Отрезвляющей мыслью для лондонцев могло бы стать (если бы они позаботились это заметить) то, что другие британские города далеко опередили их. В Лондоне были школьные управления и лечебницы, но не было демократической власти, общей для всего города. В Манчестере, Лидсе, Бирмингеме было и внятное публичное управление, и предприятия социального назначения. Городские администрации надзирали за строительством дорог, школ и муниципальных школ. Ратуши имели великолепный вид. Ратуша Бирмингема, построенная в греческом стиле, открылась еще в 1834 году. В Лидсе ратуша была построена в 1853 году в итальянском стиле, а манчестерский дворец гражданского управления по проекту Альфреда Уотерхауса был торжеством популярной в 1870-х готики.

Что касается древнего лондонского Сити, где в Средневековье процветало, вероятно, самое представительное демократическое местное самоуправление в стране, то здесь ничего подобного давно не было. С точки зрения философа-радикала Джона Стюарта Милля, Корпорация лондонского Сити была «союзом новейшего плутовства и старинного щегольства». Но и это был образец совершенства по сравнению с остальной метрополией. Архаичные приходские управления, попечители, предусмотренные Законом о бедных, и неизбираемые члены Столичного управления работ продолжали пользоваться протекцией аристократов, лоббировавших их интересы в Вестминстере.

К 1880-м годам приходские управления уже чувствовали, что их дни сочтены, и многие из них попытались опровергнуть обвинения в том, что они «не управляют, а только поглощают ресурсы». Они по собственной инициативе открыли 31 публичную библиотеку и разбили 200 небольших парков. Еще в 1840-е годы возникло движение за учреждение общественных бань; первой ласточкой стала баня с портомойней на улице Ист-Смитфилд, возле доков, которую только в первый год посетило 35 000 желавших вымыться. В Times удивлялись, что «бедняки самого низкого пошиба, которых многолетняя нужда приучила постоянно терпеть грязь собственного тела», теперь, получив возможность сходить в баню, «охотно пользуются всеми предлагаемыми им средствами личной гигиены». К 1870-м годам обеспечение населения банями считалось главной обязанностью приходских управлений. Следствием этого стало возведение бань из красного кирпича и терракоты, которыми приходы гордились не меньше, чем библиотеками; большинство из них ныне переделаны в шикарные рестораны или кафетерии.

Что касается Столичного управления работ, ему уже ничто не могло помочь. Ряд скандалов, связанных с заключением контрактов, возмутил даже невозмутимый парламент. В 1884 году 120 000 человек под влиянием набиравших силу тред-юнионов собрались в Гайд-парке, предъявив доселе неслыханное требование: дать Лондону новое правительство. Лондон слишком поздно заметил признаки волнений среди рабочих. Лидер докеров Бен Тиллетт возглавил успешную кампанию за «докерский шестипенсовик» – минимальную заработную плату 6 пенсов в час. В 1888 году 700 спичечниц с фабрики «Брайант и Мэй» (Bryant & May) в Боу устроили забастовку, требуя улучшения условий труда. Забастовали и рабочие газовых заводов. На этот раз били стекла не в особняке герцога Веллингтона, а в универсальном магазине «Маршалл и Снелгроув».

Главная слабая сторона местной администрации Лондона заключалась в том, что, в отличие от провинциальных муниципалитетов, в Лондоне не было единой власти, уполномоченной перераспределять налоги от богатых частей города к бедным. Как следствие, приходское управление церкви Святого Георгия-на-востоке должно было собирать непосильные для местных жителей 3/9 пенса с фунта, в то время как богатый приход церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер взимал «всего лишь» 6 пенсов. Без перекрестного субсидирования одних районов за счет других серьезные усилия по борьбе с бедностью были невозможны. Видный либерал, мэр Бирмингема Джозеф Чемберлен громогласно заявлял, что города должны «по-новому осознать общественный долг, по-новому выстроить социальные предприятия, по-новому определить, в чем состоят естественные обязательства одних членов сообщества перед другими». Камень был в огород Лондона.