Глава 21, в которой темнота
Как вернуться «с той стороны»?
Если б я знал. Но всё же лекция старшей дриады дала мне пищу для размышлений. Точнее, открыла глаза на то, что и так было у меня под носом всё это время:
Активные задания:
1. Раздобыть зёрна граната с дерева Аида, дарующие шанс на возрождение из мира мёртвых. Выполнено.
Использовать зёрна. Не выполнено. Недостаточный уровень.
2. Проникнуть в Древние Подземелья и позвать Молчаря.
Не выполнено. Недостаточный уровень.
А ведь я мог бы и раньше увидеть это. «Возрождение из мира мёртвых».
— «Та сторона» — это мир мёртвых? — мой вопрос выбил полусонных тиммейтов из утренней медитации за общим столом, — Или нет?
— Ай донт ноу, — Блонди покачала головой, и чуть махнула пилкой, подправляя новый гель-лак от дриад.
Она подняла ногти, растопырив пальцы, и снова залюбовалась. По лицу пошли всполохи: её ногти буквально светились, и бросали блики, словно Лана смотрела на ночной бассейн.
Рядом Биби, грея руки чашкой кофе, мечтательно косилась на ногти подруги. Кажется, ей тоже нет дела до всяких этих загадок и тайн. А больше всего хочется вот такие же ногти.
Как сказали дриады, это новая формула. Более лёгкое превращение в кошку, быстрая регенерация, чуть больше скорости. Жалко, что эффект со временем пропадает. Как и любой гель-лак.
— Братан, давай глотнёшь зёрна, а мы тебя того, — Боря хлопнул по столешнице.
— Прям по-настоящему? — Биби вздрогнула от хлопка.
Лекарь вытянул губы трубочкой, сдерживая смех:
— Верно, Георгий. По логике вещей, если ты избранный, то легко сможешь найти выход из мира мёртвых.
— Очень смешно, — хмуро протянул я, оглядывая команду.
Боря с Лекарем засопели, косясь друг на друга, и я вздохнул. Тоже мне, спелись, голубки.
— Не, если серьёзно, Герыч, — наконец, Бобр пожал плечами, — то тебе надо к своей кудрявой, она ж библиотечная вся такая.
— К кому? — я слегка удивился.
— Ай синк, он говорит эбаут Фонза, — вальяжно протянула Блонди и снова махнула пилкой. Элегантно, едва коснувшись ногтя.
— Ну да, ядрён батон. А мы-то чего подсказать можем?
Я нервно покручивал в руках ту самую семечку, вырванную из подсолнушка дриады. Оставлю себе, как талисман. Всё-таки, неожиданная удача в поцелуйной схватке.
— Зря вы так, — со вздохом сказал я, — Вы мне часто идеи подкидывали.
— Тут просто нубобол скоро, — Боря сжал кулаки, — А у нас ещё Биби не особо с ёжиком разобралась.
Манюрова сжалась, услышав, что речь о ней. Она ведь поговорила с дриадами насчёт своих способностей, но теперь молчала как рыба. Насколько я понял, они ей особо не помогли.
— Я согласен, — Лекарь кивнул, улыбнувшись Биби, — И опыт уже особо не набираем.
Я лишь поджал губы. Эх, неблагодарные.
— Значит, так, — упрямо произнёс я, — Тогда действительно, вы идёте пока на тренировку с Тегрием, а я к Фонзе. Сегодня у нас наконец-то занятия по «Тёмной ботанике», и после, по идее, мы должны будем увидеться с Молчарём.
Лута у нас действительно не было, а гномы народ такой — с пустыми руками к ним лучше не соваться. Тем более, в последний раз я там устроил грандиозный спектакль, воодушевив подземных работяг. Пообещал гномам разузнать, кто виноват в том саботаже с их подземельями и с Тегрием, а сейчас приду без результата, но зато с просьбой насчёт Биби.
