Глава 11, в которой требушет
Орк по имени Крам неспеша приближался к нам. Вот он вытянул свой ятаган, изогнутый клинок блеснул в слабом свете факелов.
Из бойниц, куда заглядывали дула пушек, тоже падал свет, но снаружи, как я помнил, всё было таким серым и пасмурным, что тут сами горы надо фонарями освещать.
Не сразу, но я разглядел, что дальнем конце зала с пушками виднелись огромные каменные ворота, которые по цвету совсем не отличались от стен. В полу были прокатаны глубокие колеи полукругом от створок, что говорило о том, что эти ворота иногда открывают.
Мелькнула глупая мысль пробиться туда, и бежать дальше. Вот только как мы собираемся открывать эти ворота? Там створки такие, что фура проедет — не руками их двигать, это точно…
Несмотря на опасность всей ситуации, мой зоркий глаз подметил аккуратные кучки железных ядер возле пушек. Небольшие, размером с грейпфрут, но наверняка тяжёлые. Интересно, если их сунуть в кошель, вес уменьшается?
Жестокий мир вырвал меня из размышлений громогласным рыком:
— Крам-батыр вас порезать до дыр! — орк махнул влево-вправо, и огромный клинок свистнул в жилистой руке, словно весил, как прутик, — И сделать новый кожаный ремень.
Он довольно указал на нашу Блонди. Кошка оскалилась в ответ.
— Твой черепушка, кот-батыр, украсить мои меха, — он огладил пару черепов на своей безрукавке.
— Э, братан-батыр, ты полегче, — Бобр вышел вперёд и долбанул дубиной по щиту, — Иначе поправлю твою совокупность зубов.
Орк даже чуть приоткрыл рот, пытаясь расшифровать оскорбление.
— Сова купить твой зубы? — он слегка растерялся.
Орк и Боря были одного роста, только вот этот Крам шире в два раза, и его ятаган мог поспорить размером с Бориной булавой. А уж то, что острый клинок гораздо опаснее дубины, и говорить не приходилось.
Я осторожно вытянул свою мотыгу из кошеля. Блеснули выжженые на черенке руны, и это придало мне чуть уверенности. Ну, гномы, не подведите.
— Воин-батыр? — ятаган указал на Борю.
— Воин, воин, — кивнул Бобр, сохраняя боевую весёлость, — А ты сейчас кони двинешь, — и он ещё раз долбанул булавой по щиту, будто в гонг ударил, потом пошёл по кругу, обходя Крама.
— Крам-батыр не бояться смерть, — орк поднял вверх кулак, и орки, сгрудившиеся у пушек, тоже вскинули свои клинки и топоры, а потом гаркнули:
— ЗАК! ЗАК!
Из-за запертых ворот за нашей спиной, откуда мы прибежали, тоже послышалось приглушённое:
— Зак, зак!
Блин, а я только подумал о взломе. Наша погоня догнала нас и ждёт за дверью.
— Каждый орк-батыр знать — великий Зак ждать их в Изумрудная Орда.
— Зак, зак! — вторили воины возле пушек.
Крам вдруг разродился на проникновенную речь:
— Мы вести древняя борьба против отродья Лагтар Абыра…
Я шепнул Биби:
— Готовься метнуть в него землю. Но выбери момент.
— …орки умирать каждый день, — он провёл лезвием по клыку, послышался неприятный скрежет, — Зак Га-эль повести нас на вечный война, где умирать и воскресать как герой-батыр, где отступать некуда, и есть только меч и сердце враг-батыр.
Он поднял перед собой растопыренную ладонь, будто и вправду держал это самое сердце врага. Крам вдруг сжал пальцы и прищурился:
— И когда орк-батыр съесть сердце врага, он знать: завтра враг-батыр снова жить, и снова отдать своё сердце, — он захохотал, — Крам-батыр не бояться смерть! Крам-батыр хотеть смерть!
Айбиби вопросительно подняла в ладони горсть плодородной земли, глядя на меня. В ней угадывался гравий, но так даже лучше: мой земледелец распознает труднообрабатываемую почву, и тогда усилие тяпки будет максимальным.
