Глава 37

Лететь нам предстояло, судя по карте, от семи до пятнадцати дней — это как ветер подует. Если так и останется попутный — долетим с ветерком. А если поменяет направление, то будем еле ползти. Наши пассажиры отсыпались в каютах после бессонной ночи, а я сидел за штурвалом и смотрел вперёд — туда, где облачность заканчивалась и начиналось ясное небо. Сегодня я был против ясного неба. И на все ближайшие дни — тоже был против.

Араэле и Пали особо ничего не успели сказать, но один лишь намёк на то, что нам лучше не попадаться никому и ни при каких обстоятельствах — был достаточным поводом скрываться. Шли мы уже давно на обычных винтах, поскольку паровые, израсходовав почти все наши запасы воды, просто перестали работать. И хотя конденсатор активно восполнял запасы, пока что я бы предпочёл, чтобы впереди были облака, за которыми можно было бы укрыться.

Но впереди не было облаков. Впереди было ясное небо. Мы обогнали грозовой фронт и теперь быстро приближались к опасному участку. Будить пассажиров я не хотел, поэтому сейчас размышлял сам, что и как делать в такой ситуации. Вот только беда была в том, что я понятия не имел, какова именно степень нашего проступка перед местными законами. Меня не особо интересовало, насколько меня посадят — если, конечно, поймают — здесь вообще почти не было тюрем. И не слишком интересовала вариативная мера наказания, потому что она тут одна — скорее всего, скинут со скалы с конфискацией. Куда больше меня интересовало, кто будет нас искать. Только мэрия Саливари? Контролирующий её дом? Дома, контролирующие округ? Дома, контролирующие провинцию? Будут ли в этом участвовать свободные силы округа и провинции?

Если судить по карте, мы собирались покинуть только округ, но кто знает, что на уме у Араэле и Пали… Кто они вообще такие? Бывшие дознаватели, которые обычно трутся рядом с домами — какие цели они преследует? Араэле — а вот она кто? К кому дознаватель может возмущённо обращаться по короткому имени? Его родственница? Ещё один человек дома? А если они люди какого-то дома, то что у них за странное увлечение воровством с подменой? Это здесь нормально в приличном обществе, да? Лить в уши детям, что нельзя брать чужое, с одной руки — и устраивать грабёж и махинации другой? Здесь именно так принято?..

Я не был моралистом по жизни. И, например, прекрасно понимал, что, закладывая бюджет на задачу, любая организация в первую очередь рассчитывает на то, что часть этого бюджета разворуют. И тут люди по поведению не слишком отличались от жителей родной Земли — а, значит, и воруют так же. Вопрос только в том, ворую ли я сейчас для какого-то влиятельного дома, или это была личная инициатива представителей этого дома… Есть ли у меня прикрытие и спокойная гавань, или пора залечь на дно и носа не показывать?

Я снова посмотрел на чистое небо впереди и задумался. Сколько будет продолжаться выброс? У нас его последствия всё ещё ощущались… Я достал чешуйку из кошелька и подождал. Спустя секунду от чешуйки отделилась золотая звёздочка, а сама чешуйка оказалась пуста. Значит, здесь ещё действует выброс. Правда, мы проскакивали прямо рядом с бурей, так что могли попасть и повторно — не так уж и много я знаю об этих выбросах пневмы. Однако я решил исходить из того, что в Саливари сейчас творится всё то же самое.

Это значит, что в городе всё ещё продолжаются беспорядки. Не настолько в Саливари много стражи, чтобы быстро взять всё под контроль, оттеснив беснующихся контрабандистов и люмпенов. Два дирижабля, пытавшиеся нас преследовать, скорее всего, отстали очень сильно. Сомневаюсь, что они нас догонят, рискнув сунуться в бурю. Может быть, вообще считают, что мы погибли. Однако предположим, что они всё-таки думают, будто мы ещё живы и уходим на юг. Что бы я сделал? Правильно! Послал бы аратруи на ближайшие скалы, чтобы выслали дирижабли на перехват.

