Глава 4
На утреннем построении обошлось без неожиданностей, а сразу после команды «разойдись» подгрёб Фёдор Маленский.
— Ты где вчера пропадал? Я тебя искал, на спортивной площадке никого не было.
— А что такое? — выразил я удивление, воздержавшись от какого-либо ответа. — Зачем искал?
Федя перестал сутулиться и враз оказался выше меня, глянул сверху вниз, неприятно скривился, но, как ни странно, выволочки устраивать не стал, лишь коротко бросил:
— Не важно уже, — и отошёл.
Боря Остроух последовал за ним, во всеуслышание объявив:
— Да этот задохлик наверняка опять в библиотеке штаны просиживал! Точно тебе говорю!
Я с облегчением перевёл дух. Не из-за того, что не был заподозрен в самовольном оставлении части, просто Федя меня пугал. Так-то ничего особенного — высокий, нарочито-сутулый, длиннорукий, а на деле какой-то очень уж жёсткий. Чувствовалась в нём внутренняя сила, не сказать — порода, хоть этого слова не любил и не терпел. И старше он, такое впечатление, остальных; серьёзней — так уж точно.
После завтрака все начали готовиться к выходу в город, я же переоделся и поплёлся на спортивную площадку. Там, несмотря на неурочное время, уже отрабатывал сложные связки ударов Матвей Пахота. Двигался громила на удивление технично, будто занимался боевыми искусствами с раннего детства, а не ломал носы в сшибках на кулачках, разве что изредка допускал ошибки и выбивался из заданного ритма.
— Ну дела! — невольно присвистнул я, поражённый увиденным.
Так увлёкся, что даже пропустил приближение сержанта. Тот подошёл со спины и усмехнулся.
— Гипноз и технология двадцать пятого кадра творят чудеса, но бойцу помимо рефлексов требуется ещё и хорошая физическая база.
Я уже успел выяснить, что «двадцать пятым кадром» именовалась вклейка нужных изображений в киноплёнку, и вздохнул.
— У меня нет ни того ни другого, а гипноз и вовсе не воспринимаю.
— Это всего лишь эксперимент, и неизвестно, чем всё обернётся в итоге. Традиционные тренировки надёжней, — покачал головой Александр Малыш и потребовал: — Разминайся!
— Хорошо бы сегодня без синяков обойтись, — многозначительно заметил я, начав вращать плечами.
Сержант только ухмыльнулся в ответ и отошёл.
Что в итоге порадовало — шестом он сегодня вооружаться не стал, что огорчило — на смену злосчастной палке пришёл традиционный самурайский меч с длинной рукоятью для двуручного хвата и небольшой круглой гардой — по счастью, деревянный.
— Зачем это? — невольно поёжился я, когда макет со свистом рассёк воздух.
— Врага надо знать в лицо! — объявил наставник. — Война с Нихоном неизбежна, и хорошо если обойдётся малой кровью. Пусть узкоглазые и не обладают нашей научной базой, собственный вторичный источник сверхэнергии, культ личного могущества и богатая традиция боевых искусств делают их чрезвычайно опасными противниками.
— Войну выиграют танки и аэропланы!
— Тебя это мало утешит, когда получишь мечом по голове!
Возразить на это было нечем, да ничего возражения и не изменили бы, сержант уже кинул меч мне.
— Бокен имеет баланс боевого оружия, — сообщил он и потребовал. — Атакуй!
На шаге вперёд я резко рубанул макетом сверху вниз, метя по голове, и ожидаемо удар цели не достиг. Сержант качнулся навстречу, вскинул руки и зажал деревянный клинок меж ладоней, а затем ловким движением меня обезоружил.
— Понял? — уточнил он.
Я покачал головой, вновь принял бокен и повторил замах, затем ещё и ещё, а потом потерявший терпение наставник перевёл обучение в куда менее приятную, но несравненно более эффективную плоскость. Взял и рубанул деревяшкой меня самого.
Бил Александр далеко не в полную силу, не сказать — нарочито медленно, только это и позволило уклониться. Тут же последовал новый замах, его я непроизвольно блокировал предплечьем и снова отступил, а потом решился и повторил движение наставника, перехватив клинок ладонями. Удержать — удержал, выдернуть из рук не сумел.
Сержант отступил и кивнул.
— Не так уж и плохо. Сам скажешь, что сделал неправильно, или подсказать?
— Меч не выдернул?
— Нет, это дело техники. Увернулся — молодец, а вот стандартный блок опытный боец пробьёт, и останешься без руки.
— Я задействовал сверхсилу!
— И твой противник тоже задействует, пропустит её через клинок. В итоге останутся сталь и рука. Результат вполне предсказуем, не так ли?
Я невольно поёжился и кивнул. Ну а потом то ловил меч ладонями, то уклонялся или отбивал его боковыми шлепками. Изредка удавалось провести приём и обезоружить наставника — дело тут оказалось не только в правильном приложении физических усилий, но и в рывке энергией, ничуть не реже пропускал удары и далеко не всегда в этом случае успевал защититься с помощью сверхспособностей.
— Импульс! — орал на меня Александр Малыш всякий раз, когда не получалось выдернуть деревянный меч. — Да не тяни ты бокен, передавай ему импульс! Задействуй сверхсилу!
Я пытался, но без особого успеха. Просто толком даже не понимал, как можно передать импульс, и действовал наугад, а от конкретных советов сержант по непонятной причине воздерживался. Ладно хоть ещё сегодня бил куда медленней обычного, и обошлось лишь несколькими длинными отметинами на корпусе, покрасневшими и чуть припухшими.
Когда тренировка подошла к концу, я оказался выжат, словно лимон. Хотелось просто повалиться на песок и бездумно пялиться в небо, так и поступил. Ну — за исключением того, что не терял времени попросту, а погрузился в лёгкий транс и принялся разгонять по организму сверхэнергию, ускоряя восстановительные процессы.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
И точно так же прокачивал через тело силу, надуваясь подобно воздушному шару и пытаясь выдавить излишки энергии, но не общим выбросом, а мельчайшими капельками, словно бы через поры кожи. Сегодня это упражнение далось легче, жаль только эффективности не прибавилось ни на грош.
