10
Отель встретил меня невесело. Оказывается, пока я там валялась, ударенная шлагбаумом во имя исполнения гражданского долга, нас посетил майор Буйтор с другими помощниками, собачищей и экспертами-криминалистами.
Я просто за голову схватилась от мысли, какой ущерб вся эта история может нанести бизнесу моей подруги. Схватилась и взвыла — сегодня моя голова явно не была предназначена для хватания. Поцелуи шлагбаума даром не проходят.
Но Бог с ней, с головой. Как в той поговорке — она не противоположное место. Завяжи и лежи!
А вот отель… Ну вот скажите, вам бы понравилось, если бы вы долго и придирчиво выбирали недешевый, прямо скажем, отель в центре столицы, читали отзывы, сравнивали, оплатили, заехали, а тут все время какой-то дурдом на гастролях!
То трубу прорвет, то у постояльцев беда случится, то слесари, то полиция! Поедете вы во второй раз в это пристанище покоя и уюта? Вот и я думаю, что нет. А это ужасно для бизнеса. Довольный клиент приведет с собой еще семерых, а недовольный семерых уведет.
Гости собрались в холле, ожидая от меня каких-то новостей о вчерашнем происшествии.
Откуда мне знать, интересно, сто случилось с мальчиком и где он? Во всяком случае, я с собой его в большой сумке не принесла. Хотя было бы неплохо, конечно.
Все почему-то считали, что раз я была в полиции, мне должны были там что-то рассказать.
С ума вы сошли, товарищи… Можно подумать, свидетелей в полицию вызывают только для того, чтобы подробно отчитаться о ходе расследования и никак иначе. Не отпустят, пока не напоят горячим чаем с плюшками и не доложат обстановку в мельчайших подробностях! Такие сплетники — все обсудят! И протокол вскрытия трупа, и осмотр места преступления — впрочем, не будем преуменьшать заслуги полиции — чаем действительно поили. После того, как грубо выбивали показания. Шлагбаумом. Шучу, шучу. Никто ничего не выбивал — все такие вежливые, аж противно делается. Но тем не менее, подробностей тоже никто особенно не рассказывал.
Так я подумала, а вслух произнесла только:
— Нет, увы. Нечего мне вам рассказать.
Но это у меня новостей не было, а в отеле меня ждали еще какие новости! В холле, во всяком случае отчетливо пахло чем-то неприятным. Я бы даже сказала, чем-то воняло. Вроде и сыростью, а вроде и нет…
— Иштван, чем это несет? Бед смелл какой-то! — поморщила я носом.
— Probably the pipes again?
— О ноу! — простонала я в отчаянии. — Только не это!
Только не труба! Это что все, специально при мне происходит? Будто я сама все эти неприятности устраиваю! Я искренне не понимаю, почему это все не может протекать и ломаться при самой хозяйке, которая уж точно должна знать, как со всем этим справиться? Почему для этих испытаний выбрана я, словно это какое-то модное шоу «За стеклом»? Зачем мне такие жизненные уроки — чинить отопление в отелях?
Вот сейчас, с раненой головой, вместо того, чтобы лежать и стонать, я должна лезть в подвал, смотреть, что там еще случилось. А впрочем, какая мне разница, где стонать?
Нет, стоны совершенно точно могут подождать! Я решительно направилась в сторону столовой — мне нужно было взбодрить себя чашечкой кофе, иначе бы я свалилась без сил.
Прихлебывая чай, баба Света привычно изучала прессу.
— Написали!
— Что написали?
— Про нас написали! Мы теперь знамениты! В газете «Русский Будапешт» вышла статья, что в нашем отеле мальчишка пропал.
Я второй раз за вечер схватилась за голову. И отчего это старушка решила, что упоминание нашего бедного заведения в таком контексте принесет предприятию пользу и толпы новых клиентов? Конечно, туристы только и мечтают куда-то поехать, чтобы там пропасть. Мне уже виделось, как хозяйка отеля и ее пожилая мать распродают последнее имущество и просят милостыню на улицах.
Я осторожно кивнула поврежденной частью тела — не буду же я сейчас лишать бабу Свету законной гордости за бизнес ее дочери?
С кофемашиной я справилась быстро. Наученная горьким опытом, в чашку я больше не смотрела и закрыв глаза, практически не чувствуя вкуса, проглотила ее горькое содержимое. Надеюсь, там был все же кофе, а не моющее средство для посуды или например для чистки труб. Говорят это вредно, а я даже не посмотрела, что пью!
Слегка передохнув, я все-таки нашла в себе силы спуститься в подвал.
Это было крайне интересное помещение — у него будто не было части стен. Нет, в смысле вертикальные поверхности, конечно имелись, но старинная кирпичная кладка сохранилась не везде. Дальняя стена, к примеру, вообще непонятно из какого материала сделана. На ощупь это похоже на смешанный с чем-то песок. И если постараться и поковырять стену ногтем, от нее достаточно легко отделялись песчинки и осыпались на пол.
