Глава 2
Старт
Итак, мы выяснили, что, по сути, любые перемены — путь из одной зоны комфорта в другую. И если стартовой зоны по каким-либо причинам не было, мы прыгаем в будущее с зыбкой и неуверенной почвы. Такие изменения переживать всегда труднее. Если же вдобавок непонятна итоговая зона комфорта, процесс адаптации происходит в разы сложнее.
Напомню: чтобы создать себе минимальные удобства, в которых легче переживать лавину перемен, нужно начать с физического комфорта и обеспечить себе хотя бы 15 минут тишины в день. Эти минуты нужны для самого главного — возможности справиться со страхом неизвестности, сопровождающим абсолютно любые изменения.
Страх — это нормально
Еще в 1936 году Ганс Селье сформулировал свою знаменитую кривую стресса, описывающую наше состояние в момент, когда изменение наступило, а мы к нему еще не приспособились. Если в двух словах, то, как только начинается воздействие какого-то непредвиденного фактора, мы сначала замираем. Наверняка вам знакомо слово «ступор», и скорее всего вы помните про зайчишку или олененка, затаившихся под кустом. Это именно оно, стремление затаиться: либо чтобы «само миновало», либо чтобы выиграть время и собраться с силами. Селье назвал эту фазу первичным шоком. Потом происходит выброс гормонов, белка и инсулина, дающих возможность убежать или драться (реакция «бей или беги»). В этот момент мы максимально эффективны, правда, в большей степени физически, чем умственно. Известны случаи, когда люди в таком состоянии перепрыгивали двухметровые заборы, не касаясь их. Селье назвал этот период фазой резистентности (сопротивляемости воздействию). Но потом наступает фаза расщепления молекул, мы резко теряем силы, впадаем в деструктивный, разрушающий вторичный шок.
Чтобы преодолевать изменения, нужно уметь справляться с каждой фазой по отдельности. Начнем с первичного шока. Почему он возникает? Во-первых, стресс может быть вызван не только негативным воздействием. Помните у Пушкина: «Восхищенья не снесла и к обедне умерла»? Такой первичный шок от позитивных новостей могут испытывать люди, привыкшие в большинстве ситуаций держать «покер-фейс» — непроницаемое лицо. Они решают задачи быстро и эффективно, не давая эмоциям разыграться; знают, как справляться с проблемами, то есть с ситуациями заведомо негативными. И когда наступает позитив, такие люди расслабляются, позволяют себе проявить долго сдерживаемые эмоции, а часть организма, умеющая к сильным эмоциям адаптироваться, у них уже почти атрофировалась. То есть они натренировали себя справляться с негативными эмоциями, а к позитивным просто не готовы. И для них это тоже стресс.
Во-вторых, воздействие бывает разным. Случаются катастрофы: теракт, ДТП со смертельным исходом. Но это уже не изменения, а трагедия, и в этой ситуации моя книга вряд ли пригодится. Я сейчас упомянула катастрофы специально, чтобы в момент наступления кризиса мы не забывали: потеря работы и потеря жизни — это далеко не одно и то же. Как и обещала, про кризисы пойдет речь во второй части, а сейчас поговорим о менее масштабных изменениях и связанном с ними условно нормальном стрессе.
Чаще всего он является результатом печального опыта прохождения предыдущих изменений: «Если бы я знал, чем это кончится, я бы в жизни на это не пошел!», «Если бы я послушала совета, мне бы не пришлось…». Как говорится, «если бы да кабы». То есть в ходе тех, прошлых, перемен что-то пошло не так, и в результате ошибочных действий ухудшилось ваше финансовое положение, испортилось чье-то отношение к вам, понизилась даже самооценка. Однажды вляпавшись в эдакие перемены, испытываешь такой стресс, что на новые очень трудно решиться.
Но если вспомнить момент, когда вы принимали то поворотное решение, ответьте себе честно: в ту секунду вы обладали тем объемом информации, которым владеете сейчас? Вряд ли. Вы Ванга? Точно нет. Вам советовали, но вы не прислушивались? Может быть. Но сколько раз в других ситуациях вы следовали советам и получали совсем не то, чего вам хотелось? У любого решения всегда есть два варианта: хорошо будет и хорошо не будет. И узнаете вы это, только когда решение не просто примете, а реализуете. Поэтому не пилите опилки, а трезво себя спросите: что именно вы сделали не так? Если действовали в новой и совершенно незнакомой для себя ситуации — значит, не могли знать последствий, вам не за что себя винить.
Есть такое понятие — внутренний ресурс. Оно означает, что организм в целях самосохранения действует только способом, необходимым для выживания. Учитывается все: воспитание, знания, предрассудки, навыки, физические силы, пример друзей, культурное окружение, советы бабушки, уровень самооценки, недавно просмотренный сериал, прошлый опыт, степень решимости — весь этот пестрый багаж странным образом перемешивается, и вы принимаете решение.
Следовательно, тогда, в поворотный момент, весь ваш накопленный опыт вынуждал поступить только так, как поступили, вы не были готовы к более решительным действиям или не было сил выжидать, собирать информацию. Организм мог выжить только так (иногда буквально). Сейчас, когда пыль улеглась, подумайте, что вы не учли, на что не решились. К примеру, у вас не хватило слов, вы так задохнулись от возмущения несправедливостью, что не смогли ничего сказать и переговоры обернулись против вас. Но теперь вы знаете, что этот человек может поступить с вами нечестно, и когда в следующий раз вам придется с ним разговаривать, подготовьте ответ заранее. Хороший экспромт, как говорил М. М. Жванецкий, должен быть заранее тщательно подготовлен.
Если перед поворотным решением дельный совет все-таки был, но вы пошли ему наперекор, вспомните почему. Привыкли поступать наоборот? Постеснялись принять помощь, переоценив свои силы? Хотели
доказать, что «сами с усами»? В этом нет ничего плохого, считайте свои потери оплатой за урок. Дорого? Может быть. Возможно, придется повторить первое упражнение и научиться слушать собственные ощущения, а не полагаться на воздействие извне, пусть даже позитивное.
Наконец, проверьте: ситуация действительно похожа на предыдущую или в ней просто участвуют те же самые лица? Вы не хотите изменений или не желаете видеться с тем человеком, из-за которого в прошлый раз были неприятности? Согласитесь, план действий в этих ситуациях будет совершенно разный.
Зачастую стресс вызывают перемены, на которые мы повлиять никак не можем. Например, пресловутая погода. Да, если запланировано мероприятие на свежем воздухе, а пошел дождь, нам неприятно. Но люди давным-давно подобное учли и запаслись зонтами — маленькими личными и огромными, которые устанавливают в уличных кафе над столиками.
Очередной раз поднялись цены? Тоже мне новость! Изменение — возможно, но можно ли отнести его к переменам? Вот если бы цены начали снижаться — вот это были бы они! А так — нужно всего лишь рассчитать домашний бюджет, сейчас банки даже предлагают специальные электронные программы, как его вести.
Наверное, труднее всего принять, что не в нашей власти привычки другого человека. Мы выросли в парадигме «выйдешь замуж/женишься — перевоспитаешь»: приучишь мужа смывать за собой клочья пены из раковины, отучишь жену покупать две пары туфель по цене одной… То есть изменишь не свою, а чужую картину мира. Увы, это одно из самых распространенных заблуждений. Не зря говорится, что воспитывать человека можно, только когда он поперек лавки помещается, то есть пока маленький, а после, особенно когда речь о совершеннолетних людях, можно только договориться. Или разойтись.
К сожалению, на грани развода активизируется другая детская установка: «Стерпится — слюбится», «Бог терпел и нам велел» — и прочие расхожие присказки, призывающие к покорному терпению. Вообще, если уж затронули религию, то в посланиях апостола Павла сказано: «Всегда радуйтесь» (1 Фес. 5: 16), а в христианстве уныние относится к смертным грехам (см., например, Лествица 13:2). Это означает, что не нужно терпеть чужие привычки и от постоянного ущемления своих прав испытывать уныние. Пришла пора признать: у вас есть такое же право на зону комфорта, как и у окружающих. И начать договариваться. Вот эти изменения — не в ком-то, а в своем отношении к кому-то — подвластны каждому.
Наконец, третью категорию вызывающих стресс перемен составляют изменения, еще не произошедшие, но заранее отнесенные нами к негативным. Абсолютная классика здесь: «Он(-а) не берет трубку, потому что разлюбил(-а)». Ну в самом легком случае: «Его/ее уже убили». Почему-то мысль, что в телефоне просто села батарейка, в голову приходит в последнюю очередь. Но мы боимся этих неслучившихся изменений, изматываем себя, и сил на настоящие перемены уже не хватает. Чтобы справиться с первичным шоком от наступления стресса, нужно опять-таки довериться организму и дать ему возможность самостоятельно собраться с силами для дальнейшей борьбы. Как это сделать?
Не знаешь, что делать, — не делай ничего
В 1969 году Э. Кюблер-Росс провела довольно драматическое исследование психологии людей «Пять стадий принятия неизбежного», то есть некоего очень большого стресса. В юмористическом пересказе это название звучит так: «Пять стадий пробуждения: отрицание, гнев, торг, депрессия, кофе». Начинаются эти пять стадий действительно с отрицания.
Все приведенные выше примеры стресса от наступивших изменений основаны именно на отрицании.
Стресс от неожиданных резких перемен к лучшему или ожидание только негативных изменений вызваны отрицанием самой возможности улучшения ситуации. Это философия ослика Иа из сказки про Винни-Пуха. Если вы поймали себя на таких мыслях, подумайте, почему в мире обязательно после зимы приходит лето, а после ночи — день? Темная полоса обязательно сменяется светлой, это закон природы. Так почему же нужно считать, что изменений к лучшему не бывает?
