– Кха! – Мясо встало у меня поперек горла. – Кха!

– Жуй, прежде чем глотать, – по-отечески порекомендовала мне ведьма, после встала, обогнула стол и со всей дури врезала мне по спине кулаком. – Вот куда ты спешишь? Можно подумать, у тебя кто-то еду отбирать собирается. Лично я не претендую.

– Уф-ф-ф, – несколько раз глубоко вздохнул я. – Чуть не того самого… В смысле не задохнулся.

– Да? – Опечалилась Стелла. – Все было настолько серьезно? Получается, я тебя сейчас спасла? Вот же! Кстати, второй раз за день. Или даже третий, если учесть то, насколько ты был беспечен с этой недорослью Людмилой.

– Да леший с ней, с Людмилой. Юлька-то тебе чего сделала? Я же вижу, ты не шутишь.

– Какие шутки? – Лицо Стеллы затвердело, превратившись в подобие древнегреческой маски. – У меня вторую неделю в салоне невесть что творится. То пожарники нагрянут, то санэпидемстанция, а в пятницу налоговики приперлись с внеплановой проверкой. Ну, ладно бы кто-то один, это понятно и объяснимо. Но чтобы все – и сразу? Значит, заказ. Сначала грешила на своих соседей, появились у меня конкуренты неподалеку, я даже начала королеву крыс откармливать для них, но оказалось, что нет, это не их рук дело. Это твоя подружка постаралась, Валера.

– Да ладно тебе! – Поморщился я, отодвигая от себя тарелку с мясом. Аппетит у меня исчез окончательно. – Юлька, конечно, с головой не дружит, это факт, но чтобы такое учудить… Не ее это стиль. Она скорее в твоем салоне все стекла перебьет или с помощью баллончика с краской матерными словами их испишет. Экономически-правовые методы не ее конек.

– И тем не менее. – Воронецкая показала мне смартфон. – У меня в управе прикормленные люди имеются, они и донесли, откуда ветер дует.

– Чудно, – удивился я. – А тебе-то такие товарищи на кой? Ладно мой родитель, с ним все ясно. Но ты со своими талантами могла бы и без мзды трудиться. Ну, как мне кажется.

– Неверно тебе кажется. Будь ты хоть трижды ведьмой, но вести сегодня бизнес без административного ресурса в принципе невозможно. Государственные органы, особенно те, что фискальные, в любые сверхъестественные проявления не верят, у них работа такая. А твоя подруга на меня их все сразу натравила. Даже представить не могу, в какую сумму ей подобное обошлось.

Может, и не в какую. Она просто связи отца своего напрягла, вот и все. Все эти чиновники бывали в их доме, ее лично знают, потому без особых проволочек выполнили просьбу дочери делового партнера.

А дядя Сережа наверняка не в курсе происходящего, так что Стелла может даже не напрягаться. Когда это вскроется, он Юльку сам убьет, своими руками. Или чего похуже сотворит, например, отправит ее командовать одним из филиалов своей фирмы куда-нибудь в Анадырь или на Камчатку. Он запросто такое может сотворить даже с любимой дочерью, если речь идет о бизнесе.

Кстати, вот теперь я понял, почему у нее на экране ноутбука тогда сайт детективного агентства был открыт. Юлька наняла сыщиков, те выяснили все про Стеллу, а следом за этим моя подруга не стала утруждать себя раздумьями, сразу начав действовать. В принципе, как и всегда.

– Сгною, – раздувая ноздри, сообщила мне Стелла. – Есть у меня одно заклятие, непростое в исполнении, но очень действенное. Она заживо разлагаться станет, собственную вонь обонять, видеть, как от тела куски мяса отваливаются.

– Ты ее не тронешь. – Я накрыл ее руку, пальцы которой выбивали по столешнице дробь, своей ладонью. – Понятно?

– Ты мне не указ, – нехорошо сузив глаза, сообщила мне ведьма. – В этом вопросе – не указ. Это не твое дело.

– Мое. – Покачал головой я. – Еще как мое. Давай так: дай мне сутки, хорошо? Даю слово, она отзовет все нагрянувшие к тебе проверки, а я в свою очередь покрою все затраты и возмещу моральный ущерб. Если желаешь, последний пункт мы можем реализовать прямо сейчас, только подбрось меня на Сивцев Вражек в банк. А, нет, сегодня же воскресенье, он закрыт. Ну, завтра съездим.