Но и так, когда минут через двадцать поднялся с песка, уже ощущал себя если и не полностью восстановившимся, то и не полумёртвым. Матвей, который последние полчаса занимался растяжкой, к этому времени тоже закончил тренировку, стянул майку и вытер ею раскрасневшееся лицо.
— В душ? — спросил он.
— Ага, — кивнул я.
Ну и двинулись. Ни о чём не разговаривали, просто шли молча. И надо ж такому случиться — у медсанчасти наткнулись на Казимира. Тот спустился с крыльца в больничной пижаме и тапочках; голова его с левой стороны оказалась частично обрита, проплешину закрывал лейкопластырь. И ещё покрасневший рубец тянулся через висок мимо глаза к щеке; ту дёргал нервный тик.
— О, тебя уже выписали? — удивился Матвей, протягивая руку.
— З-за вещами отпустили, — слегка заикаясь, ответил Казимир, загородив мне дорогу. — Т-ты ид-ди, мне с Петей п-поговорить н-надо.
Прозвучало зловеще, но испытал я не страх, а досаду.
На ногах еле держится, а всё туда же — поговорить!
Матвей пожал плечами и пошёл дальше один, а Казимир прошипел:
— Х-хана тебе, урод!
Я не стал говорить, что мы квиты, только спросил:
— Ты о последствиях подумал?
— Чего?!
— Тронешь меня — доложу старшине. Теперь все знают, что у тебя на меня зуб, Федя прикрыть не сможет.
Казимир скривился в неприятной ухмылке.
— Гауптвахтой нап-пугать вздумал? Совсем д-дурак?
— У тебя уже один залёт есть, так и до отметки о неблагонадёжности недалеко. И куда ты потом? Обратно коровам хвосты крутить?
Мои слова угодили точно в цель, не иначе, кое-какая воспитательная работа была проведена, очень уж напрягся Казимир, аж зубами заскрипел от бешенства.
— Без с-синяков отделаю. К-кровью с-сать будешь, а н-ничего не док-кажешь!
— Да сам головой о стену и ударюсь. Веришь?
С ответом крепыш не нашёлся и стиснул кулаки, но держался он на ногах не слишком твёрдо, и я обошёл его по дуге, поспешил к бане. Там наскоро сполоснулся в летнем душе и сам не заметил, как вновь пришёл в приподнятое расположение духа.
Увольнение! Весь день свободен как ветер!
Василь и Варя дожидаться меня не стали, но я по этому поводу нисколько не расстроился, куда больше огорчило опоздание на сдвоенный киносеанс. Успел попасть только на второй фильм, своих товарищей по мотоциклетной команде не заметил ни в зале, ни уже после — на улице.
Но и не важно — в любом случае уже приближалось время встречи с профессором Палинским. Трамвайная ветка проходила по соседней улице, а стоило только через три остановки выйти на кольце, как стал понятен взгляд, которым наградил меня Виктор, объясняя, как добраться до главного корпуса РИИФС.
Монументальное здание было возведено в новомодном триумфальном стиле, башенки над левым и правым крыльями особой высотой похвастаться не могли, а вот шпиль центральной — выстроенной несколькими уступами, — вздымался на воистину головокружительную высоту двадцати этажей. В небе над институтом барражировал дирижабль ОНКОР, на фоне помпезного строения он казался не таким уж и большим.
Увидел я и упомянутую в качестве ориентира церковь Ильи Пророка, но обошёлся бы и без этой подсказки. Прогулялся вдоль ограды институтского городка, вывернул к скверику с фонтаном у центрального корпуса и остановился пропустить мотоцикл и три сверкавших хромом и свежей полировкой автомобиля — вытянутых, приземистых и на удивление элегантных по сравнению с легковыми вездеходами и броневиками корпуса. Над капотом первой из машин трепетал флажок с вписанной в пентагон синей пятиконечной звездой Лиги наций, вторую украшал вымпел с красным айлийским львом, а третью отмечала надпись «Общество изучения сверхэнергии».
Автомобили повернули к институту и на полном ходу проскочили в распахнувшиеся перед ними ворота. Замыкавший процессию броневик на территорию не заехал, вместо этого развернулся, полностью перегородив проезд.
Я, в отличие от студентов, глазеть на него не стал, двинулся в противоположном направлении и почти сразу углядел вывеску с красно-золотым изображением сказочной птицы. Мне — туда.
Легкомысленный наряд совершенно точно не соответствовал уровню заведения, поэтому вахтёр и не подумал потянуться к дверной ручке, просто стоял и без всякого интереса наблюдал за моим приближением. Ещё пару недель назад столь холодный приём заставил бы смутиться и начать что-то мямлить о назначенной встрече, справляться о профессоре, потеть и нервничать, сейчас же я коротко обронил:
— Линь к Палинскому.
Мог бы и вовсе ограничиться заявлением, что меня ждут, но решил избежать возможного недопонимания и, как видно, выбрал верный тон, поскольку вахтёр немедленно распахнул дверь и пригласил проходить.
Метрдотель тоже оказался в курсе назначенной мне встречи и самолично отвёл к столу у окна, за которым обедал сухопарый человек лет пятидесяти на вид с худым и волевым лицом, начисто выбритым и ничуть не загорелым. Он не поднялся и руки не протянул, лишь улыбнулся с профессиональным радушием и предложил присаживаться.
Я так и поступил, ощутив мимолётный приступ неуверенности. Всё кругом показалось вдруг неправильным, а виной тому был этот пожилой господин безобидной наружности. Сила и власть. Я буквально физически уловил переполнявшую профессора сверхэнергию, она гребёнкой разрядов статического напряжения прошлась по коже и заставила встать дыбом волосы на предплечьях, но уже миг спустя неприятные ощущения сгинули без следа, словно бы сравнялась разность потенциалов.
Невольно закралось подозрение, что руку мне не подали вовсе не из снобизма, просто в этом случае вполне могло тряхнуть электрическим током.
Метрдотель отходить не стал и протянул меню, я принял книжицу в кожаной обложке с золотистым тиснением, неуверенно открыл её и перехватил понимающий взгляд Александра Петровича.
— Каре ягнёнка, — посоветовал профессор, снял заткнутую за ворот салфетку и отодвинул от себя пустую тарелку. — Сегодня оно просто великолепно.