Пока смазывать эффект от моего выступления не стоило…
А вот с Фонзой поговорить надо, тут Бобр прав. Тем более, семь нот связаны не просто с Семью Прорывами, и не просто с вышедшими из них расами, а с их «павшими» сородичами. И это стоило того, чтобы обсудить.
***
Фонзу я, к сожалению, сначала не нашёл. Её предводитель, Ракита, так высокомерно со мной разговаривала, привлекая внимание многих в холле Перскома, что я решил по-быстрому ретироваться.
Тем более, меня уже приметил старший брат Лекаря, а этот заносчивый доходяга был зануднее и противнее нашего Толи в десять раз.
— Подожди, Гончар, — насмешливо прозвучало вслед, — Как там мой брат, потомок знаменитой целительной династии Лекаревых, носящий гордое прославленное имя Толян?
Хлопнув дверями холла, я прошептал:
— Уж получше твоего…
Справившись с волнением, я направился сначала в библиотеку.
По пути снова попался портрет Генделя Дворфича, по кличке «Вайт». Брат нашего ректора, и, как оказалось, многие его зовут просто «Белый Гном». Так сказала Фонза, и это именно его спас мой отец в Прорыве под Баттонскиллом…
— Опа-опа, — знакомый силуэт расслабленно двигался ко мне по коридору Батона.
— Привет, Кент, — я кивнул.
— Извини, чувак, но пока по семенам граната ничего особо не нарыл, — вздохнул Кент, — Вечные дела, всё такое.
— Понимаю, — хмуро ответил я.
— Зато есть подвижки по зельям, — Кент подмигнул, — Я тут книжку одну читал…
Я на это ничего не сказал. Книжку он, значит, читал, а поискать по моей просьбе у него времени нет.
Персик зашептал, будто боясь, что его услышат, и воровато оглянулся. По жаркой речи было ясно, как ему невтерпёж поделиться своим знанием.
— Короче, я про зелье воскрешения кой-чего нарыл, — Кент округлил глаза, — Прикинь, не свиток, а зелье!
Я чуть прищурился:
— И в чём особенность?
Если по-честному, то я бы лучше залез в пасть озверевшему мангольеру, чем выпил зелье воскрешения от Кента. Зная его «успехи» в алхимии, я даже боюсь представить, какой эффект будет у этой штуки. И простой смертью там не обойдётся.
— Да действие у него то же самое, — персик небрежно отмахнулся, — Просто я надыбал, что нужна кровь игрока десятого уровня. Ты прикинь?
Тут я удивился и сипло спросил:
— И что, ты хочешь сказать, у тебя есть кровь такого игрока?
— Ну-у-у, — уклончиво ответил Кент, — Помнишь, ты про бинты мумии мне напомнил. Я тут подумал, логически взвесил, рассудил…
Он стал загибать пальцы, перечисляя свои умственные действия, а потом выдал:
— В общем, если процеживать остальные ингредиенты через эту ткань, то крупицы крови по любому попадут в состав. Ведь попала же кровь ящерицы с её кожи, да? Когда я вместо лягушачьей взял…
— Так там кожа. А это бинты.
— А, пофиг, — Кент отмахнулся, — Как думаешь, сколько такое зелье может стоить?
— Ну, не дороже свитка, наверное, — я благодарно улыбнулся персику, потому что он мне напомнил, наконец, что надо бы прикупить свитки воскрешения.
Я был уверен, что у кладовщика они, пусть и нубские, а стоят недорого.
— Да при чём тут свитки? Там же опыт может улететь при воскрешении, и тем более свиток должен кто-то читать, — с горящими глазами вещал Кент, — А тут ты сам, и читать ничего не надо. Выпил зелье, и снова в путь.
До меня не сразу дошла нестыковка в его словах.
— Погоди. Если умер, как ты выпьешь зелье?
