Мико и его темнокожая спутница, которая за все время пути так и не назвала своего имени, стояли на вершине песчаного холма, устремляя свои взоры на причудливый оазис вдали. Город по кругу облепил огромное голубое озеро, а множество высоких пальм скрывали его под своими гигантскими листьями от палящего солнца. Высокая стена из белого песка обрамляла поселение, защищая своих жителей от ветра, песка и, возможно, от натиска нежеланных гостей.

Волкодав, восседая на крепком сером муле, с восторгом разглядывал город, который расположился посреди дюн и песка самым неожиданным образом. Ему казалось, что он мог бы протянуть свою руку, схватить абсолютно весь город всего двумя пальцами и спрятать его в кармашке своего жилета.

– Ра-неха – один из крупнейших оазисов Белой пустыни, и, к тому же, самый близкий к берегам Звездного моря, – произнесла девушка, оглядываясь на своих норихов – все девять копытных зверей медленно покоряли склон песчаного холма.

– Каким же чудом меня сюда забросило? – тихо спросил Мико сам себя, зная, что у его спутницы – спасительницы – вряд ли найдется ответ на этот вопрос.

Они дождались норихов, сплетенных меж собой тонкими кожаными ремнями, после чего девушка обратилась к Мико, спрыгивая со своего гнедого Лучика:

– Смотри за своими мулами, чужак, – на склонах они бывают неуклюжими.

Она ловко повела свою колонну по крутому склону, царапая своей ветвью полосы на песке. Норихи спускались за ней следом так же уверенно, как и шли по ровной поверхности.

Мико тоже, проваливаясь в песках, осторожно направился вниз, ведя за собой своих мулов. Но, ближе к подножию холма, один из мулов потерял равновесие и покатился на брюхе вниз, утаскивая за собой других связанных животных. Цепочка скатывающихся, недовольно мычащих мулов сбила Мико с ног и потащила за собой по горячему песку. Небрежный ком из копыт, шерсти и человеческих конечностей скатился к ногам темнокожей девушки.

– Решил угробить этих животных всего в нескольких шагах от оазиса? Только знай, что один живой мул идет по цене трех мертвых. – Она спрыгнула с Лучика и помогла Мико выбраться из плена связанных кожаных поводьев. – Боец из тебя толковый, но караванщик – просто никудышный.

– Мне бы поскорее избавиться от них, – ответил Мико, выставляя на ноги животных и перевязывая их обратно в колонну.

– Не переживай, в городе у тебя их выкупят, как только ты вступишь с ними на площадь.

Девушка залезла обратно на своего мула и направилась с норихами к высокой арке входа в оазис. Мико последовал за ней.

У входа их встретила охрана: четыре высоких мускулистых мужа с кожей цвета сажи. У каждого с пояса свисал изогнутый одноручный меч, каждый в руке держал по длинному копью. Мико, его спутница и их караваны прошли под навесом, защищающим охрану от гнева белого солнца. Мико пришлось заплатить за вход одним из мулов – налог в казну управляющего за возможность торговать внутри города.

Они вошли в город, и Мико сразу же обратил внимание на постройки: словно слепленные из песка, одно– двух– и трехэтажные дома с ровными, выдержанными углами и с умело вырезанными арками окон. Дома плотно терлись друг о друга, и из-за разности их высот солнце то пряталось за спинами высоких крыш, то бликовало в карие глаза юноши. Женщины стряхивали пыль с квадратных ковров прямо в улицу, высунувшись либо с крошечного балкона, либо из зияющих оконных дыр. Сморщенные старики блаженно тянули табак, сидя на пыльных подушках под навесами.

