13
Окна моей комнаты в отеле выходят как раз на улицу и мне было прекрасно видно, как вскоре Владимир уселся в подъехавшее желтое такси. Резво же он собрался!
Я глубоко вдохнула и вновь постучала в номер пять. Увиденное за порогом меня, мягко говоря, не обрадовало. Владимира-то я, положим, отослала, а вот разговор с Анной придется отложить — женщина, одетая в одну лишь шелковую ночную сорочку, была, мягко говоря, не вполне трезва. Я бы даже сказала, безутешная мать была пьяна в стельку.
— Н-ну-у-у-у? Что-то еще?
— Нет-нет. Просто майор перезванивал и уточнял, выехал ли к нему Владимир.
— Давно уехал, — Анна неопределенно махнула рукой вдаль.
— Хорошо, спасибо, — я аккуратно прикрыла за собой дверь.
Неудобно получилось! Я рассчитывала не некоторое развитие событий, а тут вот оно что. Скоро Владимир выяснит, что я ему зачем-то наврала, вернется и станет требовать объяснений. Нет, мне сейчас совершенно точно нужно куда-то смыться, причем до самого вечера.
Я полистала красочный путеводитель, лежавший у меня в номере. Взгляд мой остановился на красивой фотографии: люди сидели в небольшом бассейне на крыше здания, на фоне потрясающего вида на венгерскую столицу.
Это было вполне то, что нужно, чтобы передохнуть после всех этих событий.
Быстренько покидав в рюкзак купальник и тапочки, я в минуту смылась из отеля.
Купальня Рудаш, куда более скромная, нежели монументальные прекрасные Сечени, разочаровала меня некоторой прозаичностью архитектуры. Снаружи само здание больше всего напоминало какое-то бюро совершенно советского образца. В таком доме, по моему мнению, мог бы располагаться архив городской поликлиники, или, к примеру, канцелярия районного суда. Вдоль здания, практически под окнами, проходила трамвайная линия и вагончики весело тренькали, словно бы подскакивая на кочке каждый раз, когда проезжали мимо купальни.
Выходя из такси я даже переспросила у водителя: а действительно ли это водно-оздоровительный комплекс, ничего ли он не перепутал? Мне показалось, что здание слишком мало для того, чтобы вместить в себя систему бассейнов, которую я видела в рекламном проспекте.
Нелепый внешний вид наложил отпечаток и на внутренний план здания. Холл поражал необычностью антуража — в передней части страждущие влажной неги, в зимних шапках, стояли в очереди перед кассами, а около окна отдыхающие, пардон муа, без штанов (то есть абсолютно — в плавательных трусиках) и шлепках, попивали в местном баре пивко. Некоторые даже не стеснялись грызть курицу прямо в купальной шапочке. В смысле, не курица, конечно, в купальной шапочке (ей в ее положении шапочка уже ни к чему), а отдыхающие. Вы меня, надеюсь, поняли.
К счастью, мое впечатление от купальни на входе в мокрую зону резко изменилось в лучшую сторону. Штук десять разнообразных бассейнов с температурой воды на любой вкус — от ледяной до обжигающе-горячей, современная, стильная отделка помещения и окна, панорамные, сквозь которые можно было рассмотреть те самые пробегающие по улице трамвайчики.
Окунешься в ледяную купель, прямо из нее перебежишь в горячее, действительно горячее корыто, отогреешься и идешь кайфовать в большой теплый бассейн, где периодически что-то фыркает, льется и брызгает из разных отверстий в разные стороны.
Я раз пять, наверное, пробежалась по такому маршруту, каждый раз пробуя медитировать в теплой воде. На шестой раз мне это надоело и я вспомнила, ради чего я, собственно, сюда приехала.
Единственный минус венгерских купален (во всем остальном они совершенно прекрасны и стоят мессы) — это какие-то невероятные сложности с персоналом. В теории там есть (ну, должны же быть, правда?) специально обученные люди, а на практике, люди эти все время прячутся, будто опасаясь, что коварные отдыхающие, как какие-нибудь русалки, заманят их глупыми вопросами в воду и утопят нахрен.
