий случай дурак ущипнул себя за ногу. Ну, не за ногу, но все равно больно.

В дверь постучали.

— Алиночка, вы уже встали?

Алиночка? Я узнала голос Анны. Непривычно было из ее уст слышать такие нежности.

— У вас что-то срочное?

— Нет-нет. Это Аня! Хочу пригласить вас выпить вместе кофе.

— Хорошо. Дайте мне двадцать минут и я спущусь.

Ну вот! Зачем нужно было показывать ей свой страх? Вышло так, будто я прошу у нее позволения так долго собираться!

Эти двадцать минут показались мне вечностью.

Можно было сбегать в душ и как следует привести себя в порядок, но я решила вместо этого отправить письмо моей подруге Валентинушке.

Валентинушка у меня человек такой — жуткий паникер с виду, но в экстремальных ситуациях она ведет себя жестко и исключительно благоразумно. Вот в случае чего она и прочтет что-то вроде: «Если со мной что-нибудь случится, в моей смерти винить Анну К.» И будьте покойны — случись что, она сложа руки сидеть не станет.

Перекрестившись, я спустилась в холл. В столовой заканчивался завтрак. За вторым столиком у окна в одиночестве сидела Анна. Увидев меня, она подскочила.

— Сделать вам кофе?

Я мысленно округлила глаза. Надо же, как меняют людей обстоятельства! Еще часов двенадцать назад Анна едва разговаривала со мной, да и то «через губу», а тут поди ты, уже кофе наливает.

Вот как теперь только определить — боится она меня или что-то задумала? Лучше бы, конечно, боялась.

Анна, не дожидаясь моего ответа, резво сгоняла к кофемашине и принесла мне чашку обжигающего, восхитительно пахнущего напитка. Я сглотнула слюну, но про себя подумала: ну нет! Хрен я что из твоих рук выпью — нашла дуру! Сделав вид, что потянулась за сахаром, я зацепила кружку мизинцем.

— Ой! Ну какая же я неловкая! Прошу прощения! — как ни в чем не бывало улыбнулась я.

И тут в столовую ввалился (именно ввалился — это здесь будет самое подходящее слово) небритый, опухший Владимир, с совершенно красными глазами. Молча он прошлепал к кофемашине, недобро зыркая на присутствующих налил себе кружку и также молча с нею вышел.

Анна резво убежала за ним.

Глубокий выдох. Меньше всего мне сейчас хотелось объясняться с Владимиром.

— Вероника! Вероника!

— Звала, хозяйка? — Вероника подскочила ко мне как Сивка-бурка. Нет, она неизлечима! Бесполезно спорить!

— Ты давай, убери, тут случайно кофе пролился, вон, немного даже на ковер попало.

— Вот сейчас посуду в шкаф закончу складывать и убе…

— Убери здесь, тебе говорят! Сейчас! — не выдержав спора, рявкнула я. Ну раз уж я «хозяйка»!

Вероника обиженно поджала губы и пошлепала за тряпкой на кухню. Зад ее при этом (тоже обиженно) подрагивал.

Господи! Ну этого мне еще не хватало! На нервах срываться на более слабом. Фу, гадость какая! Надо как-то взять себя в руки.

Не так, сидя в Москве, представляла я себе месяц в Европе! Я-то думала, тут будет душевный покой, кропотливая работа над книгой и ежедневные, обязательно пешие, прогулки по достопримечательностям. А на деле что? Похищения, жуткие убийства, внезапное членовредительство, ненужные споры, нервные срывы, еще и покушения теперь везде мерещатся. Нет, с этим решительно надо что-то делать!

Вот только что — непонятно.

— Извини! — через силу буркнула я Веронике. — Не хотела тебя обижать!

Вероника молча терла ковер с видом оскорбленной невинности. Ну знаете, капризы — это уже не ко мне. Я уже извинилась! В конце-то концов, Вероника и сама хороша, с ее бесконечными спорами — довела до белого каления.