– Валер, не в деньгах дело. – Воронецкая накрыла мою ладонь своей. – Здесь принцип. Эта засранка посмела встать на моей дороге. Ты же не маленький мальчик, ты прекрасно понимаешь, что послужило причиной такого поступка.

– Она просто вздорная избалованная девчонка, – упорствовал я. – Не более того. Поверь, моя ценность в ее глазах не так и велика. Плюс она не менее принципиальна, чем ты, это вас вообще здорово роднит. Добавь к этому всему то, что ты красивее ее, и вот результат.

– Не надо пробовать мной манипулировать, – усмехнулась ведьма. – Тем более при помощи таких дешевых заходов.

– Что думаю, то и говорю! – возмутился я. – Вообще мне грех жаловаться, последнее время вокруг меня много хорошеньких женщин вертится, но красивая среди них только одна. Сказать кто, сказать?

– Мерзавец. – Стелла отпустила мою ладонь и снова взялась за чашку с кофе. – Фу, остыл. Ладно, уговорил, у тебя сутки. Но если завтра она не угомонится, то на следующей неделе зеркала в ее доме будут занавешены. И еще – у всего есть цена.

– Говорю же – поехали завтра с утра в банк, – отозвался я. – Просто назови сумму – ты ее получишь.

– Не-а. – Стелла подняла руку, подзывая официантку. – Деньги – это прекрасно, но мне нужно другое. Расскажи мне, милый друг, как оно все было – и с домом Митрохина, и после, с тем предметом, о котором ты даже сообщение никому не рассылал. И не вздумай врать!

– Прямо все, в деталях? – уточнил я. – Просто там есть некоторые моменты, которые тебе могут не очень понравиться.

– О том, как тебя Изольда поимела, можно не рассказывать, – разрешила Воронецкая. – Мне это не слишком интересно.

– Чего это она меня?! – возмутился я. – Вообще-то…

– Я с ней знакома уже лет десять, – перебила меня сотрапезница, – и знаю, кто, кого и как, ясно? Начинай, Валера, начинай. С самого начала.

Все равно я ей всей правды не сказал. Вот чую я – не стоит Стелле знать, что меня занесло в те края, что вне времени и пространства находятся. Не потому что она потом это кому-то передаст или использует как-то, нет. Отчего-то я уверен в том, что это для нее небезопасно, не сказать хуже, а смерти ее я не хочу. Она моей хочет, а я, дурак такой, ее – нет. Привязался к ней как-то за это время. Чувство странное, давно забытое, но уж что есть, то и есть.

– Чек. – Подошла к нашему столу девушка-официантка, встала напротив меня и улыбнулась. – Как будете платить? Наличные, карта?

– Понятия не имею, – отозвался я и поинтересовался у Стеллы: – Ты как платить станешь?

– Картой, – недовольно ответила ведьма. – Мог бы и сам это сделать, между прочим.

Официантка промолчала, но по мимике становилось ясно, что мои акции в ее глазах упали даже не до нуля, а до минусовых значений.

– Не-а, – и не подумал смущаться или комплексовать я. – Повторю то же, что и в машине: раз ты мне у Изольды не дала позавтракать и вытащила из квартиры, то тебе меня и кормить.

– Можно подумать, та малолетка, которую Изольда при себе как служанку держит, способна что-то приготовить, – проворчала Воронецкая, прикладывая к считывателю пластиковую карту. – На постель ее умений хватит, а на что-то иное – вряд ли.

Официантка слушала нашу беседу со все возрастающим интересом. Как видно, даже в ее жизни, которая по самое не хочу забита незнакомыми людьми, наша парочка выделялась из общей массы.

– Знаешь слово «забудь»? – сурово осведомилась у меня Стелла. – Вот и забудь. И про Изольду, и про эту мелкую пакость.

– Все-все. – Я перегнулся через стол, хапнул ее руку и поцеловал ее. – Отныне я только твой.

– Несет сам не знает чего, – пожаловалась сотруднице «Шоколадницы» Воронецкая, сунула в папку с чеком пятисотрублевую купюру и направилась к выходу.

Я подмигнул официантке, сложил губы сердечком, изобразил ими поцелуй и поспешил за своей напарницей.