Навернув пару кругов по мокрой зоне, я отыскала какого-то завалящего паренька в форменной бейсболке Рудаш, который прятался в углу за газетой:
— Бой! Хэлп ми плиз! Тут у вас фирменный аттракцион есть, круглая такая вода наверху! Я хочу как Карлсон, на крышу!
Мое желание плавать на крыше нисколько не удивило сотрудника купальни, но вместо того, чтобы нормально показать мне дорогу, он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону. Я еще пару раз обежала вокруг все этих разнообразных бассейнов, даже попала в ресторан, где раздетые люди в мокрой одежде что-то методично жевали, прихлебывая кто пиво, кто чай, но так и не нашла нужный мне вход.
Наконец мне удалось буквально поймать за руку девушку с бейджиком. Ухватившись за нее, как за спасательный круг, я потребовала, чтобы она лично отвела меня в загадочное место из красочного путеводителя. В итоге она сдалась под моим натиском и мы, взявшись за руки, пошли мокрым залом к совершенно незаметной стеклянной двери на лестницу. В этом месте сотрудница было хотела со мной распрощаться, но я крепко держала ее ладонь в своей.
Мы поднялись на пару этажей и оказались на вожделенной крыше.
На плоской поверхности здания была установлена круглая чаша небольшого бассейна вроде каркасных дачных водоемов, только выглядела она все же попрочнее. Вид на город отсюда открывался совершенно великолепный. Я выпустила свою жертву из рук и мило попрощалась с ней, горячо поблагодарив за помощь. Вырвавшаяся на свободу девица брызнула с крыши практически со скоростью гепарда.
Я же влезла по железной приставной лесенке в бассейн и погрузилась в приятно-теплую, подсвечиваемую изнутри воду.
Комфортная температура, в принципе, была здесь единственным положительным моментом. Впервые в жизни я воочию увидела инсталляцию «селедки в банке». Или «японское метро», в котором, говорят, есть специальные заталкиватели в вагоны. В воде я оказалась настолько не одна, что свободного места для маневров в бассейне не было вообще. Каждый хотел унести с этой крыши селфи в джакузи на фоне Дуная. Лица у людей были, мягко говоря, насупленные и неприветливые. Да и будешь тут приветлив, когда все ломятся фотографироваться на левую сторону бассейна, прямо по твоим ногам. К счастью, мне удалось протиснуться как раз к нужному краю и — здесь я хотела бы написать: «залечь», но какое тут «залечь»? Единственное, что у меня получилось, это вертикально «засесть» для удачного кадра. За моей спиной всеми красками переливался Дунай и, конечно, сам Будапешт. Дворцы, храмы, кораблики, мосты…
Просидела я на крыше примерно с час — пока нос не начал покрываться инеем. Обидно, конечно, было отдавать врагу с таким боем взятую высоту! Но народ все прибывал и прибывал, мне уже хотелось кричать: «Граждане, имейте совесть! Бассейн не резиновый!», но потом все-таки эту самую совесть я решила поискать у себя самой и покинула необычный аттракцион.
Уже в такси, с таким трудом поднятое настроение у меня все-таки испортилось. Я так не люблю (да и на самом деле, не умею) говорить неправду, что мне всегда кажется — это только другим все легко сходит с рук. А меня обязательно поймают на вранье и накажут. Кто поймает? Кто накажет? На эти вопросы ответов у меня нет. Так далеко мои фантазии ни разу не заходили. Просто накажут и все тут.
На сегодняшний вечер, например, моим незримым мучителем стал Владимир. Это же именно его я отправила по собственной прихоти в полицию. Вот я сейчас переступлю порог отеля и начнется вот это все — выяснение, зачем я это сделала, и вообще, с ума я сошла что ли, или обнаглела совсем… От таких перспектив жить не хотелось, до такой степени я себя накрутила.
Долго-долго я тянула с тем, чтобы открыть входную дверь и войти. И совершенно напрасно. Никто не ждал меня в засаде, поигрывая пистолетом или ножичком. Никто поминутно не вглядывался в циферблат, нервно теребя ремешок часов, когда же я наконец явлюсь. Вообще никому не было до меня никакого дела.
У стойки портье Иштван оформлял новую гостью. Раскрашенную девицу лет двадцати пяти. А впрочем, что с того, что раскрашенную? Вот перекроена она была так, что не очень-то и поймешь — двадцать пять ей или в три раза больше, да и при современном развитии пластической хирургии, может это была и не девица вовсе. Кто их разберет?