Стресс от события, похожего на негативный предыдущий опыт, конечно же, вызван нежеланием пережить это еще раз. Людей, которые получают удовольствие от боли, называют мазохистами, их абсолютное меньшинство, поэтому всем, кто не хочет наступать на те же грабли дважды, нужно научиться анализировать события, которые привели к прошлой неудаче. Достаточно сделать это один раз — и количество «граблей» вокруг значительно уменьшится. Подробно я остановлюсь на этом в четвертой главе.
Стресс от невозможности повлиять на изменения обусловлен отрицанием собственного влияния на что бы то ни было в самом широком смысле слова. Быть может, это влияние уже несколько раз кем-то категорично отрицалось. Возможно, где-то глубоко в подсознании сидит небрежно брошенный мамин возглас: «Ты-то куда лезешь? Без сопливых обойдемся!» Обычно он сидит очень глубоко, вырываясь наружу только в таких относительно безопасных для нашей самооценки ситуациях. Почему безопасных? Потому что очень легко сказать: «Это не я не могу повлиять на происходящее, а ситуация настолько сложна, что нормальному человеку с ней не справиться. Не мы такие, жизнь такая». Избавиться от неверия в собственные силы очень сложно, и в этой главе я специально расскажу, что с этим делать.
Пока могу только утверждать, что изменить ситуацию и повысить самооценку можно, и лучше всего в этом помогает как раз прохождение серьезных изменений: раз вы с ними справились, значит, вам есть за что себя похвалить. Может, как раз повышение самооценки и будет самым главным изменением в вашей жизни. Но давайте проходить по этапам последовательно.
Выше я назвала не полный перечень причин, по которым мы отрицаем наступление изменений. Есть еще несколько совершенно физиологических оснований для подобного поведения. Так, сильнейшим блокирующим механизмом принятия необходимости изменений является физическая инерция. Из школьного курса физики нам известно: «Инерция — свойство тела оставаться в состоянии покоя или прямолинейного движения при отсутствии внешних воздействий». Чем сильнее инерция, тем больше нужно приложить внешних воздействий, чтобы изменить направление движения. Или встать с дивана, если речь о покое.
Инерция покоя может также выражаться в прокрастинации. Это модное словечко, означающее склонность к постоянному откладыванию даже важных и срочных дел, причем осознанному, с четким пониманием, что за нарушение сроков последуют вполне реальные неприятности. По сути, прокрастинация — безмолвный крик «Не хочу!», исторгнутый нашим организмом. «Не хочу!» — кричит ребенок, который не надевает шапку по совету мамы, даже если на улице холодно. «Не хочу!» — сигнализирует собака, которая ложится на землю посреди прогулки, и ее приходится волоком тащить вперед. Оба знают, что и мама, и хозяин рассердятся, но они таким пассивным образом отстаивают право иметь собственное мнение.
В первой главе много было сказано о понимании своих истинных желаний (в противовес навязанным рекламой или общественным мнением) и о вынужденном поиске компромисса. Если вас замучила прокрастинация, видимо, где-то в описании зоны комфорта на работе вы покривили душой. Учимся быть честными с самими собой, делаем еще раз первое и пятое упражнения.
Очень часто мы оправдываем свою инерцию покоя необходимостью отдохнуть от шквала перемен, преследующего нас. Помните вторичный шок? Когда на нас валятся десятки маленьких изменений постоянно, он может быть не меньше, а даже больше, чем после одного тяжелого потрясения. В состоянии опустошенности и при отрицательном внутреннем ресурсе ни о каких изменениях речи быть не может, это действительно вопрос выживания. В этом случае вам может помочь следующее упражнение.
Упражнение 7. Три шага экстренного восстановления сил
Если упражнение «Минута тишины» вы еще не начали делать или оно пока не дало результата, есть более резкий и жесткий метод. Скажем, вместо терапии требуется хирургия.
1. Сначала нужно взять три выходных подряд, хоть за свой счет: сейчас неподходящее время, чтобы экономить на стоимости одного рабочего дня. Промедлив, вы рискуете потратить эти деньги на лекарства в прямом смысле. Почему именно три дня? Потому что в первый вы будете отсыпаться, во второй переделаете домашние дела, до которых по каким-либо причинам не доходили руки, и только на третий поймете, что вообще-то отдыхаете. Чем заниматься во время отдыха — дело ваше, но «тупить в интернете» особо не рекомендую, это очень перегружает мозг, а ему сейчас и без того несладко. Но о Сети позже.
2. Если после выхода на работу вы поняли, что ситуация только ухудшилась, в ближайшее время организуйте себе отпуск на две недели минимум. Трудовой кодекс именно этот срок считает необходимым для отдыха ежегодно. Обязательное условие: отпуск нельзя проводить дома за ремонтом и у тещи/свекрови на грядках (если, конечно, садоводство или строительно-монтажные работы не ваше любимое хобби). Вот он, вожделенный необитаемый остров!
A. Напишите коллегам, замещающим вас, подробный план действий по каждому клиенту или проекту.
Б. Поставьте на рабочую почту автоответ, «С такого-то по такое-то число нахожусь вне офиса с ограниченным доступом к почте, по срочным вопросам обращайтесь к заместителю». Только не забудьте сообщить об этом тому, кто будет вас замещать.
B. Выключите мобильный телефон.
Многим кажется, что, если мы отключимся от работы, обязательно произойдет что-то ужасное. Когда я стала руководить отделом, в какой-то момент поняла, что подчиненные-продавцы работают «два через два», а я — все семь дней подряд, потому что в субботу и воскресенье, когда мне положено отдыхать, они названивают в среднем раз в час. Тогда я решилась на эксперимент: перестала брать трубку сразу, а перезванивала через 15 минут (те самые магические 15 минут!). Как думаете, что они отвечали? Правильно: что уже все решили без меня. Почему звонили? А потому, что лень было думать самостоятельно.
Если вы придерживаетесь мнения «хочешь сделать хорошо — сделай сам», то подумайте, а не ограничиваете ли вы способности своего отдела мощностями одного-единственного человека — вашими собственными? Что будет с коллегами, если вы, не дай бог, серьезно заболеете? А как будете увеличивать прибыльность отдела, если лично вы и так уже работаете на пределе? Но это уже тема для разговора о тайм-менеджменте и делегировании.
Если двухнедельный отпуск тоже не принес результатов, садитесь и выполняйте пятое упражнение еще раз. Где-то вы себя все-таки обманули, произвели невыгодный обмен, решили, что сможете заменить мелочью какую-то очень важную вещь.
Но природа не прощает обманов. За диету она мстит мгновенным двукратным набором веса сразу после окончания голодовки, потому что организм решает, что теперь постоянно кормить будут плохо, и на всякий случай запасает жир.
За терпение ради отношений следует месть в виде их краха, потому что людям свойственно пренебрежительно относиться к тем, кто жертвует своей гордостью.
За самопожертвование природа и вовсе мстит самоуничтожением: жертвовать собой стоит за великие идеалы, на ежедневные мелочи размениваться смысла не имеет.
Возможно, вам придется повторить первое и второе упражнения и решить: адаптироваться к мелкому текущему изменению или поменять свою жизнь кардинально?
Скажу еще несколько слов об инерции. Оказывается, она присуща не только физическому телу: еще в 1927 году термин «инерция мышления» предложил профессор Чарльз Спирмен, разработчик многочисленных методик математической статистики. Инерция мышления проявляется двумя способами: бессознательным принятием решения на основе предыдущего опыта и привязанностью к образу будущего, сформированному в собственных мечтах.
Непродуктивность решений на основе предыдущего опыта очень хорошо продемонстрировал Карл Дункер в далеком 1935 году. Позже этот эксперимент назвали «загадкой свечи». Суть его очень проста: есть свеча, спички и картонная коробка кнопок; требуется закрепить горящую свечу на гладкой вертикальной стене так, чтобы воск не капал на пол или на стену. Одни участники попытались прикрепить свечу к стене кнопками. Но у них были слишком короткие язычки, чтобы сквозь свечу вонзиться в стену. Другие считали, что лучше всего зажечь спичку, расплавить кончик свечи и приклеить ее к стене. Но тогда воск от горящей свечи начинал капать на пол. Решение же скрывалось в том, что нужно было высыпать кнопки из коробки, закрепить ее на стене кнопками (толщина картонных стенок вполне позволяла) и поставить в нее свечу. В этом эксперименте проявлением инерции мышления было восприятие коробки только как вместилища для кнопок. Но ведь она может иметь иную функцию, например стать подставкой для свечи.
Применительно к изменениям этот опыт доказывает, что мы из-за инерции мышления воспринимаем их только с одной точки зрения, разумеется негативной. Увидеть в них возможности бывает очень сложно, хотя даже существует пословица «Нет худа без добра». Но мы всегда сначала замечаем все плохое, потому что нас пугает неизвестность, и страх этот настолько велик, что затмевает возможность посмотреть на ситуацию с другой стороны. Инерция мышления услужливо напоминает о прошлом неудачном опыте, о негативном примере окружающих — и готово, мы перестаем верить в возможность изменений к лучшему. Если поймали себя на подобных размышлениях — замечательно, вы идентифицировали влияние собственной инерции мышления.
Вторая разновидность инерции мышления — это привязанность к образу будущего. Нам всегда жаль приложенных усилий, даже если они еще не реализовались. Но мы же их уже приложили, причем к мечтам, к самому светлому и радостному порыву фантазии!