Девушка довела Мико до городской площади с огромным количеством торговых палаток с разноцветными, развивающимися на ветру навесами. Нос юноши моментально пробило запахом острых специй и едким непривычным запахом гари. Источником этого запаха оказались крупные черные зерна, которые жарились на плоских сковородках у каждого второго торгового навеса. Торговцы любезно обменивались на валюту, вручая взамен покупателям различные товары: перистые птицы в ветвистых клетках, сыромятная кожа, причудливые фрукты, печеные каштаны. Отдельно стояли лавки с ручными инструментами и вертящимися точильными кругами, где за небольшую плату любой желающий мог поработать над своим затупленным металлом. Мико рассчитывал, что его, как чужака со светлой кожей, местные будут раздирать на части своими любопытными взглядами, но на его удивление, все вокруг упорно игнорировали его присутствие, не отвлекаясь от своих сделок. Все, кроме одного низкого торгаша с огромным тюрбаном на голове, который живо подскочил к юноше с готовым предложением на устах.

– Ты ведешь этих мулов на продажу, чужак? Заплачу по пол проны за каждое копыто, – произнес торгаш, приглаживая свой щетинистый подбородок, затем, внимательно осмотрев уши и зубы животных, добавил: – Щедрее меня за этих мулов тебе никто не заплатит.

Спутница Мико ушла вперед, уводя своих норихов к огромному шатру с сиреневым навесом и дюжиной подпорок.

– Это получается десять прон? Маловато, я хочу не меньше пятнадцати, – начал торговаться Мико. Он не имел представления о ценности этой валюты, но хотел показаться осведомленным в глазах торгаша.

– Ударим по рукам на двенадцати, а в следующий раз я сделаю для тебя скидку на свой товар.

– Давай мне тринадцать, и можешь забрать себе с мулов седла и поводья, – твердо ответил Мико, не уводя своего взгляда с лица торговца.

– Я бы их и так забрал, чужак. – Иссушенное и темное лицо торговца скривилось. – Ты хочешь казаться знающим, но это у тебя плохо выходит. Забирай двенадцать или возись со своими мулами на жаре и дальше. Вскоре их начнет морить голод и жажда. И тогда я не дам тебе за них и прежних десяти прон.

Мико вежливо улыбнулся мужчине и передал мулов его помощнику. Торговец содрал с ремня кожаный кошель, отсчитал с него ровную дюжину грязно-железных монет с изображением пальм и отсыпал в руки Мико.

– Улыбка, чужак, – залог успешной торговли. Заглядывай в мою палатку, если наступит нужда в коже, посуде или, – мужчина чуть пригнулся по направлению к юноше и понизил голос, – даже в оружии.

Мико на прощание выдавил из себя еще одну улыбку – вторую за день, что для сурового юноши уже было роскошью. Торговец проводил взглядом сияющий двуручный меч на спине Мико, пока тот не затерялся в снующей толпе.

Мико дошел до купольного шатра, где на его спутницу срывался в крик волосатый муж. Кожа его, вероятно, когда-то и была схожей с цветом кожи Мико, но, по всей видимости, долгие годы, проведенные под солнцем Белой пустыни, выдавили из нее практически все светлые оттенки, сравняв ее с цветом грязной бронзы.

– Лишь по моей милости тебя и твоего старика держат в этом оазисе, – срывал свой голос муж. – Десять, Керана, десять норихов. – Мужчина, обвязанный светлой простыней, в сандалиях из кожи, грозно тыкал своим пальцем на караван девушки. – В прошлый раз ты не усмотрела и привела одного нориха с червями в его в желудке, которые были с мою ладонь! Сейчас же приводишь мне девять норихов, хотя речь шла о круглом десятке!

– Прости, Ририон, обещаю, что в следующий раз приведу на одного больше, – взмолила Керана, чье имя, наконец-то, Мико удалось узнать.

– В следующий рейс я приставлю к тебе двоих сопровождающих, а оплату для них вычту из твоего процента. – Ририон, зажиточный и скупой торговец, опустился на огромное кресло-трон, где по правую его руку стоял мальчишка, размахивающий перистым опахалом.

Ририон бросил в шоколадные ноги Кераны горстку монет. Мико смог насчитать не больше двадцати пронов, лежащих в белом песке.