Источник неприятного запаха действительно был где-то здесь. Мало того, тут он многократно усиливался. И проблема была не в трубах — их основание было совершенно сухим. Пахло здесь не сыростью, а чем-то гораздо более противным. Крыса, что ли, сдохла?
Надо сказать Веронике, чтобы завтра она проверила ловушки. Да, да. Сделайте вид, что вы этого не читали. Крысы были, есть и будут в любом старинном здании, и наш отель не исключение. В этом деле главное вовремя убрать останки несчастного зазевавшегося животного.
На всякий случай я заглянула в старый прямоугольный колодец, откинув дощатую крышку — но нет, в колодце, как и положено, пахло только сырой водой. Я закрыла крышку и по крутым ступенькам поднялась наверх.
Заснула я моментально. Даже больная голова не тревожила мой покой до самого утра. И если бы не нудный звук пылесоса где-то совсем рядом, я бы наверное провалялась без чувств до самого вечера.
Я с трудом разлепила глаза: изогнувшись, с ловкостью толстого страуса, Вероника спрятала голову под столом, вычищая оттуда невидимые пылинки. Она хоть и яростно критикует ежедневную уборку номеров, считая ее излишней, а как человек ответственный не позволит себе даже ненужную, как ей кажется, работу делать плохо.
С моей наблюдательной позиции я видела только обширный зад, обтянутый очередным текстильным шедевром в зеленое яблочко. Зад ритмично подергивался в такт движениям пылесоса.
Я же прикидывала, хватит ли мне имеющихся педагогических способностей на перевоспитание взрослой своенравной бабы. Трезво оценив свои возможности, я решила что все же нет, не хватит. Мысленно ужаснувшись тому, что я сейчас собираюсь сделать, я про себя попросила прощения у всей цивилизации разом. Это не я. Меня довели. Я просто должна это сделать, во имя всего человечества, страдающего от Вероники.
Продолжая наблюдать танец горничной, я свесила руку с кровати, нащупала тапок, хорошенько прицелилась и запустила им в самый центр композиции.
Вероника взвизгнула от неожиданности. На мгновение она заглушила пылесос и, здорово треснувшись при разгибании бестолковой башкой об стол, оборотилась к лесу задом, а ко мне передом.
— Вы чего это? Чего деретесь-то?
— Ни в коем случае, — твердо помотала я головой, слегка поморщившись от боли. — На тебе муха сидела. Здоровенная такая! Пришлось применить меры, сама понимаешь.
— А! Я-то уж было подумала…
— Вероника, ты мне вот что лучше скажи: как мне тебя убедить не заходить в комнаты для уборки, и для любой другой цели тоже, когда в помещении находятся люди? Ты можешь усвоить раз и навсегда: нельзя людей будить пылесосом?!
Горничная насупилась:
— Не я это придумала, вообще-то! Больно мне надо кому-то мешать! Думаете, я хочу тут тряпкой возить ежедневно? Потому что если мне сказано убирать, так я и убираю, а я сама вам говорю, что не надо каждый день, а вы же еще меня за это и ругаете.
С трудом продравшись сквозь гений Вероникиной мысли, я лишь крепче сцепила зубы, сквозь которые цедила:
— Вероника, мое терпение на исходе! Я ведь тоже не железная! Я начну штрафовать тебя, если ты хоть еще раз посмеешь потревожить чей-нибудь покой!
— Да я же тихонечко, что вы в самом деле?
За что мне все это, а? Она тихонечко, пылесосом…
— А ну, пошла вон отсюда! — нервы мои сдали, не выдержав тихенького пылесоса, и я, человек обычно очень спокойный, не выдержала. — Уйди с глаз моих долой! Запомни: ни тихонечко нельзя, никак!
— А…
— И на трубе тихонечко играть в номерах я тоже запрещаю!
— На какой еще трубе-то? — опешила горничная. — Я вообще на музыкальных инструментах не умею. Ну ладно, раз пылесос нельзя, стану окна мыть, это уж прямо пора.
Перспектива провести с родственницей Татьяны еще хоть пять минут наедине грозила мне длительной реабилитацией в психиатрической клинике, а потому я применила хитрый ход.
— Нет! Окна потом помоешь. Ступай в подвал, похоже, там где-то крыса сдохла и воняет. Убери ее.
Вероника умелась в новое место приложения своей суперсилы, а я подумала, что совершенно точно надо вставать и идти смотреть, как там дела в отеле.
Голова, пострадавшая в полицейском участке, продолжала здорово трещать. С правой стороны лба разливался восхитительно лиловый синяк, прекрасно гармонирующий с цветом моей лавандовой пижамы. Недаром я еще в Москве подумала взять с собой именно этот домашний костюм — как знала, что мне будет с чем его носить.