Мои клиенты часто задают вопрос: а как же аф-фирмации, то есть краткие фразы, которые при многократном повторении закрепляют требуемый образ или установку в подсознании? Об их эффективности нам твердят еще со времен их изобретения фармацевтом и психологом Эмилем Куэ на рубеже XIX и XX веков. Считается, что регулярное произнесение аффирмаций создает стойкий позитивный образ будущего, который мы сами непроизвольно начинаем реализовывать, подчас даже не отдавая себе отчета как.
Действительно, методы самовнушения творят чудеса, взять хотя бы эффект плацебо (так называют улучшение самочувствия человека благодаря тому, что он верит в эффективность некоего воздействия, хотя в действительности оно является нейтральным). Замечу, что открыл эффект плацебо тот же Куэ, то есть французскому психологу вполне можно доверять. Вот только здесь кроется изрядный подвох: дело в том, что в аффирмации обязательно нужно искренне верить. Если же относиться к ним формально, привязанность к образу будущего появится, а вот настоящие изменения — нет, потому что их заблокирует то самое неверие в возможность позитивного развития событий.
Отрицание возможности перемен может доходить до крайнего проявления — покорности обстоятельствам. Это полное и абсолютное подчинение, причем оно может быть как бессознательным, так и совершенно осознанным. Во втором случае оно как бы снимает с жертвы ответственность за происходящее и перекладывает ее на кого-то другого. Подобные «жертвы» свято уверены, что жизнь несправедлива именно к ним, и требуют от окружающих помощи и сочувствия. Поначалу им действительно удается их получить, но потом друзьям, а позже и родственникам надоедает тащить на себе «жертву обстоятельств». Они дают здравые советы, как справиться с ситуацией, но каждый раз натыкаются на один и тот же стон, что «это не сработает».
Увы, это не отрицание наступления изменений. Это жизненная позиция, причем вполне устойчивая. Такой «жертве» очень комфортно за спиной героических помощников, а чтобы их стремление геройствовать не ослабевало, «жертва» начинает активно ими манипулировать, применяя лесть или даже шантаж.
К бессознательной покорности жертву может приводить слепая вера в мнение окружающих. Мы много говорили об этом в первой главе. Здесь дело уже не в стадии отрицания наступившего изменения, а в страхе идти против чужой воли. Люди, для которых мнение других довлеет над их собственным, становятся очень зависимыми. На личных консультациях я сталкиваюсь с подобными примерами едва ли не чаще всего и, разобравшись в ситуации, обычно нахожу жутковатый «привет» из детства: многим, зависимым от чьего-то мнения, родители в детстве говорили что-то вроде: «Не будешь кашу кушать — мама любить не будет».
Взрослым порой бывает очень трудно понять, насколько ребенок зависит от их мнений и оценок. Почему-то, вырастая, мы забываем, что у детей нет тех знаний и навыков, которые к своим годам успели приобрести мы. И это распространяется на многие детские особенности: мы-взрослые даже представить себе не можем, как это — не уметь ходить или не уметь разговаривать, хотя мы-дети не могли ни того ни другого.
То же самое и с реакцией на оценку окружающих. Для ребенка нет ничего ценнее мнения родителей, ведь именно от них зависит его выживание. Если малыша хвалят за то, что он делает правильно, он закрепляет подобное поведение. Если ругают — пытается понять, чем плохи его действия. Когда слышит, что его любят не безусловно, а только в том случае, если он «кушает кашу», малыш переносит это отношение на все свои действия. Закрепляется убеждение: «Меня любят, только когда я делаю так, как они велят». Причем дополнительную силу этому убеждению придает то, что ребенок борется не просто за «правильное поведение», а за право быть любимым.
Я не знаю людей, которые бы не страдали от неразделенной любви хотя бы раз в жизни. Если вы незнакомый мне счастливец, за примером можете обратиться к литературе и увидеть, как взрослые, сознательные люди, окруженные поддержкой и одобрением большого количества друзей и знакомых, впадают в отчаяние от невозможности быть любимым одним-единственным конкретным человеком. А теперь подумайте, каково это — переживать боязнь быть нелюбимым ребенку, у которого пока что ни друзей, ни знакомых нет, а весь мир сводится только к его семье? Никакой поддержки, только страх потерять любовь родителей.
Со временем острота переживаний притупляется — мы становимся взрослыми и сознательными. Но как только заходит речь о необходимости подчиняться чужим требованиям, у такого «выросшего ребенка» возникает совершенно иррациональное стремление сделать так, как ему велят. Не из подобострастия, а потому, что помнит: его любят только за то, что он слушается. А потом такой «ребенок» переживает, что не успевает опомниться под градом валящихся на него изменений.
Жертва такого типа, может, и хотела бы что-то изменить в своей жизни, но слишком глубоко въелись установки родителей. В некоторых случаях помогает шестое упражнение, а иногда лучше обратиться к профессиональному психологу.
Наличие «жертвы» очень удобно ее «обвинителям». Такие люди рассуждают следующим образом: «Все невзгоды из-за того, что кто-то плохо себя ведет! Пусть меняется „жертва“, это она виновата, я тут ни при чем!», «меня спровоцировали», «меня оболгали», я даже однажды слышала «меня заставили», то есть обвинитель пытался сам предстать в виде несчастной жертвы, чтобы получить полагающуюся порцию общественного сочувствия и некое разрешение на продолжение подобного поведения.
Конечно, такие люди будут отрицать необходимость изменить себя! Это же прямое покушение на их зону комфорта — и физического, и морального. В литературе таких людей называют абьюзерами (от слова abusive — уничижительный) и рекомендуют держаться от них подальше. Мы помним, что изменить другого человека нельзя, поэтому лучше изменить свои отношения с ним.
Таким образом, чем бы ни было вызвано отрицание изменений, нам нужно его преодолеть, потому что отрицать очевидное бессмысленно. Мы все смеемся над детьми и домашними животными, которые прячут головы под подушки, считая, что если никого не видят они, то никто не видит их. Но почему-то в реальной жизни сами с постоянством, достойным лучшего применения, используем «страусиную политику». В психиатрии отрицание реальности относят к маниакально-депрессивным психозам, вам туда надо?
Еще одна популярная реакция на многочисленные изменения — сбежать от действительности в вымышленный мир: в компьютерные игры или симуляции, в запой, в безостановочный просмотр сериалов. По сути, это тоже разновидность «страусиной политики», только бегство — это не полное отрицание, а откладывание, желание «подумать завтра». Но пока вы играете/смотрите/пьете, жизнь-то не останавливается, что-то вокруг вас происходит, и, увы, может случиться так, что поезд уйдет. Будет поздно во что-либо вмешиваться.
Поэтому — притормозить нужно, но останавливаться нельзя. Лучший способ торможения — сон. Помните древнейшую фразу «утро вечера мудренее»? Ее эффективность проверена и подтверждена целыми поколениями предков. «Схватив» страшную информацию (опять же если это не вопрос жизни и смерти в самом прямом смысле слова), не нужно делать вообще ничего. Помните — затаиться? Вот-вот. Замрите, соберитесь с силами. Лучше всего восстановление идет во сне, уж так мы биологически устроены.
Если мучает бессонница, займитесь упражнениями. Физическая усталость способствует сну, а если активность проходила на свежем воздухе — засыпание происходит как у младенца. В особо тяжелых случаях, возможно, придется обратиться к медицине. Если вы являетесь поклонником седативных препаратов, может, пришла пора понять, что проблема не в бессоннице, а в ее причинах? Идентифицировать их позволяет упражнение 11, но я забежала немного вперед. Подумайте, какие методы, инструменты, способы, средства подходят лично вам, чтобы осознать наступление изменений? Запишите их прямо сюда, выполнив восьмое задание.
Упражнение 8.
Выход из стадии отрицания
______________________________________
______________________________________
______________________________________
______________________________________
______________________________________
Скорее всего, наутро вы придете к выводу, что владеете неполной информацией. Очень может быть, что это действительно так. Возможно, вас не нагружают подробностями из лучших побуждений, чтобы зря не пугать, а может, из манипулятивных, чтобы поживиться за ваш счет. С точки зрения владения информацией это примерно одно и то же.
Поэтому первый шаг после выхода из ступора — проверить имеющиеся сведения. Разумеется, если это не крик «Пожар!», хотя тут тоже начинается с выяснения: где огонь?
Если ничего срочного нет, не помешает троекратно проверить информацию о произошедших изменениях. Если они происходят на работе, перечитать приказ: глаза могли сгоряча прочитать «плод», хотя было написано «плот». Или вовсе не заметить запятую, а ведь известно, что «казнить нельзя помиловать». Если речь идет о серьезном диагнозе, обязательно сходите к другому врачу. А уж если стартом изменений стало сообщение в мессенджере — лучше переспросить отправителя о смысле его слов напрямую, потому как функция Т9 столько неприятностей людям доставила, что и не сосчитать!
Эмоциональные качели
В процессе проверки информации вы заметите, как в вас нарастают эмоции. Это тоже нормально. Пока мы находились в стадии отрицания, то есть в выжидательной позиции, наша гормональная система готовилась к бою за свою территорию, зону комфорта. Собственно, нам для того и нужна была эта стадия, чтобы успеть привести в боевую готовность все защитные силы организма, мобилизовать всю волю и, что еще важнее, физиологию. Мы вступаем во вторую фазу, описанную Г. Селье, — выброс гормонов, — проявляющуюся в реакции «бей или беги».