Я кивнул.
— Думаю, можешь тратить всю землю. Нас всё равно прибьют, если что.
Едва я сказал, как до меня дошло: пипец, а почему мы не купили свитки воскрешения?! Да хоть бы спросили, где такие взять… Лидер, мать твою за ногу!
Хотя бы один свиток на всю группу…
— Блонди, — прошептал я, и кошка навострила уши, — Если что, бежишь прочь, используешь свиток. Преподы наши тела достанут.
Крам не дал мне поубиваться насчёт моего тугодумия, и кинулся в атаку на Бобра. Наш танк подставил щит, раздался треск, и ятаган застрял остриём в дубовых досках.
Боря закричал — удар был болезненным, и кажется, лезвие достало до руки, держащей щит. Но Бобр не растерялся: вторая его рука уже замахивалась дубиной, чтобы оглушить противника.
Крам расхохотался, и просто перехватил дубину жилистой ручищей. Раздался глухой стук, всё же у Бобра был мощный замах. Орк поморщился, чувствовалось, что удар отсушил ему руку.
В этот момент кошка в два прыжка кинулась сбоку на Крама, но орк вдруг присел, и отпрыгнул в сторону, закрутившись вместе с Бобром — они так и были сцеплены. Блонди промахнулась, а Крам, добавив усилий, пихнул её в бок нашим Борей.
Кошка перекатилась, а Бобр встал на колено, зашипев от боли, и дёрнул дубину из рук. Та не поддалась.
— Нечестный бой, Зак-Зак! — орки вокруг разогрелись, стали кричать уже гораздо яростнее.
— Блонди, ядрён батон, не мешай, — крикнул Боря.
Та возмущённо зарычала, а орк, расхохотавшись, гаркнул:
— Слабак-батыр, — и со всей дури пихнул Бобра ногой.
Лезвие выскочило из щита, и наш танк отлетел на добрых метра три, кувыркнулся, и замер, лёжа на спине. Его дубина осталась в руках у Крама.
Наша львица сразу же подскочила к Боре, стала обнюхивать и облизывать лицо. Подняла на нас голову, мякнула и кивнула.
Живой, значит. Я облегчённо выдохнул, и сразу же указал Блонди пальцем в сторону. Если что, она должна сбежать.
— Я так понимаю, у нас серьёзные проблемы, — протянул Толя, растерянно сжимая бубен.
— Лекарь, думаю, твоя песня дружбы сейчас бы не помешала, — сказал я, пробуя вертеть мотыгой.
— Да не чувствую я эту песню… — жалобно проворчал Толя.
Орк сразу же заметил мой боевой настрой. Он презрительно посмотрел на нубское орудие Бобра в своей руке, потом ощерился:
— Новичок-батыр? Кнопка-школа делать плохой воин, — и он отбросил булаву, потом поднял ятаган, указал на меня, — Тяпка-батыр, ты следующий.
А вот это он зря сказал:
— Тебя сейчас тяпка-батыр под орех разделает, — я поднял мотыгу и указал на него, как он на меня ятаганом.
Я махнул орудием, вспоминая виденное мной в китайских боевиках. Ну, если хочешь боя, будет тебе бой. Правда, бездыханный Бобр в нескольких шагах намекал, что шансов у меня совсем немного.
Мои губы разлепились еле слышным шёпотом:
— Биби, пока рано.
Рыжая глянула на меня круглыми глазами. Чуялось, что ей просто хотелось сразу всё выбросить, а выбирать правильные моменты — это же в десять раз страшнее.
Я побежал вперёд, яростно выпучив глаза, и зарычал для пущей угрозы. Орк, улыбнувшись, чуть отступил в сторону, и мой удар его не достал.
Там мы и кружились несколько секунд — я бью, он отступает, уворачивается, а иногда играючи поправляет мой удар, и мне приходится ловить равновесие…
— Тяпка-батыр, твой путь не воин, — хохотал он в лицо, — Твой путь на грядка, растить добрый ячмень для пива.