Она, кстати, даже ждать не стала, зараза такая. На моих глазах ее автомобиль выехал с парковки и, развив немалую скорость, скрылся в не очень густом по случаю воскресного дня потоке машин.

Впрочем, было бы странно, если бы она взялась меня до Петрова-Среднего подвезти. Да оно и к лучшему. Не дай бог Юльку увидит да и передумает мне отсрочку во времени давать. У нее характер не лучше, чем у моей подруги детства, особенно если за живое задеть.

Но вообще, конечно, Певцова отожгла, что есть, то есть. Ведь до чего додумалась, а? Это же ни в какие ворота не лезет.

А еще мне где-то даже приятно. Ведь из-за меня весь этот сыр-бор, что льстит самолюбию. Да и вообще, чем дальше, тем больше я ощущаю, как просыпается внутри меня то, что я столько лет убаюкивал. Нет, не юношеское безрассудство и ощущение того, что мне можно все, от этой болезни я давно излечился. Вернее, жизнь меня излечила. Я о другом. О том, что иногда жить полной жизнью лучше, чем прятаться от нее за семью заборами, которые ты сам себе и поставил.

Вот я и думаю: может, хорошо, что я тогда на огонек из леса вылез? Да, очень может быть, что вся эта история кончится для меня в том же самом лесу, где я стану корчиться в предсмертных конвульсиях, ощущая, как змеиный яд сворачивает мою кровь. Разумеется, мне подобная перспектива не очень по нраву, но… Это допустимая цена за то, что я снова становлюсь самим собой.

Хотя кое-какие вещи все же не изменились. Например, мне бы очень не хотелось снова столкнуться лицом к лицу с отцом. Два раза за два дня – это все же перебор, ничем хорошим подобное не кончится.

Мы уже подъезжали к дому Певцовых, как у меня задергался в кармане смартфон. Изольда собственной персоной. Выдержала паузу, как видно, не хотела перед Воронецкой палиться. Или узнала о том, что мы уже порознь.

– Ситуация так себе, – сообщила мне она, как только я ответил на звонок. – Стелла эта дерганая со своими скандалами, да еще я с утра тебя по-человечески даже завтраком накормить не смогла. Понадеялась на эту дурочку Милу – и вот результат.

– Мила была крайне мила, – заметил я. – Чудная девчушка, добрая, ласковая… Ну, в смысле гостеприимства.

– Ну да, ну да, – проворковала в трубку Маковецкая. – Валера, надеюсь, все случившееся за это безумное утро не перечеркнет то, что так чудесно началось?

– Скорее уж продолжилось. В забеге по коридорам я ничего чудесного не наблюдал. А вообще – ну, конечно, мы с тобой друзья, Изольда, и я всегда буду рад…

– Друзья, значит, – перебила меня ведьма. – Ладно, пусть пока будет так, а там поглядим. И спасибо за театр, Валера, мне все очень понравилось.

– Что именно-то? – попробовал уточнить я с надеждой услышать хоть от нее рассказ о выпавшем из памяти периоде моей жизни, но нет – Изольда уже отключилась.

Жаль. Не люблю белые пятна в памяти.

Машина остановилась у знакомого с детства дома, я рассчитался с водителем, по давней и, признаться, забытой привычке пригладил волосы, а после мысленно отругал себя за то, что не сообразил купить букет. Не для Юльки, разумеется. Для мамы ее. В прошлый раз я был, может, и не очень желанным, но нужным гостем, потому мог рассчитывать на не слишком искренний, но радушный прием. Сейчас ситуация была строго обратная, так что красивый букет не оказался бы лишним.

Впрочем, если что, можно ей сказать, что я пожаловал к Певцову-старшему, тем более что повод на то есть. Надо же дать какой-то ответ на его предложение, верно?

И ведь угадал. Жанна Аркадьевна никакой радости от моего визита явно не испытала, это было по ней заметно, но при этом в дом все же пустила и даже предложила чаю.

– Спасибо, но не хочу, – наотрез отказался я, демонстративно игнорируя ее недовольство. – Мне бы с Юлькой поболтать. Она же дома?

– Дома. – Еще больше насупилась мама моей приятельницы. – Но она не очень хорошо себя чувствует, мне кажется, ее не стоит беспокоить.