Я завистливо промолчу про фигуру, но лицо! В моем детстве про такие физиономии говорили: «Морда кирпича просит».
Мне очень хотелось обойти вокруг стойки портье и посмотреть на нее в профиль — я была практически уверена, что ее губы касаются ресниц (или ресницы губ?).
И вот что я, собственно, увидела. Снизу лица начинались перекачанные губы (или даже губы-губы-губы), потом торчал слишком аккуратный для того, чтобы быть настоящим носик, буквально середины коего касались ресницы, при виде которых любая сапожная щетка умерла бы от зависти, осознавая несовершенство всех своих щетинок вместе взятых. Когда же все это великолепие заканчивалось, возникало ощущение, что неведомый художник, малюя эту картину, решил дать передохнуть глазам смотрящего и вывел брови с положенного им родного места, нарисовав их гораздо выше. Так, чтобы каждый видел, что его творения (бровей) две пары — надбровные дуги-то не выведешь!
— Miss Victoria Lopatkina! Your room number six. Welcome!
Опять русская? Что-то зачастили к нам соотечественники!.. «Повезло» же девице, достался номер Виктора! Надеюсь, она не боится привидений. На случай, если вдруг покойный все-таки надумает стать фишкой отеля, на которую Татьяна потом будет собирать любопытных туристов.
Я ушла в столовую, где на привычном месте обнаружила привычную бабу Свету.
— Вы уже вернулись из полиции? — спросила я, как будто это и так было не понятно.
— Давно!
— Ну и как там?
— Мы так славно сидели, беседовали с майором, но вдруг примчался наш постоялец, отец мальчика, что пропал, и начал на Буйтора орать как сумасшедший.
Я покраснела, догадываясь о причинах недовольства Калача.
— А что он орал-то?
— Да не по-нашему, вообще не разобрать. А только под конец он совсем контроль над собой утратил и на майора с кулаками бросился. Прибежали полицейские, скрутили его и уволокли куда-то.
— А майор что?
— Ну, я его спросила: что теперь с ним-будет-то? А Буйтор ответил, что посидит за хулиганство ночь запертым в каталажке, и подумает, стоит ли в другой раз на сотрудника полиции прямо в здании управления нападать.
— Постойте! — насторожилась я. — Да вы же ни венгерского, ни английского языка не знаете, как же он все это вам рассказать-то смог?
— Так переводчик же при нас был! С виду студент какой-то. Я там полчасика посидела, на диване, а тут уж он и приехал. И все, что происходило он мне и объяснял.
То есть, это что же выходит, Владимир сегодня ночует в тюрьме? Ну, не в тюрьме конечно, но все равно за решеткой, где всяких воришек и бандитов закрывают для дальнейших разбирательств?
Я, конечно, потеряла дар речи. Вот это я «пошутила»! Еще никогда доселе не удавалось мне так удачно кого-то разыграть, чтобы дело закончилось ночевкой в обезьяннике.
Боже-боже! Что же мне теперь делать? Не могу же я оставить неповинного человека в тюрьме? Надо, наверное, как-то объяснить майору, что это мои проделки. Рука сама потянулась к телефону, но потом безвольно опустилась — Буйтор-то, поди, Владимира запер в кутузке не за то, что он к нему приехал без приглашения, а за то, что он хулиганить начал!
И причем тут я, спрашивается? Я нашего постояльца исключительно на беседу с майором посылала. О том, чтобы бросаться на венгерских граждан при исполнении и речи не было. Не стану я никуда звонить. И Владимиру этим не поможешь, и выглядеть буду как полная дура.
Я малодушно спрятала телефон.
Интересно, Анна там проспалась или нет? Теперь, раз ее супруг совершенно точно отсутствует, мы могли бы побеседовать с ней с глазу на глаз.
— Анна! Анна, вы не спите? — я постучалась в номер Калачей.
Хозяйка номера открыла дверь в виде уже куда более приличном нежели днем.
— А Владимира нет? Как жаль! Не могли бы мы тогда с вами немножечко поболтать?