— Как и всегда, — не смог промолчать метрдотель.
— Сегодня — особенно.
Я не стал врать, будто не голоден, заказал каре ягнёнка, жареный картофель с грибами и чёрный чай. Хотелось верить, что оплатит счёт профессор, ну а нет — выкручусь как-нибудь; на цены смотреть не стал.
— Думаю, нет смысла ходить вокруг да около, — заявил Палинский, когда метрдотель отошёл. — Я заинтересован в работе с твоим другом и мог бы изыскать возможность передать ему предложение самостоятельно, просто не хочу зависеть от персонала клиники. Нужен человек, который послужит курьером хотя бы на первых порах. Это понятно?
— Да, Александр Петрович, — подтвердил я.
— Вот и чудесно, что мы понимаем друг друга, — улыбнулся профессор. — Скажу сразу, моё финансовое положение не позволяет назначить достойную оплату за посреднические услуги…
Я и глазом не повёл, хоть, судя по дорогому костюму и шёлковому галстуку с золотой булавкой, мой собеседник откровенно прибеднялся. Впрочем, в среде бывших принято держать марку, невзирая на траты, — вполне может статься и так, что всё профессорское жалование уходит на квартиру, костюмы и оплату прислуги.
В любом случае я торговаться не собирался и прямо заявил:
— В этом нет нужды…
Договорить мне не дали, Палинский выставил раскрытую ладонь и покачал головой.
— Нет. Любой труд должен быть вознаграждён. Иначе то, что сейчас ты полагаешь дружеским одолжением, очень скоро превратится в обременение и обузу. Поверь, я знаю, о чём говорю.
И вновь я не стал вступать в пустые препирательства и выжидающе посмотрел на собеседника.
— В качестве компенсации затраченных усилий могу предложить зачисление в вольные слушатели института по квоте моей кафедры, — объявил профессор, тем самым поставив меня в тупик.
Пришлось даже напомнить:
— Я учусь в энергетическом училище.
— Ну не вечно же ты будешь там учиться! — снисходительно улыбнулся Александр Петрович. — Знаешь, чем отличается среднее специальное учебное заведение от высшего? Если не брать в расчёт более обширный перечень преподаваемых дисциплин и уровень образования?
Я покачал головой.
— В училище тебя доведут до пика румба. В институте — до пика витка.
И вот тут сдержать удивления не получилось.
— Разве такое возможно?
— В рамках одного витка — вполне. Но для этого помимо определённых практик требуются специфические препараты, воздействие профильных специалистов и занятие на экспериментальных установках. Вольные слушатели не получают диплома о высшем образовании, лишь справку об окончании курсов, но разве это так важно?
У меня даже голова пошла кругом от открывающихся перспектив. Пусть и буду выдавать максимальную для витка мощность даже на своём тридцать втором румбе, переход на семнадцатый увеличит время резонанса почти вдвое. С учётом геометрической прогрессии роста притока сверхсилы это обернётся увеличением эффекта в шесть-семь раз! Если брать тротиловый эквивалент, то вместо двух килограммов окажусь способен выдать четырнадцать, и не просто выдать на-гора, как штангу рывком поднимают, но именно таким объёмом энергии смогу оперировать в дальнейшем.
Возможности это расширит кардинально!
— Как тебе такое предложение? — поинтересовался профессор.
— Льву решать, — прямо заявил я в ответ. — Если он сочтёт ваше предложение интересным, буду рад посодействовать его реализации.
— Вот и чудненько. Это для Льва. — Палинский передвинул мне пухлый конверт, поднялся из-за стола и улыбнулся. — Ну, не буду отвлекать от ягнёнка…
И точно — официант уже нёс поднос с заказанными блюдами и чайничком, так что профессор снял с крючка лёгкую модную шляпу-трилби и с ней в одной руке и тростью в другой отправился на выход. Я же никуда торопиться не стал и приступил к обеду. Судя по всему, платить за него предстояло мне, поэтому имело смысл получить от еды всё возможное удовольствие.
Напрасно опасался — профессор распорядился записать угощение на свой счёт. И вроде бы стоило порадоваться этому обстоятельству, но всю дорогу до клиники размышлял на тему оставшегося после разговора неприятного осадка. Будто царапало что-то, а что именно — никак не получалось сообразить. Потом только понял, какой трюк провернул ушлый интриган: своим обещанием зачислить в вольные слушатели он легко и непринуждённо перетащил меня на свою сторону. Теперь я был всерьёз заинтересован, чтобы Лев принял предложение, и вполне мог на своего товарища повлиять. Более того — повлияю, просто передав письмо и рассказав о предложенном мне вознаграждении.
Расстроился по этому поводу жутко. Возникла даже мысль выкинуть конверт в первую попавшуюся урну, едва сдержался. Пнул изо всех сил подвернувшийся под ногу камень, но особо выплеск злости настроения не улучшил.
Впрочем, все эти нелёгкие раздумья мигом вылетели из головы, стоило только спуститься в палату Льва. Обстановка в той за прошедшую неделю преобразилась самым удивительным образом: один из углов обили досками, там с потолка на толстых лесках свисали металлические шары, развешанные в нарочитом беспорядке и на разной высоте. Книг ещё прибавилось, а ширму унесли вовсе.
— Это чего тут такое? — опешил я, замерев на пороге.
— Петя, привет! — Лев поднялся с матраца, убрал пухлый учебник на одну из стопок и указал на угол. — Ты об этом, что ли?
— Ага, — кивнул я, оторопело пожимая протянутую руку.
— Раскачай, — попросил мой товарищ. — Смелее! Они лёгкие, пустотелые. Как ёлочные игрушки, только не бьются.
Я решил не тратить время на расспросы и выполнил просьбу, а Лев натянул на голову наволочку и как ни в чём не бывало шагнул в беспорядочный хоровод шаров, дошёл до стены и вернулся ко мне, не задев при этом ни одной из подвесок.
Увиденное так меня поразило, что сумел выдавить из себя лишь:
— Но как так?!
— Ясновиденье, конечно же! — с усмешкой пояснил Лев и вернулся обратно в угол, только на этот раз не стал выбирать траекторию движения, которая помогла бы избежать столкновения с шарами, а принялся отбивать их, всё ускоряя и ускоряя темп.
