Глава 20, в которой вопрос
— Да как ты смеешь!!!
— Это немыслимо!
— Человек, следи за языком!
Дриады взорвались от гнева, затрясли копьями, и мне пришлось отступить на пару шагов. Из-за деревьев показались ещё лица, и на всех одновременно нарисованы удивление и возмущение.
Наконец, волна эмоций схлынула, и дриады замолчали. Они тяжело дышали, источая более яркий лесной запах, и сверлили меня взглядами.
— Улетай, сын Гончей! — прошипела Изма.
Она всё же проколола копьём мне кожу, и я почувствовал, как капелька крови потекла под футболку.
— А как же… — медленно выдохнул я, — что сегодня не прольётся кровь?
Изма прищурилась, но ничего не ответила.
— Получается, слово дриад ничего не стоит? — пытался добить я.
— Ты пытаешься перехитрить самого себя, человек, — это сказала уже Гелия, — Все знают истинное значение этих слов, не придирайся до мелочей.
Я поджал губы… Да ну пипец, непробиваемые.
— А я Дафну поцеловал, — выпалил я, — Легко!
Повисло молчание. Дриады за деревьями исчезли в листве, и послышалось хихиканье. Весёлый смех унёсся по кронам вместе с ветром.
— Дафна, Дафна…
Изма и Гелия переглянулись, и во взгляде я вдруг прочитал ревность.
— Дубыня уже забыла, что такое быть дриадой…
— А, по-моему, она круче всех, — честно ответил я, — Смогла выжить в саду с заколдованным мангольером!
Всё же я смог их удивить. Дриады переглянулись, снова показались из-за деревьев и исчезли удивлённые лица, и опять унеслась волна голосов:
— Дафна, Дафна…
— А говорят, сын Гончей, это ты спас Дафну, — нехотя протянула Изма, даже не отреагировав на мою провокацию.
Я пожал плечами, и тут же Изма убрала копьё, и махнула другим сделать так же. Потом она с интересом обошла меня, и вдруг приблизилась к самому уху.
В её голосе мне почудился шелест лесов, звон ручьёв, и пение утренних птиц:
— Значит, сын Гончей, тебе досталась от матери дерзость?
— Эээ… — только и вырвалось у меня.
Гелия засмеялась:
— Она так и не смогла выиграть. Для этого надо быть чуть больше, чем просто разбойником.
— А какой из него разбойник? — Изма так и дышала в ухо, — Он же… да он даже не земледелец.
Я упрямо сложил руки на груди:
— С чего бы это?!
— Ну что, человек, — Изма вдруг потёрлась об меня листочками на шевелюре, — Ты принимаешь вызов?
Дриады вокруг, и даже голоса в деревьях, кажется, зашептались. Все наперебой обсуждали, что наконец-то в магическом лесу произошло что-то интересное.
— Вызов?
— Да. Ты же говоришь, я тебя не поцелую?
— А к старшей отведёте?
— А ты улетишь отсюда?
— Я не умею…
— Мы отправим, — захихикали дриады.
Эх, отправил меня так разок гоблин за пьяным мхом. Я думал, в магический лес, а потом мозги огра с себя оттирал.
Я осторожно отошёл от Измы, чуть согнул колени, будто приготовившись к прыжку. Ну, глупо, конечно, я всё же земледелец, а не акробат.
Класс разбойника подразумевает повышенную ловкость. Если у меня есть «взлом», это даст хоть что-то?
Всё же Изма права. Ну какой из меня разбойник?
Но я пробурчал:
— Да, Изма, я говорю, что ты меня не поцелуешь.
Дриада отбросила копьё, и оно, упав на траву, вдруг расползлось кореньями и исчезло в земле. Затем лесная жительница приняла женственный вид, и стала так похожа на Дафну в оранжерее. Ноги вместе, спину чуть изогнула, игриво подняла руку к подбородку.
— Хорошо, — её голос заиграл лесными бубенчиками, — Я вижу у тебя скилл «сбор семян».
Я округлил глаза. Да я и думать о нём забыл, о своём проклятии… Именно с этого скилла началось моё определение в крестьяне, именно он наложил крест на карьеру боевого танка.
— Значит, пока ты… не найдёшь семя… — тут дриада задумалась, её глаза забегали по лесу. Видимо, искала растение посложнее.
Тут же зашептались ветви вокруг, лесные жительницы наперебой стали подсказывать.
— Можжевельник.
— Береза.
— Ежевика.
— Боярышник.
Голоса затараторили, превратившись в слитный гул, и вдруг:
— Вот! — воскликнула Изма, — Подсолнух, точно.
Я даже слегка оторопел, оглядывая дремучий лес вокруг. Где я тебе тут подсолнух-то найду, это ж полевое растение.
