Сколько стоит противостояние плохому поведению?

16 марта 1968 года американские солдаты убили около 500 вьетнамских граждан – стариков, женщин и детей, живущих в деревне Ми Лай. Десятки людей были расстреляны после того, как их столкнули в оросительную канаву. Когда началась эта резня, пилот вертолета и старшина, Хью Томпсон Младший видел, что происходит. Несмотря на то, что капитаны и лейтенанты, которые руководили этим нападением, стояли выше Томпсона по рангу, он посадил свой вертолет между солдатами и гражданскими лицами, приказал солдатам остановиться и угрожал стрелять из пулеметов вертолета по всем, кто продолжал стрелять. Его действия остановили резню.

Это история о Ми Лай, которую многие знают. Но это не вся история. После своего мужественного вмешательства Хью Томпсон официально сообщил об этом инциденте своему командиру, а позднее, после того как новость о массовом убийстве стала достоянием общественности, и Комитету Палаты представителей США по вооруженным силам. Он подвергся резкой критике со стороны своих товарищей-солдат и представителей общественности за свои действия.

«Я получал угрозы по телефону, – сообщил он телешоу «60 Minutes» в 2004 году. – Мертвые или изувеченные животные валялись на крыльце моего дома по утрам». Его военные достижения не были официально признаны вплоть до 6 марта 1998 года, когда он был награжден медалью за героизм (не связанной с конфликтом в Ми Лай).

В любой рабочей среде противостояние плохому поведению влечет за собой издержки. Они особенно велики в тех случаях, когда культура этого места придает большое значение преданности. В частности, это относится к вооруженным силам и полиции. В опросе, проведенном более чем с 3700 полицейскими по всей стране, почти 80 % сказали, что в полицейской культуре существует «кодекс молчания». 46 % из них сказали, что лично видели проступки другого офицера, о которых не сообщали.

Что заставляет так много полицейских – однозначно мужественных людей – не сообщать о плохом поведении?

Офицеры ссылаются на ряд факторов:

• уверенность в том, что их рапорт обязательно проигнорируют;

• опасения, что их накажут или уволят;

• давление со стороны других офицеров, которые заставляют их молчать.

Но самая распространенная причина, которая оправдывает молчание – это страх подвергнуться изгнанию со стороны других офицеров. Как сказал Лоренцо Дэвис, бывший офицер полиции Чикаго: «Кодекс молчания работает, как и ситуация в семье. Вы не можете настучать на членов своей семьи. Вы просто знаете это. Никто не должен вам это говорить. Если у вас есть напарник, вы обязательно поддержите его».

Даже в самых вопиющих случаях, слишком много людей игнорируют плохое поведение из-за преданности организации. Даже если это поведение напрямую противоречит их ценностям. Нигде эта разобщенность не проявляется так очевидно, как в мире религии.

Когда гимнастка Рейчел Денхолландер была маленькой девочкой, до того, как она подверглась сексуальному насилию со стороны Ларри Нассара, она подверглась насилию со стороны другого мужчины. Он был членом баптисткой церкви, которую посещала ее семья. Девочка начала привлекать к себе внимание, когда ей было всего семь лет. Этот мужчина покупал ей подарки, провожал в воскресную школу, регулярно обнимал и побуждал сидеть у него на коленях. Советник, который возглавлял церковную группу по предотвращению сексуальных домогательств, посчитал, что такое поведение может предшествовать сексуальному насилию и предупредил ее родителей. Но когда родители девочки пообщались с друзьями из группы по изучению Библии, те были категорически против каких-либо действий. Их друзья сказали, что родители слишком бурно реагируют. Одна семья даже перестала общаться с Денхолландерами, опасаясь, что их тоже могут обвинить не за что. Поэтому родители Рейчел решили ничего не делать. Два года спустя, после того, как закончилась воскресная школа, Рейчел сказала своим родителям, что он мастурбировал, когда она однажды вечером сидела у него на коленях. Но они никому не сообщили и об этом. Как сказала ее мать репортеру «Washington Post»: «Мы уже попытались однажды рассказать, и нам не поверили. В чем тогда был смысл?»