Мне было известно о тяге товарища к восточным единоборствам, но и подумать не мог, что тот столь далеко продвинулся в своём экзотическом увлечении. Если ясновиденье ещё могло нивелировать надетую на голову наволочку, то отточенность движений обеспечивалась лишь долгой практикой. Тот же Матвей отрабатывал удары куда неряшливей. Да именно поэтому он их и отрабатывал, а не почивал на лаврах!
Металлические шары отскакивали, кружились, подпрыгивали и совершали непредсказуемые маневры, но Льва не коснулся ни один, а его удары стали едва различимы невооружённым глазом. Но продлилась демонстрация возможностей недолго, мой товарищ уже секунд через тридцать выскочил из угла, сорвал с головы наволочку и повалился на матрац, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
— Ускорение идёт за счёт сверхэнергии, — пояснил он некоторое время спустя и начал приглаживать ладонями взъерошенные волосы. — И в полной мере эта техника работает только в связке с ясновиденьем. Обычные органы чувств почти бесполезны на таких скоростях.
Я озадаченно хмыкнул и присмотрелся к набитым поверх войлока доскам. Те пестрели вмятинами, от которых во все стороны расходились паутинки трещин, словно лопались повреждённые ударами волокна.
— А это что? — не удержался я от вопроса.
Лев проследил за моим взглядом и уселся на матраце.
— Немного экспериментирую с техникой открытой руки.
Я нахмурился.
— Открытая рука — это как?
— Ну смотри — тебя учат управлять сверхэнергией внутри организма, а тут она выплёскивается вовне.
— Подожди-подожди! — замахал я руками. — Нас учили, что такое невозможно. Для этого сверхсилу нужно трансформировать в другой вид энергии!
Лев только усмехнулся.
— Гнать большие объёмы на значительные расстояния не получится — факт, но мне-то доступны крохи, не забывай!
Он встал напротив одной из досок и стукнул по ней кулаком — несильно, но резко. Легонько треснуло и по дереву побежали трещины; я присвистнул.
— Фокус в том, что энергия не выбрасывается в пространство, а передаётся при контакте, — пояснил Лев. — Тебе, кстати, этой технике тоже нелишним будет поучиться.
— Да уж ясно дело!
— Не, Петя, ты не понял. Давай покажу фокус. Вот начни собирать сверхсилу…
Мне становиться подопытным кроликом в непонятном эксперименте нисколько не хотелось, но Лев прицепился, словно клещ, пришлось уступить. Да и самому, честно говоря, стало интересно, что же такое он собирается показать, вот и позволил себя уговорить.
Несмотря на то, что подземная больничная палата была экранирована, дотянуться до сверхсилы получилось без особого труда, я втянул её в себя, закрутил и выжидающе глянул на Льва. Тот медлить не стал, подступил и несильно вроде бы толкнул меня в плечо. Резкий тычок разрушил сосредоточенность, и на какой-то миг я утратил контроль над энергией, её бешеный волчок задёргался и пошёл вразнос, единственное, что успел сделать, — это мысленным усилием толкнуть его в сторону.
Большинство жестяных шаров сорвало с лесок и со всего маху приложило о стену, смяло и сплющило, а немногие уцелевшие принялись раскачиваться и скакать. И надо сказать, это мы ещё легко отделались, всё могло обернуться куда как хуже!
— Ну, Лёва! Ну ты даёшь! — только и выдохнул я, потирая отсушенное ударом плечо.
— Сам не ожидал, — признался тот. — Думал, энергия просто рассеется.
— Рассеется?! — фыркнул я. — А про закон сохранения забыл, да?
— Ладно, не кипятись! — попросил Лев. — Вот отработаю технику и тебя научу.
Я не стал раздувать из мухи слона и спросил:
— Правильно понимаю, что точечный выплеск разрушает чужой контроль над сверхэнергией?
— Ага, — кивнул мой товарищ. — Есть нюансы, но суть ты уловил верно.
— Однако! — только и оставалось что протянуть мне.
В отличие от наших упражнений по отсечению от сверхэнергии более слабого оператора, тут речи не шло не только о превосходстве в силе, но даже и о простом паритете мощностей. При некоторой удаче Лёва вполне мог на время обезвредить даже перворазрядника. Теоретически.
И я ещё раз повторил:
— Однако! — Потом спросил: — И где информацию об этой технике раскопал?
— Поделились люди добрые, — неопределённо ответил мой товарищ и поспешил перевести разговор на другую тему: — Да! Я ведь в медитации продвинулся, уже понемногу начинаю с людьми общаться. — Он помолчал и добавил: — Правда, пока больше чем на пару минут меня не хватает.
— Совсем забыл! — Я хлопнул себя ладонью по лбу и вытащил из кармана сложенный надвое конверт. — Тут один профессор тебе сотрудничество предложить хочет. Вот, почитай.
Лев уставился с нескрываемым удивлением; пришлось пояснить, каким именно образом оказался впутан в это дело.
— Случайно всё получилось, — подытожил я свой рассказ.
— И тебе этот Палинский не понравился?
Я поморщился.
— Он из бывших.
— Люди благородного происхождения обычно весьма щепетильны в вопросах чести, — отметил Лев, не спеша вскрывать конверт.
— Благородного происхождения?! — окрысился я. — А мы себя на помойке нашли, да? И щепетильны они только в своём кругу. Что чернь подумает — плевать!
Лев прижал пальцы к вискам и болезненно поморщился, затем рассмеялся.
— Всё же я тебя, Петя, достал! Крепко ты аристократов не любишь, вот и вышло ментальную защиту пробить. Профессор тебе что-то предложил за содействие, так?
— Вольным слушателем пообещал взять, — сказал я, злясь на весь белый свет.
Лицо моего товарища приобрело озадаченное выражение.
— Да неужели? — хмыкнул он и уселся на матрац, по-восточному скрестив ноги. — Ладно, давай посмотрим…
Лев вскрыл в конверт и углубился в чтение вложенного в него послания, а я встал перед одной из набитых на стену досок, примерился и резко ударил, попутно выплеснув из себя малую толику сверхэнергии. Дерево прыснуло щепой, а в костяшки, запястье и локоть стрельнула столь резкая отдача, что даже зашипел сквозь судорожно стиснутые зубы.