Я посмотрел на карту, но именно с этой точки зрения наш путь отхода был выбран верно — на юге больше не было крупных скал. На юго-западе находились разорённые скалы — вряд ли там сейчас найдётся свободный эфирный корабль. На юго-востоке вообще было пусто. Если местные власти не ненавидят нас так сильно, что аж кушать не могут, то, скорее всего, просто махнут рукой…

Был у нашего экипажа и вычитанный в учебнике способ, как прятаться в ситуации, когда небо чисто, а тебя ищут. Надо было цеплять поверх ткани аэростата тёмную ткань и опускаться так низко, насколько чудовища с поверхности позволяли. И даже ткань у нас была — зелёная с тёмными разводами, прямо как камуфляж. Тёмные разводы я, кстати, сам рисовал. Конечно, при использовании их смоет первым же дождём, но пока что ткань у нас не успела пострадать. Наша гондола после использования защитных покрытий и так была коричневая, так что если замаскироваться — даже днём и сверху могут не заметить.

— Рубари! Маскируемся! — крикнул я механику. — Небо впереди чистое, и светиться нам никак нельзя. Сам полезешь?

— Сам п-л-зу! — отозвался тот, потому что критически не доверял мне работу с аэростатом.

Через час, когда камуфляж надёжно прикрыл светлый аэростат, мы начали снижаться — насколько позволял нам рельеф. Как бы я ни любил парить в небесах, но если впереди довольно однообразная, хоть и бесконечная голубизна неба, это немного скучно. Вот летать над землёй — это особое удовольствие, при котором ты не только чувствуешь дирижабль, но и его скорость, манёвренность, послушность управлению… А ещё в таком случае нет решительно никакой возможности поскучать — надо постоянно следить за тем, что происходит впереди, снизу, сверху.

Первой из наших гостей проснулась Араэле — и немедленно отправилась в рубку. Видимо, узнавать, как мы там вообще поживаем. Я слышал, как она поздоровалась с Рубари, задала ему какой-то вопрос, а механик что-то буркнул в ответ.

— Привет! — голос девушки раздался прямо за моей спиной. Однако я отчего-то заранее догадывался, что она решит ко мне незаметно подкрасться, и даже не вздрогнул.

— С пробуждением, — кивнул я.

— Где мы сейчас? — спросила девушка, и я молча ткнул в карту пальцем, указывая наше примерное местоположение. — А почему над поверхностью?

— Потому что небо ясное, а мы не знали, скажем так… — я поводил правой рукой, оторвав её от штурвала. — …Насколько массовыми будут наши поиски.

— А, вот ты о чём!.. — девушка не сразу поняла, что я имею в виду. — Искать будет нас много кто… Однако исключительно в этом округе. Понимаешь, у нас просто груз такой, за который бывшие владельцы артефакта убьют, не задумываясь. Причём под выбросом, который ещё специально будут искать.

— А кто владельцы? — приподняв бровь, поинтересовался я.

— Дом Эрори, — пояснила мне Араэле. — Они в этом округе почти полновластные хозяева.

— Подожди, вот объясни мне… — попросил я её. — Получается, ты украла какую-то вещь у одного из домов. Неужели другие дома не поддержат их поиски?

— Ну, я сама состою в одном из домов… Неужели ты думаешь, что я эту кражу исключительно по собственной инициативе организовала? — девушка засмеялась. Видимо, мои вопросы её не на шутку забавляли. — А другие дома поддерживать Эрори не станут. Дома почти постоянно грызутся между собой, поэтому ослабление одного из них — это всем остальным только на благо.

— Это ваше идолище что, и вправду, настолько ослабит весь дом Эрори? — удивился я.

— Может, да, а может, и нет… — Араэле покачала головой. — Это ведь артефакт, и никто не знает его свойств, хотя они наверняка имеются. Вот только Эрори так и не смогли их изучить.

— Значит, если эта штука настолько важна, то к этому привлекут всех, кого только можно? — уточнил я.

— Торговцев, свои патрульные дирижабли… — перечислила Араэле. — Это что-то меняет?

— В текущей ситуации ничего, — я ткнул пальцем в обзорное окно. — Именно от этого мы и старались уберечься. Небо чистое, и летящий дирижабль издалека видно. Зато у поверхности, если он будет накрыт тёмной тканью — нет.

Я морально готовился к тому, что рано или поздно нас обнаружат. Но день прошёл, мы поднялись на безопасную высоту, переждали ночь и снова спустились к поверхности — а нас никто не преследовал. И на следующий день нас не обнаружили, и через день — тоже. Я даже немного расстроился. А как же моё невезение?.. Куда оно делось-то?..