Чтобы понять, какая катавасия происходит внутри нас буквально в доли секунды, предлагаю обратиться к теории Пола Маклина «Тройственный мозг в эволюции», которую он выдвинул в 1960-е годы. Согласно этой теории, в обычных условиях у нас работает неокортекс — с точки зрения эволюции относительно недавно образованная внешняя кора головного мозга, связывающая человека с реальностью. Процесс построения этих связей долгий, сложный и очень запутанный. Поэтому в кризисных ситуациях запускается другая, самая древняя, рептилоидная часть мозга, отвечающая за бессознательное поведение и функционирование организма в целом. Она контролирует только физиологию, ничего не зная про уголовное право и нормы морали, ей некогда строить сложные причинно-следственные связи, она нацелена на быстрые действия, когда каждое мгновение может стоить жизни. Эта часть мозга активизирует гормональную систему: в организме начинает вырабатываться адреналин, регулирующий деятельность сердца, мышц, кровеносных сосудов; тироксин, отвечающий за психику и скорость мышления; кортизол, отвечающий за возбудимость мозга и анализаторов; и норадреналин, увеличивающий двигательную активность и заодно оказывающий обезболивающий эффект.
Организм как бы вооружается, но совсем не так, как мы себе представляем, когда в спокойном состоянии пытаемся понять, что же с нами произошло. Во-первых, отключаются все наносные, умозрительные правила и догмы, взамен включаются инстинкты и главный сторож нашей безопасности — страх. Именно он велит нам, наплевав на законы чести и благородства, удрать из опасного места и тем самым спасти себе жизнь. Много позже, когда адреналиновая волна схлынет, вернутся рассудок и совесть, нам будет невыносимо стыдно за позорное бегство, но это будет потом. А пока работает только инстинкт самосохранения: нет сил бороться — значит, нужно бежать. Это состояние великолепно описал Л. Толстой в «Войне и мире», в эпизоде первого боя Николая Ростова.
Именно инстинкт самосохранения мог стать причиной вашего отказа от изменений, поскольку прошлый опыт был неудачным. Помните, мы говорили о низком ресурсе? Речь сейчас о нем — об отсутствии возможности бороться. В тот момент вы не могли биться, это не хорошо и не плохо, просто факт. Не нужно обвинять себя в слабости: мало кто (за исключением разве что сотрудников МЧС и военных) постоянно готовится к возможным изменениям. Быть может, вы захотите возразить: а как же герои, которые, презрев собственную безопасность, спасали людей на пожарах и вытаскивали тонущих детей? Отвечу: у них ресурс был. Либо их понятия чести шли не от головы («так принято»), а от сердца («я не могу иначе»); либо они умели бороться (плавать, ориентироваться в дыму и т. д.).
Из выпущенного на волю инстинкта самосохранения, кстати, берет начало паника, а точнее, такие ее проявления, как неконтролируемый ужас, отсутствие рационального осмысления происходящего, стремление спастись любой ценой. Чуть позже мы рассмотрим обязательную при этом двигательную активность — и картинка станет полной.
Во-вторых, при работе рептилоидной части мозга сознание становится дискретным, отрывочным, наступает состояние аффекта. Чтобы понять, как это происходит, давайте представим человека в виде айсберга, ледяной горы, большая часть которой находится под водой. Так вот, если представить, что у человека есть видимая и невидимая части, то та, которая «над водой», будет рационально-рассудочной. Это факты, логика, доказательства и прочие доводы разума. А та, что «под водой», будет эмоциональной: желания, мечты, инстинкты, предрассудки, страхи. По законам физики, перевешивает большая часть, значит, эмоции всегда преобладают над рассудком. Вот вам и аффект: ярость зашкалила, отключила мозг, человек совершил преступление, а когда эмоции схлынули, горько в этом раскаивается. Если продолжать сравнение с айсбергом, то чем глубже «под воду» в невидимую часть — тем меньше человек знает о собственных комплексах и страхах. В «мирное» время они никак себя не проявляют, а в момент, когда неокортекс передает управление организмом рептилоидной части, происходит такой выброс из глубин подсознания, что можно только диву даваться.
Именно на этом этапе происходит огромное количество ссор, высказывание заслуженных и незаслуженных обвинений, когда каждая сторона подсознательно пытается свалить ответственность за изменения на кого-то другого. Например, муж потерял работу, а жена набрасывается на него с упреками: «Да что ж ты за бездельник такой! Все у тебя из рук валится, за что ни возьмешься! Неужели не мог поднапрячься?!» У мужа и так настроение отвратительное, а тут еще и самолюбие задето («бездельник»), и он огрызается в ответ: «На себя посмотри, распустеха! Опять в доме не убрано!» При чем тут уборка — уже не суть, важно зацепиться за что-нибудь, а дальше пошло-поехало.
На стадии эмоционального всплеска начинаются необоснованные придирки, вызванные боязнью лицом к лицу столкнуться с прямым источником перемен и потому проявляющиеся в срыве раздражения на тех, кто заведомо не даст сдачи. Очень люблю вспоминать старый анекдот, когда начальник лишил мужа премии, тот вернулся домой злой, а чтобы жена за деньги не ругала, сразу высказал ей, что борщ несоленый. Жена увидела, что с мужем спорить невозможно, поскольку он и без того сердитый, и сорвала свою досаду на сыне за то, что он не выучил уроки. Сын от досады пнул кота, а тот пошел и нагадил всем в тапки.
Во время эмоционального всплеска обостряются также язвительность и насмешки, скрывающие под собой стремление самоутвердиться за счет окружающих, утешить себя убеждением, что кто-то может оказаться еще более слабым. Однажды клиент, никак не решавшийся сменить работу, заявил мне, что его коллега, оказавшийся в аналогичном положении, «совсем дурачок, к гадалке пошел, своих мозгов не хватает, решил у карт спросить». Насмешка — это разновидность укуса. Улыбка вообще является производной от оскала. Вспомните фотографии собаки-«улыбаки»: собачьи улыбки — это тот же самый оскал. Так и человеческая улыбка — это производная от оскала. Она означает, что «у меня есть клыки, я силен и могу укусить, просто сейчас нам не из-за чего драться». Отсюда такая сила сатиры и насмешки: это как бы «кусь», и хотя не физический (мы же люди, а не собаки), но психологически очень неприятный. Следовательно, насмешки в момент состояния «бей» являются прямой реализацией удара.
Наконец, в период эмоционального взрыва человек сыплет завистливые замечания, маскирующие собственный страх показаться несостоятельным перед лицом серьезных вызовов: «Машке хорошо, она удачно замуж вышла, если что, ей муженек всегда поддержку окажет, а я все своими силами делать должна!» Этот страх отбрасывает человека обратно в стадию отрицания. Иногда получается замкнутый круг: рациональное понимание необходимости изменений, попытка представить себе путь их совершения, сопротивление инерции покоя, страх «потерять лицо» — отказ от изменений, гнев на того, кто на них настаивает, снова отказ. И так до бесконечности.
Что с этим делать? Первое и самое главное — не пытаться принимать рациональные решения в стадии эмоционального напряжения. Взрыв эмоций как вскрытая бутылка теплого шампанского: затолкать обратно рвущуюся наружу пену невозможно, гораздо эффективнее подставить какую-нибудь посуду, чтобы в нее все вылилось. Просто разрешите себе испытать эти эмоции: гнев, злость или ярость — в зависимости от вашего темперамента. Скорее всего, они будут выражаться в поиске виноватого и в бесконечном повторе фраз: «Да как он посмел!», «Да я ее!», «Я для них, а они!» Повторите эти фразы, не стесняйтесь. Но — где-нибудь в сторонке. Вы сейчас в таком состоянии, что новых отношений выстроить не сможете, а вот старые уничтожить сумеете запросто. Возможно, вы переберете в голове десяток таких форм мести, что граф Монте-Кристо обзавидуется. Постарайтесь только не проклинать, знающие люди говорят, что для вас самих последствия будут тяжелыми.
Проверьте себя: гнев может быть еще и следствием накопленной усталости. Одно изменение, второе, третье, там сдержаться, сям кого-то подбодрить, тут поднапрячься, здесь перетерпеть, а кого вообще интересует ваше собственное состояние? Вот и поиск виноватых, и «я для них», и «как они посмели» — и все в одном флаконе. Здравствуй, необитаемый остров с булками на пальмах! Еще раз прошу: не пытайтесь рационально решать ситуацию, подождите, пока эмоции схлынут.
Если же их сливает на вас кто-то другой, то вежливо, но твердо предложите ему/ей: «Сейчас мы слишком возбуждены оба, я предлагаю вернуться к обсуждению вопроса завтра. В какое время тебе будет удобно?» На работе это никого не удивит, в бизнесе принято назначать встречи. А дома, наоборот, удивит настолько, что вторая сторона может согласиться из одного только изумления.
Обращаю внимание на формулировку (в момент эмоционального напряжения это очень важно) «возбуждены мы оба» — слово «мы» в данном случае будет объединяющим, что-то вроде сигнала «мы с тобой одной крови». Если сказать «ты слишком возбужден(-а)», получится обвинение, «я слишком возбужден(-а)» — получится проявление беспомощности, отказ от диалога, а вашему обидчику только того и надо.
Вторая важная деталь в этой фразе — «когда тебе будет удобно». Она означает, что вы сохраняете уважение к человеку, даже если он «потерял лицо». При этом вы сами готовы к диалогу вообще в любое время, вы же не сказали, «когда нам обоим будет удобно». Таким образом вы демонстрируете открытость и готовность обсуждать вопрос, просто переносите это на более удобное время.
