Ключи к человеческой природе

В определенные моменты жизни мы, люди, можем испытывать мощный прилив энергии, сопровождающийся ощущениями, не похожими ни на какие другие. Но мы редко говорим об этой энергии или анализируем ее. Можно описать это как острое чувство принадлежности к группе. Мы часто ощущаем его в следующих ситуациях.

Допустим, мы оказались среди большой толпы, пришедшей на концерт, спортивный матч или политический митинг. Наступает момент, когда сквозь вас словно бы проходит волна возбуждения, гнева или радости, разделяемая тысячами других людей. Эти эмоции поднимаются в нас автоматически. В одиночестве или когда рядом всего несколько человек, такое испытать невозможно. Зато в большой группе нас могут спровоцировать на такие слова и поступки, которых мы никогда бы не произнесли и не совершили по собственной воле.

Или, к примеру, нам предстоит выступить перед группой слушателей. Если мы не слишком волнуемся и аудитория на нашей стороне, мы нередко испытываем особый эмоциональный подъем, зарождающийся где-то внутри. Мы словно бы подпитываемся энергией собравшихся. Наш голос приобретает интонации и высоту тона, совершенно не свойственные нам в повседневной жизни. Наши жесты, весь язык тела делаются необычно оживленными. То же самое можно наблюдать со стороны, когда мы слушаем какого-нибудь харизматичного оратора. Нам кажется, что он наделен особой силой, которая вызывает в нас уважение и наполняет нас нарастающим возбуждением.

Или, скажем, мы работаем в коллективе, которому нужно достичь важнейшей цели за короткое время. Мы чувствуем острое стремление сделать больше, чем обычно, трудиться как можно усерднее. Наш заряд энергии порождается ощущением связи с другими – с нашими коллегами, которые работают с таким же энтузиазмом. Наступает момент, когда членам группы даже не надо разговаривать друг с другом: все настроены на одну волну и способны даже предугадывать мысли коллег.

Все перечисленные чувства не фиксируются нами на рациональном уровне. Они приходят к нам в форме автоматических реакций тела, таких как мурашки по коже, учащенное сердцебиение, прилив энергии и жизненных сил. Будем называть эту энергию социальной силой, представляющей собой невидимое силовое поле, связывающее группу людей через общие ощущения и создающее острое чувство единства.

Если мы сталкиваемся с этим силовым полем «извне», это обычно вызывает в нас тревогу. Так бывает, например, когда мы приезжаем в страну, где культура очень отличается от привычной нам. Или же мы приходим на работу в коллектив, члены которого, как нам кажется, общаются друг с другом каким-то особым образом, на своем тайном языке. Или попадаем в район, где живет совсем иной социальный класс, значительно богаче или беднее, чем тот, который обычно нас окружает. В такие моменты мы понимаем, что не принадлежим к этой среде, что нас воспринимают как чужаков, и в глубине души чувствуем дискомфорт и необычную настороженность, хотя, возможно, опасаться нам нечего.

Социальная сила обладает несколькими интересными характеристиками. Во-первых, она одновременно существует внутри нас и вне нас. Когда мы испытываем телесные ощущения, описанные выше, мы почти на 100 % уверены: окружающие на нашей стороне и испытывают те же чувства, что и мы. Мы чувствуем эту силу внутри себя, но представляем ее и как нечто внешнее. Это очень необычное ощущение: возможно, оно в чем-то сродни влюбленности, когда вы чувствуете некую общую энергию, связывающую вас с любимым человеком.

Во-вторых, эта сила может разниться в зависимости от размеров и «химии» взаимодействий конкретной группы. Как правило, чем больше группа, тем мощнее эффект. Находясь в очень большой группе людей, которые, как нам кажется, разделяют наши идеи или ценности, мы испытываем немалый прилив сил и энергии, а также общую волну тепла или жара, вызванную ощущением причастности к некоей единой общности. В том, как эта сила умножается в большой толпе, есть что-то поразительное и внушающее трепет. Но, если рядом противник, этот рост энергии и возбуждения может легко перерасти в гнев и насилие. Кроме того, эффект во многом определяется и конкретным составом толпы. Если лидер харизматичен и брызжет энергией, эта энергия просачивается в коллектив или в собравшиеся массы. Если большое число членов группы имеет эмоциональную склонность к гневу или радости, это скажется на общем настроении.