– Тетя Жанна, я лучше любого лекарства, она меня увидит и мигом выздоровеет.

– Что-то сомневаюсь. – Женщина дернулась к лестнице, ведущей на второй этаж дома, так, будто хотела заступить мне дорогу. – Знаешь, Валера, у меня вообще сложилось такое впечатление, что она наконец-то надумала послушать мать…

– И не иметь дело с отрезанным от семьи Швецовых ломтем, – закончил я за нее фразу. – Верно?

– По сути да, – призналась Жанна Аркадьевна, чуть повысив голос. – И если честно, то я этому рада. Ваши последние встречи радости никому не принесли. У меня дочь в депрессию впала, я ночи не спала.

– Ты что шумишь? – Из бокового коридора показался хозяин дома. – А, у нас гости! Валер, что ты опять отчебучил? Чего моя благоверная на тебя собак спускает?

– Да я к Юльке приехал. – Подошел я к нему и протянул руку для приветствия. – Тете Жанне это не очень по нраву.

– Никого я на него не спускаю. – Зло сверкнула глазами женщина. – Но, Сережа…

– Дети выросли, они сами между собой разберутся, – сказал как отрезал ее супруг. – Так что не лезь. Да, Валер, ты после сразу не уезжай, хорошо? Мы тогда не договорили.

– Само собой, – заверил я его. – Обязательно зайду.

– Распорядись насчет обеда, – велел жене дядя Сережа. – Помню себя в его годы, не покормят – так и будешь целый день голодный бегать. Да еще доча наша, небось, сейчас из него кровь по капле цедить начнет. Вся в тебя пошла!

Тетя Жанна мигом переключилась с меня на мужа, начав у него выяснять, когда это она у него кровь пила и прочие частности семейной жизни, я же воспользовался моментом и улизнул на второй этаж дома.

Более всего я опасался того, что дверь в комнату моей подруги детства будет заперта и мне придется долго и нудно ее уговаривать ту открыть, но нет, мне снова повезло.

Юлька, нечесаная и какая-то немного опухшая, сидела за компьютером, куталась в просторный шелковый халат, что-то читала на мониторе, время от времени отхлебывая из большой кружки некий напиток, похоже, что алкоголесодержащий.

– Кампари балуешься? – осведомился я у нее. – Не дожидаясь вечера?

Не скажу, что ткнул пальцем в небо, во время оно именно кампари был ее любимым напитком. Но время идет, вкусы могли и измениться.

– А тебе какое дело? – Поставила кружку на стол Юлька. – Ты мне не муж и в полиции нравов тоже не служишь.

– Как грубо. – Я стянул с плеч пиджак, в котором, признаться, уже здорово упрел, бросил его на кресло-мешок, стоящее в углу, скинул штиблеты и гукнулся на кровать, жалобно при этом скрипнувшую. – А если мне небезразлично твое здоровье и будущность? Женский алкоголизм, между прочим…

– Неизлечим, я знаю. Чего приперся?

– На тебя, красивую, поглядеть, – с улыбкой ответил я, устраиваясь поудобнее и подсовывая под спину подушку. – Соскучился. Иди сюда, моя радость, дай мне тебя обнять.

– Да вот еще. – Шмыгнула носом Юлька. – Не хочу. Еще и насморк у меня, просквозило где-то.

– Ничего, зараза к заразе не липнет. – Я похлопал ладонью по кровати. – Ладно тебе. Давай обнимашки устроим, будто в старые добрые времена. Как ты мне тогда говорила по телефону? «Хочу к тебе под бочок».

– Ты меня пугаешь, – без тени юмора или сарказма отметила Юлька. – Швецов, что случилось? Откуда весь этот сироп? Или ты решил прервать добровольное затворничество, вернуться в отчий дом и все же свести капиталы наших семейств в одно целое? Сразу скажу – я свое согласие на это не давала. Может, и вовсе не дам.

– Вот еще. Так славно, как в последние годы, мне не жилось никогда, – чуть покривив душой, заявил я. – Впрочем, насчет затворничества ты не так уж и не права. Да и это твое «не дам» в свете долгой истории наших отношений звучит весьма двусмысленно.