Прошли сутки, а потом вторые, третьи… День за днём мы осторожно крались вдоль поверхности — и вообще никому не было до нас дела. Возможно, мы просто обгоняли своих преследователей — или, может быть, они просто не успели перекрыть границу округа по взятому нами курсу. А вполне вероятно и такое, что мы уже просто разминулись с ними.

Это был один из тех редких случаев в моей жизни, когда всё прошло гладко и спокойно. Я вёз контрабанду, за которую, если бы меня поймал местный дом, убивали бы долго и с фантазией — и вообще ничего мне в этом рискованном деле не мешало. И даже наши пассажиры вели себя на удивление мирно и тихо. Мы добрались до границы региона, после чего ещё один день летели, соблюдая все меры предосторожности, а затем поднялись на высоту семи сотен метров — и уже не скрываясь, направились к скале, которую мне указали Пали и Араэле.

Скала называлась Треангин. Она не была ни узловым пунктом местной торговли, ни крупным населённым центром — но выглядела повнушительнее многих других скал, которые я повидал. Начать надо бы с того, что на ней имелась настоящая крепость. Точнее, арх здесь выполнял функции именно что крепости, а не административного центра. На его стенах застыли пушки и дозорные, готовые отбить любое нападение, хотя, как я знал, вообще не принято было в этом мире на скалы нападать. И что я сразу заметил при подлёте, в порту Треангина стояло больше десятка не совсем обычных дирижаблей.

Вот на них сразу стоит остановиться поподробнее, потому что я впервые видел эфирные корабли одного из домов. Это не были транспортники, личные кораблики или зависимые торговцы — это были настоящие боевые дирижабли. Пять из них были поистине огромными — метров по двести в длину. На белой ткани аэростатов чётко выделялась эмблема: лоза, напоминавшая виноградную, на фоне то ли солнца, то ли огненного шара…

— Дом Лан-ван, — пояснил мне Пали, наблюдавший за нашим подлётом. — Их родная скала. Они союзники нашего дома. Делают вино и огненные логосы — одни из лучших в нашем мире.

— Что-то мне подсказывает, что таких, как я и Рубари, здесь ждут с распростёртыми объятиями… — буркнул я себе под нос.

— Нет, это вряд ли, — не согласился Пали, а потом сообразил, что я имел в виду. — Сарказм… Да, таких, как вы, в Треангине сразу бы отправили на поверхность с конфискацией. Но это если бы вы были одни… Вон видишь — корабль с аэростатом из синей ткани у одной из мачт? Причаливай туда.

Слегка робея, я подвёл нашего «Шарка» к причальной мачте, где несколько служащих приняли швартовы и подтянули нас к площадке. Встречать моих пассажиров прибыла довольно внушительная делегация. Судя по костюмам, это были далеко не последние люди города. Мы с Рубари помогли вытащить ящик на площадку и сразу вернулись в гондолу, даже не пытаясь подслушивать и подглядывать. Перед выходом Пали подтвердил наши договорённости и заверил меня, что об оплате помнит.

Мне было откровенно не по себе… Да, с одной стороны, я вытащил Пали и Араэле из Саливари, рискуя дирижаблем, но кто сказал, что они обязательно выполнят условия нашего соглашения? Вот захочет Пали не платить нам, а, наоборот, заработать — и плакали все наши с Рубари сбережения… Мы ведь даже сбежать не сумеем. Один из боевых дирижаблей — небольшой, юркий, но явно вооружённый — отчалил от мачты и теперь висел метрах в ста от нас.

На всякий случай, я принялся заливать семечко пневмы энергией под завязку. Заметив это, Рубари с мрачным видом занялся тем же самым. Наших пассажиров уже увели со всеми почестями, а груз, как я успел заметить, загрузили в дирижабль с синим аэростатом. А мы всё сидели и ждали неизвестно чего… В любом случае, улететь мы всё равно не могли — похоже, нас охраняли.

Наступил вечер, а я всё не находил себе места, да и Рубари оставался мрачен и тих. Мы поужинали остатками запасов и легли спать. Я уже почти было погрузился в сон, когда сквозь сомкнутые веки проникло алое свечение. И требовательное «Дзи-и-и-и-инь!» заставило окончательно открыть глаза. Кроваво-красный, с жёлтыми прожилками шар висел прямо у меня перед носом.

