Глава 6
Жесткая правда о земляках, и как я был на охоте
Если кто-то думает, что я забыл о земляках, то это не так. Просто времени не было и средства не позволяли. Во время второго посещения салона, а точнее группы салонов с кор-сэ́ я учудил так, что сам не знаю как к этому относиться. Мне наконец-то повезло в кости.
Повезло в два этапа.
Во-первых, мне не хватало денег на минимальную ставку в банк и я сделал финт ушами. Ну точнее, поставил на аукцион своего оруженосца. Все честно, никакой пидоросни. Как бы в шутку, аукцион для дам. Схема то уже отработана! Сработала раз, то почему бы не сработать и во второй раз?!
Если честно, то такого ажиотажа я не представлял. Шутейный аукцион превратился в аукцион спеси. Надо выиграть и все тут! Или я не самая-самая?! А зачем мне этот юноша, когда кобелей полный салон, сама не знаю.
Признаться и мы с Латьяун подлили пару поначалу, ну точнее попросили его знакомую поднять ставки с сексуальным придыханием. Вот это уже номер!
Телка, на которую все текут, чуть ли не стонет от взгляда на моего оруженосца. Тут такое началось, что я думал Гумуса бабы изнасилуют.
Десятка золота за час уединения! Они тут с дуба рухнули?! Да его обмундирование меньше стоит!
Полученную десятку я быстро спустил до трех монет. Потом с трех поднялся до пяти. С пяти просел до четырех. С четырех ушел в отрыв на восемь. С восьми фортануло на шестнадцать.
Дебил остановись!
С шестнадцати опустился до трех…
Потом новый заруб в кости.
Три выросли в девять. Девять в семнадцать.
Дебил остановись!
Начал с семи.
Спустил до четырех. С четырех до шести. С шести до двенадцати.
Дебил остановись!
А вот хрен! С двенадцати, до шестнадцати. С шестнадцати, до двадцать одной монеты. И вот тут я зассал дальше играть.
Это для высшей знати это мелочь, а мне так-то не кисло выиграть зарплату за год службы.
Помню еще, что отдал деньги Гумусу и приказал бить меня по лицу, если еще раз за вечер я сяду за стол. К чести Гумуса, надо признаться он в точности исполнил мое пожелание, за что и отхватил от меня в ответ.
Стоя над его тушкой без сознания, я вспомнил свой приказ. Блин, надо ему монету выделить за понимание и усердие. Спорить со мной пьяным это еще-то счастье. Друзья в прошлой жизни и то со мной не спорили. Типа протрезвеешь, потом поговорим какая ты сволочь.
Как не странно мой пьяный дебож с оруженосцем был принят на ура местной публикой. Единственная кто возмущалась так это бабенка, что час провела с Гумусом. Я не знаю, чем он там ее очаровал, но теперь я для нее скотина и солдафон, это если смягчать выражения. Интересно, а большая у него шишка, раз за него так бабы переживают?!
* * *
Оставшиеся события я плохо помню. Перебрал. Помню, что ползал пьяным в ногах у Гумуса и орал что не встану, пока он меня не простит. Это местная публика не поняла, но сочла за причуды рыцаря. Думали, наверное, что это такая шутка, а вот я не хрена не шутил.
Потом я опять подрался. Надо было спустить пар. Дрался со старым противником. Ну, с тем слугой, что уже на кулаках надавал мне по роже. Шел в бой, чтобы искупить свою вину, а получилось что я все обосрал.
Навалял я слуге. Тупо со злости. То ли он расслабился после прежней победы, то ли я был злой. Меня от его тела оттащили, когда было уже понятно, что я дурачок и гашу его в мясо.
А вот так. Раз на раз не приходиться, о чем я заявил своему оруженосцу. Мастер он на то и мастер, что этих, раз на раз, почти не бывает. Бывает раз на сто, но случается и раз среди сотни, что и мастер отдыхает. Вроде он меня понял, на наглядном примере.
* * *
Из дальнейших событий после этой эпатажной пьянки достойно упоминания визит в таверну к наемникам, ну тут, которую мы с Антеро посещали.
Не буду говорить, что Нетфе мне удалось уболтать совсем за мелочь, но скажем так, я был готов расстаться и с большим. Четыре золота так-то это тоже не мало, почти три моих зарплаты. В ответ, Нетфе выделил человека чтобы сопроводил нас до скупщика краденого и отрекомендовал нас.
Выложенный товар, если честно меня не обрадовал. Зачем мне украшения и прочая ерунда, если я хочу видеть совсем другое.