– Ладно, порезвились – и будет. – Юлька посерьезнела, причем нешутейно так. Мне подобное выражение у нее на лице доводилось видеть нечасто, причем случалось это, как правило, по очень серьезным поводам, вроде похорон или трехнедельной задержки. – За любовницу свою просить пришел, да? Прижали парикмахершу так, что продыху нет? И знаешь, это только начало, холодные закуски. Горячее впереди. Не стану раскрывать всех секретов, пусть это станет для тебя сюрпризом, но сухари уже можешь начинать сушить. И вязаные носки купи, на северах без них никак! За иные преступления сроки навешивают ох какие здоровые. А она – преступница! Ну или станет ей на днях.

Ясно. Она еще и полицию сюда решила впутать. Или, того хуже, госнаркоконтроль, благо ее лучшая институтская подруга Лиза приходится единственной и любимой племянницей очень важному чину оттуда. Найдут у Стеллы в салоне граммов пять-семь белого порошка, влепят ей хранение и распространение – и привет. Ясно, что решетки эту бесовку не удержат, но что она после этого с Юлькой сотворит, лучше даже не думать.

И что мне тогда делать? Кого из этих двоих выбрать?

– Юль, знаешь, я все думал, как тебе объяснить, что ты не права. Банальщину вроде «ты что творишь» или там «не валяй дурака» говорить неохота. Да и толку в этом нет, тебя такими аргументами не прошибешь.

– Ты меня никакими аргументами не прошибешь, Швецов, – заявила девушка. – И чтобы ты знал: я ей свинячу не из-за того, что ты с ней спишь, это все пустяки. У нас ведь вообще отношений никаких нет, кто мы друг другу? Так, было когда-то что-то. Я просто не люблю, когда через меня как через мусор перешагивают. Я себя не на помойке нашла.

– А выглядит это все именно так, – рассмеялся я. – Как есть жена-истеричка, поймавшая мужа на молоденькой горничной. Помнишь, как у стариков Аллы Савушкиной случилось? Мать ее пронюхала, что дядя Олег красотку из прислуги пользует, и начала ту изводить. Нет чтобы наорать и уволить, так она девчонку чуть под статью о краже не подвела.

– Не вернись дядя Олег на два дня раньше с конференции – то все, посадили бы горничную. – Покивала Юлька.

– Помнишь, на чьей стороне мы были? Даже Алла, хоть ей вроде бы полагалось мать поддерживать. Вот ты сейчас как она выглядишь. Нет, даже хуже. Алкины старики вместе лет двадцать прожили, не меньше, а мы с тобой даже не женаты. И еще – Савушкина-старшая сама видела, как дядя Олег горничную пользует, а ты всего-то услышала звон, да не знаешь, где он.

– Это мое дело, Швецов. – Упрямо сдвинула брови Юлька. – Не твое. Тебя не трогают – так ты и не лезь.

– Дело твое, а связи чьи? Отца? Не отвечай, я знаю – его. А вот теперь вопрос со звездочкой: тебе не приходило в голову, что на каждую хитрую попу, пусть даже такую упругую, как твоя, есть свой ключ с винтом? Да, у Стеллы парикмахерская, но это не значит, что у нее нет административного ресурса. Ты хоть в курсе, кто у нее красоту наводит? Чьи к ней жены ходят за прическами и холей ногтей?

– Ой, да ладно, – отмахнулась Юлька. – Чьи там жены…

– А как, по-твоему, я тут оказался? – Постучал себя пальцем по лбу я. – Сложи два и два. Она уже знает, откуда дует ветер, сейчас выждет маленько, проблемы все порешает и нанесет ответный удар. Только не по тебе, а по дяде Сереже. Да, может, не такой силы, но это ничего не меняет, даже маленькое пятнышко на биографии его госконтракты похоронит. Ты же знаешь, как в этих сферах относятся к деловой репутации, не так ли? Никакие связи, никакие откаты не помогут. И самое скверное – он даже не подозревает, откуда беда подкрадывается. Само собой, он всегда настороже, как и положено бизнесмену, но удара в спину от родной дочери точно не ожидает.

Само собой, моя речь была шита белыми нитками, но что я еще мог придумать? Сказать ей правду, мол, если ты заднего не дашь, то через несколько дней умрешь в муках? В том ералаше, который я выдал, хоть какая-никакая логика имелась, а истина прозвучала бы как горячечный бред.