— Ах-х-х!
По сравнению с техникой закрытой руки тут определённо требовалась воистину виртуозное использование сверхсилы — малейшая ошибка была чревата самыми серьёзными последствиями. Да и оперировать следовало куда меньшими объёмами энергии. Я на такое способен попросту не был. Пока.
— Не покалечился? — участливо поинтересовался Лев.
— Нет, — ответил я, помахивая рукой. — Что профессор предлагает, если не секрет, конечно?
Раньше и не подумал бы лезть в чужие дела, но сейчас сдержать любопытства не смог. Очень уж хотелось попасть в вольные слушатели РИИФС. Умом понимал, что в первую очередь предложение должно показаться интересным Льву, но ничего с собой поделать не мог. И потому на душе было на редкость маетно, так и покрыл бы Палинского последними словами.
Но не покрою, нет. И не из-за правил приличия и собственной воспитанности, просто прекрасно помню, сколь явно ощущался вокруг него фон сверхэнергии. Щёлкнет пальцами — и взорвётся голова, несмотря на всю мою сопротивляемость. И тридцатипроцентной уязвимости за глаза хватит.
Лев тяжело вздохнул и убрал письмо обратно в конверт.
— Профессору нужен мул, — сообщил он после этого.
— Что, прости? — переспросил я, решив будто ослышался.
— Мул!
— Гибрид осла и кобылы?
— Бесплодный гибрид осла и кобылы, — поправил меня Лёва. — Ключевое слово — бесплодный. У операторов первого витка наиболее продолжительное время нахождения в резонансе, но во время оного не происходит геометрического увеличения притока сверхэнергии, идёт лишь обычное линейное накопление.
Я кивнул.
— В курсе. Это у первых и последних трёх витков такое. Нам рассказывали. Только не объяснили почему.
— Да не важно! — отмахнулся Лев. — Профессор предлагает достичь эффекта синергии с одним из своих учеников и тем самым, насколько получится — пусть даже и всего на несколько секунд, подтянуть время его резонанса к моему. Эффект будет колоссальный, но, по сути, я стану тем самым мулом. Или, если угодно, рабочей лошадкой.
— Ерунда какая-то, — фыркнул я. — Ты ведь не единственный, кто прошёл инициацию на первом витке!
— Таких очень немного, — покачал головой мой товарищ. — И техника наверняка ещё не отработана до конца, вот и понадобился для её отладки кто-то с эталонной чувствительностью. — Он махнул рукой. — Ладно! Будь добр, передай профессору, что я беру паузу, чтобы всё хорошенько обмозговать. Думаю, соглашусь, но предварительно должен согласовать кое с кем своё участие в этом проекте.
Такое решение товарища, конечно же, разочаровало, но склонять его к сотрудничеству с Палинским я по понятным причинам не стал, только уточнил:
— С лечащим врачом проконсультируешься?
Лев криво ухмыльнулся.
— Не только. Ты ведь не думаешь, что мне создали все эти условия из простого человеколюбия? Пришлось взять на себя определённые обязательства. Только Палинскому об этом знать не стоит. Хорошо?
Я кивнул. Условия, на мой взгляд, Лёве создали не из лучших, но легко судить со своей колокольни, а очутился бы на его месте и совсем другие песни запел. Правда, совершенно непонятно, кто именно его опекает. Ну да сочтёт нужным — расскажет.
После мы сыграли несколько партий в шахматы, а затем я начал собираться.
— Извини, пора на свидание бежать.
Лев расплылся в довольной улыбке.
— Кстати, Петя! Давно ничего не слышал от тебя об Инге!
Я невольно покраснел.
— Она-то тут при чём?
— Да просто раньше ты никогда не упускал случая о ней поговорить, — напомнил Лёва. — А тут как отрезало!
— Да как-то повода не было…
— Нет, Петя, вовсе не из-за этого. Мы ведь были в неё влюблены: ты, я, Аркаша, остальные в ячейке…
Столь бесцеремонное вмешательство в личную жизнь нисколько не порадовало, и я начал закипать.
— Ты к чему всё это начал?
— А теперь как отрезало, да? — уточнил Лев, проигнорировав моё раздражение.
Пришлось кивнуть.
— Мы улавливали доносившиеся от неё эманации сверхэнергии, не более того. Видишь ли, некоторые люди оказываются связаны с Эпицентром ещё до полноценной инициации, их сверхсила исподволь влияет на окружающих. Неспроста из ячейки отобрали сразу пятерых, а сама Инга вытянула золотой билет!
Я задумался над словами товарища, припомнил свои впечатления от последней встречи с девушкой и спросил:
— А после инициации мы переключились на Эпицентр, так?
— Именно. К тому же Инга теперь способна контролировать свою силу, — добавил Лев и вздохнул. — Меня отпустило в первый же день, как сюда попал, но я всё равно по ней скучаю. Мне её не хватает.
Ну да, а проведать его в клинику пришла не Инга, а Лия. Но говорить вслух этого не стал, поднялся и протянул руку.
— Увидимся.
На этой минорной ноте мы и распрощались.
На свидание я не опоздал, более того — подошёл к «СверхДжоулю» за пятнадцать минут до назначенного времени, чем и не преминул воспользоваться, заглянув внутрь.
На входе сидел незнакомый вахтёр — круглолицый, рыжий и конопатый, я не стал ничего выдумывать и заявил:
— Я — Пётр Линь.
Круглая физиономия вахтёра расплылась в широченной ухмылке.
— Наслышан! Проходи.
Наслышан он! Вот ещё номер!
Но вступать в пикировку я не стал и двинулся в зал, а внутри, к своему немалому разочарованию, не обнаружил Лии, лишь её новый знакомец Виктор играл в карты со старшекурсниками. Пришлось по окончании партии отозвать его и рассказать о решении Льва. Красавчик никакого разочарования не выказал, только кивнул:
— Понял, передам. — И вернулся за стол.
Я не задержался в клубе, вышел на улицу, а там и Нина появилась. Пришла на свидание она в компании давешней русоволосой подружки. Та нарядилась в лёгкую блузу и юбку выше колен, а узкое платье Нины хоть и было существенно длинней, скромнее от этого нисколько не смотрелось: и плечи оставались открытыми, и в высоком разрезе нет-нет да и мелькало стройное бедро.