— Зак, зак! — крикнули орки.
— Я не убивать крестьян-батыр, — Крам вдруг перехватил мой удар.
Тяпка легла в его ладонь легко, словно удара и не было. Потом орк резко притянул меня и боднул головой. Я едва успел увернуться, потому как боялся насадиться на его страшенные клыки, но всё равно слёзы брызнули из глаз: Крам задел мне кончик носа, и это было ощутимо.
А потом он толкнул мою тяпку и отбросил вместе со мной. Я перекатился по спине, снова вскочил на ноги. Тряхнул головой.
Да, тут почему-то не получается, как в играх…
Я покосился на Биби — та держала в руках горсть земли, выжидая момент.
Едва заметно я покачал головой. Рано. Пусть этот выпендрёжник ещё теряет бдительность.
Выпрямившись, я снова показал тяпкой на Крама:
— Крестьян-батыр сейчас тебя прополет, как сорняк, — мои губы растянулись в хищной ухмылке, — И будешь ты соломой под ногами своего Зака.
Улыбка резко исчезла с лица Крама.
— Тяпка-батыр много брехать. Длинный язык надо отрезать, и прибить к стене гвоздём!
Я снова кинулся в атаку. Удар сверху, справа, слева — несмотря на размеры и мышечную массу, Крам легко уворачивался.
В какой-то момент он опять захотел поймать мою тяпку, но я был готов, и дёрнулся назад. Отскочив, я попытался отдышаться, и продолжил свою психологическую атаку:
— Что, ваш Зак-Зак любит трусов? — я даже сплюнул, — Уворачиваешься, как девчонка, только не визжишь.
Орк свирепел на глазах, а от его веселья и следа не осталось. Каждое моё слово било точно в цель.
Последняя идея сверкнула в моей голове. Сердце заколотило, как бешеное — я знал, что эти слова вызовут просто бурю.
Крепче перехватив мотыгу, я едва заметно кивнул Биби, а потом рявкнул:
— Лагтар Абыр ждёт тебя к себе, жалкий трус-батыр!
Орки возле пушек охнули, и дикий рёв заполнил весь зал.
— КРА-А-А-АМ! — орк раскинул руки, прорычав своё имя, а потом просто бросился в атаку, — Убить!
Он не видел никого, кроме меня, поэтому не заметил пущенную горсть земли. Та шмякнулась ему прямо в глаза, он дёрнулся руками к лицу, и в этот момент я ударил тяпкой.
Прямо в грязное лицо, куда-то между пальцев, которыми бедный Крам пытался растереть грязь.
Мне в лицо ударили осколки, орк заорал как бешеный, и стал бить руками и ятаганом, не разбирая, куда машет. Я кувыркнулся к нему под ноги, собираясь довершить начатое…
Но надо было вскочить, снова прицелиться в лицо, и я пропустил момент, когда ятаган полетел прямо в меня. Едва успел подставить черенок, тот хрустнул, а меня снесло в сторону.
Я уставился, как ошалелый, на две половинки черенка в моих руках. Живой! Я всё ещё живой!
Орки притихли, заворожённо наблюдая за битвой. Что-то никто не спешил на помощь своему предводителю.
Крам вдруг замер, повернув лицо ко мне. Глаза его были зажмурены, измазаны в грязи, а челюсть… Бедный орк, теперь его клыки не будут устрашать врагов, потому как удар тяпкой пришёлся прямо по челюсти.
— Быр… фыр… рам… — пробубнил он что-то, хищно помахивая ятаганом.
Я отбросил половинку черенка, перехватывая часть с мотыжкой. Осколок застучал по полу, и Крам хищно повернулся в ту сторону.
Открылась его спина, я пошёл вперёд… но неудачно шаркнул, и тут же мне пришлось падать на спину — ятаган свистнул прямо перед глазами.
От удара об пол у меня выбило воздух из лёгких, я засипел, и Крам, перехватив ятаган, замахнулся и собрался зарубить меня, как дровяное полешко.
