Глава тринадцатая
Врать не стану, изначально ничего такого у меня в планах не имелось. Я просто хотел немного постращать зарвавшуюся малолетку да и похмельный синдром таким образом смягчить. Бодун – он тогда страшен, когда ты о нем думаешь. Но если отвлекся да еще и супчика после похлебал – он отпустит. Проверено опытным путем.
Ну а после подумал – почему бы нет? Абрагим тогда ведьму поопытнее примучал, а этот товарищ наверняка точно знал, что делал. Чем я хуже? Тем более что текст обязательства запомнил хорошо и сейчас воспроизвел дословно.
Людмила, конечно, сначала немного поартачилась, но больше для приличия. То ли не очень серьезно к этой клятве отнеслась, то ли думала меня после как-то обмануть. Но, мне кажется, первый вариант наиболее верный. Она, похоже, сама не поняла, что сейчас сделала, как и ее коллега в шаурмячной некоторое время назад. Впрочем, и я до конца не знал, на кой мне нужна эта девица с ее обязательствами.
– Ну и ладушки. – Я поцеловал девушку в лоб. – Молодчинка!
– Тьфу, как покойницу! – Поморщилась та. – И вообще, сходил бы ты в душ, а? А я пока тебе завтрак разогрею.
– То есть займешься своими прямыми обязанностями? – уточнил я. – Теми, для которых тебя сюда и вызвали?
– Ну да, да, – зло засопела Мила. – Я у старших на подхвате, подай-принеси, и будет так до той поры, пока не докажу свою полезность ковену. Тебе легче стало?
– Если ты про самочувствие – нет, – признался я. – Здесь без таблетки, похоже, не обойтись. А вообще мне по фигу, как и что, ты, главное, не забывай о том, что за тобой теперь должок. Полотенце в ванной?
– Да, – буркнула совсем уж сникнувшая девица. – Найдешь, не слепой.
Все же контрастный душ – это страшная сила, из водных процедур лучше только хорошая парная и ледяной бассейн после нее. Разбитости в теле как не бывало, теперь я ощущал себя почти хорошо. Сейчас еще чайку крепкого хлебну, съем что-нибудь – и можно начинать вспоминать подробности случившегося накануне.
Впрочем, кое-какие детали субботнего вечера потихоньку всплывали на поверхность. Нет, спектакль я изначально помнил весьма отчетливо, как и то, что он мне совершенно не понравился. Я не рутинер, но все же Чехов должен оставаться Чеховым, не стоит додумывать за него некоторые подробности из сексуальной жизни героев пьесы и переносить действие из того времени в наше. Впрочем, народ кричал «браво» и хлопал, то ли по привычке, то ли в предвкушении фуршета, так что можно смело говорить, что генеральный прогон удался.
Сам фуршет я тоже помню, хотя финал его в памяти уже был изрядно смазан. Речь сказал, это точно, и, судя по отсутствию синяков на лице и сбитых костяшек на кулаках, ее восприняли нормально. Театрально-киношный люд обидчив крайне, особенно когда принимает на грудь, если что не по их нраву, так они сразу в драку лезут.
Потом я выпивал в компании каких-то красивых девчонок из числа тех, кого в программках называют «в массовых сценах участвовали артисты театра», Изольде это очень не нравилось, и она постоянно зудела над ухом, что нам пора идти. Мне, наоборот, происходящее пришлось по душе, я шутил, смеялся и опрокидывал рюмку за рюмкой. Какая-то из них и оказалась лишней, именно она погасила мое сознание.
Я, собственно, потому и не пью почти никогда. Наступает у меня в застолье такой момент, когда темные атавистические инстинкты побеждают разум, и ничем хорошим это, как правило, не заканчивается. В прошлый раз, например, я сломал себе жизнь.
Впрочем, может, и наоборот – смог ее обрести? Тут ведь как посмотреть.
Дверной звонок раздался тогда, когда я уже натянул на себя нижнее белье и вытирал голову.
– Интересно, кого это принесло? – поинтересовался я у своего отражения в зеркале. – Надеюсь, не какого-нибудь Изольдиного хахаля? Мне для полного счастья только этого не хватало!
