Линкольн

— Так, — произнес Линкольн, очень стараясь осмыслить то, что Тедди только закончил ему излагать, а суть излагаемого сводилась к тому, что (1) Мейсон Троер больше не заинтересован в покупке его дома и (2) он не имеет отношения к пропаже Джейси.

Линкольн никак не мог решить, какое из этих заявлений неожиданнее. Буквально двадцать минут назад Марти заверял его, что Троеру необходим его участок. Возможно ли, что он ошибся и Троеру ничего не известно о праве прохода? Еще сильнее сбивало с панталыку, что Троер отрицал свою виновность в преступлении, в котором Линкольн его вообще-то не обвинял.

— Он просто возник на террасе? Без предупреждения?

— Может, принял меня за тебя, — ответил Тедди.

Линкольн покачал головой:

— Он меня в лицо знает.

— Ага, но я же сидел спиной, когда он поднимался по лужайке. Видел бы ты его рожу, когда он меня узнал.

— И просто принялся на тебя орать?

— Угу. Похоже, считал, будто я пойму, о чем он.

Линкольн подошел к раздвижной двери, но на террасу выходить не стал. Если Троер увидит, что он вернулся, может опять кинуться на приступ.

— Он тебе угрожал?

— Да нет, — ответил Тедди. — Злился, да, но казалось, будто он просто пар спускает. Почему-то больше всего его заедает, что все мы учились в Минерве. Можно подумать, он подавал туда, а его не взяли, потому теперь все мы посматриваем на него свысока.

Линкольн кивнул, припоминая, что Гроббин выражал сходную сословную обиду.

— Мне сдается, он из тех, кто постоянно из-за чего-то на взводе, — продолжал Тедди. — Еще у него зуб на летнюю публику, которая, очевидно, его чурается, потому что он не разделяет их барственного либерализма.

«Мерседес» последней модели, что обычно виднелся на подъездной дорожке, — машина Троера, насколько догадывался Линкольн, — теперь стоял там один.

— А этот гость его? Говоришь, на старом пикапе приехал?

— У них какая-то ссора была, мне кажется. Но слишком далеко, и я не разобрал, о чем они говорили.

«Так», — подумал Линкольн, его догадка на круговом перекрестке оказалась верна.

— И Троер сам заговорил о Джейси? Назвал ее по имени?

Тедди покачал головой.

— Нет, он ее назвал «та хиппушка», но говорил он точно о Джейси. С чего это он вообще взял, что ты считаешь, будто он в этом замешан?

Линкольн рухнул на диван, уставился в потолок и произнес:

— Черт.

Ощущая, что выбора у него маловато, он изложил Тедди выжимку: началось все с Марти, который предположил, будто у Троера могут быть неприятности. А вчера вечером Гугл выдал, что за Троером водятся истории с домогательствами к женщинам. Вот он и отправился в «Виньярд газетт» поискать подробности расследования дела 1971 года. И наконец, Беверли, услышав имя Троера, порекомендовала ему побеседовать с полицейским на пенсии по имени Джо Гроббин.

— А, и еще одно Троер просил тебе передать, — припомнил Тедди. — Что они с этим «Джои» Гроббином друганы.

Не вполне так, подумал Линкольн, сам Гроббин описывал их отношения. Да, после неприятностей в Уэллзли Гроббины приняли старшекурсника Троера к себе — эту информацию Линкольну пришлось из него вытягивать, но у него вовсе не сложилось впечатления, что мальчишки подружились, хоть и жили под одной крышей.

— Очевидно, тогда еще они играли в одной команде, — сказал он. — Завоевали нечто под названием «Кубок острова», а мне рассказывали, что местный кубок — это не баран чихнул.

— Так ты думаешь, этот тип Гроббин приехал сюда предупредить Троера, что ты здесь разнюхиваешь?

— Либо так, — произнес Линкольн, стараясь все обмозговать, — либо после нашей беседы он сам задумался.