Я проверила журнал портье и убедилась, что за последние сутки никто, кроме крашеной куклы, то есть, тьфу, Виктории Лопаткиной, к нам не заселился. Жаль, конечно. Два номера пустуют — Татьяна терпит убытки! Наверняка в газете уже написали о происшествиях в отеле.

Последний выпуск «Русского Будапешта» так и манил полистать его — баба Света щедро делилась газетой с постояльцами, после личного подробного изучения складируя номера в холле, на стойке с рекламными проспектами и картами города.

Ну, так и есть. Целых две отвратнейших статьи о том, что в отеле на улице Рожа черти что творится. То у его постояльцев ребенка украдут, то самого постояльца прихлопнут. Конечно! С такой антирекламой даже удивительно, что последние гости не разбежались, и вообще кто-то заселяется. Уверена — это все дело «рук» ретроградного Меркурия. Закончит планета свое обратное шествие, и жизнь у нас, на Земле, наладится. Я не очень-то верю во всякое такое, в гороскопы и прочую дребедень, но мучительное действие этой планеты испытала на себе не один раз. Поверишь тут, когда очередное подтверждение — неприятности таких масштабов! И это еще спасибо, что неприятности эти не мои личные, а мимоходом меня затрагивающие! Хотя, разве это Меркурий заставляет меня болтать больше чем нужно? Зачем я поперлась со своим расследованием к Анне, а не в полицию? Но что уж тут рассуждать? Слово, как известно, не воробей, вылетит — не поймаешь! А я уже наговорила на целую стаю птиц.

В холле меня ожидал сюрприз. Иштван сидел за стойкой с совершенно несчастным лицом, согнувшись пополам и держась за живот обеими руками. По всему было видно, что он чем-то отравился. Бедный портье еле скрипел, видимо, даже разговаривать ему было не под силу.

Звонить доктору он не захотел и я отправила его полежать.

— Иди давай в свою комнату, что с тобой делать? А я за тебя поработаю. Да не переживай, справлюсь. — Мне удалось заверить Иштвана, что если я с чем-то самостоятельно не разберусь, сразу приду к нему за разъяснениями.

От скуки я разглядывала монитор слежения. Предусмотрительная Татьяна оборудовала отель самыми современными камерами наблюдения. Но толку от них особенного не было. В коридорах камер и не было, а в номерах они отключались в момент заезда нового посетителя. Так что единственное, что можно было там увидеть — так это насколько тщательно наша горничная протирает пыль в пустующих комнатах.

Я пощелкала кнопками переключения. Все, что можно было сейчас посмотреть — это пятачок перед входом и два свободных номера.

Обязанность провести остаток дня за стойкой портье — прекрасно совмещается с писательской работой, решила я и пошла наверх за ноутбуком.

Вернувшись на ресепшн и устроившись поудобнее, я открыла новый файл и озаглавила его: «Кирпичная мозаика». Любой мало-мальски пишущий человек мгновенно понял бы, что такие названия рождаются исключительно тогда, когда у тебя в голове строительная крошка вместо мозгов. Но я привыкла заставлять себя писать во что бы то ни стало, поэтому смело напечатала первые строчки, высосанные буквально из указательного пальца.

Ох, как же не вовремя с Иштваном случилась его медвежья болезнь! Я хотела прогуляться, а вместо того вынуждена тут сидеть на самом видном месте, под угрозой, что мимо пробежит Владимир и затеет разборки.

Я силой воли вернула себя к открытому файлу: «Кто же убийца? — подумала она и потеряла сознание».

Да, но я-то сознания не теряла. Поэтому вместо того, чтобы печатать всякий бред, я стала думать: зачем Виктор похитил ребенка и кто его замуровал?

Ответа на первый вопрос у меня точно не было, чтобы это понять, нужно было пытать самого Рыбина, а вот с этим я опоздала.