— Девочки, все слышали? — Изма хихикнула, — Я должна его поцеловать до того, как он найдёт семечко подсолнуха.
— Да, да.
— Пусть поищет человек.
Земледелец внутри меня заработал на всю. А ведь можно, если постараться. Найди опушку, чтобы хорошо освещалась солнцем. Вблизи наверняка есть посевные поля, и там наверняка обрабатывают подсолнухи.
В теории, есть шанс, что в магический лес на открытую полянку могло принести семена подсолнуха. Ветром или ногами.
Есть шанс.
И, чувствуя, как сердце стало отбивать в уши, я произнёс:
— Хорошо, — я сглотнул, — Поехали…
Изма улыбнулась и сделала шаг ко мне.
Я отступил. Все вы, дриады, одинаковы. В природе вашей соблазнять одиноких путников в лесу…
Тут Изма, расставив руки, выпрямилась, а потом завалилась на спину. И исчезла прямо в траве, посреди портальной площадки. Только стебельки зашелестели, закачались, вспорхнуло облако светлячков.
И я побежал. Мимо хохочущих дриад, мимо шумящей листвы.
— Беги, сын Гончей…
Пролетают деревья, я кручу головой, пытаясь придумать, где могут быть подсолнухи.
Здесь не могут. Это вообще не подсолнух. А в этом дереве вообще дриа…
Я пригнулся и рванул в сторону, когда Изма вылетела прямо из ствола. Она пронеслась так близко, я ощутил на спине травинки и листочки с её растительной копны.
И тут же я врезался плечом в ствол другого дерева, меня отбросило в сторону.
— Уф-ф!
Я растянулся на земле, и мне пришлось зажмуриться: сверху сквозь крону так удачно пробилось солнышко.
— Вот и мать твоя так бежала…
Гончар, вставай. Ты всё ещё жив, и тебя ещё не поцеловали.
Я вскинулся, закрутил головой.
— И отец бежал.
У меня спина покрылась мурашками: быть может, именно в этом лесу, именно на этом месте, вот так же носились мои родители. Пытались получить квесты, пробиться в лучшие игроки.
Так что не фиг разлёживаться!
Я вскочил и ломанулся в ближайший просвет между зарослями. Но тут же затормозил, едва заметил, как по листве побежало волнение. Совсем не по ветру.
Я развернулся и понёсся в другую сторону. Подсолнух, подсолнух, где ж ты, мать твою за ногу?
— Чекан не убежал, — прошелестела листва совсем рядом.
И я сразу же подогнул ноги, кувыркнулся.
Дриада пролетела прямо надо мной, схватив воздух, и исчезла среди веток.
Мой кувырок вышел не особо удачным, я не вовремя раскинул ноги, и резко затормозил, ударившись пятками об землю.
Передо мной, в двух шагах, из веток выступила Изма:
— Не убежал твой отец, ты слышишь?
— И что? — выдавил я, подбирая ноги и готовясь к новому рывку.
— Тогда побежала твоя мать, — Изма чуть склонилась, её губы стали краснеть, насыщаясь цветом, — Вот она да, умела бегать.
Я буксанул, резко развернувшись, и снова понёсся. Ветки били по лицу, а я крутил головой, пытаясь угадать, в какую сторону позовёт меня земледелец.
Ну же, «сбор семян», работай! Мне нужны семена подсолнуха!
Ты прости, скиллок мой нежеланный, что забыл про тебя, но сейчас нужно… Очень нужно!
Так. Это дубы, а под ним, значит, жёлуди. Магические…
Надо ждать, пока упадут в землю, потом привести сюда свинью, выращенную на морошке и грязи из болот. Только она сможет правильно отрыть их.
Я затряс головой, сбивая ненужные мысли.
Внезапно деревья расступились и выпустили меня на портальной площадке. Блин, по кругу пробежал, а так никакой полянки и не нашёл.
Здесь уже никого не было, все дриады куда-то разбежались.
— А твоя мать убежала? — зашелестели деревья вокруг, побежала волна по траве, вспугивая светлячков, — Как думаешь, человек?
— Да, — упрямо крикнул я.
Деревья засмеялись, трава хохотала в унисон.
— Эх, сын Гончей… — раздался голос сзади.
Гелия стояла, подперев корявое копьецо, и грустно морщилась:
— Твоя мама три раза приходила к нам, пытаясь придумать, как же нас победить…
Она тряхнула своей шевелюрой. Мотнулись жёлтые и оранжевые цветочки, качнулся массивный подсолнушек прямо возле уха.
Дальше всё произошло за секунду. Я скакнул к Гелии, ощутив боль в мышцах от резкого рывка. Протянул руку к испуганной дриаде. И тут же сбоку из травы на меня вылетела тень: Изма появилась совсем рядом, практически из-под ног возникла.