— Об истории Троера с женщинами?

Линкольн кивнул.

— О ней — а еще и о нас троих. Гроббин сказал, что если б ему поручили расследовать это дело еще в семьдесят первом, мы стали бы его первыми подозреваемыми. Как он выразился, у нас имелись мотив, средства и возможность.

— Какой еще мотив?

— По его мнению, мы могли бы заманить ее сюда, думая, что она нам даст, и нас разочаровало, когда она отказалась.

Тедди спал с лица.

— Он и до сих пор так считает?

— Уверяет, что нет. Если бы тогда мы что-нибудь сделали Джейси, чего ради стали б разнюхивать что-то сейчас? И какой смысл нам троим возвращаться на место преступления через сорок четыре года? Нет, я думаю, случилось так. Наша беседа в нем что-то запустила. Не может же быть совпадением, что всего через несколько минут после того, как мы попрощались, Гроббин примчался прямо сюда и давай мужика допрашивать, а?

— Значит, — произнес Тедди, — ты в самом деле считаешь, что Троер как-то впутан?

Линкольн потер себе виски.

— Вчера считал — после того, как узнал, что за нелады у него с женщинами. То есть многие здесь полагают, что он опасен. Создавалось впечатление, что все части головоломки стыкуются. И это кое-что объясняло.

— Например?

— Ну, одна из причин того, что следствие не добилось никаких результатов, в том, что оно так затянулось. Как только легавые услышали, что Джейси должна была выйти замуж, — прикинули, что она просто струсила и сбежала. Мы тоже так думали — первый месяц или около того, верно? А все это время принимали как данность, что они с Вансом женятся. Они же помолвлены, как ни крути. Но после того, как она пропала, все изменилось. Из этого вдруг перестало следовать ее замужество с Вансом. Она о нем никогда не заговаривала, да и не особо скучала по нему, когда они были в разлуке. Они не сходились ни в чем — ни где станут жить, ни будут ли у них дети, да во что ни ткни.

— И насчет войны.

— Точно. Но если впутан Троер, все это не имеет значения.

— Только тут загвоздка. Троер утверждает, что Мики сломал ему челюсть тем своим ударом и ему пришлось ехать в Бостон ее фиксировать.

Линкольн кивнул.

— Гроббин его опрашивал где-то через неделю после того, как все мы уехали с острова, и тогда челюсть у него зафиксирована была намертво.

— А это значит, что на острове в тот вторник его могло и не оказаться.

— Ясное дело. Сегодня все это выглядит каким-то горячечным сном. По сути, мне хотелось, чтобы убийцей он был просто потому, что он мерзавец, а оно все устроено по-другому.

— Да, по-другому.

— Скажи-ка мне кое-что, — произнес Линкольн, мысли его сновали зигзагами. — Анита утверждает, что та поездка сюда была моей идеей. Ты тоже так это помнишь?

— Более-менее. Мы с тобой сперва это обговорили, а Мики убедить далось без труда. Только не думали, что Джейси присоединится к нам — у нее же свадьба ожидалась через пару недель.

— Я даже не помню, что приглашал ее.

— Это потому, что пригласил ее я.

— Правда? Ты уверен?

Тедди поморщился, как будто воспоминание было мучительным.

— Ага, и довольно-таки отчетливо помню это. Позвонил ее родителям, она сняла трубку, и голос у нее был странный, как будто я ее разбудил. Потом попросила меня повторить имя, словно уже забыла, кто я такой. Но я повторил, и она по-настоящему обрадовалась, как если бы мой звонок стал ответом на ее молитвы. Отчего-то ни первая реакция, ни вторая правильными мне не показались. В общем, план у меня был разрекламировать ей эти выходные как последнюю попытку убедить Мики не идти в армию, но она сразу заявила, что поедет, — мне даже шанс ввернуть это не выпал.

— Я, наверное, думал примерно так же. Может, ее согласие приехать не имело к нам никакого отношения. Что, если она просто искала повод сбежать на несколько дней из Гринвича?