Всё бы ничего, но я настроился на продолжение вчерашней прогулки, а тут откровенно растерялся и чуть не позабыл сдёрнуть с головы панаму. Поцелуй в сложившихся обстоятельствах был не слишком уместен, поэтому осторожно пожал Нине пальчики протянутой руки, то же повторил и с её подругой.
— Маша, — первой представилась студентка, которую за спортивную фигуру и жилистые икры и предплечья я до того мысленно окрестил «гимнасткой».
В голове у меня царил сумбур, бездумно выпалил:
— Пьер! — Но тут же поправился: — Э-э-э… Пётр!
Девчонки рассмеялись.
— Не переживай, ты не первый, кому Карл голову задурил, — успокоила меня Нина и указала на спутницу. — Она вот Мишель. А когда они в ссоре, то кровавая Мэри!
— Только Нину не вздумай Нинет называть, — не полезла за словом в карман «гимнастка». — Она этого терпеть не может. Как-то на теоретическом курсе…
Лисье личико моей… подруги?.. — ну да! именно подруги! мигом покраснело от возмущения.
— Маша! — резко одёрнула она спутницу.
Та только руками развела.
— Увы, Петя, мои уста запечатаны. Её — тоже. Расскажет, когда дозреет. Или даже… Молчу-молчу!
Девчонка звонко рассмеялась и ушла в клуб, как она выразилась, освежиться.
— А Карл — действительно Карл? — спросил я, желая прервать неловкую паузу.
Нина прыснула от смеха.
— Скажешь тоже! — улыбнулся она, поправляя соломенную шляпку с широкими полями. — Мефодием его крестили. Карл — по фамилии.
— Мефодий Карл?
— Мефодий Карлуша. Мы, кстати, его ждём. Надеюсь, ты не против, что они с Машей к нам присоединятся?
— Нисколько! — ответил я, ни в малейшей степени не покривив душой.
В синих глазах Нины сверкнула смешинка.
— В самом деле?
— Ну, если только немножечко…
Девушка снова рассмеялась, приподняла шляпу и чмокнула меня в щёку.
— Будет весело! — пообещала она.
Вот в этом как раз я нисколько не сомневался. Карл, насколько успел понять, был не тем человеком, в компании которого можно заскучать. Опять же, мне поручили вписаться в студенческое сообщество, и в этом плане дружеские отношения с упитанным балагуром значили даже больше, нежели общение с Ниной. Вот только, положа руку на сердце, предпочёл бы сегодня забыть о делах и провести этот день в обществе девушки. Удивительно, но — факт.
— А вот и я! Уже соскучились? — Невесть откуда взявшийся Карл хлопнул меня по спине, поцеловал руку Нине и поинтересовался: — А где же моя несравненная Мишель?
— Сейчас выйдет, — пообещала Нина.
— Значит, полчаса у нас в запасе есть, — пошутил Карл и предложил: — Выпьем квасу?
Мы отказываться не стали, благо ближайшая бочка располагалась в прямой видимости от клуба и отойти к ней можно было, не опасаясь разминуться с Марией.
Квас оказался чуть теплее, чем мне того бы хотелось, поэтому привычно уже охладил все три кружки и в своём случае даже немного переборщил — после пары глотков от холода заломило зубы.
— Пьер, смотри! — шепнул вдруг мне Карл и указал глазами на шествовавшую по тротуару компанию.
Молодые люди в элегантных прогулочных костюмах сопровождали барышень в длинных платьях, аккуратных шляпках и с солнечными зонтиками; лишь одна из девиц надела вызывающе узкую юбку до колен. Несколько человек курили папиросы с золочёными ободками на концах бумажных мундштуков, хватало и дорогих украшений, не бижутерии какой-нибудь.
— Местное дворянское общество, — подсказал Карл, недобро прищурив глаза. — Завсегдатаи клуба «Корона и скипетр».
— Какая безвкусица! — фыркнула Нина. — Эти фасоны устарели лет пять назад!
Возражать девушке я не стал, хоть в одном из журналов Лии и мелькали фотографии моделей именно в таких платьях, подававшихся последним писком заграничной моды.
— И обратите внимание, — негромко продолжил наш упитанный спутник. — Очень хорошо видно, кто из старых и преуспевающих, кто обеднел, но держит марку, а кто — примкнувший к ним нувориш.
И в самом деле — компания казалась однородной лишь на фоне других прохожих, а так и манерой держаться, и качеством костюмов монархисты заметно друг от друга отличались. Сам бы не отметил этот момент, лишь после подсказки внимание обратил.
Карл задумчиво хрустнул костяшками пальцев, но тут появилась Маша, сбежала с крыльца и в театральном порыве бросилась ему на шею. Впрочем, обошлось без прилюдных поцелуев и у этой парочки; чмоканье в щёчку — не в счёт.
Только тут я обратил внимание, что в рубашке навыпуск и свободного кроя прогулочных брюках Карл вовсе не кажется толстым, теперь на эту мысль могли натолкнуть лишь его упитанное лицо с румяными щеками да мясистые запястья.
— Итак, дамы и господа, куда идём? — поинтересовался он, сдвинув на затылок федору.
Девушки возжелали мороженого, и мы двинулись в какое-то особенное кафе, где это лакомство и в самом деле показалось мне куда вкуснее обычного. Дальше направились в горсад. Шли по тенистому бульвару без всякой спешки от одной палатки с газированной водой до другой, частенько присаживаясь на лавочки, а попутно болтали о всякой ерунде, и такая вот неспешность подкупила меня своей неподдельной расслабленностью. Будто на воды или море приехал, а впереди не остаток выходного дня, а целый отпуск. Красота, да и только!
Горсад оказался изрядных размеров куском соснового бора, окружавшего систему гранитных карьеров. Заполнявшая их вода искрилась под лучами летнего солнца, с каменных островков-скал в неё сигали мальчишки, а солидная публика предпочитала пологие песчаные пляжи; тут же можно было оформить на прокат катамаран.
— В следующий раз берите купальники! — сказал Карл.
— В следующий раз поедем на водохранилище! — заявила в ответ Маша.