Хотя… Судя по тому, в каком состоянии обнаружили мужика, кто-то ему этот вопрос задать уже успел. Или нет? Это в моей картине мира эти два преступления чем-то связаны, а на самом деле Виктор мог быть убит совсем за другие прегрешения. Сложно ожидать, что человек, сознательно идущий на похищение ребенка, ранее жил жизнью праведника и никому и никогда дорогу не перешел.

Как там было? Три причины любого преступления: деньги, секс, месть. Ну вот для последнего можно многое натворить. История знает немало случаев, когда людей наказывали за совершенно невинные прегрешения.

А если убийство связано с похищением — тогда это точно Анна, больше некому. Ну не Владимир же? Какой ему смысл душить Виктора? Не он же с ним целовался на теплоходе! Ну разве что Виктор плохо целуется, и именно поэтому Владимир послал на прогулку с ним Анну. Господи, какой же бред иногда лезет мне в голову! Я совершенно утратила способность рассуждать логично.

Опять же — будь Анна убийцей, разве она сидела бы так спокойно в отеле? Вот не знаю… Я бы на месте преступника уже бежала на другой конец планеты, не иначе.

Загадка, конечно.

Дверь распахнулась и в отель буквально впорхнули два жизнерадостных старичка. Вот бы они оказались русскими! Бабе Свете компанию составили.

Надежды мои оправдались лишь наполовину. Вновь прибывшие представились как мистер и миссис Смит.

Я протянула им формуляры, положенные при заселении, на своем шикарном английском объясняя, что вот это им сейчас предстоит заполнить.

— Плиз райт! Писать свой нейм ин паспорт!

— Да не мучайтесь вы так! Говорите по-русски!

— Вы русские? — радости моей не было предела. Фиг знает, как это заполняется на любом языке мира, а тут еще и объясни как правильно!

— Я русская! Лидия меня зовут, можно просто Лида. А это мой муж Майкл, он англичанин. У нас свадебное путешествие!

Я покосилась в раскрытые паспорта. Свадебное путешествие? Да ладно! Правильно будет сказать: завистливо покосилась. Судя по годам рождения им же за семьдесят обоим!

Потом вспомнила о правилах гостеприимства и расплылась в приветливой фальшивой улыбке.

— Очень рада, что вы решили провести медовый месяц в нашем отеле!

— Ну конечно не месяц, но… Неделю мы совершенно точно хотим провести в Будапеште. Посоветуете, что здесь посетить?

— О да, разумеется! Вы захватили с собой купальный костюм?

— Нет, — с сожалением покачала головой новобрачная.

— В Будапеште без купальника — все равно что в Канаде без пуховика! Я расскажу вам, где можно его купить и вы сможете отдохнуть, плавая в теплой минеральной воде!

Лидия с энтузиазмом захлопала в ладоши.

— Здорово!

— Спросите у мужа, интересен ему такой досуг?

— Не спрошу, — Лидия смущенно развела руками. — Он не говорит по-русски, а я совершенно не знаю английского.

Я не поверила своим ушам.

— Вы не можете объясниться с собственным мужем?

— Увы, мой друг, никак.

— А как же вы тогда поженились?

Лидия весело захихикала, нежно потрепав Майкла по руке. Старик расплылся в милейшей улыбке от ласк супруги.

— Ну как? Как и все сейчас. Познакомились на сайте знакомств. Внук мне на восьмое марта свой ноутбук подарил. Я посмотрела — он там сплошь с девицами знакомился, ну и решила последовать его примеру. Сначала поставила свое черно-белое фото, где мне двадцать лет — я тогда в горкоме комсомола в Киеве работала, но мне стали присылать настолько неприличные сообщения, что я решила подойти к этому делу с умом. Сходила специально в салон красоты, укладку сделала, макияж, наняла знаменитого фотографа для хороших снимков. И стала искать себе пару за рубежом. Тут-то целая плеяда весьма приличных старичков и нарисовалась. А я себе вот этого выбрала.