— Зачем?

— Может, легавые были правы: она начала сомневаться, стоит ли ей выходить замуж. Но все равно меня не покидает чувство, что мы что-то упускаем.

Тедди собрался что-то сказать, но передумал.

— Что, Тедди?

— Ну, на самом деле в тот день, когда мы с Джейси ездили к Гей-Хед, она действительно намекала на сомнения.

В глазах у него, как отметил Линкольн, набухли слезы.

— Этого ты нам никогда не рассказывал.

Тедди пожал плечами.

— Наверное, у меня было чувство, что она мне доверилась по секрету. Но не сказала, что не будет выходить замуж. Просто что больше в этом не уверена.

Линкольн опять подошел к раздвижной двери и выглянул наружу. В предвечерних тенях удлиненный очерк дома тянулся вниз аж до самого жилища Троера. Слабнущий солнечный свет еще искрился на океане вдали.

— В общем, — произнес Тедди, — сейчас все сходится. Почему ты заговорил о тех занятиях по истории у Тома Форда. Он же все время твердил про отдаленные и непосредственные причины. До чего привлекательной может быть непосредственная причина, хотя настоящая истина обычно погребена где-то глубже.

— Должен сказать, — признал Линкольн, — что если Троер тут ни при чем, мне бы стало легче.

— С чего это?

— Гроббин еще кое-что сказал. Если б он отвечал за следствие — пригнал бы на этот участок экскаватор и перерыл бы весь его до последнего дюйма. — Теперь Линкольн потряс головой. — Вот чего я б не вынес — обнаружить, что она мертвой все эти годы пролежала тут. Под этой самой землей.

Затем они помолчали немного, пока Тедди не высказал наконец то, о чем думали оба.

— Не стоило нам давать ей ускользнуть от нас в то утро. Надо было поднять Мика и догнать ее. Подвезти до парома, чтобы попутку не ловила. Почему же мы этого не сделали?

— Никому бы не сказал, а тебе могу, — произнес Линкольн, — но если по правде, мне стало легче, когда она ушла.

Тедди удивился, но виду не подал.

— Я помню, что ты сказал тем утром.

Линкольн не помнил — и не был уверен, что ему хочется напоминания от Тедди.

— Ты сказал: «Значит, всё».

Не поспоришь. Именно так он и сказал, припомнил Линкольн. Как будто уже тогда знал, что Джейси они больше не увидят.

Ниже по склону хлопнула сетчатая дверь. На свою террасу вышел Троер и стоял теперь там — без рубашки, упершись обеими руками в перила, глядя в их сторону.

— Ты о Мики когда-нибудь думаешь? — спросил Тедди.

Они ехали в клуб в Оук-Блаффс, где должны были встретиться с Мики, который чуть раньше бросил Линкольну в почту: «Лицевой. Будь в „Рокерах“ в 7. Тащи с собой Тедомотину. И не дай ему отвертеться». От сообщения у Линкольна предсказуемо улучшилось настроение. Еще с первого курса в Минерве способность Мики всему придать другой масштаб оставалась величайшим его даром. И Линкольн, и Тедди склонны были принимать жизнь чересчур всерьез, поэтому Мики предоставлял естественное противоядие от их мрачных дум. Да и так ли уж плох мир, если в нем есть Мики? Навыка своего со временем он не утратил. То, что Линкольна он по-прежнему звал «Лицевым», а Тедди — «Тедомотиной», явно свидетельствовало о его убежденности, что четыре десятка лет их не испортили и не растлили. В присутствии Мики все отчего-то казалось не таким угрожающим, как будто жизнь сняла с него мерку и решила не лезть на рожон. На самом деле не имело значения, негодяй Троер из горячечного сна Линкольна или же заурядный мудозвон. Мики с ним уже разок быстро разобрался и, возникни нужда, разберется снова.