Итак, шаг первый по преодолению стадии эмоционального всплеска — уединиться. Шаг второй — обеспечить себе двигательную активность. Наверняка вы обращали внимание, что, как только от вас требуют сделать что-то, что не хочется, вы начинаете суетиться и выполнять массу мелких телодвижений: бегаете по комнате, поправляете предметы на столе, почесываетесь, хрустите суставами пальцев. Более темпераментные люди в этом состоянии швыряются предметами, бьют посуду, ломают вещи. Так находит выход адреналин. Он же провел работу: наполнил мышцы кровью, активизировал сердце, поднял тонус сосудов. Его действие невозможно остановить приказом рассудка: мы все прекрасно знаем, что фраза «Да успокойся ты!» приводит только к эмоциональному взрыву. Поэтому адреналин можно отработать, сжечь в работающих мышцах, заняться спортом. Только не экстремальным, в котором обязательно должна быть холодная голова. Лучше бегом, боксом, хоккеем, можно пойти в тренажерный зал или на аэробику.
То же со страхом: разрешите себе бояться. Помните замечательного котенка по имени Гав, который считал, что в подвале бояться грозы неинтересно? Старые детские мультфильмы невероятно мудры, и этот эпизод показывает: страх — это нормально. Не обязательно создавать его специально, но признаться себе, что вы чего-то боитесь, — можно и нужно.
Не пытайтесь в этом состоянии найти ответ на истерический вопль «Что с нами теперь будет?!». Вам кажется, что, ответив на него, вы быстрее успокоитесь. Огорчу: даже если такой ответ существует, вы пока что не способны его услышать. Возможно, вы даже наблюдали со стороны, как один человек чего-то очень сильно боится, другой его рассудительно и доброжелательно успокаивает, при этом первый десятый раз подряд задает одни и те же вопросы. Так вот: первый не дурак, он просто находится в состоянии такого эмоционального взрыва, что половину сказанных ему слов не слышит.
Как можно справиться со страхом на этой стадии? Бесполезно искать информацию: вы будете выхватывать только ту, что соответствует состоянию, подтверждает ваши опасения, то есть еще сильнее себя накручивать. Нет смысла сдерживаться фразами в стиле «нехорошо бояться, я взрослый человек, я должен…». Неважно, что и кому вы должны, но совершенно точно вы не обязаны быть ходячим бесстрастным монументом. Лично я, например, хожу бояться в поле: там мир просматривается очень далеко, и таким образом я избегаю ужастиков в стиле хоррор, когда угроза не видна. А потом уровень адреналин снижаю ходьбой.
Кстати, так можно разорвать и порочный круг боязни изменений: разрешить себе их бояться. Вот прямо вслух самому себе в зеркало и сказать: «Я боюсь этих изменений. Терпеть не могу вставать с дивана, страшно устал от ваших форс-мажоров, которыми вы обзываете собственное неумение руководить. Меня бесят бесконечные авралы, вызванные чьей-то хронической забывчивостью и упущенным временем. Я ненавижу переезды и панически боюсь потерять работу».
Не стесняйтесь высказывать эмоции вслух. Это еще одно свойство нашей психики: озвученные, проблемы перестают быть такими страшными. Дело в том, что мы мыслим картинками. Ну в самом деле, вы видите сны в виде книги или в виде фильма? Пусть дурацкого, пусть фантастического, но — фильма. Мозг воспринимает реальность в виде череды картинок, именно поэтому глаза для нас — такая абсолютная ценность. Мы даже говорим «беречь как зеницу ока», никто же не говорит «беречь как зеницу уха»!
Так вот, при разговоре с кем бы то ни было мы пытаемся картинки, возникающие у нас в голове, как бы закодировать в слова, чтобы человек, который нас слушает, смог их раскодировать и получить такую же картинку. Подробно этот механизм описан в работе Стюарта Холла «Кодирование, декодирование в телевизионном дискурсе» (1973). Что получается на деле? Мы имеем некие образы. Чтобы их закодировать в слова, нужно как минимум знать фразы. Например, что означает слово «кодировка» (в данном случае это процесс преобразования сигнала из формы, удобной для использования, в форму, удобную для передачи). Потом нужно уметь эти слова отчетливо произносить. Помните в старом фильме «По семейным обстоятельствам» логопед исправлял «фефекты фикции»? Если пропустить эти этапы, часть информации мы потеряем, еще не озвучив ее толком.
У слушателя механизм обратный: он сначала должен вас физически расслышать, то есть не быть глухим, потом понять смысл каждого из произнесенных слов и только после сложить в голове картинку.
Применительно к разговору с самим собой это означает, что мы, имея некие образы, никогда не представляем их себе целиком. Думая о человеке, мы можем представлять только его лицо или руки. А как мы представляем себе страх? Как его рисуют в книгах — в виде буки под кроватью? Все, что разум не способен представить ясно и во всех подробностях, он автоматически относит в разряд угроз. Просто так, на всякий случай, вдруг это фрагмент медведя в кустах? Как только мы начинаем себе как собеседнику подробно описывать свой страх (или любую другую эмоцию), мы вынуждены точно определять, какие образы у нас возникают, и тем самым как бы очищать свой страх от дополнительной боязни чего-то неизвестного.
А интонация, с которой мы это произносим, заодно позволяет нам выплеснуть эмоции.
Аналогичным образом действует и письмо. То самое, ручкой по бумаге. Попробуйте прямо сейчас описать свои эмоции по поводу ожидающих вас изменений.
Упражнение 9.
Описание своих эмоций
Шаг 1. Возьмите чистый лист бумаги и пишите на нем подряд все слова, возникающие в связи с испытываемой эмоцией. Не нужно стремиться к внятности изложения и литературной красоте фраз. Пусть это будет некий «бред сумасшедшего», бессвязный набор слов.
Если очень хочется — перечислите всех виноватых в ваших бедах. Зафиксируйте все страхи, даже те, в которых стесняетесь признаться вслух. Бумажку после упражнения спустите в унитаз, так что конфиденциальность гарантирована.
Не стесняйтесь повторяться, может, вы весь лист испишете одним-единственным словом или даже бессвязным набором звуков. Не следите за логикой, это понятие рациональное, а мы помним, что эмоции и рассудок — взаимоисключающие вещи.
Шаг 2. Когда поток эмоций иссякнет, сходите попить чаю, а потом возвращайтесь к листу. Проанализируйте написанное.
Примерно в половине случаев частота повторяемых слов даст вам понять ваше истинное, подсознательное отношение к предстоящим изменениям. Если понимание не пришло — ничего страшного. Достаточно и того, что вы стравили эмоции как теплое шампанское. Уничтожьте лист.
Торг и поиск чуда
Итак, мы прожили два этапа реакции на изменения: сначала было отрицание, потом полыхнули эмоции. Теперь наступает очень странное состояние. Рассудок уже включается, осознает неизбежность действий, но еще всячески пытается от них откреститься.
С одной стороны, мы пытаемся оттянуть время начала изменений, как бы выторговываем себе еще минутку покоя. Вспомните, сколько раз вы по утрам переводите будильник «еще на пять минуточек»? С другой стороны, мы начинаем мечтать, что изменение произойдет как-то само по себе, без нашего участия. В нас растет и крепнет вера в чудо: выздоровеет неизлечимо больной родственник, найдется клад с большой суммой денег, словом, «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете». Я не зря процитировала песенку из мультфильма-сказки. Дело в том, что надежда на чудо свойственна человеку с древнейших времен и как таковая зафиксирована в фольклоре практически всех народов. «Золушка», например, — это древний сюжет, впервые возникший то ли в Древнем Египте, то ли в Китае, Шарль Перро лишь сделал литературную обработку этой замечательной сказки.
Вера в чудо — защитный механизм нашей психики. Когда дела идут совсем плохо, подсознание отказывается это признавать, чтобы заставить человека встать и двигаться, то есть выжить. Другими словами, человек рациональный, исследовав все факты, приходит к выводу, что действительно все пропало, сдается и погибает. Человек с верой в чудо считает, что факты — лишь рациональная составляющая, а еще есть мистическая, и вот она-то как раз и поможет. Люди религиозные уточняют: это вера не просто в абстрактное волшебство, а в чудо Божье.
При наступлении изменения мы обычно рассматриваем два варианта: исчезнет сама причина изменений, то есть все вернется на круги своя, и, наоборот, изменения пройдут так незаметно, что все случится как бы само собой. Хоть так, хоть эдак, но мы надеемся избавиться от необходимости участвовать в этих неприятных для нас переменах. Возникают своего рода эмоциональные качели: нас начинает шатать от поиска виноватых к поиску чудесных избавителей. И это может стать самым большим препятствием для адаптации к любым изменениям.
Подсознание всегда направляет наше внимание на то, что мы хотим видеть. Например, вы хотите машину определенной модели и вдруг замечаете, как много именно таких авто, оказывается, ездит по вашему городу.
На стадии эмоциональных качелей это означает, что подсознание будет подсовывать вам информацию о том, как у кого-то другого аналогичная ситуация разрешилась наилучшим образом. Вы будете буквально натыкаться на рассказы, как хозяин уже не надеялся найти свою собаку, а она вдруг через два месяца пришла сама. Или как кто-то, практически обанкротившись, на последние деньги купил лотерейный билет и выиграл сумму, достаточную для покрытия долгов. А еще кто-то каким-то другим чудесным образом справился со свалившейся на него проблемой. И мы бежим покупать лотерейные билеты и приглядываться к машинам на улице. Нам кажется, что вот-вот случится нечто, что сделает изменения ненужными или хотя бы нестрашными. А вместо этого рискуем найти новые неприятности на свою голову.