— А разговаривали-то вы как?

— А как и сейчас! Google Translate — великая вещь! Так и переписывались, через электронного переводчика. Когда Майкл мне звонил — я внука звала, он нам и помогал переводить туда-обратно. Нашлись общие увлечения. Он, к примеру, рыбак, а я рыбу готовить обожаю. Я всю жизнь мечтала мир посмотреть, а у него на это деньги есть.

Я завороженно слушала. Я, прямо скажем, совсем не старая, и даже не очень страшная тетка — десять лет на этих сайтах знакомств «отмотала», некоторые в тюрьме меньше сидят. И самое ценное мое приобретение — вялый как зимняя муха Омуль, даже ни разу не подумаваший на мне жениться. А тут леди в таком элегантном возрасте смогла так удачно пристроиться! Умеют же люди! Я опять завистливо вздохнула.

— Устраивайтесь в номере. Потом спуститесь, я вам расскажу, куда лучше сходить, на что посмотреть.

— Спасибо, милая! — Лидия взяла ключи и потянула своего «молодого» за рукав к лестнице.

Я подумала, что должна немедленно позвонить Валентинушке и рассказать, как надо жить, на примере влюбленных. С иностранцами-то мы знакомиться еще и не пробовали. Надо, наверное, начинать. Я вот за столько дней в Будапеште даже и не подумала свидание себе организовать. Все ношусь — то с работой, то с отелем, то с преступлениями этими.

Проводив вновь прибывших, я перевела взгляд на монитор и вспомнила, что нужно отключить наблюдение в седьмом номере, куда я их отправила. Я вывела его на экран и занесла палец, чтобы нажать на «стоп», как… О черт! Кнопка «стоп» на мониторе располагалась прямо на чьей-то ноге, лежащей на полу.

Что это еще за фигня? Кто это там разлегся, и главное — зачем?

Я попыталась приблизить камеру, но обзор мне перекрыли спины зашедших в комнату Майкла и Лидии.

— Оу, шит! Мамочки! — эти крики я услышала уже с лестницы. Опрокинув крутящийся стул портье, я, как могла, рванула наверх.

Посреди номера лежало нечто, до боли напоминающее нашу горничную. Почему не сама горничная? Да потому что с этого ракурса я могла рассмотреть исключительно три нижних четверти лежащего на животе человеческого тела, предположительно женщины, одежду которой не спутаешь ни с кем на этой планете.

— Вероника! Вероника! Ты что там делаешь? — три нижние четверти безмолвствовали. — А ну, немедленно вылезай! — кричала я на автомате, уже понимая, что вряд ли мои призывы приведут к успеху.

Мне ничего не оставалось кроме как упасть рядом на пол и заглянуть под кровать. Лицо кого-то, похожего на нашу горничную, было отвернуто к стене. Я как могла, потрясла тело за плечо. Оно даже не шелохнулось.

Новобрачные негромко переговаривались, причем на разных языках, и тыкали друг в друга смартфонами.

— Майкл медик! Он говорит, что этой женщине необходимо срочно сделать искусственное дыхание.

Прикасаться к Веронике губами не входило в мои планы даже ради спасения ее жизни.

Может, Майклу тогда этим и заняться? — попыталась я делегировать неприятное занятие профессионалу.

— Он, к сожалению, не умеет.

— Что ж он за медик такой тогда? — прокряхтела я, с трудом вылезая из-под кровати.

— Ветеринар, — развела руками Лидия.

А, ну да, согласна. Мне тоже сложно представить Майкла, впившегося губами в валяющуюся на земле без сознания лошадь или присосавшегося к кошке, сплевывая ее ус.

— Давайте сначала отодвинем кровать!