– Этого нам с отцом едва хватит на неделю, – сказала девушка, осматривая монеты.

– И тем быстрее ты отправишься в новый рейс, – с улыбкой ответил Ририон, закинув себе в рот масляный финик и пригубив чашу с водой.

Керана принялась унизительно собирать монеты в свой кулак.

– Уважаемый, – выступил Мико, появление которого весьма удивило девушку. – Я сопровождал Керану некоторое время в пути и могу подтвердить, что на ее караван напали Дети Звезд. Девушка отважно сражалась и рисковала своей жизнью, чтобы привести для вас эти животных.

Желто-коричневые глаза Кераны вылезли на лоб. Она подскочила к Мико и попыталась вывести его из шатра за руку, но тот отмахнулся.

– Поступите по совести, господин, и оплатите ее труд достойно.

Ририон от слов юноши поперхнулся косточкой от финика и закашлялся. Двое мальчишек, одетых лишь в хлипкую набедренную повязку, подбежали к купцу и принялись хлопать того по спине. Спустя несколько секунд изо рта Ририона вылетела кость, которая зарылась в песок вместе с бесцветными слюнями.

– Проваливай, чужак, и скажи спасибо, что я не приказал вышвырнуть твою подругу и ее колдуна-отца из Ра-неха. – Ририон со вспотевшим и красным лицом обратился к девушке: – Вот так ты, значит, благодаришь меня за свое укрытие – приводишь ко мне наемников с оружием, что позволяют себе дерзить и угрожать?

– Я никому не угрожал, господин, а просто вежливо вас попросил, – ответил Мико.

– Идем отсюда. Этим ты только доставишь мне проблем, – произнесла Керана сквозь свой платок на лице.

– Он не имеет права тебя обдирать. Ты сама говорила, что норихи стоят огромных денег.

– Имеет, чужак, еще как имеет.

Ририон поднялся с кресла. Один из мальчишек подстелил под его шаг небольшой ковер, чтобы сыпучий песок не попал мужчине в сандалии.

– Хорошо, чужак, раз уж ты так прорываешься помочь своей девице. – Ририон рукой подозвал одного из мальчишек – самого щуплого и костлявого, со смолистой кожей, но светлыми кудрями. – Ты выйдешь с ним один на один и если одержишь победу – я стану платить Керане полный процент, но если проиграешь – я прогоню ее и отца из оазиса.

Мико с ухмылкой осмотрел мальчика – его тонкие, как веточки, руки и ноги.

– Ты не можешь принять его вызов, это не тебе решать, – сердитым шепотом обрушилась Керана.

– Я обязан тебе жизнью. Дважды. Позволь сделать это для тебя, – ответил Мико, заранее предвкушая собственную победу.

– Ну так что скажешь, чужак?

Мико взглянул на свои раны на руках, оставшиеся после его собственного клинка.

– Если ты говоришь серьезно, купец, то я выйду против твоего мальчугана, даже не смотря на свои раны.

Ририон с вопросом взглянул на Керану – девушка ответила купцу поникшей головой и тяжелым выдохом.

– Не понимаю, причем тут твои руки, но пусть будет так. Состязание начнется на берегу озера, когда белое солнце зайдет за холмы ровно наполовину.

После этих слов Ририон жестом руки стал прогонять Мико и Керану из шатра.

– Ты осознаешь, что навлек на мою семью беду? – Керана шла рядом с Мико и временами сопровождала свою речь невольными взмахами своей ветви. – Я тебя предупреждала. Я говорила, что тебе не ведомы наши обычаи.

– Я обезоружу мальчишку голыми руками, и дело с концом, – невозмутимо ответил юноша.

Керана остановилась. Мико прошел несколько шагов и обернулся на нее.

– Битвы не будет, чужак. Стоило тебе для начала спросить меня, прежде чем соглашаться.

– Купец сказал: выйдешь один на один. Что он имел в виду, если не бой?

– Состязание под водой, чужак! Вы оба нырнете в озеро, а кто не выдержит и вынырнет первым – проиграл!