Вынырнула, и снесла меня — мы кувыркнулись, через миг я воткнулся лицом в траву. И будто копна сена опустилась мне на голову: дриада, засмеявшись, смачно чмокнула меня в щёку.
— А-ха-ха, — залилась она, сидя сверху на моей спине, — Мать не убежала, отец не убежал… и сын не убежал!
Её смех на поляне звучал одиноко и даже как-то неестественно.
Изма почуяла что-то, покрутила головой. Вокруг стояли молчащие дриады, и Гелия поражённо поправляла свою причёску, пытаясь заправить подсолнушек за ухо.
Я нахально хмыкнул в траву и протянул руку перед собой, подняв в зажатых пальцах семечку. Где можно найти подсолнух посреди леса, да ещё в таких холодных широтах?
Правильно. В волосах солнечной дриады.
— Нет! — Изма слетела с моей спины, — Нечестно!
Она закружилась по поляне, что-то доказывая своим подружкам. И про то, что она была первой, и про то, что это не оговаривалось, и про то, что семечка с волос дриады не считается.
— А если я её посажу? — сказал я и встал, покряхтывая, — Что вырастет?
Я-то знал, что «сбор семян» сработал чётко. И дриада повалила меня в траву уже после того, как в моих пальцах оказалось семя.
Щёку в месте поцелуя зажгло, я зашипел от боли, и тут Гелия крикнула:
— Изма, нет!
— Ой, да и ладно, — та гордо тряхнула волосами, а потом нырнула в траву и исчезла.
Жжение прекратилось.
Молчание, воцарившееся над поляной, длилось недолго. Гелия, чуть кокетливо приглаживая волосы, сказала:
— Надо же, как ты сообразил. Оставь семечку себе, не сажай, — она поманила пальчиком, — Пойдём, сын Гончей и Чекана, к старшей.
***
Конечно, в селение к дриадам меня не повели.
Но шёл я в окружении хмурых лесных жительниц довольно долго. Невидимая тропа вела мимо лесных ручьёв, мимо огромного поваленного дерева. Высохший, покрытый мхом ствол был таким огромным, что я только удивлялся, пытаясь представить, каким гигантским должно было быть дерево.
В этом лесу оно должно торчать вверх на высоту не меньше нашей горы Ямантау.
— Магический лес имеет свою историю, — заметив мой взгляд, сказала Гелия, — И это не самая весёлая её глава, — она грустно коснулась коры на исполинском стволе, пока мы шли мимо.
Я попытался призвать земледельца, чтобы хоть что-то узнать. Но нет, он лишь пожал плечами, намекнув, что в моём ботаническом бестиарии таких видов нет.
***
Меня вывели к небольшой скале. От неё отвалился кусок, похожий на плиту.
Дриады указали сесть на него. Кое-как я взобрался и уселся, рассматривая растущее перед скалой дерево. Тоже какой-то незнакомый вид, и листья странные, словно хвойные иголки срослись в форме ромба. А между ними мерцало что-то, похожее на паутину.
Мерцающая, полупрозрачная листва зашевелилась:
— Идите, сёстры, — голос принадлежал немолодой женщине.
— Но, старшая… — вырвалось у Гелии.
— Идите, — уже настойчивей повторило дерево.
Дриады поохали, но всё же нырнули в ближайшие заросли, и лес наполнился гудением улетающего в листве ветра. Когда стало тихо, старшая сказала:
— Ну, здравствуй, сын Гончей и Чекана.
Я медленно выдохнул, и приступил к разговору:
— Здравствуй, старшая дриада.
Дерево волновалось, словно что-то обдумывая. Затем сказало:
— Спасибо за Дафну Дубыню.
Я даже смутился:
— Ну, это… Да не за что.
— Другие дриады недолюбливают её. Но, если бы не такие, как Дафна, нашу расу ждала бы жалкая участь… Ты бывал на болоте, человек?
— Да, — сказал я, вспомнив про кикимор.
Злые дриады, которые уже не слышат голос природы. Впрочем, по версии самих кикимор, они-то как раз слышат, причём какую-то там «истину». Но если уж выбирать, я лучше побегаю по лесу от озабоченной дриады, чем по болоту от озверевшей кикиморы.
— Вот как история повернулась. Если бы не такие, как твой отец, то и вашу расу ждала бы жалкая участь.
У меня перехватило дыхание.
— То есть, мой отец, он не плохой?
— Я не та, кто вернёт покой в твою душу, — уклончиво ответила старшая.
Я вздохнул. Ясно, и тут Министерство имеет влияние. Дриадам спокойнее живётся, если у них нет проблем.
— Неспокойная душа делает нас ищущими, сын Гончей. Будь осторожен в своих поисках. Кикиморы тоже искали истину…
Меня передёрнуло. Это ж надо, до какой правды они там докопались, что пасти стали как у крокодилов?