Я только и успел, что закрыться бесполезной укороченной мотыжкой… От такого удара она точно не спасёт.
— И-и-и-ия-я-я! — Биби с визгом влепила горсть земли между лопатками Краму, и тот посунулся вперёд, чуть не упав.
Крам едва не споткнулся об меня, но тут же развернулся, в ярости зарычав и выплёвывая остатки зубов. Он так и не видел никого, поэтому ориентировался только на звук.
Шматок грунта на его спине… Спросите меня, как я так вскочил и вогнал мотыжку между лопаток? Не смогу ответить, честно.
Просто через секунду Крам захрипел, выгнувшись назад, как переломленная ветка, а я осознал себя вжимающим мотыгу в его позвоночник. Она раскрошила какой-то череп, прошила кожаный доспех, и воткнулась в плоть по самый черенок.
— Абыр… дыр… Зак… — просипел Крам, а потом рухнул на меня всем весом.
Я только крякнул, когда понял, что одному выбраться из-под этой туши будет…
— Сюда, братан.
Мою ладонь вдруг схватила сильная рука, в тушу орка упёрлась нога Бобра, и он легко меня вытянул.
— Борька, — я облегчённо выдохнул, — Живой…
— Да ну как сказать, — тот улыбнулся.
На Бобра было жалко смотреть. Разбитая губа, синяк на скуле, а левую руку он прижимал к животу. Она заметно кровила, даже защита была прорезана ятаганом.
— У Лекаря были бинты… — сказал было я, но тут под сводами грохнуло:
— ЗАК! ЗАК!
— Нечестный бой!
— Обман-батыр!
— Катись к Лагтар Абыр!
Орки подняли клинки и топоры, стали окружать нас.
Мы с Бобром подскочили, встали спина к спине. Рядом уже были Блонди, Биби и…
— Лекарь, ты чего?
Толя сидел, обняв бубен, и смотрел на ворота в том конце зала.
Через секунду огромные каменные створки загудели, заскрипели, будто по километровой доске провели мелом весом в тысячу тонн. Я зажал уши, обернувшись на источник шума.
Открывающаяся щель впустила в зал ещё свет и ледяной ветер. Когда створки отрылись, ещё несколько орков стали закатывать внутрь огромную метательную машину. Я видел такие в интернете — противовес из блоков внизу, длинное бревно, и сверху к нему прикреплено что-то типа пращи.
Как же оно там называется?
Десяток орков катили махину, крутя огромные, в их рост, колёса. Правда, через несколько секунд они замерли, рассматривая, что происходит в зале.
А потом бросили своё орудие, и выхватили клинки:
— Зак! Зак!
Орки в зале вторили своим соратникам:
— Зак! Зак!
— Крам-батыр найти смерть, — крикнул один из них.
— Нечестный бой, — крикнул ещё, — Отродья Лагтар Абыр!
Борька рядом со мной вдруг встрепенулся:
— Толян, ты чего, братан?
Мы обернулись — Толя действительно встал, гордо подняв голову, и пошёл вперёд, прямо на орков.
— Пипец, — только и проворчал я, — Блонди, надо бежать за преподами.
Вокруг нас орков было больше двадцати, и я даже не представлял, как их одолеть. Тем более, наш Лекарь явно задумал самоубийство. Видимо, чтоб мы быстрее начали действовать.
— Доношу до вашего сведения, я не смогу их надолго задержать, — бросил через плечо Лекарь, — Так что помогайте…
— Э, братан, в смысле?
Но Толя уже щёлкнул пальцами. А потом ещё. И ещё…
Звякнул бубен.
Орки возле пушек, и орки рядом с метательной машиной стояли перед ним двумя боевыми отрядами. И смотрели во все жёлтые глаза — смелость тощего, долговязого и носатого игрока явно обескуражила их.
— Абыр?
— До дыр?
— Чё он творит? — прошептал Боря.
— Не зна… — хотел сказать я, но тут Лекарь запел:
— Кра-ама больше нет! — он поднял руку, растопырил ладонь.