Человек в поиске чуда становится удивительно легковерным. Как раз на этом играют мошенники, цыгане, «потомственные гадалки» и псевдоэкстрасенсы, на легковерность нацелены все желтые средства массовой информации.
СМИ можно понять: им нужны тиражи, просмотры, лайки. Им совершенно наплевать на ваше самочувствие и настроение. Они знают, что человеком движет так называемый ориентировочный рефлекс. Это еще одно наследие прошлого: чтобы выжить, наши предки должны были очень быстро реагировать на неожиданные и стремительно меняющиеся звуки и картинки. На всякий случай уровень адреналина повышался: вдруг этот звук — рев приближающегося медведя?
Но у адреналина есть одно неприятное свойство: он вызывает привыкание. В какой-то мере адреналиновой можно назвать зависимость от постоянно бормочущего телевизора, на экране которого быстро сменяются звуки и картинки. «Телевизорозависимые» люди привыкают к постоянно повышенному уровню возбуждения и, как все зависимые, нуждаются в постоянном увеличении дозы. Этим-то и пользуются
СМИ, подбрасывая все больше и больше жареных фактов.
Кстати, похожими методами пользуется и реклама: в роликах обязательно мелькают очень яркие картинки, звуки раздаются всегда чуть громче, чем звук основного вещания. И еще рекламщики очень любят слова вроде «чудодейственное средство» и «волшебный результат». Им известно, что человек, оказавшийся на эмоциональных качелях, обязательно их услышит: он же ищет созвучные своему настроению фразы, отреагирует на них и произведет покупку. Ну а что чуда не произойдет — так на то оно и чудо, чтобы случаться только иногда и не со всеми.
Кстати, на этом «избирательном чуде» основана так называемая «систематическая ошибка выжившего». Термин был впервые применен во Вторую мировую войну венгерским математиком Абрахамом Вальдом, исследовавшим повреждения на самолетах, вернувшихся с боевых вылетов. Он пришел к выводу, что дополнительной броней нужно защищать не те места, где было больше всего отверстий от снарядов — крылья или хвост, — а, наоборот, те, где следов попаданий было меньше — бензобак и двигатели. Вальд доказал, что здесь работает обратная зависимость: вернулись только те самолеты, у которых не были повреждены двигатели или баки. Позже появилось еще одно утверждение: дельфины, дескать, так любят людей, что тонущих обязательно толкают к берегу. К сожалению, те, кого дельфины толкали прочь от берега, уже ничего нам не расскажут.
Так что все «волшебные» истории, которые наше подсознание вылавливает из окружающих новостей, нужно обязательно несколько раз перепроверять: репортеры с удовольствием расписывают чудесные спасения, манипулируя информацией ради тех самых тиражей и лайков. Как узнать, не являются ли чудесные новости таким «эффектом выжившего»? Только с помощью логики. Нужно убедиться, что в сообщении нет не стыкующихся между собой фактов. Выяснить, как часто подобные случаи происходили в других местах. В ожидании чуда у человека возникает так называемое селективное восприятие, когда он считывает только то, что хочет, и напрочь игнорирует то, что не согласуется с его ожиданием. Принудительно направьте свое внимание на новости, противоположные «чуду». Сравните, как много их на самом деле, и сделайте вывод, насколько ваше чудо вероятно.
Некритичность восприятия может привести и к другой крайности — к так называемой психологии толпы. Мы помним, что подсознание услужливо предоставляет нам то, что мы хотим видеть. Таким образом, мы быстро находим единомышленников, и чем их больше, тем больше та самая «толпа». Причем количество людей особого значения не имеет, просто масштаб действий, который они предпримут, будет различным.
Одна из особенностей поведения в толпе — добровольный отказ от ответственности за свои поступки. Изначально он опять-таки основан на биологии: человек — существо общественное и для выживания всегда ориентируется на поведение старших. Работает древний инстинкт импринтинга, то есть «запечатления», выполнение биологического родительского приказа «делай как я». На основе этого инстинкта младшие
подражают старшим и таким образом учатся выживать. Впервые импринтинг описал Томас Мор еще в 1516 году, а широко популяризировал тему австрийский зоопсихолог Конрад Лоренц в 1970-х годах.
Когда человек вырастает и перестает руководствоваться одними только инстинктами, он успевает подкрепить их примерами из личного опыта: попробуйте-ка пробиться через толпу людей, идущих в одну сторону, если вам нужно в другую. Организм понимает, что для преодоления такого естественного препятствия нужно слишком много сил, и предпочитает их сэкономить, идти в одном направлении с толпой. Затем включается обобщение: идти куда все, делать как все, думать как все. Мы отказались от ответственности, положились на толпу. По аналогии с верой в чудо: мы не отвечаем за решение своей ситуации, мы полагаемся на кого-то другого.
В толпе трудно понять, кто первым побежал, заплакал, начал кричать или драться. Окружающие замечают происходящее, лишь когда много людей вовлечено в процесс и проигнорировать его нельзя. Но видны при этом только исполнители, зачинщик вполне мог уже сбежать под шумок. Это еще одна причина, почему в толпе люди легко снимают с себя ответственность: виноватого не найти, наказание не страшно, можно делать что угодно. И толпа уходит в негатив, многократно усиленный количеством участников. Опаснее всего она ведет себя в минуты глобальных, катастрофических изменений, поэтому я рассмотрю эффект толпы во второй части.
Сейчас давайте вернемся к торгу с судьбой и вере в чудо. Как миновать эту стадию? Как обычно — сначала позволить себе помечтать. Раз уж вера в чудо встроенная в нас функция, давайте попытаемся найти для нее практическое применение.
Упражнение 10. Слезаем с качелей
Как обычно, начинаем с записи своих мечтаний. Отключаем всякую логику, критику, сомнения, любые рациональные комментарии. Пишем подряд все дурацкие мысли, приходящие в голову: найти клад, вернуться назад на машине времени и т. д.
Скорее всего, вы напишете пунктов пять, а потом сознание вам скажет: «На какую чепуху ты время тратишь, чем ерундой заниматься, лучше бы занялся/занялась полезным делом». Это отличный индикатор: вы идентифицировали внутреннего критика, правда, пока еще не можете отключить его.
Чем плох «внутренний критик»: он рационален и знает, что известные приемы не сработают, поэтому заранее на все ваши мысли говорит «нет». Одновременно подсознание стремится к чуду, а оно прямо противоположно рассудку, и критик его не выпускает наружу как невозможное, то есть блокирует любое решение ситуации: и рассудком ничего придумать не удается, и чудо тоже как бы запрещено. Так вы из ситуации никогда не выберетесь.
Посоветуйте «внутреннему критику» передохнуть пока, налейте ему чайку, а сами возвращайтесь к выполнению упражнения. Со второй попытки бредовых идей должно получиться больше. Очень хорошо. Как только выдохлись — отвлекитесь чем-нибудь минут на 15–20. Поешьте, например. Потом возвращайтесь к листочку.
Не исключаю, что за время перерыва ваш разогнавшийся мозг придумает еще пару-тройку идей. Запишите и их тоже, опять сделайте перерыв.
Потом сядьте и постарайтесь найти рациональное зерно в каждой бредовой идее. Возьмите чистый лист, разделите его пополам по вертикали, в левый столбик перепишите идеи, а в правый — возможные реальные пути их исполнения. Например, идея «найти клад». Как рационально можно это сделать? Ну не копать же под ближайшей березой! А можно ли вместо этого купить лотерейный билет? Или другой вариант: разобрать завалы на чердаке/в кладовке и обнаружить там что-то, что действительно окажется кладом?
И так со всеми остальными идеями. Некоторые действительно окажутся бредовыми — прибора под названием «машина времени» пока не существует, есть только музыкальная группа. Но пару-тройку вполне реальных мыслей вы обнаружите.
Если нет — не переживайте, вы прошли еще не все стадии адаптации к изменениям.
Упадок духа
Упадок духа — практически обязательное следствие краха надежд на чудесное решение.
Словарь Ушакова определяет понятие «надежда» следующим образом: «желание, ожидание чего-нибудь радостного, приятного, соединенное с уверенностью в возможности осуществления». Поскольку мы желали чуда, надежда — как раз подходящее название состояния, в котором мы находились. Но у нее есть и обратная сторона: еще во времена Античности ценность надежды считалась спорной, поскольку она может быть иллюзией, добровольным самообманом. Поэтому ее крах воспринимается болезненно вдвойне: мало того, что чуда не произошло, так еще приходится признать, что мы сами себя загнали в ловушку и обманули в придачу. И винить в этом некого: никто не обещал, что чудо произойдет, даже если оно в принципе возможно.
В результате мы получаем целых четыре варианта развития событий: в первом злимся на себя и на несправедливость окружающего мира, снова усиливаются эмоциональные качели, а между тем время идет. И если раньше была хоть какая-то возможность успеть справиться с ситуацией, то теперь, после долгого топтания на одном месте, можно уже опоздать навсегда.