Пришлось пойти на крайние мере и автоматически набить ценник на будущую покупку информацию. Я показал патрон и попросил принести все странное.
Скупщик долго мялся, смотрел на меня, думал, но после вынес образчики товаров.
Мотки веревок, алюминиевые штыри альпинистов, почему один ботинок с шипами, ледоруб, консервы, патроны двенадцатого калибра, ствол разобранной двустволки.
— Это все?
— Достаточно.
— Как к тебе это попало?
— Но ты же настолько глуп, чтобы считать, что я тебе это скажу?! — сказал скупщик и заметил движение в темени.
Пасут тут меня, поведу себя не так и меня продрявлют. Не удивлюсь, что в темени засел кто-то с арбалетом.
— Нет, не глуп. Просто интересно в пределах того что можешь сказать…
— Приносят разные люди…
— Когда? Кто? Как их найти?
Молчание было долгим. Я уже решил что протупил, не надо было так в лоб спрашивать. Старьевщик в это время видимо думал, что ему будет, если он чуть приоткроет тайну и какая плата за риск.
— Двадцать.
— Не смеши. Ты сам ничего не знаешь. Не стоит одно имя этих денег.
— Не одно…
— Следы все равно ведут к одному…
Долгое молчание. Про следы я ляпнул просто предполагая. Все вещи альпинистов, ну если не считать двустволки. Логично думать, что всё это одна группа, чем несвязанные между собой люди.
— Тебе-то какой в этом интерес? — разродился словами, после долгого молчания старьевщик.
— Ты все равно не поймешь… — пытался я съехать с темы.
— И все же?
Я маялся с ответом, но в голову лез всякий бред. Неудивительно, что я понес бред в ответе.
— Месть!
— Кому?!
— А это не твое дело!
— Как хочешь! Месть это дороже!
— Ты мне зубы не заговаривай! Не ты, так другой! — начал рычать я.
Дурак, что тут скажешь. Сам стою под прицелом, а выеживаюсь, как лох перед Брюс Ли.
— А уверен что есть другой?
— Все в руках Бога! — и я по привычке пожал плечами. Такая глупость эта моя привычка. Антеро привык к этой моей причуде, но остальные местные не знают этого жеста.
— Какого бога?! — вдруг насторожился старьевщик.
Единого! Так и хотелось брякнуть мне, но я сдержался. А каких местных богов я знаю? Рарнора, бога смерти, и Мерлену, которая хрен знает за что отвечает, как я понял за благотворительность. Остальные боги как-то проходили мимо моих ушей. Вам же не интересно, во сколько реинкарнаций Будды верит японцы, а почему мне должно быть интересно, во что верят даже не еретики, а язычники.
Естественно, что я хотел брякнуть что я верю в смерть, но постеснялся. Звучит пафосно и звучит как наезд. Решил применить более мягкий вариант.
— Я верю в Рарнора. — сказал я, применив более мягкое склонение смерти.
Вот это было нечто. Надо было видеть глаза старьевщика. Интересно, что я такого сказал, что он так пересрался. Не думаю, что если бы я сказал, что верю просто в смерть, он так испугался бы.
Интересно, что за маньяками тут считают жрецов Рарнора, что их боятся криминальные элементы?! Вполне нормальные люди, или может я, чего-то не знаю?
— Я ничего тебе не скажу! И нечего тебе продавать не буду! — подавив дрожание рук высказал мне старьевщик.
Зря он старался, я заметил какую реакцию на него произвело имя Рарнора.
— Уверен?
— Вон отсюда! Иначе стражу позову!
А вот это уже серьезное заявление. Нет, конечно, не стража это серьезное заявление, а то что криминальный элемент будет звать стражу. Не по понятием это и явно с перепугу.
— Я вернусь… — сказал я на прощание точно зная, что вернусь не один и в чьей компании.
* * *
Я бы хотел сказать, что все мои глупые слова сразу же обратились в быль, но это не так. Во-первых, я заступил на три дня в ночные дежурства, а какие поездки с жрецом на Перевалку, когда я сплю на ходу. Ну и во-вторых, я в тот же день заехал к жрецу, но его тупо не застал. Где он там шлялся я не знаю, понял только то, что искать его в ближайшие дни бесполезно.
Через три дня ночных дежурств, визит к старьевщику как-то сам собой отложился.
Приехал Латьяун и пригласил на охоту, а я как-то забыл про земляков. Когда я еще побываю на охоте с высшей знатью?!