Тот же вопрос, похоже, занимал и Милу, которая уставилась в глазок как раз в тот момент, когда я распахнул дверь и остановился на пороге ванной, находящейся аккурат напротив входа в квартиру. Странная планировка, кстати, никогда такой не видел.
– А она тут что делает? – удивленно пробормотала девушка и щелкнула ключом.
Ну, «она» автоматически означает приход дамы, выходит, мне опасаться точно нечего. По крайней мере пока за мной маячит тень Марфы.
А секундой позже в квартиру ворвалась Воронецкая, как всегда элегантная и, судя по бледному лицу, привычно обозленная на весь мир.
– Добрый день, – пискнула Мила, которую чуть не пришибло распахнувшейся дверью.
– Здорово. – Помахал и я рукой своей то ли бывшей, то ли все-таки еще действительной напарнице, по-прежнему вороша волосы полотенцем. – Ты чего такая замороченная?
– Жизнь достала потому что. – Стелла процокала каблучками по плитке пола, подходя ко мне. – Не дает покою. И окружающие меня люди то и дело радуют, не знаешь, чего от них ждать.
– Сама виновата, – резонно заметил я, поворачиваясь и бросая полотенце на край ванной. – Как ты к обществу, так и общество…
Договорить я не успел, поскольку ведьма, поджав губы, со всего маха отвесила мне пощечину.
– Ну, давай, общество. – Она развела руки в стороны, прикрыла глаза и вытянула голову вперед, как бы подставляя ее под удар. – Ответь мне тем же.
– Глупости не говори, – попросил я ее. – Делать мне больше нечего.
– А, так ты у нас добренький. – Воронецкая злобно засопела, снова распахивая глаза. – Ты у нас самаритянин. Ты… Стоп!
Она провела пальцем по свежим царапинам, оставленным на моем плече новой знакомой, резко развернулась, стремительно приблизилась к Миле и немедленно вцепилась ей в горло пальцами правой руки, причем настолько сильно, что у девчушки сразу дыхание перехватило.
– Кто велел? – жестко осведомилась Стелла у своей жертвы, вдобавок придавив ее к стене. – Кто? Изольда? Говори, тварь! Куда кровь дела? Куда спрятала?
– Кх-х-ха-а-а-а, – сипела ведьмочка, дергаясь всем телом. – Фха-а-а!
– Стелл, ты чего? – Мне стало не по себе, я осознал, что моя приятельница сейчас на самом деле эту бедолагу придушит. – Отпусти ее! Совсем сдурела?
– Заткнись, ущербный! – свирепо рыкнула Воронецкая. – Навязался на мою голову! Говори, мразь, куда кровь дела?
– Нех-х-хе-е-е. – Мотала головой Мила, глаза которой выкатились за пределы, отведенные им природой. – Не-е-е-е-ех-х-х-х-х-х!
Стелла испытующе посмотрела на девчушку, которая уже почти перестала дергаться, свесив голову на плечо, и наконец разжала пальцы, после чего ее жертва мешком осела на пол.
– Ну, если соврала, – негромко сказала она Миле, – пожалеешь, что сегодня не сдохла, уж поверь.
Бедная девчушка, которой за последний час неприятностей, скорее всего, досталось больше, чем за всю предыдущую жизнь, только что-то невнятно просипела.
Воронецкая тем временем цапнула ее руку, а после внимательно изучила пальцы, особенно ногти. Надо заметить, что она обращалась с коллегой по цеху как с манекеном, не особо интересуясь ее мнением по данному поводу.
– Правой она тебя? – уточнила у меня Стелла. – Да? Слушай, а с чего? Не смог по-хорошему уговорить? Хотел силком взять?
– Да пошла ты, – начал сердиться я. – Вот неделю тебя не видел – так знаешь, как мне спокойно жилось!
– Уж в курсе. – Стелла двинулась к ванной комнате, не отпуская при этом руку все же сомлевшей Милы. Смотрелось это довольно забавно, прямо как в кино. – Рассказали.
Мама. Ее работа. Вот теперь мне понятно, как Воронецкая пронюхала, где именно меня искать.
– Ладно бы кто другой, – доносился до меня голос Стеллы, который в какой-то момент начала заглушать льющаяся вода. – Но Изольда! Она же старая и толстая! Что дергаешься, дура? Это же не ты говорила, а я, ты это только слышала. Хотя да, Маковецкая тебя за одно это на куски порежет, она может. Ну, такая, значит, у тебя судьба.