Иштван валялся в кровати с больным животом, Вероника валялась непонятно почему под кроватью, предположительно, без сознания, а значит позвать на помощь мне было решительно некого.

Я как могла поднатужилась и отодвинула кровать от стены таким образом, чтобы можно было взглянуть на лицо горничной.

Слушайте, лучше бы я на это не смотрела. Лимонный цвет лица Вероники отбивал последнее желание прикасаться к ней губами. Я покойников в своей жизни не много видала, а только они все как-то примерно вот так и выглядели. Ой, мама!..

Напрасно я искала пульс на руке горничной. С таким же успехом я могла щупать ручку двери или ножку тумбочки — когда не знаешь, где этот самый пульс искать, толку жать непонятно где и зачем?

— Спокойствие! Женщине просто стало плохо. Подождите, пожалуйста, в холле. Я сейчас дам вам ключи от другого номера, а пока я должна вызвать врачей и полицию.

— Полицию? — изумилась Лидия. — Вы что же это, думаете ее убили?

— Пойдемте в холл. Нельзя терять ни минуты.

Я чуть ли не силой увела влюбленных вниз и бросилась набирать номер майора Буйтора.

— Майор, это из Алина, из отеля на улице Рожа! Тут у нас дэд вуман лежит! Ну, как мне кажется, дэд. Лежит под кроватью! Нет! Дышать ноу! Хэлп ми! Приезжайте скорее, пожалуйста!

Трясущимися руками я сунула постояльцам ключи от соседнего номера, предварительно убедившись, что там-то на полу никого нет.

— Располагайтесь в девятой комнате, там совершенно точно все в порядке.

— И не увидеть такое шоу? Ну что вы, милая! Я никогда в жизни не пропускаю ничего интересного.

— Ну, может быть, Майкл захочет отдохнуть?

— Нет-нет, не беспокойтесь, он тоже большой любитель экстремальных зрелищ и острых ощущений.

Тоже мне, нашли цирк. У бедной Вероники, между прочим, муж есть и кажется дети. И что могло с ней произойти? Почему она валяется в седьмом номере? Что она там делала?

Новая мысль заставила меня похолодеть пуще прежнего: а где я теперь возьму другую горничную? Как договорюсь о оплате и вообще, как они их нанимают, на каких условиях? Видимо, несколько дней я не то что на прогулку — в туалет не смогу выйти. Все придется делать самой. Минус один портье, минус одна горничная — осталось только повару куда-нибудь провалиться, и все. Отель можно совершенно точно закрывать. Господи, как вообще люди этим бизнесом занимаются?..

Дверь открылась и в холл стремительно вошел Буйтор в сопровождении Томми и целой бригады полицейских в форме.

— Where is the body?

— Да где ж ему быть. Вверх по лестнице. В седьмой рум боди и лежит.

Уже знакомый мне эксперт с чемоданчиком бодро зацокал по ступенькам. Примерно через минуту криминалист сообщил, что женщина жива и велел срочно вызывать скорую.

В каком смысле — жива? Как это она может быть жива в таком виде? Нет, не то чтобы я была не рада, но просто я ни разу не видела живых людей с трупным цветом лица, и чтобы им еще удавалось не дышать продолжительное время.

Я забралась по лестнице на место происшествия. Эксперт считал пульс.

— Она же не дышит!

Оказалось, что дыхание есть, но очень слабое.

То, что Вероника в принципе дышит, хоть и едва заметно, меня конечно обрадовало.

В номер ворвалась бригада медиков. Они очень оперативно проделали с нашей горничной несколько манипуляций, уколов ей пару шприцов какого-то препарата. В результате их действий Вероника глубоко вздохнула, не открывая глаз. Медики погрузили пострадавшую на носилки и, пронося мимо майора, на секунду задержались — видимо, старший из них буркнул ему пару слов.

Когда дверь за бригадой закрылась, я немедленно набросилась на майора с расспросами. Полицейский доктор предполагал отравление.