И наконец, нас влечет к этой силе. Нас привлекает большое количество людей – стадион, полный болельщиков, поющий хор, всевозможные парады, карнавалы, концерты, массовые религиозные службы, политические митинги и съезды. В таких ситуациях мы как бы заново переживаем то, что изобрели и затем усовершенствовали наши предки: общий совет племени, колонны воинов, марширующие перед городскими стенами, гладиаторские бои, первые театральные спектакли. Некоторых такие сборища пугают, но большинству людей толпы единомышленников как таковые по душе. Они наполняют нас жизненной силой и энергией. Это может перерасти в нездоровую зависимость: нам захочется снова и снова окунаться в такую энергию. Воплощением этого аспекта социальной силы служат музыка и танец. Группа воспринимает ритм и мелодию как один человек; немудрено, что музыка и танец – древнейшие изобретенные нами формы удовлетворения этой тяги, экстернализации социальной силы.

Можно наблюдать и другой аспект социальной силы – от противного. Речь идет о ситуациях, когда мы долгое время находимся в изоляции. Из рассказов узников, побывавших в одиночном заключении, и путешественников, много дней остававшихся в изоляции в отдаленных уголках света (как, например, Ричард Бэрд), мы знаем, что они чувствуют все более сильный отрыв от реальности и распад собственной личности. У них могут начаться сложные галлюцинации. Больше всего им не хватает не просто присутствия других людей рядом, а ощущения, что кто-то отвечает на их взгляд. Само наше представление о себе целиком сформировалось в первые месяцы нашей жизни, когда мы смотрели на мать: ее ответный взгляд создал в нас ощущение, что мы существуем; глядя на нас, она как бы говорила нам о том, кто мы. Когда мы становимся взрослыми, чужой взгляд служит для нас таким же невербальным подтверждением и оценкой нашей личности. Но обычно мы этого не осознаем: чтобы понять это явление, нужно много времени провести в изоляции.

Это и есть социальная сила на самом базовом уровне: лишь глаза других людей, обращенные на нас, могут уверить нас в том, что мы реальны, целостны и принадлежим к некоей группе.

Социальная сила может проявляться и в виртуальных мирах, в виртуальных толпах. При этом она не так мощна, как в реальной толпе, но с помощью экрана мы все-таки можем ощущать призрачное присутствие других и внутри, и вне нас; недаром мы то и дело обращаемся к своим смартфонам как к суррогатной паре чужих глаз, устремленных на нас.

Действующая среди людей социальная сила – это просто усложненная версия той силы, действие которой ощущают на себе все общественные животные. Каждое из них постоянно настроено на волну эмоций других членов группы, знает свою роль в стае и стремится как можно лучше вписаться в сообщество. (У высших приматов это включает подражание тем, кто «выше рангом», в знак подчиненного положения.) У животных существует разветвленная система физических и сигналов, позволяющих группе общаться и сотрудничать. У них имеются ритуалы взаимного вылизывания, вычесывания и т. п., укрепляющие связь между ними. Совместная охота обладает таким же эффектом. Стадные животные чувствуют энергию друг друга, даже когда просто собираются вместе.

Может показаться, что мы, люди, устроены гораздо сложнее, однако та же динамика взаимодействий имеет место и среди нас, причем на самом что ни на есть дословесном уровне. Нам передается то, что ощущают наши собратья по группе. Мы испытываем настоятельную потребность вписаться в коллектив и играть в нем свою роль. Мы склонны бессознательно имитировать жесты и обороты речи, особенно исходящие от лидеров. Мы по-прежнему предпочитаем охотиться стаей – через соцсети или другими способами, подходящими, чтобы выплеснуть свое возмущение. У нас имеются свои ритуалы укрепления групповых связей – религиозные и политические собрания, спектакли, боевые действия. И мы, безусловно, чувствуем ту коллективную энергию, которая охватывает всякую группу единомышленников, проходя по ней, словно волна.