Кент прикусил губу, и закатил глаза, задумавшись. Так он стоял несколько секунд, потом небрежно отмахнулся.
— Да эту проблему легко решить, я думаю, — он важно кивнул.
Я усмехнулся:
— Заранее выпить?
— Опа-опа, — персик округлил глаза, — Слушай, а ты соображаешь, Гера.
— Опять идея?
— В Египте такая фигня есть, «анкх воскрешения» называется. Таскаешь на себе, и в случае смерти он тебя поднимает. Одноразовый, правда, но цена всё равно бешеная, там алхимы на них бабки зашибают, — персик алчно потёр руки.
— Ну, может, тебе анкх такой сделать лучше?
— Это другая алхимия, с повара туда не прыгнешь, — Кент покачал головой, — Да и вообще мне, главное, придумать своё, новое. Я создаю тренды, чувак.
Он похлопал меня по плечу и пошёл дальше по коридору, бормоча под нос:
— Если кусочек раскрошить, и в зелье добавить… До процеживания или после?
Его свистящий шёпот ещё долго разносился в стенах коридора.
Я поскрёб затылок, глядя вслед «не последнему человеку в Батоне». Вот в чём ему можно позавидовать, так это в упорстве и целеустремлённости.
Столько неудач, его зелья все пить боятся, команда смеётся, а он не унывает. И в каждой ошибке видит только новые идеи и ступеньки для взлёта.
Или для падения…
***
Фонза округлила глаза:
— Семь рас?
— Ну да, — я кивнул, удивлённый её непонятками, — Есть же семь основных рас?
Мы сидели в библиотеке столом между книжными полками, скрываясь в полумраке возле слабо горящей лампы.
— Выделяют такие, да, — Женя отложила книгу с «Историей Семи Прорывов».
— И у каждой расы есть «павшие» сородичи, — прошептал я со знанием дела, будто объяснял школьную истину, — Вот они-то и знают те самые семь нот. Древняя песня, которая чего-то там могла.
Я вкратце поведал, что запомнил, про магию этих древних рас. Как мне сказала старшая дриада, с помощью своих гимнов они могли править в своём мире на «той стороне», но теперь, как говорится, технология утеряна.
Так же шёпотом я упомянул про секретную «Песню Небытия», которую искал Чекан, решив не добавлять, что я мог в детстве слышать эту песню.
Но вот самое интересное, получалось, что гимны древних рас, и эта песня складывались из одних и тех же нот? Ведь тётя Надя тогда проговорилась: «Кто услышит эту песню, того уже не будет». Ну, что-то вроде этого.
И Чекан бегал по Прорывам, собирая эти ноты. Части древних гимнов, как сказала старшая дриада.
— Мда-а-а-а, — Женя так и округляла глаза, глядя на меня пожирающим взглядом.
Я улыбался, выпятив грудь. Всё-таки приятно ощущать себя крутым, знающим то, что многим неведомо.
Несмотря на нестыковки, эти ноты, песни, и расы были единственной ориентиром на маршруте моего отца. О чём я и поспешил сказать:
— Короче, я думаю, сейчас главное выяснить про павшие расы, и мы получим примерный план моего отца…
Но Фонза не была бы Фонзой, если бы не вернула меня с небес на землю.
— Ты не совсем шаришь, Гера, — Женя скептически улыбнулась, — Да, основных рас семь.
Предчувствуя неладное, я вздохнул. Блин, ну почему нельзя, чтобы всё было попроще?
И Фонза стала шептать, загибая пальцы:
— Значит, у нас есть гномы, эльфы, орки, гоблины, дриады и, наконец, кентавры.
Она показала кулак и один зажатый палец на другой руке.
— И такие есть? — я слегка удивился, — Кентавры?
Фонза отмахнулась:
— Не о том думаешь. Ты меня услышал? Думай, Гера, думай.
Я почувствовал себя, как Боря, когда над ним подшучивает Лекарь.