Тедди же отчего-то казался совсем на другой волне. Их разговор, похоже, низверг его в какую-то задумчивость, и Линкольн теперь жалел, что поделился с ним мрачными соображениями Гроббина о том, что могло произойти с Джейси. Но особого выбора у него и не было — после визита Троера.

— Думаешь о нем сейчас? — ответил Линкольн, вопрос Тедди прилетел неожиданно.

Тедди пожал плечами:

— Что у него за жизнь? В смысле, мы с тобой гораздо больше друг о друге знаем, чем о нем.

— Ага, но про него вообще есть что знать?

На это Тедди вздернул бровь.

— Ладно, неправильно выразился, — признал Линкольн. — Я в том смысле, что Мики всегда был парень весь «что на витрине, то и в магазине».

С этим Тедди не спорил, но что-то его зримо беспокоило.

— Как ты считаешь, почему он двинул тому парнишке из «САЭ»?

— Пьяный был.

— Даже у пьяных бывают причины.

— Это так, но почти всегда причины эти понятны только им самим. — Линкольн не удержался и хмыкнул, припомнив. — Тогда он утверждал, что его разозлили каменные львы у входа, помнишь?

— Это-то ладно, но почему?

— Мне полагается тебе объяснить, почему скульптура злит пьяного?

Тедди вновь пожал плечами.

— Хорошо, тогда вот что. Чего ради, по-твоему, он торчал в кухне и драил там кастрюли, когда мог бы работать в зале вместе с нами?

— Я просто предполагал, что таков наш Мики.

— Это рекурсия, а не объяснение.

— Я бы поискал это слово в словаре, но я за рулем.

— Ну а выигрышный вопрос — почему он передумал и уехал в Канаду?

Вот в этом вопросе, по крайней мере, смысл для Линкольна был.

— Этого я так и не понял. В конце концов, наверное, я решил, что вы с Джейси его убедили. Вы же оба с декабря от него не отставали. Может, когда настала пора явиться на службу, он узрел свет. Как Павел по дороге в Дамаск? А ты вообще к чему со всем этим клонишь?

— Не знаю, — признался Тедди, — но еще в колледже я думал, бывало, что можно изменить взгляды людей. Обоснуешь им что-нибудь, и если знаешь больше, если умен и настойчив, их в итоге можно в чем-то убедить.

Линкольн на этот раз не удержался от улыбки.

— Помимо себя, ты описываешь еще и нашего нынешнего президента.

Общий список его придирок к Обаме возглавляла вот какая: этот человек, похоже, верит, что мир — место рациональное и все в нем исходят из доброй воли.

— Не в этом ли весь смысл серьезных дебатов? Мы забываем, что даже при Никсоне большинство поддерживало войну. Просто со временем против него накопилась целая гора улик.

— Ну вот тебе, значит, и ответ. Мики был как вся остальная страна. Достиг переломного рубежа.

— Да только в его случае дело вовсе не в уликах было, и резоны он никогда не брал во внимание. Он обещал отцу, что пойдет. Остальное не имело значения.

Линкольн кивнул, начиная понимать.

— Так ты утверждаешь, что…

— Если мы его не убедили, тогда что?

— Ладно, замечание, наверное, справедливое, но почему это вдруг так важно?

— Видимо, я к тому, что многого о людях мы не знаем — даже о тех, кого любим. Кое-чего о себе я тебе никогда не рассказывал — и, вероятно, есть такое, что не касается меня, и ты этого не рассказывал мне. Но то, что мы держим в секрете, находится в самой середке того, что мы есть. Том Форд, к примеру, никогда не выдавал, что он гей.

— Это так, — согласился Линкольн, — но мы знали.

— Я не знал.

— Правда?

Подумав, Линкольн решил, что вовсе не уверен, что и он знал, — по крайней мере, когда они учились в Минерве. Но десять лет спустя, прочтя о смерти Форда в журнале выпускников, он вовсе не удивился: в какой-то миг, должно быть, подсознательно сложил два и два.