— Отравление? У нас? В отеле? Это исключено! Я уверена, что это просто невозможно. Человек, ответственный за кухню, безупречно работает в отеле много лет, совершенно без подобных эксцессов! — заметив, что я разговариваю с венгром по-русски, я как могла исправилась. — Хотел импоссибл!

Буйтор пожал плечами и пошел в столовую наблюдать за криминалистом, который брал пробы продуктов из холодильника.

Чем же Вероника могла отравиться? Я вообще не видела сегодня, чтобы она что-то пила или ела в отеле!

Собрав пробы всего, чего только возможно, команда майора удалилась восвояси.

Остался один Томми, уточнить, как прошло сегодняшнее утро в отеле.

Я рассказала ему, что совершенно точно виделась с Вероникой в столовой за завтраком — она вытирала разлитый мной кофе, а вот в следующий раз я заметила ее уже через монитор видеонаблюдения на полу седьмого номера. Да, собственно, в тот момент я еще и не поняла, что это именно она.

Томми спросил меня, кто мог желать нашей горничной зла. Ха! Это конечно хороший вопрос — у кого были причины не любить Веронику.

— Вероника — тяжелая женщина. Характер у нее непростой! Хэви характер! Я и сама периодически не прочь была стукнуть ее чем-нибудь по голове. Да, я неоднократно желала ее ударить, но так, чтобы привести это намерение в исполнение — ну нет, нет.

— Did you poison her?

— Томми, вы совсем обалдели что ли? С чего бы мне травить собственную горничную?

Нет, я от этих трудностей перевода точно с ума сойду!

— Нет, ноу! Не хотела я ее убивать! — следующей логичной фразой после «Не хотела я ее убивать» было бы: «Это как-то случайно, само собой вышло». — Ноу, итс нот ми! Это эмоции, просто выражение такое!

Томми сделал вид, что понял, что же я имею ввиду, завершил записи, сунул мне их почитать и показал, где подписать. Я максимально внимательно перечитала изложенное, чтобы из-за плохого знания английского не сознаться в покушении на убийство горничной, но вроде бы в показаниях было только то, что я сначала встретилась с Вероникой в столовой, а потом при свидетелях обнаружила ее бездыханной на полу номера.

Наконец Мольнар покинул отель, а у меня появилась возможность немножко передохнуть. Звук работающей кофемашины меня слегка успокоил. Я наполнила чашку, посмотрела в нее и будто увидела там привидение: это что же получается?! Вчера я сообщила Анне, что подозреваю ее в смерти Виктора. С утра она почему-то внезапно бросилась за мной ухаживать и поднесла мне точно такую же чашку кофе. Вероника этот кофе вытирала, после чего свалилась замертво в пустом номере. Бывают вообще такие яды, которые действуют испарениями? Или это я фантазирую? Действительно, это уже какой-то сюжет из детективного триллера. Ну а кому еще понадобилось травить Веронику, какой бы несносной она ни была? Гм… Есть о чем подумать.

Кстати! Как же мне теперь оповестить родственников горничной о случившемся? Они наверняка будут волноваться, когда она не придет домой ночевать!

Мне опять придется выступать гонцом, несущим дурные новости. Для начала я представила себе беседу с хозяйкой отеля — надо же мне было выяснить у нее телефон мужа Вероники.

— Здравствуй, Таня!

— Здравствуй, Алина! У вас там все хорошо?

— Все хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка — в отеле прорвало трубу с горячей водой.

— Как жаль! А в остальном все хорошо?

— В остальном да, если не считать маленького происшествия — у наших гостей в купальне украли ребенка.

— Вот это кошмар! Ну больше-то ничего не случилось?

— Почти ничего.

— Почти?!

— Так, мелочь — в подвале найден труп постояльца.

— Ну на этом наконец все?

— Нет. Еще меня ударило шлагбаумом в полиции.

— Господи ты боже мой! Все?