— Что-то орки и гоблины не совсем смахивают на высшие расы, да?
— И? Тебе что, важен цвет кожи и уровень их агрессии?
Я промолчал, хотя сам думал, что уровень «павшести» как раз и должен бы зависеть от уровня агрессии. А тут вон как, орки злые, как черти, а всё туда же — высшая раса.
Как и гоблины… Ну надо же.
Фонза ещё раз подняла сжатый кулак и один зажатый палец. И после некоторой заминки я всё же протянул:
— Погоди-ка… Шесть пальцев. Ты ведь назвала всего шесть рас?
— Пятьсот очков группе Гончара, — улыбнулась Женя.
— Не понял. А какая седьмая?
Фонза опять выжидательно посмотрела, и я мысленно облепил её грязью и уничтожил своей супер-тяпкой. А потом вдруг меня осенило:
— Люди?!
— Ещё пятьсот очков, — счастливо выпалила Женя, но потом махнула рукой, — Так, ну тебя, долго соображаешь. Да, вместе с людьми семь рас получается.
И она затараторила, что если привязать ноты к Прорывам, то всё нормально. И логично, что Великие Прорывы держатся так долго, если они связаны с кусками кольца, которое раздолбал Гимли Кольцетреский.
Но вот эта теория с гимнами древних существ и нотами не имеет основы, ведь одна из семи основных рас — люди, исконные аборигены Земли, коренные жители «этой стороны». Получается, они не могли владеть каким-то там гимном, который позволял управлять «той стороной».
Более того, пока не появились Прорывы, люди вообще не владели магией, какое там управлять миром.
— Это раз, — Фонза опять стала загибать пальцы, и я обречённо вздохнул, — А два, это то, что «павших» рас гораздо больше.
— Чего? Больше семи?
— Думаешь, одни кикиморы от дриад получились? А лешие? А русалки?
— Эээ… — только и вырвалось у меня.
— Вот тебе и «эээ», — вздохнула Фонза, — Но ты не расстраивайся, это всё равно важная инфа. Я чувствую, что здесь кроется что-то интересное.
Она задумчиво посмотрела в сторону стойки с эффектной эльфийкой-библиотекаршей.
— Кто знает, быть может, история людей не так проста, как кажется? — у Жени загорелись глаза.
А я тоже смотрел на эльфийку. Нет, строгий костюм, обтягивающий круглые формы с откровенным декольте, притягивали взгляд, но думал я о другом.
У нас ведь сейчас будет «тёмная ботаника».
— А тёмные эльфы? — вдруг спросил я, — Они ведь это… Ну, «павшая» раса?
Фонза прошептала:
— Да.
Я окончательно перестал понимать мироздание. Для меня слово «павший» означало какую-то степень безумия, одержимость демонами, или вселенское зло с особым адским оттенком.
Нет, конечно, Бобр конкретно был одержим сиськами тёмных эльфиек, но на гипноз вселенского зла это никак не смахивало.
— Нет, ну, а что ты думал? — усмехнулась Фонза, — Я же тебе сказала: семь основных, так называемых, высших рас, выделяют учёные. А на самом деле разумных рас гораздо больше.
Я поморщился и вздохнул. Ладно, перейдём к следующему вопросу.
— Скажи, а «та сторона», — я всё так же не повышал голос, боясь нарушить тишину библиотеки, — Это мир мёртвых?
— Хм, — Фонза потёрла подбородок, — То есть, отправляется после смерти твоя душа на «ту сторону», ты это хотел спросить? Но там ведь просто другой мир.
У меня опять всё упало. Ну, чтоб эту Фонзу.
— Но я, кстати, сталкивалась с такими рассуждениями, — заметив мою грусть, подбодрила Женя, — Учёные игроки любят философию Прорывов. Ведь встречаются такие «павшие» расы, что начинаешь верить в то, что именно там ад.
— Тем более, мой отец был… — я оглянулся, — Адский Гусляр.