За три дня караула, я все уже обдумал. Я не сомневался что все мои земляки, кем бы они не были, уже мертвы. Я что ли не знаю местных нравов?! Ублюдки на ублюдках и ублюдками погоняют…
* * *
Охота с самого начала не задалась. Хотя какая это охота?! Два десятка дворян высшей знати, ну и я с Юдусом и Гумусом, ну и примерно полсотни прислуги, всяких там загонщиков, подавальщиков подушек, виночерпиев, поваров и все в том же духе…
Я полдня стрясся в седле по кочкам да ухабам. Боялся облажаться, тем, что вылечу из седла всем на смех. Колбаска, та еще скотина непредсказуемая. И почему я до сих пор его на колбасу не пустил?!
Оленя упустили. На кабана бабы зассали, ну как зассали, испугались для вида. Понятно не им же лезть на кабана, но для виду стращали кавалеров, типа это опасно и страшно. В общем, перестращали. Высшая знать зассала от подробностей напоминаемых бабами, про выпушенных кишки и прочих прелести встречи с кабаном. Будем считать, что егеря кабана упустили…
Было скучно и нудно. Я от безнадеги почему брякнул, перебрав с вином, что хорошо бы сейчас сходить на уток. Это к моему удивлению сочли самой удачной шуткой сезона. Я даже стал великим шутником. Интересно, а что я такого сказал?! Я же от чистого сердца говорил, но видимо у них тут другой юмор…
Дичи не было никакой. Ну, не считать же за дичь пару зайцев, которых разорвали в пух и прах гончие. И на хрена мы поехали на этот пикник?!
Одно хоть меня радовало, пьяная рожа моего довольного десятника. Чувствую я, теперь я у него любимец в десятке. Хрен всем вам! Хрен я выйду в следующий караул из караулки. Там и буду спать. Думаю Юдус на это не обидеться! Уж я-то ему расписал, как я пошел против воли бати Латьяун.
Ага! Вот это смех! Присовокупил тлетворное влияние десятника к пагубному влиянию общества высшей знати. А я тут рискую, тащу его жопу на охоту…
Если честно, хрен я там, чем рискую. Уж я-то знаю, сколько коротка память у власть имущих. Меня все равно рано или поздно отлучат от кормушки общения с мажориком.
Юдус и Гумус, две единственные хари, которым я был рад на этой пьянке. Тьфу ты, я хотел сказать пикнике! Тьфу ты, я хотел сказать охоте. Тьфу ты, я хотел сказать что в поездке по лесу, я был им рад.
С Юдусом мы нажрались не слезая с седел. Вы не представляете как мы пересрались, когда мы уединились в ельнике, чтобы выпить, а на нас несется что резвое, крупное, быстрое и наверное рогатое.
Раздаются крики, примерно такие: — А ну бля!
В общем, наложали мы. Пропустили оленя. Давайте я вам не буду передавать маты загонщиков. Было бы высшее дворянство, они бы наверно что-то бурчали себе под нос, ну это когда офицер шепчет, а ты по губам у него читаешь отборный мат и даже различаешь склонения матов.
Впрочем, никто кроме загонщиков нас не материл. Все такие же охотнички собрались. Пару дам вообще неплохо провели время, судя по их помятым платьям.
А вы что думали? Вы что всерьез думали, что дворянство на охоте охотиться?!
* * *
Из дальнейшего я помню, как тихонько блевал в кустах. Блевал без палева, запалят, так дальше не нальют, а у меня по пьяни планы появились на брюнетку.
Вышел я из кустов, а там на поляне «поляна накрыта». Отъелся понемногу кислым и жирным, на время протрезвел.
Ну, что же вы завыли песни?! Я вот не понимаю, зачем на охоту брать музыкантов?! От тяги к прекрасному, чтобы зверь лучше ловился? Еще больше я не понимаю, а зачем вообще музыканты на охоте?! Тут как потдали, каждая скотина с золотой цепью вырывает музыкальные инструменты из рук профессионалов, чтобы научить общество своему высокому гению!
Звучит это примерно так: «Я дворянин! Я умею петь и играть! Счас я вам спою! Даме поразившей мое сердце посвящается!».
Ты уж клоун определись, сердце поразила тебе дама или хер, впрочем, сам узнаешь через две недели, как закапает с конца.
Самым неприятным было, когда меня попросили сыграть. А что я вам могу сыграть, мой инструмент бубен, да и тот не музыкальный бубен, а тот который с лишними зубами.