Маковецкая. Красивая у моей новой пассии фамилия, ничего не скажешь. Ей идет.
Я заглянул в ванную и увидел, что Стелла намылила пальцы на руке Милы, а теперь вертит головой, что-то разыскивая. Ответа на вопрос «что именно» долго ждать не пришлось, поскольку лицо моей приятельницы осветила ехидная улыбка, следом за этим она цапнула зубную щетку из стаканчика, стоящего на полочке, и начала ей орудовать, вычищая что-то из-под ногтей своей соплеменницы. Принадлежность щетки сомнений не вызывала.
Впрочем, почему «что-то»? Судя по всему, мою кровь. Уж не знаю, с чего Воронецкая так всполошилась по данному поводу, но, полагаю, смысл в происходящем точно есть.
Как же все-таки у них тут все непросто устроено. Всего лишь несколько царапин, а столько из-за них шума.
– Чего стоишь? – поинтересовалась Стелла у меня. – Одевайся, мы уезжаем.
– Мы? – уточнил я. – Ты думаешь, у нас есть общее будущее?
– У нас есть общее прошлое, этого достаточно. А ты уши не грей, а то сделаю так, что они у тебя вырастут как лопухи!
Это она на Людмилу рявкнула, та со свойственной молодости быстротой успела прийти в себя и очень сильно заинтересовалась нашей беседой.
– Я ничего, – пробормотала девчушка. – Ай, больно! Ты мне сейчас ногти сорвешь!
– Моя бы воля – пальцы отрезала, – сообщила ей ведьма. – Да только возиться лень. Нет, это не то. А! Вот пемза, она получше будет.
Дослушивать их беседу я не стал и отправился в комнату, рассудив, что лучше я домой на машине со Стеллой отправлюсь, чем в душном метро буду трястись. Как бы меня там на старые дрожжи опять не разморило.
– Еще и в моем подарке с этой шлендрой встречался! – возмутилась Воронецкая, когда я, уже одетый, явился пред ее светлые очи. – Причем явно доброй волей надел! А мне тебя тогда уламывать пришлось.
– Как же одежда человека меняет, – заметила Мила, баюкая руку. – Будь ты сразу в этом костюме, может, я бы…
– Что «ты бы»? – уточнила у нее Стелла. – А?
– Ничего, – моментально среагировала юная ведьмочка. – Сразу его накормила бы и напоила, как было велено.
– Да у вас тут разделение обязанностей, – отметил я. – Одна спать уложила, другая накормила-напоила. Стелл, ты меня никак в баню повезешь?
– Очень смешно. – Воронецкая направилась к входной двери. – Мелкая, скажешь Изольде, что я приходила и просила передать: мое терпение на исходе. Если она хочет по-плохому, будет по-плохому.
Судя по всему, милая Мила выполнила ее просьбу практически немедленно, поскольку звонок от Изольды воспоследовал сразу же, мы даже из двора ее дома выехать не успели. На сенсорном табло замигала надпись «Драная кошка», Стелла нехорошо ухмыльнулась, но громкую связь все же включать не стала, решила пообщаться по-простому – посредством смартфона.
– Мне кажется, мы все обсудили вчера, – достаточно резко бросила она в трубку. – У тебя не должно быть ко мне претензий.
Увы и ах, я не слышал, что ей ответила моя вчерашняя спутница, но, как видно, ее слова Стелле не понравились, поскольку ее лицо неприятно скривилось.
– Меня эти нюансы не волнуют, – заявила она. – Ты лезешь туда, куда не следует, и это не слишком разумно. Что? Даже так? Да не вопрос. Хорошо, вечером пообщаемся. Да, нас рассудят, и я бы на твоем месте десять раз подумала перед тем, как лезть в эти игры. Тебе в них голову откусят, и этого даже никто не заметит.
Она нажала на «отбой» и бросила телефон на автомобильную панель, да так, что тот отлетел мне под ноги.
– Ты слишком дорого мне обходишься, Валера Швецов из Москвы, – неожиданно спокойно заявила мне она. – Чересчур.
– Есть хочу, – вместо ответа сообщил ей я. – Покорми меня.