Керана озлобленной походкой двинулась вперед. Юноша потупил на месте, затем догнал ее.

– У меня сильные легкие, уж точно посильнее, чем у того мальчишки, – похвастался Мико, но тут же был прожжен взглядом девушки.

– Доко – чемпион по нырянию среди близлежащих оазисов уже шесть лет подряд. Никому не удавалось пересидеть его в воде.

– Никому, до меня, – ответил Мико.

Керана некоторое время шла по улице молча, затем тихо прошипела себе под нос:

– За что мне это все…?

Керана нырнула в чересчур низкий вход, ведущий в чересчур низкий дом. Мико пришлось сложиться вдвое и снять со спины свой меч, чтобы протиснуться в постройку. Помещение оказалось намного просторнее, чем юноша себе представлял. Единственная комната была разделена несколькими перегородками из плотной бумаги на несколько зон: две спальные зоны с настилом из пальмовых листьев, кухонно-моечная зона с низким столом, двумя табуретками и ящиком с посудой, отдельный угол с уборным ведром под квадратным окном и занятная мастерская с замысловатыми ручными инструментами и грудой серых камней.

Мико и Керана застали в комнате старика с проплешиной посреди седых волос, который как раз был занят в мастерской, выбивая на камне с помощью небольшого молотка и долото строгие линии. Кожа его на пол тона была светлее, чем у девушки, словно выцвела за времена его былой молодости.

– Керана, дитя мое, ты вернулась, – простонал старик, затем бросил свои инструменты и встретился с крепкими объятиями своей дочери. – Почему так долго? Руны обещали мне твое возвращение еще до наступления вчерашней ночи.

– Пришлось задержаться, отец. – Керана перевела взгляд на Мико. – Прошлая ночь, судя по всему, была скрыта от взора рун.

– Кто это с тобой? – с опаской спросил старик, оторвавшись от дочери.

– Он чужак, отец.

– Мое имя Мико, господин. – Мико припал на колено с руками на перекрестии меча, в знак уважения перед преклонным возрастом – как учил в детстве его дядя.

Керана закатила глаза с легким раздражением:

– Я нашла его в пустыне и спасла его от сухой смерти, а он увязался за мной хвостом.

Старик стоял без обуви, облаченный в глубокую безрукавку, опоясанную куском веревки. Он наклонился и своими дряблыми руками помог Мико выпрямиться на ноги.

– Меня зовут Вильф. – Старик метнулся к своему рабочему столу и прихватил с собой плоский камень, размером с печать. – Я последний из семьи рунистов, способный владеть рунами. – Старик перевел укоризненный взгляд на свою дочь – та ответила ему, пожав плечами, затем добавил: – К сожалению.

– Ему необязательно знать это, отец. Он всего лишь заблудившийся чужак.

– Как бы не так, Керана, – ответит Вильф. – Если б ты училась у меня обращаться с рунами, то различила бы знамение в его присутствии в наших землях.

Старик вложил в ладонь Мико плоский шлифованный камень с выведенной руной в форме двускатной крыши.

– Что это? – спросил Мико, любуясь камнем.

– Переверни его.

Юноша послушался старика и перевернул камень – обратная сторона его была напрочь исцарапана мелкими ссадинами.

– Я ничего не вижу, – произнес Мико, всматриваясь в поверхность камня.

– Присмотрись внимательнее, молодой человек.

Мико сфокусировал свои карие глаза на царапинах.

– Он безнадежен, отец, и горазд лишь своим веслом размахивать, – пренебрежительно отозвалась Керана, но при этом продолжала следить за глазами юноши.

– Подождите, тут что-то есть. – В хаосе кривых линий Мико различил силуэт. – Здесь волк, точнее, его изображение.

– Что еще ты видишь? – спросил Вильф.

– Кто-то вгрызается в его шею… – Мико сильно напрягал свои глаза. – Это хорек. Да, точно хорек.