Я не помню, как я там отнекивался. Помню, что меня все-таки вывели из себя.
Не считайте меня полным дауном, что начал пьяным прыгать с кулаками на высшую знать. Я же не самоубийца!
Хотели песен, будут вам песни! Пусть я не умею играть, но мои песни вы точно запомните! Не подумайте, что я сразу что-то исполнил на бис.
Это я то?! Я пьяный?! Да я только пару минут думал, чтобы исполнить. Еще минут восемь пытался перевести с русского на местный. Сбивался в переводе, забывал слова и все в том же духе.
А теперь самое главное!
Я не умею играть не то что на местных инструментах, но и гитаре. Ты можешь хоть жопу наизнанку вывернуть, но руки у меня не для струн. Если вы думаете что с неоднократно сломанными пальцами что-то можно хорошо играть, то я даже не знаю что вам сказать…
Вы думаете, как я пел?!
Тупо стучал ритм по корпусу местной балалайки, и завывал то, что я там напереводил.
Спел как спелось, со всеми погрешностями моего небогатого лексикона. Честно говорю, старался. С учетом песни, что я пел, то это показатель того, что я уже был в мясо. Каждый придурок в реконструкции знает «Дорогу панцирной пехоте», но обычно не знают чья это песня. «Пехота» это уже неофициальный гимн рекоров. Легенды — Вовы из Мурманска, это песня. Но мало кто знает другие песни Легенды.
В общем, я тупо орал дорогу панцирной пехоте. Песня, для которой не надо быть великим музыкантом. Эту песню можно петь, а точнее кричать «а капелла». Песня простая и циничная, и наверно поэтому Дивные поют ее шепотом, чтобы по шапкам не надавали.
Под железный топот ног,
Не останется дорог.
Под забралом перегар,
А в ладонях скипидар.
Эй дорогу панцирной пехоте!
Эй дорогу панцирной пехоте!
Всю песню приводить не буду, достаточно и того что там есть строчки про: крестьян которым ломали хребты, глотки сожженные кагором, закон мечей и прочие прелести войны.
Песня оставила смешанные чувства. Юдусу и еще нескольким дворянам понравилось, а дамы поджимали губы и кривились, когда думали что я не вижу. Ну, так дело не пойдет. Я тут глаз положил на брюнетку, надо как-то срочно исправлять свое резюме.
В голове вертелось разное. Нет, что я бы спел бы Высоцкого, Розенбаума, Киша, Летова, да ну худой конец Люмена, Мельницу, Арию или Ленинград. Да мало ли хороших песен и малоизвестных исполнителей?!
Но Блин! Меня уже на песнях Легенды переклинило. Спел Елочки-Иголочки, Легенды:
Опускается на голову, горе смрадное, птицей-бедой.
Умывали добры молодцы. Лики свои. Ключевою водой.
Не резвиться ясну соколу. В блёклых небесах.
Кровь стучала цветом маковым. По вискам…
Благословляли нас ёлочки-иголочки,
А растворялись мы, как птицы в облаках,
Окрести нас, снежные иголочки.
Белым холодом, да чёрным солодом.
Кто пойдёт во поле ратное? Взявши булат. Да очи закрыв?
Кто взлетит на солнце красное? Травами прикрыт. Да кровью остыв?
Чем заплатим цену красную? За огонь. Да за милый хлеб?
Кто вернётся обратно в дом? Кто возьмётся за плуг? Кто возьмёт в руки серп?
Провожали нас ёлочки-иголочки,
А уходили мы, как птицы в облака.
Окрестили нас, снежные иголочки.
Чёрным холодом, да красным золотом.
О чём поплачут наши матушки? Горькой слезой. Да чистой росой?
Будут зарастать раны рваные. Мягкой травой. Да пылью дурной.
Маков цвет алым пламенем. Полыхнёт, разорвав глаза,
Дождь прольётся алой капелькой. Сталью сверкнёт гроза…
Хоронили нас ёлочки-иголочки,
А умирали мы, как птицы в облаках.
Отпевали нас снежные иголочки.
Лютым холодом, да жжёным оловом.
Я не спорю, что это наивно, навязывать свое мировоззрения людям для этого не готовым. Я не спорю, что это глупо выкладывать душу, тем, у кого нет души. Я не спорю, что я был пьян. Я не спорю, что я не самый лучший исполнитель. Даже готов признать, что я хреновый музыкант. Я не спорю, что херовый из меня переводчик.
А вот в одном я поспорю!