— Поболтать? — Анна посмотрела на меня так, будто я была по меньшей мере привидением, просочившимся у нее на глазах через стену.
— Ну да, поболтать. Мне что-то стало скучно. Дай, думаю, пойду, побеседую с соотечественницей. Вам нравится в Будапеште? Правда, здесь очень красиво? — это был максимально дебильный вопрос, какой я могла адресовать матери похищенного ребенка. Согласна, говорю я порой куда быстрее, чем думаю. — А мне здесь очень нравится! Даже подумываю об эмиграции. Дух свободы, знаете-ли, и все такое…
Анна продолжала молча на меня смотреть, забравшись на кресло и поджав под себя ноги.
— Я ужасно люблю путешествовать, — продолжала я как ни в чем не бывало гнуть свою линию. — Люблю городские экскурсии, столько нового каждый раз узнаешь о достопримечательностях.
По глазам Анны явственно читалось, что видела она в гробу и в белых тапках меня, Будапешт и беседы со случайными малознакомыми людьми об экскурсиях. Но я нипочем не сдавалась.
— Ой, знаете, я тут недавно плавала на таком прогулочном кораблике по Дунаю…
— И что? — довольно невежливо перебила меня женщина. Она активно пыталась свернуть беседу и выставить меня.
— Ну вы тоже были на том корабле, вот я и хотела обменяться впечатлениями…
— Вы ошибаетесь, — Анна пошла по направлению к двери.
— И Виктор там был. Ну, покойник который. Я видела, как вы целовались.
Вот теперь Анна действительно увидела привидение. Она подскочила на месте и как подкошенная села на кровать.
— Вы обознались. Я замужем.
— Нет, Анна, нет. Я вас хорошо рассмотрела.
Анна неопределенно пожала плечами и буквально сразу сдалась.
— Вы сказали об этом полиции?
— Пока еще нет.
— Что значит «пока»? Денег хотите?
— Я?! — предположение, что я явилась к ней, чтобы шантажировать, показалось мне просто чудовищным. Я все-таки приличная женщина, не преступник какой. — С ума вы сошли! Я хочу вам помочь, вы явно запутались.
— Мне теперь и сам дьявол не поможет… — криво усмехнулась Анна.
— Это вы убили Виктора?
— Чего? Зачем мне это?
— Ну он же похитил вашего сына!
— Виктор? Что вы несете? Зачем ему это?
— А что, полиция вам разве не сказала? Вчера обнаружился свидетель, который видел, как Виктор выносил Мишу из купальни.
— Да? Это повод конечно, хотя я и не верю в это, но в любом случае я не способна убить человека… И потом, как я теперь узнаю, куда он дел моего сына?
Анна поднесла руки к совершенно сухим глазам. Свет падал так удачно, что мне прекрасно видно было, что кое-кто тут ломает комедию. Это, конечно чудовищно, говорить такие вещи, но… по госпоже Калач как-то было совсем незаметно, чтобы она обеспокоена потерей ребенка.
— Тогда я пойду? — мне только в процессе беседы стало понятно, что я очень смело пришла разговаривать с женщиной, которая запросто могла задушить покойного Виктора вот этими самыми руками. Почему бы и нет? Ноги мои подогнулись.
— Погодите! — Анна остановила меня в тот момент, когда я схватилась за дверную ручку, уже готовая кричать свое любимое «Хэлп ми, хэлп ми плиз!» и со всех ног бежать прочь. — Вы можете мне обещать хотя бы пару дней не говорить полиции о нас с Виктором? Мне нужно немного времени, чтобы все выяснить. И я должна найти сына!
— Хорошо. Пару дней я помолчу.
Да что там пара дней? Если честно, я струсила настолько, что уже была готова пообещать хранить молчание до конца моих дней. Не надо думать про конец! Не надо! Соберись, тряпка! На всякий случай я открыла дверь номера нараспашку.
— Спасибо, Алина! Я очень ценю вашу помощь! — впервые Анна была со мной столь ласкова и даже вспомнила мое имя.
С трясущимися руками, на дрожащих ногах ввалилась я в свою комнату. Выпить валерьянки бы — да только где ее тут возьмешь?
Я покрепче заперла дверь и, как показывают в фильмах, на всякий случай задвинула ее тяжелым комодом.