— Интересно то, — говорил Тедди, — что люди не сильно любопытствуют насчет друг друга.

— Разве у всех нас нет права на личное?

— Есть, разумеется. Но я не о том. Мы позволяем людям хранить секреты, но затем убеждаем себя, будто все равно знаем этих людей. Возьми Джейси. Мы все были в нее влюблены, но что мы на самом деле о ней знали? До этого я никого похожего на нее не встречал, поэтому мне и не с чем сравнивать. А если вдуматься, она в той же лодке сидела. Ей мы, должно быть, казались такими же загадочными, как она нам.

— Да в нас ничего загадочного нет.

Стоило Линкольну это произнести, как он понял, что его утверждение — фальшь. Потому что бывали такие случаи, когда Джейси словно присматривалась к ним и размышляла об их внегринвичском существовании. Бесплатные школы. Разноуровневые дома с «фордами-галактиками» на дорожках. Ипотеки. Соседские кварталы, где полно иммигрантов в первом-втором поколении. Двухнедельные летние отпуска, проводимые где-нибудь поблизости. Люди, для кого «лето» — не что-то особенное. Похоже, она все это впитывала. Но не задавалась ли она вопросом, что эта, неведомая ей, жизнь, возможно, так же хороша, а то и лучше той жизни, какую знала она сама?

— Я тебе когда-нибудь рассказывал, как моя мать к ней отнеслась?

— Твоя мать ее видела?

— Нет, ей я рассказывал. Какая Джейси необузданная. Я даже изложил ей цензурированную версию той ночи на собачьих бегах в Бриджпорте и как мы возвращались в «Тету» короткими перебежками от бара к бару. А потом — как Джейси нас всех целовала в губы перед президентшей землячества. Когда я договорил, у матери лицо сделалось такое, словно она никак не в силах сообразить, до чего ее сын может быть тупоумным. И она поинтересовалась, не приходило ли мне в голову, что Джейси просто может ждать, чтобы один из нас — ладно, наверное, я — собрался с мужеством и объявил ей о своих истинных чувствах.

— Так и сказала?

— Дальше — лучше, — произнес Линкольн. — Когда я объяснил, до чего это маловероятно и что Джейси помолвлена со студентом-юристом из богатой семьи, мама сказала, что, возможно, она хочет размолвиться — и с ним, и с ними.

Тедди широко ухмыльнулся.

— Хочешь не хочешь, а спросишь себя, какой твоя мама была в девичестве.

— Я в точности то же самое тогда подумал. А когда спросил, она лишь хохотнула этак горестно и сказала, что у нее была подруга, которую Джейси ей напомнила. Потом сказала, что мир не всегда добр к пылким девушкам, у которых нет сильных мужчин в защитниках. Думаю, мама намекала, что я бы мог стать таким для Джейси, а она больше всего боится, что я превращусь в того, кто поступает всегда осмотрительно.

Они долго молчали, потом Тедди сказал:

— Вообще-то завидую. Обоим родителям ты был так небезразличен, что они давали тебе дурные советы.

Линкольн снова хмыкнул.

— Что там за стихотворение ты всегда цитируешь? О родителях?

— Ларкин. «Родители засрут мозги тебе из самых лучших чувств…»

— Первоначальные непосредственные причины.

Они уже въезжали в Оук-Блаффс — Атлантика справа, и Тедди так пристально смотрел поверх ее простора, как будто мог разглядеть, что лежит на дальнем берегу.

— Эй, — произнес Линкольн. — Все нормально у тебя будет?

— Ну, — ответил его друг. — Я готов. Вводите меня, тренер.

Они свернули на Сёркит-авеню, и «харлей» Мики стоял там прямо перед неоновой вывеской «Рокеров».

Тедди сделал вдох поглубже, рука уже на дверной ручке.

— Ну вот, — сказал он. — Рок-н-ролл на очень высокой громкости.