— Задавай вопрос, сын Гончей. Один вопрос.
Я поджал губы. Да чтоб тебя, у меня теперь гораздо больше вопросов, раз тут носились мои мать и отец.
Конечно, зёрна граната важны. Но что такого натворил Чекан, что его тут так не любят?
Нет, ясно, конечно, что он преступник мирового масштаба, и вродже как убил десятки сильных игроков. Но что-то мне подсказывает, что дриады больше обидятся на сломанный цветок на каком-нибудь священном дереве, чем на смерть каких-то там великих магов.
Как задать один вопрос, чтобы получить все ответы? У меня гулко забилось сердце, подсказывая верный вариант.
А ведь шанс есть.
— Что… — я почувствовал, как засипело горло, — Что узнали здесь, в магическом лесу, мои родители?
Дерево молчало, я чувствовал волнение старшей. А ещё мне стали мерещиться сомнения, и уже через секунду полезли плохие мысли.
Да идиотский ведь вопрос, ну как ты мог, Гончар?! А если ничего не узнали тут родители?
Чекан же не убежал. И мама вроде как тоже.
Значит, ничего не узнали? Или узнали, но в другом месте. А ты так прошляпил свой шанс.
Попробуй вот ещё раз так выиграй дриаду, она теперь десять раз перепроверит волосы подруг, чтоб назвать растение.
— Твой отец… — вдруг начало дерево, и я замер, — …был очень хитёр. Острым умом он смог выведать про Семь Нот.
Я задрожал от волнения.
— Я скажу тебе не больше, чем он узнал, сын Гончей.
И дерево рассказало о том, что из первого Прорыва в древности явились разумные магические расы. Точнее, семь высших рас, и пришли они, естественно, «с той стороны».
Понятно, что от хорошей жизни разумные расы в другие миры не сбегают. И сюда они явились в поисках лучшей жизни.
Каждая раса, пройдя через портал, потеряла важную часть родовой памяти. Некий ключ.
— Ключ? — с лёгким волнением переспросил я.
Ведь ключ, это уже что-то, с чем можно работать. Мой взлом, если надо, не подведёт.
— «На той стороне» высшие расы могли с помощью магии управлять своим миром, объединяя гимны, — вещало дерево, — Здесь мы потеряли эту способность.
— Потеряли… — растерянно вздохнул я.
— Да. Видимо, это наказание за то, что мы бросили родной мир на растерзание тирану.
Старшая на миг проявила своё лицо в листве. Я увидел в тени очертания глаз, рта, щёк… Будто блеснули слёзы на щеках.
— Если ты что-то теряешь, где оно? — вдруг спросила старшая.
— Эээ… Ну, где-то лежит.
— Или кто-то находит, — грустно кивнуло лицо, и растворилось среди листьев.
Дерево поведало о «павших».
— Павших?
— Да. Каждая высшая раса имеет «павших» сородичей. Например, дриады и кикиморы. Заметил, что болотные хохотушки вполне разумны?
Мне осталось только кивнуть. О, да, это я заметил.
Старшая продолжила, что в памяти «павших» сохранились «ноты» той самой магии, тех самых гимнов, которые помогали управлять миром «на той стороне».
— Ноты, — вздохнул я, — Всё-таки ноты.
Не ключи. Не железки, вроде тех кусочков кольца, а просто звуки.
— Это и узнал твой отец. Всё.
Снова тишина. Я сидел на скале, обдумывая услышанное, как вдруг вспомнил:
— А мама?! Что она узнала?
Дерево засмеялось.
— А я надеялась тебя пожурить, что забудешь о главном.
Я скривился, ничего не ответив.
— Мама твоя всегда шла за отцом… — старшая таинственно замолчала, снова выглянув из листвы.
Я тоже молчал, боясь спугнуть удачу. Столько узнать про родителей, какой-то важный поворот в их жизни.
— И она узнала, что их разлучат два мира.
Не сразу до меня дошло, что дерево слишком уж долго молчит.
— И всё? — растерянно спросил я.
— Да, сын Гончей.
Честно, в этот момент мои эмоции дали верх. Я вскочил на плиту, сжал кулаки.
— Нет, так не пойдёт. Не верю!
Старшая дриада засмеялась:
— Ты услышал ответ на вопрос. О большем твои родители догадались сами.
— Да чего тут догадываться?! — возмутился я.
Разделят два мира. Это что, ответ, что ли? Я через столько прошёл, про отца она мне столько рассказала, а про маму пшик.
— Твоей маме этого оказалось достаточно.
— И что, как вернуться-то, как опять соединиться?
Я уже кричал, будто это не я, а моя мать или отец стояли тут. И возмущались, что информация не выдерживает никакой критики.
— А вот это, Гончар, правильный вопрос, — засмеялась старшая, — Иди.