С какой-то внутренней обречённостью я протянул руку и коснулся шипящей поверхности. В тот же миг весёлый голос в моей голове радостно завопил:

— Алло, привет! Это я!

— А это я, Фант.

— Ну и хорошо, что это ты! Беги!

— А как? — мрачно поинтересовался я у голоса. Если честно, от чистой безысходности.

— Ш-ш-ш-хрш-ш-шхр-ш-ш-пш ш-сш-ш-хрш-ш! — помехи скрыли и голос, и то, что он успел мне сказать.

— Сколько у нас времени? — привычно уточнил я.

— Ш-ш-ш-ш! Хрш-ш-ш-шсш-хр! — оповестил меня голос.

— Что-то ещё мне надо знать? — спросил я, не зная, что бы ещё спросить.

— Шхр! Ш-ш-ш-ш-ш! Ш-хр-шс-ш! Ш-ш-ш-ш-ш? — вопрос я скорее почувствовал, чем услышал.

— Ничего не услышал, но всё попытаюсь выполнить, — кивнул я.

— Ну всё! Пока! — помехи пропали, и голос неожиданно вновь зазвучал чисто.

— Пока! — ответил я пустому месту, где ещё недавно висел кроваво-красный шар.

— Рубари! Разгоняй логосы: нам пора сваливать! — крикнул я, стукнув кулаком по стене его каюты.

— Как св-л-вать?! — удивился механик, выглянувший из двери.

— Самым отвратительным и низменным способом!.. — не стал я пускаться в пространные объяснения. — Так сказал шар!

— Ш-ры б-в-ет врут! — нахмурив брови, заметил Рубари.

— У меня с ними договор! Мне говорят правду и только правду! — отозвался я уже из машинного отделения.

Сон как рукой сняло. Неопределённость закончилась, и невезение сработало — в общем, жизнь налаживалась быстро и стремительно. Я вошёл в рубку и проверил, все ли рычаги стоят в нужном положении, после чего спустился в трюм и смело вышел на площадку на вершине мачты, приглядываясь, как бы половчее отвязать швартовы.

В этот самый момент сплошную темноту разорвала вспышка, и шар ослепительного света врезался в дирижабль с аэростатом из синей ткани. Я ожидал какой-нибудь яркой вспышки или взрыва, но ничего из этого не случилось — просто защищённая от огня ткань вспыхнула, как факел. Со стороны местного арха донеслось тревожное «Бом-м-м-м-м-м!..».

Я решил, что скрываться поздно, а посему нацепил кастет и несколькими выстрелами перерубил канаты — что-то в последнее время слишком часто приходилось это делать… Над моей головой разгорался воздушный бой. Это местные дирижабли опомнились и пытались отбиться в темноте от неизвестных врагов. Однако эффект неожиданности пока играл на руку нападающим. Они уже вовсю палили, пока защитники только пытались отойти от мачт.

Из дирижабля с синим аэростатом вывалился какой-то здоровенный детина с шальными глазами и знакомым ящиком в руках. Увидев меня, он ринулся через всю площадку.

— Бегите! Бегите! Спасите! — тоскливо орал он, но в следующий момент прилетевший откуда-то сверху снаряд, напоминавший большой шар из воздуха, раздробил ему ноги.

Какое-то время он ещё пытался ползти, извиваясь, но я прекрасно понимал, что такими темпами бедный парень к нам всю ночь с ящиком будет добираться. И, не думая о том, насколько это глупо, я рванул к нему, подхватил его под мышки и чуть ли не рыча потащил к нам. Детина орал, не переставая, на высокой ноте, а в глазах у него не осталось ни разума, ни понимания происходящего — только боль. Однако ящик выпускать он не собирался. Из нашего дирижабля выскочил Рубари и кинулся мне на помощь. Мы начали двигаться быстрее, и только это и спасло нас от очередной полупрозрачной сферы, которая снова заехала детине по и без того пострадавшим ногам. Это стало последней каплей, и бедолага отрубился, отпуская ящик, но именно в этот момент мы все вместе и ввалились в дирижабль.