– А? – Воронецкая от удивления даже икнула. – Не поняла.
– Чего непонятного? – удивился я. – Ты вытащила меня из квартиры Изольды, где на столе уже стоял завтрак. Не знаю – хороший, плохой, но он был. Если ты меня его лишила, то будь любезна, возмести урон.
– Который месяц с тобой общаюсь, но никак не могу привыкнуть к тому, что все у тебя не так, как у остальных людей, – как-то даже жалобно произнесла ведьма. – Ужас!
– Ничего странного, – возразил ей я. – Кабы мы познакомились по весне, то все было бы проще и предсказуемее. А теперь я Хранитель кладов, потому у меня если не понос, так непременно золотуха. Слушай, вон за тем поворотом «Шоколадница» будет, притормози рядом с ней. Я правда есть хочу. Если что, сама езжай дальше, но меня там высади, будь добра.
Изольда, как оказалось, обитала рядом с «Павелецкой», этот район мне был неплохо известен, потому «Шоколадница» оказалась именно там, где я ожидал ее увидеть.
Стелла выполнила мою просьбу, более того, она все же отправилась со мной и даже заказала себе какой-то десерт и чашку латте. Что до меня – я не скромничал, заказав себе много жирной и горячей пищи. Контрастный душ и эмоциональная встряска дали о себе знать, есть я захотел невероятно. Впрочем, что удивляться? У меня, по сути, уже почти сутки росинки маковой во рту не было. Тарталетки и канапе не в счет, я их не ел – я ими закусывал. Это разные вещи.
– Хороша у тебя новая подруга, – фыркнула ведьма. – Ты прямо как из голодного края приехал.
– Слушай, давай вот без этих подкатов в стиле ток-шоу? – попросил ее я. – Мы с тобой не муж и жена, даже не пара, потому никто никому не изменял. Да и потом – расстались мы скверно, ты меня из машины выбросила посреди улицы, с тех пор от тебя нет ни слуху ни духу. И что, я должен сидеть в слезах и соплях, приговаривая «Стелла, моя Стелла»? Так это не из моей сказки.
– Ну да, это из сказки Изольды. – Покивала Воронецкая. – Еще пара-тройка недель в ее компании – и все случится именно так. Поверь, я знаю, что говорю. Ты будешь готов на все, лишь бы снова ее увидеть. Даже не в постель уложить, а просто увидеть, рядом минутку постоять. А если ее нет рядом, то мир для тебя будет темным даже в полдень, когда ярко светит солнце. Ты уже сейчас от нее эмоционально зависишь, а будет еще хуже.
– Да ну, какая… – было отмахнулся я, а после задумался, так ли не права моя собеседница. Ведь у меня эта красотка в самом деле из головы не шла с того момента, как мы вернулись с Туманных путей. И билетам, что мне Сивый предложил, я обрадовался именно потому, что они дадут мне возможность с ней увидеться. Ну и долг вернуть, не без того. Да и сейчас я некое беспокойство испытываю от того, что меня раздумья гнетут. Может, не надо было со Стеллой уезжать? Может, надо было Изольду у нее дома дождаться? – Хм…
– Вот тебе и «хм». – Ведьма глянула на девушку-официантку, что принесла ей кофе и чизкейк, а мне – огромный баварский бургер. Я бы с большей охотой супчику похлебал, но с ним, увы, не сложилось – рано мы приехали. – Изольда – большой мастер в таких вещах.
– Магия? – уточнил я, раздумывая, с какой стороны стоит подступиться к этой башне из мяса, бекона и сыра. – Трах-тибидох?
– Магии тут никакой нет, ее в чистом виде вообще не существует, – усмехнулась Воронецкая. – Это все придумки писателей-фантастов второго литературного эшелона. А вот насчет «траха-тибидоха» угадал. Не то чтобы совсем, но близко к цели снаряд положил. С этого все всегда начинается, а дальше – больше. Добавь сюда кое-какие травки, что незаметно подсыпаются в твою еду и питье, кое-какие слова, что шепчутся тебе спящему на ухо, и результат не заставит себя долго ждать. Через месяц, или даже раньше, ты станешь послушным слугой, который за улыбку дырку в земле до той стороны шара проколупает пальцем.