Не сметь мне плевать в душу и говорить что моя песня это завывания крестьян?! Я тебя не понял! Повтори-ка! Что ты говоришь, что моя песня это песня о крестьянах, которые хотели стать дворянами?! Ты уверен мальчик, что ты это думаешь?! Не плюй мне в душу скотина!
Я не знаю, чем бы это закончилось. В итоге, конечно, мне был бы песец. Все шло к дуэли, а я, учитывая мое упитие, мог и не посчитаться с тем, что молокосос барон, а я самозванец бастарда барона.
Мне в том вечер повезло. Малолетку нашлось кому урезонить, кроме меня. Как не странно, мой корявый перевод понравился дамам. Хотя может и не перевод, кто в их головах разберется?!
Говорят, единственный мужчина, который понял женщин, еще долго голым бегал по улицам и кричал: «Это так просто!».
Так было, до тех пор, пока его не поймали, и не упрятали в психушку. С тех пор мужчины не могут понять женщин, а те, кто понимают, ничего уже не скажут. Из психушки сложно докричаться до общества.
Я не понимаю, как так вышло, что я не участвовал в дуэли. Вообще дуэли не было. Одно помню сквозь сон, кто-то говорил, что с отмороженной пехотой не надо связываться, они отмороженные, не разбираются в титулах. Варвары. Звери. Сначала бьют, а потом думают.
Помню, что было мягко и приятно. Спал я похоже, на бедре у брюнетки, на которую я глаз положил.
Кто там воет про секс?! Забудьте про него! Ну, по крайней мере забудьте, что все к нему сводится. Уснул на бедре прекрасной дамы и все! А если бы было продолжение, то скорее всего, она бы для меня не была бы прекрасной. Была бы очередной. Оставьте мне иллюзию романтики. Я временами устаю быть циником. Хочется просто поспать на стройной, женской ножке…
* * *
Охота закончилась для меня непросыханием. До города мы Юдусом раздавили последние из припасов, и стали стрелять у едущих рядом, то, что у них может быть из алкоголя.
Я сам не понимаю как нас терпели.
Мою жажду утолила брюнетка на бедре которой я спал. Богиня! Я тебя уже заочно люблю! Хоть и не помню твоего имени! Правда, я четко запомнил твое лицо. Я помню, что тебе должен, пусть даже ты сама этого не запомнишь! Ты спасла мою жопу от дуэли на которой я убил бы этого придурка, а потом меня бы порезала бы на ленточки его родня. За это, я тебе должен, и впишусь в самый нелепый «кипиш», но лучше бы, чтобы ты об этом не подозревала, а то начнешь меня подставлять под «кипиш».
* * *
Город встретил нас хмурым небом и дождем. Я вымок до нитки. Въезжали через ворота Грязного, лень было переться огибая город до Небес или Скотного двора. Как нас занесло в Странный город, хоть убей, не помню. И тут, что называется, «Остапа понесло».
Я отбился от кавалькады дворян. Первые воспоминая относится к таверне в которой живет жрец.
К жрецу меня занесли копыта Колбаски, совсем случайно. Я был «на кочерге» и просто хотелось разобраться в самом себе и событиях вокруг себя. А с кем лучше всего пытаться разобраться в самом себе, как не в компании жреца?
Жрец встретил меня поначалу насторожено. Пьяная скотина в моем лице, не самый лучший собеседник, согласитесь. Но потом как-то все встало на свои места.
Я поплакался жрецу о жизненной несправедливости и прочем, о чем обычно несут пьяные люди. Не знаю, что я ему там наболтал, или что он услышал среди моего бреда, но его заявление было весомым, жестким и кратким.
— Проведем обряд!
— Это как в прошлый раз?! — вскричал я с ужасом.
— Как в прошлый раз не будет. Будет другой обряд. Не волнуйся, все будет хорошо. Пошли.
Я качаясь, последовал за жрецом. Гумус хотел составить мне компанию, но жрец его выгнал, как и своих помощников. Самолично раскурил курильницу. Сам заваривал травы. Теперь я понимаю, почему он постоянно пьет разные отвары! Не от старости и не потому что он себя лечит от чего-то. Он же наркоман чертов!
— Пей! — сказал он протянул мне чашу.
— Вдыхай! — и он замахал тряпкой над курильницей.
— Думай! Вспоминай! Ищи! Почувствуй родство! Отдайся потоку!
Меня постепенно накрыло. Я это уже не я. Я это кто-то чужой. Я вижу мир глазами другого. Вот это приход…