— Быстрей! — выдохнул я, закрывая дверь и оттаскивая парня в сторону, чтобы его ящиком не зашибло. — Отчаливаем!

— Да к-да?! — удивился Рубари.

— Не спрашивай! Просто делай!

Застрекотали винты, отводя нас от причальной мачты, а заодно и от города. Я ещё успел заметить выступивший из темноты небольшой дирижабль, из которого выскакивали вооружённые люди, а потом сразу выключил сферы пустоты в аэростате. Ещё мгновение мы двигались вперёд по инерции, лишь начиная своё падение, а потом — резко ухнули вниз, в темноту.

Сферы пустоты я подключил назад почти сразу. И Рубари раскочегарил логос огня на полную, запустив и паровые винты. Но прежде, чем мы вновь начали подниматься, прошло ещё несколько долгих секунд в почти свободном падении, а за это время мы успели, наверно, опуститься на две-три сотни метров. И, вероятно, достигли той высоты, на которой нас уже могли достать чудовища. Я не видел в темноте, сколько оставалось до земли, но каким-то шестым чувством понимал, что совсем чуть-чуть…

Однако наш манёвр резко изменил расклад боя. Нападающие, судя по всему, тоже пошли на снижение, бросив расстреливать флот дома Лан-ван. Теперь они пытались стрелять по нам, но, если честно, выходило не очень. Снаряды проносились мимо, лишь терзая заросли на поверхности, а там с возмущённым рёвом бесновались чудовища, которым со всей серьёзностью прилетело по щам во время привычного ритуала ночного бдения у скалы.

Понимая, что рано или поздно прилетит и по нашим щам, я направил разгоняющийся дирижабль в обход скалы, постепенно поднимаясь и покидая опасную область. Было уже понятно, что обитатели скалы — не враги нам, и беда пришла со стороны, но я всё ещё не доверял ни одним, ни другим. Пусть между собой там разбираются, а я решил просто самоустраниться…

Звон бьющегося стекла и немалых размеров морда, сунувшаяся в рубку, заставили меня исполниться куда большим доверием к местным жителям. Тройной заряд из кастета по четырём глазам помогли чудищу забыть о попытках пробраться в гондолу. А ещё через секунду мимо пронёсся огненный снаряд, отправивший летающую зверюгу куда-то на землю. Вот только снаряд предназначался не ему, а нам…

Я не видел, что происходило у нас за кормой, сосредоточившись на том, чтобы просто уберечь остатки дирижабля от чудовищ и новых снарядов. Если честно, получалось не очень. Следующим попаданием нам запалило, несмотря на все огнеупорные логосы, один из винтов. И ещё какая-то местная монструозная птичка резанула ткань на аэростате — но, к счастью, не слишком сильно. А уж что в тот момент делали с нашей гондолой — это вообще отдельная песня… Уводя эфирный корабль вдоль каменных склонов, я забирал всё выше и выше. И, в результате, описав полный круг, выскочил из-за края скалы прямо напротив стен местного арха.

По стенам бегали человеческие фигурки, наводили орудия (не на нас, и на том спасибо!) — и что-то явно нам кричали. Я ничего не мог расслышать, но примерно догадывался о сути. Дирижабль просто перестал подниматься — значит, скорее всего, очень скоро мы начнём снижение, и теперь уже ничто не поможет нам снова набрать высоту. С учётом того, что на этой скале мне ещё не позволили привязаться, то и окажемся мы с Рубари очень и очень далеко отсюда…

Дирижабль пронёсся над городом, снижаясь всё больше, а впереди показалось какое-то поле, по которому от нас со всех копыт удирало стадо шарков. Боясь промахнуться мимо такой удобной площадки, я отключил одну сферу пустоты — и мы резко клюнули носом, ложась прямо на трюм.

— Выключай всё! — успел я крикнуть Рубари, сам делая то же самое, а в следующую секунду меня подкинуло ударом о землю, больно приложило о штурвал, о стену рубки и, протащив по полу, впечатало головой во что-то твёрдое…

Я ещё успел узнать, чем всё закончилось, получив сообщение:

А потом моё неконтролируемое движение по полу завершилось новым ударом по голове, хоть я и пытался прикрывать её руками. И в этот раз удар выбил из неё и мысли, и сознание…