– Символ твоей семьи, правда?

Юноша оторвал свой взгляд с камня и перевел его на старика:

– Куница – тотемный зверь моего клана.

Керана обожглась своим же вопросом:

– Что такое куница?

Старик потянулся и прижал руку Мико с камнем к его же груди:

– Твой Великий Север прислал тебя к нам с важной миссией, Волкодав. Он же и дал тебе это имя.

Темный платок на темном лице Кераны приглушал хмурое шипение, которое выдавало в девушке недовольство:

– Что еще за Великий Север?! Что вообще происходит?

Губы Мико тряслись от недоумения:

– Откуда Вы…

Вильф перехватил из рук юноши камень и потряс им возле его носа:

– Руны, молодой человек. Они слепы, но видят дальше нашего. Они немы, но расскажут о любых извечных тайнах. Они помнят о прошлом, знают настоящее и ведают о будущем. – Старик убрал камень во внутренний карман жилета Мико, прямо под самое сердце. – Эта руна – геральд защиты с твоим именем. Она возвестила о твоем прибытии, теперь же этот камень станет твоим оберегом.

Мико прикоснулся к своей груди, к месту, где теперь лежал камень, и с твердой решимостью и благодарностью кивнул Вильфу.

– Твои руны, отец, случаем, не возвестили тебя о неприятностях, что навлечет на нас этот чужак? – вспылила Керана.

Вильф в ответ смолчал, затем жестом пригласил молодых отужинать. Мико поставил свой меч у стены, затем сел за маленький стол, неудобно балансируя на низкой табуретке. Керана проглотила бушующее в ее рту недовольство и уселась рядом. Старик начал готовить стол к трапезе. Он вынес из-за перегородки широкое деревянное блюдо с пурпурными пропеченными клубнями неизвестного растения, чем-то похожие на свеклу. Сдобрил их сверху щепоткой разноцветных специй, по краю влил густой багровый соус. Керана обмакнула один клубень в соус и начала с ним расправляться, прикрываясь при этом своим платком.

– Не хочу портить тебе аппетит, чужак, – жвачно произнесла девушка, заметив, как Мико на нее косится.

– Я же тебе уже говорил, что к виду шрамов я привык. И к тому же, какое тебе стало дело до моего аппетита? – ответил с улыбкой Мико и поймал себя на мысли, что, вероятно, за весь этот день истратил весь свой запас улыбок на годы вперед.

Девушка согласилась с ним и отстегнула платок с половины своего лица, обнажив при этом свой уродливый рубцовый полумесяц.

Пока Вильф возился с худым, вытянутым чайником на красных углях, Керана поведала ему о сделке, что заключили между собой Мико и купец Ририон. Старик слушал рассказ молча и внимательно, не отвлекаясь от своего дела, но в конце, когда Керана спросила его, видел ли тот в рунах исход сегодняшнего состязания, он неожиданно обернулся на нее с взглядом жгучим, словно сама пустыня, и смотрел на нее так долго и пристально, что Мико побоялся, что Вильф испепелит глазами собственную дочь.

Но старик смолчал.

Керана уткнулась в блюдо с клубнями.

– Этот мальчишка, с кем я сегодня выступлю, насколько он хорош? – спросил Мико по своей излюбленной манере разбивать нависшее за столом молчание. – Сколько он может просидеть под водой?

– Столько же, сколько и ты сможешь обойтись без сна, чужак, – ответила Керана.

Мико выронил овощ из испачканных рук обратно в блюдо и посмотрел на девушку, в надежде найти на ее темном лице насмешку. Но Керана была строга лицом, как скала.

– Я хотела тебя предупредить, там, в шатре, но ты слишком упертый и самонадеянный.

– Я что-нибудь придумаю, обещаю, – произнес Мико, но пока что мыслей по поводу этого он не имел.

– Судьба распорядится, – подытожила девушка.

Старик снял с углей необычный чайник и разлил по трем маленьким чашкам смолистого густого напитка.