Удивительнее всего в этой силе то, что, хотя она, вне всякого сомнения, существует внутри нас, мы очень мало ее обсуждаем и анализируем, притом что она так нам знакома и, казалось бы, так очевидна для всех нас. Возможно, дело тут отчасти в том, что эти ощущения трудно изучать с помощью строго научного подхода. Но в таком замалчивании виден и некий умысел: в глубине души это явление неприятно беспокоит нас. Реакции, автоматически возникающие у нас в группе, наша склонность подражать другим – все это напоминает нам о самых примитивных сторонах нашей природы, о наших животных корнях. Мы предпочитаем воображать себя не только цивилизованными и утонченными, но еще и личностями, сознательно контролирующими почти все свои действия и поступки. Но наше поведение в составе группы, как правило, вдребезги разбивает этот миф, и исторические прецеденты вроде «культурной революции» пугают нас, потому что показывают, на что мы способны. Нам вовсе не нравится видеть себя общественными животными, действующими под определенными видами принуждения. Это оскорбляет наше мнение о себе как о биологическом виде.

Вот что следует понять. Сама по себе социальная сила не хороша и не плоха. Это просто одна из физиологических составляющих нашей натуры. Многие аспекты этой силы сформировались в ходе эволюции так давно, что в современном мире представляют некоторую опасность. К примеру, подозрительность, которую мы склонны испытывать к «чужакам», не принадлежащим к нашей группе, и потребность их демонизировать возникла еще у наших самых древних предков из-за огромной опасности подхватить от чужих инфекционную болезнь и из-за возможных агрессивных намерений конкурирующего племени охотников-собирателей. Но сейчас, в XXI в., такого рода групповые реакции не имеют под собой почвы. Более того, такие реакции могут стать источником жесточайшего насилия и даже геноцида, учитывая наши технические возможности. Поскольку социальная сила, как правило, ослабляет нашу способность мыслить независимо и рационально, можно сказать, что она тащит нас «вниз», к более примитивным формам поведения, неуместным в современных условиях.

И тем не менее социальную силу можно адаптировать и использовать в позитивных целях, направить на сотрудничество и эмпатию высокого уровня, для тяги «вверх», которую вызывает групповое творчество.

Наша проблема как общественных животных вовсе не в том, что мы ощущаем на себе автоматическое воздействие этой силы, а в том, что мы упорно отрицаем само ее существование. Мы попадаем под влияние других, сами того не сознавая. Привыкнув бессознательно следовать и подражать чужим словам и поступкам, мы утрачиваем способность мыслить самостоятельно. Оказываясь перед необходимостью принимать важнейшие жизненные решения, мы просто имитируем то, что уже сделали другие, или же прислушиваемся к тем, кто бездумно повторяет избитые истины. А это может приводить к самым неподходящим решениям. Кроме того, попутно мы перестаем чувствовать собственную уникальность, отрываемся от источника нашей личностной силы (подробнее об этом см. в главе 13).

Некоторые люди, узнав об этих наших природных наклонностях, могут выбрать для себя путь бунта и нонконформизма. Но он может оказаться столь же бездумным и саморазрушительным. Как ни крути, мы существа общественные. Мы во многом полагаемся на свое умение работать вместе с другими. Так что бунт ради бунта просто отодвинет нас на периферию общества.

Больше всего нам необходимо развитие группового интеллекта. Он подразумевает, в частности, выработку глубинного понимания воздействия, которое оказывает группа на наше мышление и наши эмоции; поняв это, мы сможем сопротивляться силе, неудержимо тянущей нас вниз. Также необходимо понять, что поведение человеческой группы подчиняется определенным законам и динамике; тогда нам легче будет ориентироваться в такого рода пространствах. Развив в себе групповой интеллект, мы сможем исполнять весьма сложный танец: как одаренные социальные акторы, внешне вписываться в группу, при этом внутренне сохраняя определенную дистанцию и ментальное пространство, позволяющее нам мыслить самостоятельно. Добившись подобной степени независимости, мы сможем принимать в жизни решения, целиком соответствующие и нашим личным особенностям, и обстоятельствам, в которых мы оказались.

Чтобы приобрести социальный интеллект, необходимо изучить и освоить оба приведенных ниже аспекта социальной силы: воздействие, которое группа оказывает на нас как на отдельную личность, и паттерны и динамику поведения, к которым склонна почти всякая группа людей.