— Да, и это тоже, — Фонза потёрла лоб, оглядывая корешки книг на полках за моей спиной, — Чтоб тебя, Гера…
— Чего? — я удивился её недовольству.
— Ты опять меня приковываешь к библиотеке.
Она встала и стала сгружать с полок на стол некоторые книги, ловя недовольный взгляд эльфийки за стойкой.
Тут же у меня подал сигнал журнал, тренькнув со звуком заклинания из компьютерной игры. Я вспомнил, что занятия вот-вот должны начаться.
— Да я вроде тебя не заставляю, — поспешил я оправдаться, но Фонза уже погрузилась в открытую книжку.
Не поднимая головы, она махнула мне рукой:
— Ага, ага. Тут надолго, короче, потом увидимся, — и она застрочила карандашиком по листочку, делая пометки.
Я прочитал название на обложке: «Все разумные существа мира с магией и без». Женя уже не обращала на меня внимания, и я, вздохнув, отправился к своим.
***
На первое занятие по тёмной ботанике мы попали, благодаря выданным ученическим свиткам, прицепленным к учебникам. В чём беда этих свитков? Работали они только тогда, когда должен был быть урок, чтоб студенты не шастали без дела.
Аудитория была частью древнего подземелья гномов, отделена от него стеной с огромными окнами-арками, через которые можно было легко перемахнуть — проёмы были на небольшой высоте. Внутри горели факелы, бросая на парты неверный свет, а вот за этими окнами царила непроглядная тьма.
Сама атмосфера здесь была угнетающей, и мы, студенты, быстро расселись по партам, не решаясь никуда выходить.
В одном углу был небольшой портал, через который и влетали прибывающие ученики. Впереди обычная потёртая школьная доска, перед ней такой же потёртый длинный стол.
Рядом с ним, в дальнем углу, были высокие двойные двери, и мы с замиранием сердца стали ждать, когда же появится та самая Таша. Тем более, я теперь ещё узнал, что она представительница «павшей» расы, и это придавало особенность моменту.
Убегать в подземелье в начале занятия было глупо, до переклички, а вот потом надо будет улучить момент. Я ещё раз взглянул в кромешную тьму, ожидая увидеть отблески адского огня.
— Страхово как-то, — буркнул Бобр, тоже покосившись на темноту, — Ну этот портал.
Почему нельзя было проводить такие занятия в обычных аудиториях, я тоже не знал. Но бросать свою затею я не собирался.
— Где-то там… — прошептала Биби с другой стороны, прикрываясь мной от страшной темноты, — …бродит это гномье проклятье…
— Это джаст сказки, — протянула Блонди, но без особой уверенности.
— Ядрён батон, а нас даже стекло не отделяет, — хохотнул Бобр, высунув руку за арку.
Биби ойкнула, даже Блонди открыла рот, но тут из подземелья дохнуло ледяной сыростью. Бобр мгновенно прижал к себе руку, округлив глаза. По аудитории прокатились испуганные вздохи, многие поёжились.
— Проклятье? — насмешливый мелодичный голос раздался в тишине, как гром, — Так гномы говорят?
Мы все резко повернули головы, аж позвонки хрустнули.
Таша, тёмная эльфийка, сидела на учительском столе. Свесив одну ногу вниз, а вторую поставив прямо на лежащие учебные материалы, она положила один локоть на коленку, второй рукой упёрлась в стол и откинула голову.
В такой позе, демонстрируя нам едва скрытые кожаными ремнями округлости, она с лёгкой усмешкой рассматривала нас.
А ведь только что там никого не было!
— Гы, — только и выдавил рядом Бобр, а потом горячо зашептал, — Гончар, только не говори, что у тебя всегда будет тёмная ботаника.
— Ну, вроде как.
— Короче, всю мою долю на эти уроки, — кивнул Боря, — Завтра же в данж, лады?