Мы все читали ужасающие истории о том, как Римская католическая церковь покрывала сексуальные надругательства со стороны священников, хотя и другие религиозные учреждения не застрахованы от такого. Появились истории о сексуальных надругательствах со стороны лидеров южных баптистов в Техасе, руководителей евангелистского Христианского университета Боба Джонса и ортодоксальной еврейской общины в Нью-Йорке. Как писала Эми Дэвидсон Соркин в журнале «New Yorker»: «Существует иллюзия, что ориентироваться на интересы общества значит защищать самых сильных, а не самых уязвимых членов социума». Это одна из причин того, что в религиозных и других группах к жертвам относятся как к нарушителям спокойствия.

Скользкая дорожка плохого поведения

Осенью 2018 года сообщество психологов было шокировано. Они узнали, что нынешние и бывшие студенты факультета психологических наук и наук мозга колледжа Дартмута подали иск, обвинив 3 известных преподавателей в неподобающем поведением, – включая сексуальные домогательства и нападения, – более 16 лет. (В августе 2019 года Дартмут удовлетворил иск на 14,4 млн. долларов, хотя колледж не признал своей ответственности.) Как написала Лея Сомервилль, директор лаборатории аффективной неврологии и развития Гарвардского университета, описывая свой собственный опыт аспирантуры в Дартмуте: «Если вы погружены в среду с токсическими нормами, то, скорее всего, даже не сможете увидеть это своими глазами. Например, пока я была там, некоторые преподаватели часто шутили о моментах сексуальной жизни стажеров в лаборатории и в общественных местах. Поначалу мне было очень неудобно. Но поскольку такие разговоры происходили регулярно и носили вопиющий характер, они со временем казались все менее и менее скандальными. Прямо у меня под носом менялись социальные нормы. Поскольку более широкий спектр поведения считается приемлемым, другие неуместные разговоры и действия могут стать нормальными».

Токсичные среды часто растут постепенно. Это как неэтичное поведение. Оно начинается с чего-то почти незаметного, но затем продолжает неустанно расти. Даже когда отдельные члены группы осознают, что внутри нее есть недопустимое поведение, они могут молчать, так как считают, что другие не видят проблемы. Таким образом, со временем групповые нормы постепенно меняются.

Этот процесс помогает объяснить, почему так много членов Республиканской партии, которые первоначально – и иногда очень яростно – выступали против Дональда Трампа. А когда он стал кандидатом в президенты, поддержали его. Трамп провел большую часть своей кампании, высмеивая и очерняя Республиканскую партию в Twitter и не только. Поэтому неудивительно, что многие лидеры республиканцев не одобрили его во время первичных выборов и отметили серьезные оговорки в ключевых принципах его программы. Перед избранием многие лидеры республиканцев были обеспокоены его оскорбительными формулировками. Им была чужда политика Трампа, которая описывала мексиканцев как насильников, запрещала въезд мусульманам. Он даже хвастался, что держит всех женщин за «причинное место».

Когда Трамп был избран президентом, мне было интересно, как отреагируют на это сенаторы и конгрессмены. К моему великому разочарованию, некоторые из тех, кто больше всего выступал против, стали его преданными сторонниками. До избрания Трампа сенатор Южной Каролины Линдси Грэм говорил о нем как об «осле», «чокнутом», и «расисте, ксенофобе, религиозном фанатике». Он зашел даже слишком далеко, когда обратился к людям со словами: «Знаешь, как ты можешь вернуть Америке ее величие? Скажи Трампу, чтобы убирался к черту». Грэм с гордостью написал в своем Twitter о решении не голосовать за Трампа. Но после выборов он запел по-другому. Он начал регулярно играть в гольф с президентом и как-то заявил в Fox News: «Наконец, у нас есть президент и команда национальной безопасности, о которых я мечтал восемь лет».

Такое резкое изменение мнения не может объясняться только тем, что у сенатора нет принципов. Иногда, за редким исключением, кажется, что моральный компас Республиканской партии изменил свое направление. Как отмечает известный консерватор Дэвид Брукс, «поддержка Трампа требует ежедневного морального дистанцирования. Этот процесс означает, что через пару месяцев вы будете терпимы к коррупции любой силы. Вы будете просто морально беспомощны».