Во втором случае у нас опускаются руки. Адреналин выгорел в судорожных поисках чуда, настроение сдулось, как старый мячик, потому что из него выпустили надежду. Так и хочется закричать: «Дайте наконец покоя моей измученной душе!» Но здесь прячется подвох: кричит не душа. Кричит тело, которое после напряжения хочет вернуться в состояние покоя. Оно право: после гормональной бури организм успокаивается, ощущается физическая усталость, хочется лечь и расслабиться. Это подоспела стадия вторичного шока, описанная Г. Селье. Однако тут включается разум (мы помним, он проявляется только после того, как стихают эмоции). И начинает ныть: проблема-то не решена, какое может быть расслабление? А ну марш искать выход! Тело послушно просыпается, чаще всего в три часа ночи, и мучительно ворочается на постели: вставать и идти куда-либо бессмысленно, потому что в это время никто не работает, а спать невозможно, потому что рассудок решил, что пора действовать. Поскольку заняться пока нечем, рассудок начинает заново прокручивать всю ситуацию, причем чаще всего по одному и тому же кругу. Потом физическая усталость берет верх, мы засыпаем, но тут звонит будильник, и мы бредем на работу совершенно разбитыми. Днем волнений добавляется — и все повторяется.
Как выбраться из этой западни? Есть почти магический способ. В уже упомянутом фильме «Москва слезам не верит» есть такой эпизод. Героиня уходит с неудачного свидания с любовником, входит в лифт и стоит там, совершенно расстроенная. Кроме нее, в лифте едет пожилой человек профессорского вида и участливо спрашивает: «Вам плохо?» И героиня отвечает: «Да. Мне плохо». Собственно, признание того, что вы уперлись в стену или побежали по замкнутому кругу, и есть решение ситуации.
В чем тут магия? В устройстве нашей психики. Проблемы создает подсознание: оно не может внятно обозначить, чего ему не хватает. Помните айсберг? Проблема зарыта так глубоко, что вы сами можете о ней не знать. А раз сознание не знает о проблеме, то оно на всякий случай классифицирует ее как опасную.
Чтобы эту опасность устранить или хотя бы минимизировать, нужно всего лишь ее озвучить.
Признайтесь самим себе, что вам плохо. Даже в какой-то степени насладитесь этим. Женщинам проще: можно и слезу пустить, процесс плача расслабляет и нормализует нервную систему. Мужчинам чуть хуже: нынешняя мораль утверждает, что «мужики не плачут». Чтобы убедиться в абсурдности этого утверждения, откройте томик Дюма «Три мушкетера» и перечитайте на досуге. Только именно книгу потому что ни в одном фильме это, разумеется, не показано. Так вот, у Дюма мушкетер по имени Атос — кто посмеет обвинить его в отсутствии мужественности? — по ходу книги плачет несколько раз. Тот, кто посчитает сколько, может купить себе шоколадку.
После того как вы насладились своим печальным положением (но только тогда, когда надоест страдать, а не когда вы себе запретите, это очень важно! Эмоции должны иссякнуть, а не быть заткнутыми), можно переходить к следующему упражнению. Напомню: когда мы озвучиваем свои страхи, мы должны создать цельную картинку, без пробелов. Вам ночью все равно делать нечего, свидетелей вашего монолога нет, поэтому потренируйтесь.
Упражнение 11. Пять «почему» назад (метод впервые предложен в «ДАО Тойота» в 1930-х годах)
Звучит немного странно: вроде нам нужно решать, как жить дальше, а я предлагаю обернуться назад. Да, я действительно предлагаю сейчас подумать, «как мы дошли до жизни такой»: затянувшийся этап упадка духа означает, что есть какое-то препятствие в подсознании, которое мешает решению ситуации. Сейчас, когда все эмоции наконец утихли, наступает самое подходящее время, чтобы это препятствие обнаружить и идентифицировать.
Как это сделать? Нужно ответить последовательно на пять вопросов «почему» и записать ответы прямо сюда.
1. Почему мне сейчас плохо? (Пример: потому что мне нужно выполнить работу, которую я раньше никогда не делал.)
______________________________________________
______________________________________________
______________________________________________
_____________________________________________.
2. Почему мне плохо от этой причины? На этот и следующие вопросы вариантов ответа может быть несколько. Например:
а) «Я боюсь новой работы, потому что не понимаю, как ее выполнить»;
б) «Почему эту новую работу поручили именно мне, хотя у меня и так дел по горло, а вокруг полно тех, кто целый день ерундой занимается?» Согласитесь, это совершенно разные направления размышлений.
______________________________________________
______________________________________________
______________________________________________
_____________________________________________.
3. Почему произошло предыдущее «почему»? Опять развилка:
а) «Почему я не знаю, как делать/почему я не знаю, где взять информацию?»;
б) «Почему я работаю больше всех?».
______________________________________________
______________________________________________
______________________________________________
_____________________________________________.
4. Почему случилось третье «почему»? Каждая линия продолжает «ветвиться»:
а) «Я пропустил обучение по новой теме» или «У меня нет денег на обучение по новой теме»;
б) «Я отличный специалист, и на мне весь отдел держится» или «Начальник неравномерно распределяет задачи».
______________________________________________
______________________________________________
______________________________________________
_____________________________________________.
5. Ну и наконец, первопричина всех предыдущих «почему». (То ли недостаток денег, то ли ощущение недохваленности или непризнанности. Осторожно: очень велик риск начать анализировать не себя, а начальника — почему он так распределяет задачи. Остановитесь. Мы уже выясняли, что другого человека изменить нельзя, поэтому думайте, что можно изменить в себе или в своем отношении к нему.)
______________________________________________
______________________________________________
______________________________________________
_____________________________________________.
Конечно, я перечислила далеко не все возможные развилки размышлений, но просто постаралась разделить, так сказать, материальную и моральную адаптацию к изменению. Если вы остановились на материальной (у вас нет денег), нужно не переживать, почему вас не ценят (это моральное решение), а искать возможность дополнительного заработка или сокращения расходов. И наоборот, если вопрос стоит о вашем положении на работе, может, это хороший повод изменить свое отношение к ней? Раньше была такая присказка: «Больше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она не стала». Немного обидно, но вы же не лошадь и вполне можете научиться отстаивать свою позицию! Мы поговорим об этом подробнее в главе 3.
В начале этой главы я говорила о четырех вариантах последствий краха надежд на чудо. Два уже назвала — это отчаяние по поводу несправедливости мира и опустившиеся руки. Третий вариант — один из самых страшных, потому что рывком его преодолеть крайне сложно. Он называется выученной беспомощностью. Это настолько тяжелое состояние, что я хочу остановиться на нем подробнее.
Впервые понятие «выученная беспомощность» было введено американским психологом Мартином Селигманом в 1967 году. Будучи последователем И. Павлова в изучении условных рефлексов, Селигман тоже проводил исследования с собаками. Если очень коротко, эксперимент состоял из двух частей. В первой части животные находились в закрытых ящиках и одна группа имела возможность отключить воздействие электрического тока, нажав на панель мордой, а другая — нет. Во второй части ящики открыли и те собаки, которые могли воздействовать на ситуацию, удрали при первом же включении тока, а собаки из второй группы сначала метались по ящику, а потом ложились на пол и тихо скулили, хотя воздействие тока усиливалось, а ящик оставался открытым. Селигман пришел к выводу, что выученная беспомощность возникает не тогда, когда появляются неприятные новшества, а когда отсутствует возможность на эти изменения влиять.
В том же 1967 году Гордон Стефенсон описал другой эксперимент. В вольер с несколькими обезьянами подвесили связку бананов. Животные знали, что это такое, и попытались приблизиться к фруктам. Им это не позволили, окатив ледяной водой из брандспойта. После нескольких неудач обезьяны отказались от намерения схватить бананы, избегая гарантированного ледяного душа. На следующий день вместо одной из обезьян, получивших такой опыт, в вольер привели новую, не участвовавшую в первом дне эксперимента. Она приблизилась было к бананам, но остальные участники группы тут же ее одернули. В течение последующих нескольких дней были заменены все обезьяны из «стартового» состава. Несмотря на то что никто из новеньких ледяной душ не получал, бананы остались нетронутыми.
Почему выученная беспомощность так быстро овладевает людьми? Вспомните, как происходит большинство попыток изменить что-нибудь, например на работе. Мы выступаем с инициативой, расписываем в красках, как хорошо теперь будет жить, и что слышим в ответ? «Тебе надо, ты и делай!» Становится обидно за наплевательское отношение к нашему творению, не хочется прослыть выскочкой и неприятно нести двойную нагрузку без чьей-либо помощи. Даже сорвать зло не на ком: никто ведь нас за язык не тянул, когда мы предлагали свои идеи. Получается, что хоть мы и не обезьяны и водой нас никто не окатывает, но, когда изо дня в день твердят «инициатива наказуема», никаких изменений предлагать желания уже не возникает.
Другая ситуация. На работе происходит что-то серьезное. Начальник, играя в демократию, собирает отдел и задает сакраментальный вопрос: «Что делать будем?» Подчиненные, искренне пытаясь помочь своей компании справиться с изменениями, начинают выдвигать идеи одну за другой. Что при этом говорит начальник? «На это нет денег», «Это никто не умеет делать», «Это нам не разрешат сверху». То есть в ответ на любое предложение звучит «нет». Будет ли в следующий раз кто-нибудь проявлять инициативу?
Это были примеры из взрослой жизни, когда все участники событий уже обладают рациональным мышлением, умеют анализировать происходящее и делать выводы. А что же происходит у детей?
Ребенок заявляет, что хочет пойти в художественную школу. Родители ему в ответ: «Да куда ты лезешь, ты же рисовать не умеешь!» Не спорю, не все прихоти нужно поощрять. Вопрос в том, какими словами это сказать ребенку. Вот так отмахнуться — значит вогнать его в состояние неуверенности в своих силах. Если из тех же самых слов сформулировать вопрос: «А рисовать ты умеешь?» — дать ему возможность осознать собственные желания.