Все-таки как интересно устроен мир. Чистая правда иногда выглядит абсурднее неприкрытой лжи.

Но цели своей я добился – в Юлькиных глазах промелькнуло сомнение в собственной правоте, и это был благой знак.

– Юль, давай рассмотрим ситуацию такой, какая она есть, – предложил я, вставая с кровати. – На самом деле Стелла виновата только в одном – она попробовала забрать то, что ты считаешь своей собственностью. Да не дергайся ты, я сейчас не о чувствах и всем таком прочем. Просто я для тебя что-то вроде старой, но любимой плюшевой игрушки. Ты знаешь, что она есть, что валяется где-то в углу и, если понадобится, ее всегда можно достать и потискать. Может, раз в год, может, раз в пять. Но она – есть. И она твоя. А тут – бах, приехали какие-то гости и наглая девица начала играть с тем, что всегда принадлежало только тебе. Без спроса, без сомнений цап – и забрала. Ясное дело, тебя это взбесило. Я даже могу тебя понять. Понять, но не одобрить. Почему? Потому что я не твоя собственность. И сразу – между мной и Стеллой ничего такого нет. Мы не пара, мы даже не переспали ни разу. У нас другие общие интересы.

– И зачем мне эта информация?

– Для полноты картины. Так вот – мы просто друзья. Но может случиться и такое, что дружба сменится чем-то другим. Почему нет? Она женщина, я мужчина, всякое возможно. И ты должна понять, что твое разрешение или благословление на данный счет ни ей, ни мне не нужно. Юлька, прости за банальность, но этот мир вокруг тебя не вертится. Ты не центр вселенной и не рулишь процессом мироздания. Все, что ты смогла натворить, так это создать проблемы всем, кто тебя окружает. Мне, своим отцу и матери.

– А маме-то чем?

– В зеркало глянь – и поймешь, – посоветовал я. – Тетя Жанна – сложный человек, но она тебя очень сильно любит, потому твое физическое состояние для нее крайне важно. А ты сейчас не в лучшей форме. Вон, на голове какое гнездо воронье, страх божий. Короче, давай отбой по всем позициям и молись на то, чтобы дядя Сережа ничего не узнал, потому как если это всплывет, то тебя никто спасти не сможет. За меня не волнуйся, я молчок.

– А подруга твоя? – хмуро осведомилась Юлька.

– На тебя ей плевать. – Я достал из пиджака сигареты. – Но с отцом твоим она точно бодаться не рвется, весовые категории больно неравные. Если ты перестаешь ей солнце закрывать, она все забудет.

– Не кури, – попросила меня приятельница, наконец-то вставшая со стула. – Потом мать мне все мозги расплавит, у нее на это дело бзик пошел. Ладно, договорились. Можешь позвонить своей Стеллочке, сказать, что ты меня уговорил. Может, она тебе даже какую-то награду выдаст.

– И снова ты смотришься глупо, – сообщил ей я, убирая сигарету обратно в пачку. – Шутка так себе, заезженная.

– Что ты там предлагал? – уточнила у меня Юлька, развязывая пояс халата, под которым, естественно, у нее ничего не было надето. – «Иди сюда» и все такое? Эта акция еще действует?

– Только дверь закрою, – озаботился я. – А то случится третье явление тети Жанны народу, это уже перебор.

– Вот, а говорил, что не мой. – Ее руки обвили мою шею. – Ничего ты, Швецов, не понимаешь в этой жизни.

Ну, может, и так. Да и не так это для меня важно. Главное, что никто никого в ближайшие дни убивать не станет.

Когда мы спустились вниз, то день вовсю клонился к вечеру, а семейная чета Певцовых, естественно, давно уже отобедала. Не стали они нас ждать.

А еще я унюхал в обеденной зале до боли знакомый аромат. Если вернее – трубочный табак, еще точнее – смесь табаков. Отец этот сорт зелья специально из Англии выписывал, никакое другое не признавал.

– Что носом водишь? – поинтересовался у меня Певцов, сидящий за столом и попивающий кофеек. – Учуял родной запах? Ну да, заходил Толя в гости, было. Но я же не могу его развернуть на пороге из-за того, что сейчас в моем доме его сын находится, верно?

Верно-то верно, только я в совпадения не верю.