Бывший директор ФБР Джеймс Коми также пытался понять, почему так много людей в администрации Трампа не смогли признать его лживость или противостоять ей. В одной из статей «The New York Times» он отметил:

«Все начинается с того, что вы сидите тихо, пока он изворачивается как публично, так и в частном порядке. Ваше молчание автоматически делает вас соучастником. На всех встречах его утверждения о том, что «каждый думает» и что является «очевидно верным», не вызывают возражений… Он президент и редко дает слово другому. В результате мистер Трамп втягивает всех в порочный и молчаливый круг согласия. Далее г-н Трамп атакует институты и ценности, которые вам дороги. Вещи, за которые вы всегда стояли горой, должны быть под защитой. Раньше вы критиковали предыдущих лидеров за то, что они недостаточно поддерживали ваши убеждения. А сейчас вы молчите».

Все начинается с простого молчания, но затем постепенно переходит в молчаливое согласие. Поэтому, в конечном итоге, яростные противники находят в себе возможности поддержать политика. Человека, которого они считают глубоко порочным.

Коми говорит: «Пока весь мир наблюдает, вы делаете то, что делают все остальные за столом переговоров – говорите о том, какой он замечательный лидер и какая честь работать с ним. Вы говорите на его языке, восхваляете его лидерство и преданность ценностям. А потом… вы потеряли себя. Он просто съел вашу душу».

Это постепенное изменение столь многих лидеров Республиканской партии озадачило многих. Но только не социальных психологов. Как описано в главе 1, большинство участников исследования Милгрэма полностью следовали приказам вышестоящих ученых, чтобы наносить опасные удары током невинному человеку, но только потому, что интенсивность удара постепенно возрастала. Первый удар был почти незаметным – всего 15 вольт. Но как только человек начинал причинять постепенный вред, ему было уже психологически трудно остановиться. Этот же процесс помогает объяснить, почему лидеры Республиканской партии решили поддержать кандидата Трампа, несмотря на его оскорбительные замечания. А потом обнаружили, что уже трудно выступать против президента Трампа, когда он высказывался не менее оскорбительно. Возможно, они верили в светлое будущее, которое он предлагал гордой и безопасной Америке, – низкие налоги, более консервативные судьи и меньшее количество иммигрантов. А возможно, им просто нужно было оправдать свою поддержку, которую они оказали Трампу на выборах. Как показывают эмпирические исследования, когда вы делаете маленький шаг в неверном направлении, становится трудно изменить курс.

Франческа Джино из Университета Северной Каролины и Макс Базерман из Гарвардской бизнес-школы разработали серию исследований, чтобы проверить, будут ли люди реже сообщать о плохом поведении, если оно будет прогрессировать медленно. Они просили участников выполнять функции «проверяющих» и принять или отклонить оценки, которые другие люди дали о количестве монет в банке.

В некоторых случаях количество монет увеличивалось всего на 40 центов за каждый раунд, в то время как в других случаях увеличения были более резкие, например на 4 доллара. 52 % проверяющих, которые были в условиях постепенного изменения количества монет, спокойно утверждали оценки, в сравнении с 24 %, находящихся в состоянии внезапного изменения. Авторы связывают эту разницу с «эффектом кипящей лягушки». Лягушка, упавшая в кипящую воду, немедленно выпрыгнет, в то время как та, которая падает в теплую воду, медленно доведенную до кипения, остается на месте. Она не распознает постепенного повышения температуры. Пока не становится слишком поздно.

Реальные случаи корпоративного мошенничества являются еще более убедительным доказательством «скользкого пути». Интервью с тринадцатью финансовыми руководителями, обвиненными в бухгалтерском мошенничестве, показали, что уровень проступков практически во всех случаях рос постепенно. Вот как один бывший финансовый директор описал этот процесс: «Преступность начинается с малого и прогрессирует очень медленно. Сначала вы работаете неофициально. Некоторые говорят, что это и не преступление. Хорошо, мы разъясним это и скажем, что это не преступление». И как только вы встаете на скользкую дорожку, с нее трудно сойти. «Может показаться, что это… ну, вы знаете, банально или безвредно. Используйте любой термин, который хотите, – сказал один бывший административный сотрудник, – все, что вам нужно сделать, это просто пересечь черту. И ты уже в деле. А когда ты уже в деле, ты навсегда там».