— Иштван заболел.

— Ну хоть не умер… И все?

— Веронику увезла скорая без сознания — с подозрением на отравление.

— А-а-а-а! Все?

— Да все, все.

Надо сказать, примерно так, наш диалог с Татьяной и выглядел. Я чувствовала, как моя подруга седеет во время разговора. Даже советы ветеринара сделать Веронике искусственное дыхание никак ее не развеселили.

— Слушай, я тебя очень прошу — ты добеги до ее мужа, он же там с ума сойдет!

— Ага, побежала бы, да только как? Из персонала кроме меня в отеле вообще никого нет. А вдруг новые гости приедут?

— Да и черт с ними! — вдруг почему-то рассердилась на безвинных путешественников Татьяна. — Пусть идут в другой отель, всем не угодишь.

Понимая, что она не с трезвой головой принимает решение рушить свой бизнес, я постаралась успокоить бедную женщину.

— Послушай, а почему я не могу ему просто позвонить? Обязательно нестись, сломя голову?

— Позвонить Василию? — как-то недобро усмехнулась Татьяна.

— А что такое?

— Ты вот с Вероникой уже немножечко знакома, да? Как думаешь, нормальный человек ее дольше четырех минут рядом с собою выдержит? Кто, ты думаешь, мог на нашей горничной жениться?

— Я так понимаю тот, кому нельзя позвонить? — проявила я чудеса прозорливости.

— Хо-хо! — голосом Элл очки-людоедки выдохнула подруга. — Слава тем, кто придумал бесплатную телефонную связь по интернету с помощью различных мессенджеров. В былое время Татьяна не стала бы тратить на чудаковатого Василия такие суммы в телефонных переговорах. — Ты совершенно права! Василию нельзя позвонить, этот сумасшедший помешан на здоровом образе жизни и во всех современных технологиях видит угрозу. И сама жизнь постоянно подтверждает его правоту — обладая от природы крайне хлипким здоровьем, он не перестает страдать хворобами, к счастью, не тяжелыми, но вместе с тем бесконечными. Если у Василия заканчивается так называемая холодовая аллергия, от которой из его носа постоянно течет, он мгновенно подхватит насморк от простуды.

Стоит вылечит насморк — так он немедленно найдет аллерген, вроде кошки, притащенной детьми, чтобы сразу же получить возможность опять вволю попускать сопли. Только пристроит Вероника кошку в добрые руки, и казалось бы, ходи с сухим носом, да радуйся, но какое там! Нос Василия немедленно опухает на пыльцу с весенних деревьев. И даже если убрать от него все возможные факторы, вызывающие такие неприятности — уверена, Василий как-нибудь выкрутится, чтобы достать себе какое-нибудь легкое недомогание, не позволяющее ему работать.

Я удивилась: откуда Татьяне известны диагнозы мужа родственницы?

— Так это он мой троюродный брат, не Вероника.

— А-а-а-а, — протянула я.

Татьяна продолжила свой рассказ.

— Дни он обычно проводит за чтением старой научной литературы. В чужой стране не очень-то хорошо с бумажными книгами на родном языке, поэтому Василию приходится довольствоваться тем запасом, что удалось вывезти с родины. Правда, на книжную пыль у него, разумеется, тоже аллергия, но что поделаешь? Василий твердо уверен, что лучше иметь старую добрую почесуху на книги, нежели получить рак мозга от телефонов и компьютеров. Кто ему внушил эту светлую мысль — неизвестно, но окружающие Василия люди вынуждены поголовно страдать от его причуд.

Да уж, да уж. Вот и я теперь тоже — вместо того, чтобы просто позвонить и сообщить о происшествии с супругой, вынуждена буду все бросить и побежать к Василию домой, дабы принести ему эту дурную весть.

На дурные вести у Василия вполне тоже может быть аллергия, но тут уж что поделаешь? Придется рискнуть.