Хотя…

Какая разница?

– Да мне такое и в голову не пришло даже, – заверил я его. – К тому же мы с ним вчера нос к носу столкнулись. Ну и ничего, очень мило поболтали.

– Уж наслышан, – хмыкнул дядя Сережа. – Не знаю, что ты там ему наплел, но Толя два раза тебя «сыночком» назвал.

Выходит, здорово я родителя разозлил. Просто в его устах данное слово является не ласковым обращением к любимому чаду, а уничижительной характеристикой.

– Характер, – вздохнул я. – В него, кстати, и пошел.

– Вот и я про то. – Дядя Сережа хрустнул печенькой. – Садитесь есть, недоросли. Да, Валер, давай-ка мы с тобой разговор на потом перенесем, если ты не против. Мне надо с бумагами еще поработать, а вопрос все же серьезный, его на ходу обсуждать не стоит. Лучше приезжай-ка ты к нам в следующую субботу часика в два на обед. Посидим, ухи похлебаем, шашлыков покушаем, вина выпьем, все обговорим. Жанна нам своих фирменных пирогов напечет. Самолично расстарается, а не закажет где-то в пекарне.

– Да? – удивилась его супруга.

– Да! – сказал как припечатал дядя Сережа.

– Да. – Верно классифицировав его интонации, мило мне улыбнулась тетя Жанна. – И Юленька мне поможет.

– Не знаю, не знаю. – Моя подруга уже ухватила изрядный кусок холодной телятины, а сейчас выбирала соус, с которым ее есть станет. – Готовка – не мое.

– Не поверишь, дочь, но как бы я был счастлив, если бы удалось узнать, что же в этой жизни твое, – печально произнес дядя Сережа. – Пока под данное определение подходят только ночные гулянки и безделье.

– Ой, не начинай! – попросила его моя приятельница. – Мам, а что, аджики нет?

Это все было очень мило и по-семейному, вот только не нравилась мне мысль о том, что в следующую субботу сюда ехать надо. Во-первых, я понятия не имею, что через неделю будет, особенно учитывая то, на какой карусели я верчусь. Во-вторых, дядя Сережа явно решил довести до ума тот план, в котором я и Юлька сначала обмениваемся кольцами, потом уезжаем на месяц куда-нибудь в Венецию или Флоренцию, а через годик дарим ему внука. Вернее, нашим семействам, уверен, что мой отец в теме и в деле. Даже не удивлюсь, если я его здесь за столом увижу. Причем он и не подумает разыгрывать картину «да мы тут случайно оказались». А зачем?

Но пришлось все же дать слово, что я заявлюсь сюда в следующие выходные, никуда не денешься.

К дому я подъезжал уже в густых вечерних сумерках, поскольку хорошо пришлось на трассе постоять. Лето, вечер, пробки. Мерно гудел мотор машины, водитель всю дорогу тихонько напевал какие-то восточные куплеты, что-то вроде «ай-лай-махалай», и я под этот аккомпанемент чудно задремал. И уже чуть ли не у самого подъезда меня разбудил телефонный звонок.

Оказалось, это про меня Пал Палыч вспомнил. Вот уж не ждал, не гадал.

– Валера, привет! – бодро проорал он в трубку. – Как твои дела?

– Привет, – ответил я ему. – Помаленьку. Ого!

– Чего «ого»? – удивился оперативник. – Ты о чем?

– Это я на счетчик такси глянул. Цифра впечатлила.

– Ясно. – Михеев помолчал пару секунд. – Слушай, я вокруг да около ходить не стану. Валер, нам твоя помощь нужна.

– Нам или тебе? – уточнил я. – Если тебе – за мной должок, потребуй – и получишь.

Я отдал водителю деньги и вылез из машины.

– Все же «нам», – ответил оперативник. – Но если что, то можешь списать мой долг, не проблема. Мне важен результат. Но о деталях лучше не по телефону. Я неподалеку от тебя нахожусь, может, подъеду, потрещим?

– Валяй, – согласился я. – Только есть у меня дома нечего, сразу предупреждаю.

– Пиццу закажем, – предложил сотрудник Отдела. – Я угощаю.

– Не вопрос, – согласился я, открывая подъездную дверь. – Тогда жду.

А дальше на меня навалилась темнота.