С одной стороны карьеров среди деревьев располагались площадки для игры в городки, волейбол, бадминтон и даже высились трибуны футбольного стадиона, а тенистые тропинки на противоположном берегу вели к летней эстраде. Сцена перед просторной танцевальной площадкой пока что пустовала, и хоть из тарелок ретрансляторов разносилось танго «Магнолия», публика предпочитала прятаться от солнцепёка в многочисленных окрестных кафе. Мы заняли столик на открытом воздухе под зелёным навесом. Карл с Машей заказали белое вино со льдом, я с Ниной ограничился газированной водой без сиропа. И точно не из желания сэкономить — в такую жару ничего другого просто не хотелось, а квас тут не подавали.
Пиво? Памятуя о коварстве этого напитка, пиво я сегодня решил не пить.
Когда перекусили сэндвичами и мои спутники перемыли косточки общим знакомым, солнце понемногу стало клониться к горизонту и слегка посвежело, начались танцы. Пришлось Нине учить меня движениям танго и медленного фокстрота. Как ни странно, ни малейшего смущения по поводу своей неуклюжести я не испытал, смеялись мы просто беспрестанно, раскраснелись, устали и вернулись за стол.
Время от времени подходили поздороваться знакомые; кому-то меня представляли, с кем-то уже доводилось общаться в «СверхДжоуле», но большинство из них знал только в лицо.
— Сегодня решили провести выездное заседание клуба на свежем воздухе, — пояснил Карл, отпив вина и закусив персиком.
Я невольно поёжился.
Выездное заседание? Ну и дела! Прошлый выход студентов в свет чуть расстрелом не закончился, а ну как сегодня повторная попытка случится?
Мигом вспотели ладони и участилось сердцебиение, совершенно непроизвольно я дотянулся до сверхсилы и завертел головой по сторонам. Но — нет, всё спокойно и никаких подозрительных личностей в зоне видимости не наблюдается.
Разве что молодых людей в парке собралось определённо больше, чем девушек, и время от времени этот дисбаланс провоцировал конфликтные ситуации, но пока обходилось без драк. Горячие головы остужало присутствие полицейских: тут и там мелькали белые мундиры и фуражки постовых, изредка по аллеям проезжали мотоциклетные патрули комендатуры.
Присутствие коллег успокоило окончательно. При таком раскладе и хулиганы сверхсилу в ход пустить побоятся, и террористы не сунутся. Можно расслабиться.
Я и расслабился, но поглядывать по сторонам не перестал.
Просто так, на всякий случай.
Несколько раз к нашему столику подходили сомнительного вида молодчики, но пригласить на танец Машу или Нину никто из них не решился — как замечали Карла, так сразу и отправлялись восвояси. Это заставило задуматься о репутации моего нового знакомого, но, когда девушки упорхнули в дамскую комнату, спросил я о другом:
— Не будет проблем с воздыхателями Нины?
— Брось! — рассмеялся Карл, махнув пухлой ладонью. — Она, конечно, не синий чулок, но на пик румба только в мае вышла, раньше ей просто не до развлечений было.
— Свежо предание, да верится с трудом.
Ответом стало пожатие плечами.
— Увивался вроде какой-то заучка. Не бери в голову, с ним проблем точно не будет.
Стало даже как-то немного обидно.
— Да я и сам вроде как примерный ученик.
Карл басовито рассмеялся.
— Ты? На руки свои посмотри!
Я взглянул на ссаженные костяшки, привести в порядок которые не могли никакие медитации, не без труда подавил желание спрятать их под стол и заметил:
— Техники разные бывают. А с моим девятым витком…
— Ерунда, — вновь отмахнулся Карл. — Если человек не боец, это никакие сверхспособности не исправят. Уж поверь на слово.
Мне показалось разумным промолчать и не говорить, что и сам вовсе никакой не боец. Зачем выставлять себя форменным чудаком?
Ни к чему это.
Начало вечереть, появилось ещё больше знакомых лиц. Все столики под нашим навесом оказались забронированы для членов клуба, студенты собирались небольшими группками и что-то горячо обсуждали. Наши спутницы перебрались к шумной компании барышень, и на тот стол официант принёс бутылку шампанского в ведёрке со льдом, а мы с Карлом прошлись по кафе, прислушались к разговорам, приняли участие в нескольких спорах.
Темы занимали студентов самые разнообразные: кто-то делился принципами построения энергетических конструкций, кто-то рассуждал об итогах недавних парламентских выборов. Не осталась без внимания и внешняя политика: говорили о провокационных заявлениях правительства в изгнании, требованиях передать Эпицентр под контроль Лиги Наций, очередном демарше Срединского воеводства и экономическом кризисе в центральной Латоне, который поспособствовал приходу к власти реакционных сил.
— И за океаном дела ничуть не лучше обстоят! — заявил кто-то из собравшихся, но меня заморские дела нисколько не волновали. А о каком таком аншлюсе зашла речь дальше так и вовсе не понял. Вот что значит — на две недели без свежей прессы остался!
Но вот в дискуссиях о гражданской войне в Домании, значимости индустриализации и неконструктивной политике сената, я отметиться не преминул. Постепенно мы сделали полный круг и вернулись к столу, но Маша с Ниной так и продолжали общаться с подружками, поэтому решили выйти на противоположную от танцплощадки террасу, нависавшую над небольшим карьером.
Только двинулись на выход, и навстречу попалась компания учеников профессора Чекана. Карл раскинул в стороны свои мощные ручищи и громогласно объявил:
— Жакоб! Моё почтение!
Плечистый блондин поздоровался с моим спутником и попросил не опаздывать к началу дискуссии, тогда захмелевший Карл принялся приветствовать остальных:
— Николас! Поль! Антуан!
Я тоже кивал и улыбался, меня большей частью игнорировали. Что неприятно покоробило — Инга и вовсе не заметила, прошла мимо, увлечённо болтая с парочкой барышень. Задержался протянуть руку только рыжий Антон.
— Привет, Петя!
— Привет!