– Да ладно, так не бывает, – хмыкнул я и стыдливо потупился, поскольку чуть не забрызгал мою сотрапезницу соусом.
– Все бывает, – очень серьезно сообщила мне та. – Ты будешь делать то, что она пожелает, причем доброй волей и со счастливой улыбкой. И всем будешь подтверждать, что тебя никто ни к чему не принуждает, что ты просто радуешь любимую всякими пустяками. У тебя твоей жизни больше не будет, Валера. Твоей жизнью станет она. А потом придет сентябрь, и ты умрешь от укуса змеи. Почему? Потому что даже не вспомнишь о том, что тебя ждет Полоз, и не придешь в урочный день и в урочный час в положенное место. И мне не дашь себя туда привести, потому что она запретит тебе со мной общаться.
– Даже так? – Я тоже посерьезнел.
– Именно так. – Кивнула Воронецкая. – И никак иначе.
– А ты куда смотрела? – возмущенно спросил я у девушки и снова кусанул бургер. – А? Меня чуть не закабалили, а она где-то шастает!
– Ну ты и свинья! – Изумленно захлопала глазами Стелла. – Просто редкая! Да ешь ты аккуратнее, сейчас рубашку закапаешь! И почему пиджак не снял?
Она перегнулась через стол и вытерла мой подбородок, на котором остались следы соуса. Официантку, которая принесла мне следующее блюдо, а именно бифштекс с яйцом пашот, это явно растрогало, она по-доброму улыбнулась, глядя на происходящее.
– А ты сам чего не позвонил, когда появилась ясность с очередным предметом? – парировала мой вопрос Воронецкая, откладывая заляпанную салфетку в сторону. – Ну или хотя бы тогда, когда ты его все же добыл и усмирил. Если ты не забыл, я лицо заинтересованное!
Ответить я не мог, поскольку набил в рот столько еды, что еле-еле ее пережевывал, потому просто показал ей два пальца.
– Что? – Стелла колупнула ложечкой чизкейк. – Два? Чего два? Два предмета? Так там же только брошь была, второй откуда? Или…
Я кивнул, еда провалилась в желудок.
– Или. Удача на нашей стороне, напарница, в актив можно два предмета записывать. Середину миновали, дел осталось только начать да кончить.
Сказал – и снова впился зубами в неимоверно вкусный бургер.
– Нет слов, – выдохнула Стелла. – Как?
– Флучайно, – промычал я. – Пофезло.
Подробности своего визита к Полозу я ни ей, ни кому-то другому рассказывать не собирался. Данная информация проходит под грифом «очень личное», следовательно, разглашению не подлежит.
И вот тут мои челюсти замерли. Почему? Потому что я понял, что именно не давало мне покоя все то время, которое прошло с визита в темное убежище золотого змея. Поймал я за хвостик ту мысль, что неустанно шебаршилась на грани сознания, раздражая, как маленькая крошка в большой постели.
Елки-палки, а ведь я не сдержал данное мной слово, не выполнил то, что было обещано умруну. Ну, тому, что мне на одном из московских кладбищ подвеску помог добыть. Обещал – и не сделал. Ну да, ситуация была внештатная, случись встреча с Полозом при других обстоятельствах, может, не забыл бы я про данную клятву, но это слабое оправдание. Да просто никакое.
А что такое спрос за обман в ночном мире, я уже знаю, как бы мне эта оплошность боком не вышла. Да и вообще… Я в таких вопросах с детства щепетилен, сказал – сделай.
– Ты чего замер? – насторожилась Воронецкая. – Что не так?
Я только отмахнулся от нее. И что примечательно – аппетита, зараза, как не бывало. Расстроился очень сильно.
– Не суть. – Я запил ставшую вдруг пресной еду глотком лимонада. – Что до кулона Джованны Первой – так а чего звонить? Я был уверен, что тебе Марфа Петровна сама все расскажет. Ну, так я ее понял. К тому же находился в полной уверенности, что тебя на исправительные работы направили на предмет смирения строптивости.
– Обрадовался, небось! – Покивала ведьма. – Да?
– Нет. С чего бы? Знаю я уже, какие у вас там исправительные меры, до сих пор твои колени помню. Так что просил за тебя. Мы, конечно, как кошка с собакой живем, это есть, но лучше уж ты, чем чьей-то игрушкой стать.