Выпив таблетку, и, насколько это возможно, приведя себя в порядок, я спустилась в холл.
— Иштван, олл райт? — приступила я к исполнению своих прямых обязанностей.
Портье кивнул. Все было спокойно.
«В Багдаде все спокойно», — только было пропела я и поперхнулась…
В лесу раздавался топор дровосека. Откуда-то снизу слышались глухие удары.
— Иштван, а что у нас на сей раз происходит? Откуда этот звук?
— I don’t know, maybe it’s Veronica in the basement.
— Вероника? А что она там делает, ин зе бейсмент?
Ах да! Я же сама отправила ее в подвал, разобраться с неприятным запахом, который, кстати, стал намного отчетливей.
Тук-тук-тук. Под полом что-то застучало еще сильнее.
Мне стало любопытно. Я осторожно спустилась в подвал по крутой лестнице. И действительно, звук шел именно оттуда.
За поворотом ступенек в тусклом свете одинокой лампочки Ильича сверкнуло обнаженное лезвие топора, занесенного Вероникой над моей головой.
Вся жизнь в эту секунду пронеслась у меня перед глазами. Мысленно прощалась я с друзьями и родственниками.
«Я же говорила, она сумасшедшая. Клянусь, никогда больше не стану ее ругать, если выживу», — единственное что я успела подумать, прежде чем самопроизвольно включила сирену. Заорала я так, что горничную просто отбросило звуком к противоположной стене.
— Что же вы меня так пугаете? — охнула Вероника, перекладывая топор из руки в руку.
Я молча хватала ртом вонючий воздух подвала, не в силах вымолвить ни слова. Кое-как справившись с собой я замахала руками, пытаясь изобразить ее нападение:
— Ты что творишь? Совсем, что ли, спятила? Ты зачем на меня с топором бросилась? Что я тебе сделала-то?
— Я?! — Вероника округлила глаза и повертела пальцем у виска. — Ну, вы даете, хозяйка! Я слышала, вас вчера шлагбаумом по балде шибануло, так вы не медлите, срочно обратитесь к доктору! Сейчас такое лечат, я точно знаю. Мой дядька все на ФСБ жаловался, мол, травят его газом из розетки. И что вы думаете? Полежал полгодика в больнице, как новенький вышел. Про ФСБ и думать забыл, правда, начал писаться от лекарств. Но это же уже другое дело, и вообще не проблема — сейчас и памперсы для взрослых есть. Нет! Ну надо же было такое придумать? Я, и бросилась с топором! — возмущению горничной не было предела.
— А что это было тогда? — потребовала я разумных объяснений, причем немедленно.
— Да это я тут вот эту стену разобрать пытаюсь, только и всего. Вы же меня сами сюда послали!
Может быть, я опять сплю и мне все это снится? Я? Это я послала Веронику в подвал, выпрыгивать на людей с холодным оружием? Я велела ей отель разбирать? Может и впрямь это последствия шлагбаума и мне пора посетить доктора? Интересно даже, что это я задумала? Кирпич из подвала продать? Баррикады в столовой выстроить?
Вероника, видя мое обалдевшее лицо, уточнила:
— Да воняет же! Не чувствуете разве? С перепугу нюх отшибло? И запах как раз идет вот из этого угла, где кладка свежая. Наверное, когда трубу горячего отопления меняли, туда какая-нибудь крыса забежала, да сдохла. Теперь пока ее не достанешь, так ничего с вонью и не сделаешь.
— Может, достаточно освежителем побрызгать? — с сомнением отнеслась я к инициативе активной горничной разбирать отель по кирпичикам.
— Не перебьет. Если и впрямь там крыса сдохла, завтра запах вообще будет хоть святых выноси! Уж я знаю, жила в доме с подвалом. Чуть зазевался и не убрал — пиши пропало, потом за месяц не проветришь, мертвечиной нести будет.
— Ну хорошо, хорошо, разбирай, согласна. Но может, тебе хотя бы рабочего какого-то вызвать в помощь? Даже если ты сейчас кладку самостоятельно выломаешь, ее же потом и обратно заложить нужно будет!
— Ой, глупости какие! Я на родине, между прочим, дом вдвоем с мамой построила, что я тут, кусочек стены не восстановлю? Вы не волнуйтесь так, я справлюсь.
— С мамой? Так ты же вроде замужем.
— Ну, муж-то у меня умный, весь в книжках, это мы с мамой люди простые, взяли да построили.
Обалдеть, конечно. Я так и представила, как Вероника со старушкой-мамой тягают кирпичи под палящим солнцем, а в теньке под платаном лежит очень умный мужик с книжкой в руках. Да… Как люди только ни живут…