– Судьба может и подождать, а лучший в Белой пустыне кофе ждать не станет, – сказал старик и протянул Мико чашку с жидкостью.

Мико приложился губами к краю чаши и отхлебнул чуть содержимого – напиток обжег ему язык, и юноша поторопился проглотить его, но оно обожгло и его горло. Карие глаза юноши полезли на лоб. Он широко раскрыл рот и начал хватать воздух, как запыхавшаяся собака. Вильф с улыбкой протянул Мико чашу с обычной водой, которую тот с размаху влил в свой пылающий рот.

– Словно костра отведал, – произнес покрасневший Мико, затем попросил у старика еще чашу воды.

Керана наслаждалась кофе, вытягивая его из чаши мелкими глотками, затем заметила, как пробивающийся сквозь оконную занавесу свет сменился со светло-желтого дневного на красно-апельсиновый закатный, и дала отмашку:

– Нам пора.

Закатное солнце сковало красной медью зеркальную гладь неподвижного озера. Мико, будучи по шею в воде, впечатался в собственное отражение на поверхности: черные сырые кудри облепляли его уставшие глаза. Он рассчитывал на облегчающую прохладу в воде, в которой так нуждалось его обожженное чуждым солнцем тело. Но нагретое озеро встретила юношу теплом парного молока. Мысли Мико устремились к дому, на Север, пока его тело держалось на глубине неизвестного озера в неизвестных землях. Он прикрыл глаза лишь на мгновение и ощутил спиной приятный холодок прикосновения Северной зимы, на которую так гневался все свои годы. Губами юноша прикоснулся к веющему с влажного хвойного леса воздуху, пропитанному свежестью и чистотой. Воспоминания о доме вызвали в юноше прилив новых сил.

К песчаному берегу стягивались зеваки: торгаши, свернувшие свои палатки в вечерней усталости, местные жители, прятавшиеся весь день от знойного солнца, горстка городских стражников, которые позволили себе вольность, стянув с вспотевших ног сандалии и опуская ноги в воду. Светлый оттенок песчаного берега постепенно уступал место черным кляксам темнокожих жителей, что сбивались в толпу в ожидании зрелищного состязания. Мико некоторое время наблюдал из воды за Кераной и ее отцом, но затем они оба затерялись в многолюдной толпе.

Вся Ра-неха ожидала второго участника.

Мико вздрогнул от неожиданного появления Доко – мальчишка незаметно, без единого звука, вынырнул из воды рядом с ним. Мико все это время следил за берегом, но так и не увидел, как темнокожий щуплый мальчик входит в воду, а учитывая, что его и пляж разделяло приличное расстояние, появление Доко осталось для юноши загадкой.

– Ты готов, чужак? – произнес Доко. Его светлые мокрые кудри покрывали голову, словно корона из морской пены.

– Послушай, мальчик, насколько тебе важно выиграть в нашем состязании? – спросил Мико. – Я готов заплатить тебе двенадцать прон, если всплывешь раньше меня. Я бы дал больше, но это единственная моя волюта.

Доко скосился в сторону берега и сощурил глаза, словно кого-то высматривая:

– Ририон обещал мне, что если я хоть раз проиграю, то он выбросит меня в улицу. Он мерзкий и жадный, но он дает мне еду и крышу над головой.

– Беда… – рассудил Мико.

С берега раздался громоподобный голос наблюдателя:

– Участники, готовы?

Доко вытащил из воды свою руку и вытянул над головой. Мико пока что мешкал.

– Если я проиграю, то доставлю много проблем добрым и невинным людям, – взывал к жалости Мико.

– Прости, чужак. Не стоило тебе появляться в нашем оазисе, – ответил Доко, всматриваясь в сторону берега, затем обернулся на Мико и добавил: – Поднимай свою руку. Я планировал еще поохотиться на змей после того, как выиграю это состязание.

Лицо Мико обернулось безнадежно хмурым. Он поднял свою правую руку с четырьмя относительно свежими шрамами на плече, сигнализируя о готовности.