Сомнений в том, что Воронецкая про Изольду правду сказала, у меня не было. Наверное, более всего меня убедило время от времени возникающее желание если не поехать к этой красотке, то хотя бы ей позвонить, чтобы услышать голос и убедиться в том, что она про меня помнит. Странное, кстати, состояние в этом разрезе у меня сейчас. Умом понимаю, что чуть не угодил в ловушку, и рад, что вовремя ее заметил, а желания все равно никуда не деваются, словно своей, отдельной от остального разума жизнью живут.
– Я знать не знала, что происходит. – Посерьезнела Стелла. – Мы в тот день скверно расстались, да еще Марфа чуть позже мне холку расчесала по полной, потому я на тебя ужас какая злая была. Если бы не запрет Полоза, точно порчу бы навела, особенно после бутылки «Шериданса».
– Алкоголичка, – хмыкнул я.
– Неврастеник, – моментально парировала ведьма. – И потаскун. Хотя куда тебе против Изольды, это же такая змеюка, она к кому хочешь в постель влезет. Но я понятия не имела, что Марфа ее с тобой свести захочет. Догадывалась, что что-то происходит, но такого и предположить не могла. А вот когда вчера Марина Леонидовна позвонила и рассказала, с кем тебя в театре видела, то все сразу встало на свои места. И почему меня так усиленно разной мелочовкой занимали, и кое-какие другие детали.
– Слушай, Марфа же очень умная тетка, – уточнил я. – Ей это зачем? Ну, положим, стал я овощем, безропотно отыскал ей десяток кладов. И что потом? Тот же Шлюндт ей глаз через ухо вытащит, если поймет, что к чему.
– А если не поймет? – заметила Стелла. – Он же тебя не увидит, не услышит. Более того, ты его сам, доброй волей, избегать станешь. А то и прятаться. Что ты на меня уставился? Изольда прикажет – ты как миленький именно так и поступишь. И потом – Марфа формально вообще не в курсе происходящего, она сама тебе ни одной просьбы не изложит, ни одного вопроса не задаст. Кстати, не удивлюсь, если на сегодняшний день это все на самом деле так и есть.
– В смысле? – совсем уж перестал понимать ее я.
– Марфа Изольду в твой дом привела, к тебе подвела, а дальше случилось то, что случилось. Она этой стерве никаких таких указаний наверняка не давала, Маковецкая сама все додумала. Ну и начала действовать, никому ничего не сказав. А потом показала бы ей тебя шелкового и сказала: «бери, великая мать, и делай с ним что пожелаешь». Вот и все.
Не знаю отчего, но в груди вдруг стало очень холодно. Просто представил я себе эту картину в красках – и чего-то так сердце свело.
Зато желание Изольду увидеть пропало, причем на этот раз, похоже, навсегда.
И еще. Странно, что Стреча с Нестречей на моей груди не всполошились, когда я с этой красоткой миловался. По идее, им меня охранять положено, вон они как тогда Стеллу перепугали, а тут – хоть бы хны.
Или же я просто что-то про них не так понял? Выводы неверные сделал?
– Не удивлюсь, если Марфа после твоей смерти Изольду Шлюндту и вурдалакам сдала бы, – понизив голос, шепнула мне Стелла. – Мол, она виновница смерти Хранителя, мой недогляд, отдаю вам ее с головой, карайте, как пожелаете. А что? Изольда в последнее время начала слишком сильно свое «я» выпячивать, причем на людях, мнение личное заимела, и оно не всегда кое с чьим сходится, а кое-кому это сильно не нравится. Так что все как всегда – где-то трупы остывают, а Марфа сидит в своем доме, чай дует да прибыль подсчитывает.
– Ты в разговоре с Изольдой вчерашний день упомянула – уточнил я. – О чем речь?
– Я обещала ей устроить внеплановую гинекологическую операцию без наркоза, если она тебя в покое не оставит, – даже не подумала отпираться Стелла. – Но ты никаких иллюзий не строй, Валера, не надо. Просто я не хочу следом за тобой осенью на тот свет отправиться, понятно? Ты-то даже не поймешь, что случилось, а вот я – еще как. Потому утра дождалась и к ней заявилась, чтобы все решить раз и навсегда, если она меня слышать не захотела. Дома тебя нет, значит, ты где? У нее, без вариантов.