Другой вариант: у семьи достаток невелик и тратить деньги на сомнительный результат слишком рискованно. В этом случае обычно звучит другая фраза: «На твои прихоти у нас нет денег». При неоднократном повторении подобных слов у ребенка развивается на выбор: выученная беспомощность («на меня нет денег») или позиция жертвы («я бы рад, да внешние обстоятельства сильнее»).
Стоит изменить формулировку: «Кто будет оплачивать обучение?»
Мы напрасно считаем, что дети думают, будто игрушки растут на деревьях. Я знаю примеры, когда после вопросов об оплате ребенок очень быстро соображал, как заработать, если он на самом деле что-либо сильно хотел получить. «Заработать» в данном случае совершенно не обязательно деньги. Дети моют посуду получают хорошие оценки в школе или делают еще какие-либо полезные дела. Таким образом они одновременно и учатся справляться с вызовами судьбы, и перестают капризничать.
Есть другой пример невольного обучения беспомощности. У кого-то бабушки и дедушки еще помнят времена, когда не только делать, даже говорить лишнее было опасно. Они с молоком матери впитали закон выживания под названием «не высовываться» и даже сейчас, когда нас накрыла волна вседозволенности в интернете, на всякий случай предпочитают молчать сами и нас к тому же призывают. Их можно понять: они желают нам добра, но в конечном счете все равно обучают той самой беспомощности.
Что делать? Думаю, вы уже догадались: признаться себе в том, что вы испытываете выученную беспомощность, и сделать упражнение 11. В этом случае поиск первопричины поможет осознать: действительно ли вы находитесь в состоянии выученной беспомощности или просто очень устали и вам нужно на остров с пальмами?
Наконец, четвертый вариант прохождения этапа «упадок духа» — это депрессия. Кюблер-Росс в своем исследовании упоминает именно ее, но работа называется «О смерти и умирании». В таком тяжелом состоянии действительно может развиться депрессия с сопутствующими ей ощущением бессмысленности происходящего, чувством брошенности и одиночества, ощущением вины и острой невозможности вернуть былые беспечные времена. (Замечу, что это же состояние возникает у нас в периоды глобальных кризисов, и об этом мы обязательно поговорим во второй части.)
Если мы рассматриваем более легкий случай — адаптацию к текущим сравнительно мелким изменениям, то депрессия в медицинском смысле слова возникает редко, чаще всего у людей, чья нервная система очень тонко организована и вдобавок сильно перегружена.
Про перегрузку говорила уже много раз, сейчас хочу остановиться на тонкой организации. Такая эмоциональная чувствительность — вовсе не признак какой-то изнеженности или легкомыслия, это нормальная физиология. Такая же, как цвет глаз или оттенок кожи. Совершенно очевидно, что людям с такой психикой труднее всего приходится, когда перемены сыплются как из рога изобилия: эти люди быстрее вспыхивают, сильнее выгорают, тяжелее переживают.
Это не хорошо и не плохо — это просто факт. Повторяю: люди склонны постоянно сравнивать себя с окружающими (мы неизлечимо социальны!), и если мы видим, что кому-то другому проблемы как с гуся вода, а у нас пропадают сон и аппетит, — это значит лишь то, что он адаптируется одним способом, а мы — другим.
Людям с ранимой психикой часто помогает перевод проблем в физическую плоскость: если нельзя успокоить душу, нужно сделать приятное телу Старая добрая классика: плед, свечи, ароматы, расслабляющая музыка — перечень давно и хорошо известен. Позвольте себе понежить себя любимую (или любимого, в этом нет ничего зазорного). Не назло всем, а потому, что вам сейчас тяжело. Хорошо, если близкие это понимают и сами предлагают помощь. Я тоже очень люблю просить «шоколадку и на ручки». А если мне отвечают, что я уже большая девочка и нужно вести себя соответственно, я говорю, что именно потому, что взрослая и большинство проблем решаю сама, могу себе позволить иногда повалять дурака и почувствовать себя ребенком.
Мы очень любим слово «депрессия», потому что оно как бы разрешает нам находиться в подавленном состоянии, требовать к себе внимания и сочувствия, словом, осознанно становиться в позицию жертвы. Депрессию в медицинском смысле лечить должен специалист, главное — не ставить себе диагноз самостоятельно.
Выполните упражнение 11, разберитесь в себе: что является первопричиной вашей подавленности?
Принятие
Наконец мы преодолели почти все стадии адаптации к наступлению изменений. Нет, к самим изменениям еще не приступали, пока только разбирались, почему нас от них так трясет. Мы отрицали их наступление, злились, что кто-то посмел нарушить наш покой, искали виноватых и надеялись на чудо, жалели себя любимых и докапывались до первопричины своего состояния. Но действовать пока не начали.
Если вы, пройдя все эти этапы, все еще чего-то ждете, я предположу, что тому есть три разные причины. Первая состоит в том, что решение не было продумано до конца и вы не знаете, с какой стороны к нему подступиться. Если вы добрались до этого осознания, переходите к главе 3.
Вторая причина кроется в решении, которое было принято «от ума»: вы долго анализировали ситуацию, осознали все бедствия с последствиями, согласились, что под лежачий камень вода не течет, и теперь пытаетесь приказать самим себе: «Встать!» Не работает этот прием потому, что рассудок — самый главный наш обманщик. Он делает вид, что всем управляет, но на самом это не так, Вы уже, наверное, обратили внимание, что все перечисленные в этой главе древние механизмы выживания не имеют ничего общего с разумом. Даже в мозгу в момент стресса начинает действовать совершенно другой отдел (рептилоидный), никак не связанный с логикой, а ведь мы привыкли ассоциировать мозг именно с рассудком!
Осмелюсь предположить, что рассудок — это нечто вроде руля в автомобиле. С его помощью можно повернуть на одну или на другую дорогу, объехать препятствие или увернуться от встречного транспорта. Но сдвинуться с места или остановиться с помощью только его не получится.
Тогда что же является нашим «двигателем»? Давайте вместе подумаем. Что заставляет нас вставать с дивана? Ну, например, чувство голода. Другими словами, двигаться нас побуждают желания: мы хотим есть, пить, новую одежду или интересную работу, выиграть в лотерею или поехать в отпуск. Знаменитая «кнопка», которую в детском фильме искал у Электроника главный бандит Стамп, у человека называется «хочу».
Это момент истины: пока не возникло желание, вы ничего делать не будете или все будет валиться из рук. Желание появляется, только когда то, что вы собираетесь делать, не противоречит вашим внутренним потребностям. Иначе вы будете бесконечно все откладывать или тратить уйму сил на преодоление внутреннего сопротивления. Даже если изменение произошло неожиданно и вышвырнуло вас из зоны комфорта, но желания меняться нет, то вы так и будете сидеть и переживать, за что вам все эти напасти.
Если вы умом все понимаете, а делать ничего не хотите, это означает, что вы выбрали неподходящее решение из разряда «как надо», а не «как хочется». «Надо» никогда не бывает сильнее «хочу», и если оно начинает давить, то «хочу» превращается в саботаж.
То есть к изменению вы в приказном порядке приспособитесь, но загоните себя в еще больший стресс, и без острова с пальмами будет не выжить. Чтобы этого не случилось, проверьте, как принятое решение соотносится с описанием вашей зоны комфорта.
Третья причина — боязнь оказаться несостоятельным, слабым и непрофессиональным. Вот в этом-то и кроется основная проблема. Именно для ее решения мы делали упражнения 10 и 11: выявляли корневую причину наших страхов, основу наших комплексов. Обычно боязнь быть несостоятельным основывается на кажущейся глобальности и кардинальности происходящих перемен. То, что было и должно быть, настолько разнится, что пропасть между ними кажется непреодолимой.
В середине прошлого века телефонный аппарат представлял собой довольно большой предмет размером примерно с человеческую голову. Он подключался к специальной сети с помощью шнура. У него был круглый диск для набора номера и отдельная трубка, в которой размещались микрофон и динамик. Герои детских сказок — старик Хоттабыч или семейство Уизли, например, — не умели пользоваться телефоном, потому что в их мире ничего подобного не существовало. А люди, жившие в середине XX века, запросто им пользовались, потому что научились этому еще в детстве, привыкли и считали само собой разумеющимся.
К концу века круглый вращающийся циферблат сменился кнопочным. Изменение было не слишком кардинальным, и освоить его не составило большого труда. Потом телефон потерял шнур и корпус, а кнопки переместились непосредственно на трубку. С таким аппаратом стало удобно ходить по квартире, но ему еще нужна была приемная база, откуда он получал сигнал. К измененному внешнему виду аппарата тоже привыкли довольно быстро, потому что точно понимали, для чего это: чтобы иметь возможность разговаривать по телефону из любой комнаты, не занимая вторую руку громоздким аппаратом и не таская за собой длинный шнур (который еще нужно было раздобыть).
Потом и база оказалась не нужна, телефон стал сотовым. Опять приспособились. А сейчас у телефона и кнопок нет, и сам он уже не столько телефон, сколько портативный компьютер — ничего, осваиваем! Старшие поколения медленнее, и не потому, что от возраста стали плохо соображать, а потому, что не понимают, зачем им все эти «стриминги», «подкасты» и прочие иностранные слова. А молодежь адаптируется легко, потому что очень хорошо понимает, зачем эти функции. Но осваивают все.
Вывод: все, что поначалу казалось страшным, потом становилось привычным и порой незаменимым. Как говорится, глаза боятся, а руки делают. Пришла пора разбираться, как технически, на уровне простых действий, мы будем адаптироваться к наступающим изменениям.