Орки округлили глаза, отклячили челюсти, растерянно опустив мечи и топоры.
— Чего?
— Крам-батыр…
А Лекарь вдруг разбежался, потрясая бубном:
— Кра-ама больше не-ет! Нет больше Кра-ама!
Пробежал мимо орков, коснулся колеса, развернулся, прижавшись к метательной машине щекой:
— Грустный требушет… Не поймёт уже… Речи Кра-а-ама!
Лекарь вообще не боялся, что оказался в окружении толпы разъярённых зелёных монстров.
— Это чё… Лагтар Абыр?
— Он чего петь, Зак-Зак? — орки переглядывались, и один из них вдруг тоже коснулся колеса боевой машины, шмыгнул носом.
Ещё один коснулся «грустного требушета».
— Кра-а-ама больше нет! Нет больше Кра-ама! — Лекарь продолжал, как настоящий попсовый певец, работать с реквизитом, — Не-ету… Абы-ы-ыр!
Он поглаживал боевую машину, двигал ладонями, словно поднимал ими голос, помогал себе брать высокие ноты.
И некоторые орки стали пританцовывать, кивать головами под его припев.
— Бо-ольше не орёт мо-ощный наш батыр, больше не до д-ы-ы-ыр!
Не все орки поддались, некоторые удивлённо смотрели на пританцовывающих собратьев. Те, заметив взгляды, вдруг становились серьёзными…
Но тут новая волна от Лекаря:
— Кра-а-ама больше нет! Нет больше Кра-ам-ма!
И половина орков подхватила, пустилась в пляс, выйдя в середину:
— Крама больше нет! Нет больше Крама! — они затрясли оружием.
— Давай, — рявкнул я, и мы побежали, замахнувшись оружием.
Нашей целью были орки, которые не поддались действию песни Толи.
— Грустный требушет! — хрипели голоса орков под сводами.
Хрипели разгрызенные Блонди горла, падали оглушённые Бобром орки. Сохранивших разум монстров всё равно было много, и они легко отбросили назад наш отряд, но тут нам на помощь кинулись… их же соратники!
Меня откинуло на спину, орк играючи отпихнул меня меховым сапогом, замахнулся клинком, но ему в спину вонзился топор другого зеленокожего.
— Не-ету А-быр! — кричали они, замахиваясь топорами и снося головы своим соплеменникам.
— Зак! Зак! Очнись, орк-батыр! — пытались докричаться до них.
Через несколько секунд жёсткой кровавой бойни, в зале остались стоять моя команда и ещё пятеро выживших орков.
Они стояли красивым рядком возле требушета и двигались синхронно с Лекарем, танцуя в счастливом экстазе. И монстров совершенно не смущало, что они ступали по зелёной крови их же соплеменников, чьи тела валялись рядом.
— Бо-ольше не орёт мо-ощный наш быты-ыр… — и голос Толи вдруг засипел.
Мы встрепенулись, когда пятёрка орков вдруг перестала танцевать. В жёлтых глазах появились отголоски разума, гипноз спадал.
— Ма-а-ана кончила-а-ась… — просипел Лекарь, словно весь день пил холодный лимонад и орал на футбольном матче.
— Зак! Зак! — переглянулись выжившие орки, — Это магия Лагтар Абыр!
Бобр едва стоял, он опустился на колено и тяжело опирался на дубину. От его щита не осталось и следа.
Блонди сидела, поджав одну лапу. На её боку красовалась широкая царапина.
Да я и сам заметил, что не могу двигать правой рукой. Неужели сломана? Пришлось перехватить нубскую дубинку левой — моя мотыжка куда-то запропастилась.
Одна только Биби казалась целёхонькой, но у неё кончились снаряды. Внезапно она побледнела и улыбнулась:
— Ёжик! — и села на землю, — Только маны мало, по-моему…
И рядом с пушками, разворошив груду железных ядер, прямо из пола вылез тот самый каменный ёж. Он фыркнул, раскидывая ядра ещё дальше, а потом побежал на последних орков…