– А меня набрать? – чисто из упрямства, понимая, что звонок ничего не исправил бы в данной ситуации, поинтересовался я. – Гордость не позволила?
Воронецкая достала из миниатюрной сумочки свой смартфон, продемонстрировала экран с пиктограммами быстрого доступа и нажала на ту, где было написано «Заноза». Звонок было прошел, но тут же сбросился. Ведьма повторила процедуру, многозначительно глядя на меня.
На третий раз я понял, что к чему, достал свой телефон и залез в записную книжку. Да, все верно, ее номер был заблокирован.
– И сразу тебе совет – сделай то же самое с номером Изольды, – произнесла Воронецкая. – Это в твоих интересах. Сейчас тебе кажется, что ты все понял и второй раз на тот же трюк не купишься. Поверь, если она поманит тебя как следует, то ты к ней прибежишь как миленький. А еще лучше – поговори с Марфой при первом же удобном случае, это куда надежнее.
– Ты ведь Изольду и до меня недолюбливала, верно? – снова берясь за подостывший бургер, уточнил я. – Не было между вами дружбы.
– Не было, – подтвердила она, – никогда. Но если ты о том, что я твоими руками свою противницу убираю, то это не так. Сейчас я действую исключительно в наших общих интересах.
Ну да, так я тебе и поверил. Однако совет хороший, воспользуюсь им непременно.
– И еще – набери маму, – неожиданно мягко попросила меня Стелла. – Марина Леонидовна переживает, ей очень не понравилась твоя новая подружка. Скажи ей, что она, к примеру… Ну, не знаю… Эскортница.
– Так себе предложение, – жуя, возразил ей я. – Не то чтобы у мамы узкие взгляды, но сам факт того, что у меня есть такие знакомства, ее очень опечалит. К тому же я вчера обратное заявлял, как-то неправильно свою точку зрения настолько часто менять. Лучше я скажу, что тебе насолить хотел. К тому же это отчасти правда.
– Значит, все-таки по мне скучал? – ехидно поддела меня Стелла. – Так и знала. Я… Погоди, это по работе. У меня тут просто кое-какие проблемы возникли, вот, разбираюсь.
Разговор вышел не короткий, я успел бургер доесть и за бифштекс приняться, а моя приятельница знай приговаривала в трубку «это точно?» и «вы уверены?».
Наконец беседа закончилась, Стелла убрала телефон обратно в сумочку, после отпила кофе и уставилась на меня, склонив голову к плечу.
– Ты чего? – поинтересовался у нее я, поняв, что это неспроста. – Тут-то хоть меня не цепляй. Где я – и где твой бизнес?
– Не поверишь, Швецов, но виновник проблем именно ты. – У Стеллы побелел кончик носа, что, видимо, свидетельствовало о крайней степени гнева. – Все из-за тебя! И у меня возник вопрос – когда все это кончится?
– В конце сентября. – Я разрезал яйцо пашот, цокнул языком, поняв, что оно сварено так, как надо, и продолжил: – Двадцать седьмого числа, если не ошибаюсь.
– Так это еще очень нескоро, – тяжело дыша, поведала мне ведьма. – И мне страшно подумать, что еще из-за тебя может случиться.
А мне вдруг пришло в голову то, что, может, я в ночи сегодня чего устроил? Может, спьяну ей окна в салоне побил или, того хуже, его поджег?
– Стелла, ты не мудри, – попросил я ее. – Скажи, что случилось?
– Неверная постановка вопроса. – Ведьма снова отпила кофе. – Правильнее будет звучать «что случится». Ну?
– Что случится? – послушно повторил я, наколов на вилку кусочек бифштекса, облитый яичным желтком, и отправил его в рот.
– Все очень просто. – Мило улыбнулась окончательно пришедшая в себя Воронецкая. – Сегодня я убью твою приятельницу Юлию. Не в переносном смысле, а в буквальном. Впрочем, может, и завтра. Или даже на днях. Просто надо выбрать способ умерщвления, да такой, который похуже остальных. Не желаю ей легкой смерти, пусть она помучается как следует. Ибо всему есть предел, в том числе и моему терпению.