Идти на террасу мы в итоге раздумали и вернулись в кафе. Сама дискуссия меня впечатлила мало, с куда большим удовольствием побродил бы по тёмным аллеям в обнимку с Ниной, а так в чужие разговоры не лез, больше слушал и поглядывал по сторонам. Рассуждения о передающейся по наследству предрасположенности к управлению сверхэнергией и возможном появлении в недалёком будущем расы сверхлюдей были для меня из разряда переливания из пустого в порожнее на тему «есть ли жизнь на Марсе», а слова «евгеника» и «генетика» — пустым сотрясанием воздуха.
И не для меня одного. В одной из компаний обсуждался визит в институт делегации Лиги Наций, и смутно знакомый паренёк, худощавый и вихрастый, взволнованно вещал о последних слухах на этот счёт.
— Это всё неспроста! — горячился он. — Позавчера в новостном листке международного телеграфного агентства опубликовали требование канцлера Оксонского протектората к Лиге Наций об увеличении их квоты на инициацию до трёх тысяч человек! В противном случае он пригрозил восстановить вооружённые силы и начать проводить самостоятельную внешнюю политику.
— Жан, это требование — лишь предлог! — заявил Карл. — Их канцлер возглавляет национал-социалистическую партию, он пришёл к власти на обещаниях восстановить суверенитет. И армия там есть, просто называется полицией.
— Подождите, а разве не он энергию Эпицентра называл грязной? — припомнил я. — Вроде даже грозился отправить экспедицию на поиски истинного источника!
— Совсем с глузду двинулся! — ругнулся кто-то из студентов. — Они же там куда-то вторглись на днях!
— Это ещё не всё! — замахал руками вихрастый Ян. — В Средине требуют не просто увеличить их квоту, а обеспечить инициацию и обучение всех соискателей, которых они нам пришлют! Так и до войны недалеко!
На этот счёт и разгорелась дискуссия. А пока шли прения, я нет-нет да и кидал взгляд на Ингу и в итоге пришёл к выводу, что предположение Льва на её счёт не стоит и выеденного яйца. Инга красива, спортивна и харизматична, сегодня она уже нисколько не терялась на фоне старшекурсниц и больше не тушевалась, отстаивая свою точку зрения, которая далеко не всегда совпадала с мнением других учеников профессора Чекана. К ней прислушивались, к ней присматривались. Уверен — не вырви меня из её орбиты столь радикальным образом, так и таскался бы по пятам вечно унылым Пьеро, не поменялось бы ровным счётом ничего. Да — какая-то магия пропала, это прекрасно осознавал и сам, но по отношению к Нине я не испытывал и малой толики тех чувств, которые ещё недавно будила в душе Инга.
Об этом стоило хорошенько поразмыслить на досуге.
Постепенно начало поджимать время, но скомканно прощаться и убегать, дабы не опоздать на вечернее построение, не пришлось: у Нины с подружками на утро понедельника была запланирована какая-то сложная работа, допоздна сегодня они засиживаться не стали. Карл и ещё несколько молодых людей взялись своих пассий провожать, и хоть шли до кампуса мы, разбившись на парочки и в обнимку, это было всё же совсем-совсем не то. Даже не поцеловались толком, что меня расстроило куда сильнее, нежели того стоило ожидать.
А ещё на миг ощутил себя брошенным псом. Все скрылись на проходной, только я остался на улице.
— Увидимся! — улыбнулась Нина, чмокнув меня на прощание.
Я помахал в ответ и в расстроенных чувствах поплёлся было по улице, но тут же опомнился и ускорил шаг, поскольку давно пора было поторапливаться.
Ну и поторопился на свою голову. Решил, что уже достаточно хорошо ориентируюсь в округе и вновь без труда выйду прямиком к остановке трамвая, а в итоге минут десять плутал по проходным дворам, то забредая в тупики, то выворачивая куда-то совершенно не туда. Наконец, расслышал перестук колёс на стыках рельс и ринулся в том направлении, а когда меж домов уже замаячили проезжая часть и трамвайные пути, навстречу шагнула тёмная фигура.
— Закурить есть?
Вопрос заставил машинально обернуться, и точно — откуда-то сзади вынырнули ещё двое, оба в кургузых пиджачках, широких штанах и кепках. Особой крепостью сложения хулиганы не отличались, но при таком численном превосходстве силачами быть и не нужно.
Вот это я срезал путь, так срезал!
Ещё недавно попытался бы отбрехаться, а тут на чистых рефлексах потянулся к сверхсиле, но в голове невольно мелькнула противная мыслишка:
«Если и в этот раз с синяками из увольнения вернусь»…
Меня будто под руку толкнули, и только-только закружившийся внутри энергетический волчок разом вышел из-под контроля. Вместо того чтобы сбить резким выбросом загородившего дорогу хулигана, сила выплеснулась сразу во все стороны, закрутилась пыльным смерчем, затянула всё непроглядной серой пеленой.
За спиной послышались кашель и ругань, а парень, избежавший по моей оплошности сфокусированного силового удара, резко махнул рукой, и волна пыли обошла его стороной. Но тут уж я не растерялся, шагнул вперёд и со всей мочи пнул его под колено, заставив заскакать на одной ноге, а после не стал развивать атаку и бросился наутёк.
Выскочил из переулка, увидел отъезжающий от остановки трамвай и припустил вслед за ним. Вместе с адреналином в кровь, такое впечатление, выплеснулась сама сверхэнергия, буквально не бежал — летел.
Вдогонку понеслись ругательства, потом издевательское улюлюканье и презрительные свист. Даже не оглянулся. Заскочил на последнюю площадку и покатил прочь. И даром мне такие приключения не сдались…
Вторая неожиданная встреча случилась уже у комендатуры — там рядом с тёмной подворотней переминались с ноги на ногу Илья Полушка и Сергей Клевец.
— Вы чего тут? — поинтересовался я, замедлив шаг.
— Проходи, — неприветливо буркнул Илья.
Я бы так и поступил, но тут из подворотни донеслись приглушённая ругань и шум какой-то возни. Сергей досадливо поморщился и пояснил:
— Да агитатор легионеров завёлся, уму-разуму учат.
Надо понимать, эта парочка сообразно с лозунгом «пролетарии всех стран, соединяйтесь» сошлась с политическими единомышленниками из числа старослужащих, поэтому я лишь предупредил:
— На построение не опоздайте, — и отправился на пропускной пункт.
И своих проблем хватало, чтобы чужими голову забивать.