Наблюдатель – голосистый муж с белым платком на голове – поднял обе свои руки:

– По моей команде – опускайтесь под воду!

Мико заметил ее, наблюдающую с берега со своей когтистой ветвью. Возле нее стоял Вильф, который прижимался плечом к темной руке своей дочери.

«Мне не победить этого мальчишку, но я все равно смогу разобраться с наглым и корыстным купцом. Керана и ее отец не должны страдать из-за меня» – рассудил про себя Мико. Исход этого состязания для него уже был не важен. Он привлек к себе внимание – этого уже было достаточно.

Наблюдатель молниеносно опустил руки. Доко ушел в воду, даже не набрав воздуха. Мико хватанул в могучие легкие большую порцию и нырнул с головой в озеро. Пляж замер в ожидании победителя.

Прошла, вероятно, всего одна минута с того момента, как Мико и Дико скрылись под водой. Керана нервно сжимала свою ветвь то ли от гнева, то ли от волнения. Но что-то ужалило ее в правое ухо – какие-то глухие возгласы паники и едва различимые призывы. Вскоре крики добрались и до остальных наблюдающих за соревнованием людей. Источником шума оказались жители, выбегающие из улиц в сторону пляжа со смертью на темных лицах.

– Они здесь!

– Дети Звезд в оазисе!

Один из убегающих запнулся и упал в песок рядом с ногами Кераны и ее отца.

– Это Мирро, богиня смерти, она ведет их! Она здесь, спасайтесь, прошу вас! Не смейте становиться ее добычей! – дрожащим голосом простонал мужчина, затем неуклюже поднялся на ноги и побежал прочь.

Из улиц выступили головорезы, которые перекрыли собой все доступные выходы с пляжа. Мужи выглядели невероятно свирепо, их абсолютно черные халаты были окроплены свежей кровью местных жителей. С их кривых серпов, изогнутых мечей и длинных кинжалов свисали остатки плоти и внутренностей. Они рычали, медленно двигаясь к пляжу и зажимая оставшихся жителей к воде.

– Мирро, она нашла нас, – обратился шепотом Вильф к своей дочери.

Керана твердо взглянула в глаза отца:

– Хватит, отец. Я устала всю жизнь прятаться от ее пустых глаз. – Девушка крепко обхватила свое оружие. – Я дам ей бой, и, возможно, выиграю этим для тебя немного времени.

– Не смей этого делать, Керана. Ей нужны я и мои способности, тебя она не тронет.

– Ты слишком много общаешься со своими рунами, отец, и ты совсем не знаешь людей…

Керана решительно двинулась к первым рядам отступающих к озеру людей. Абсолютно все из присутствующих напрочь позабыли о светлокожем чужаке и мальчугане, что все еще находились под водой и, по всей видимости, не подозревали о происходящем на берегу.

Из широкой арки к пляжу вышли два нориха, чьи меха были искусственно окрашены в черный, смолистый цвет. Массивные губы животных пронзали десятки медных колец, которые звонко бились друг о друга при ходьбе. С ушей норихов тянулись серебряные и золотые цепи, которые качались из стороны в сторону на каждом шаге. На первом – ведущем – норихе восседала дева, обмотанная с ног до головы в шелковистую черную ткань. Лицо ее тоже было перемотано тканью; выступали лишь белые, пустые белки глаз, которые хищно перемещались от одного испуганного жителя на другого. Возле нее, на втором норихе, шел голый по торс мрачный и неприятный муж, чья кожа была выдублена палящим солнцем, а лицо хвасталось несчетным количеством шрамов. Уголок его рта был рваным, выставляя в свет несколько желтых зубов. От этого казалось, что он постоянно либо скалится, либо улыбается.

За ними тянулся конвой связанных меж собой цепями до ужаса искалеченных людей: бедняги были лишены своих рук по самые плечи, правая половина лица у всех была покрыта ожогами. У каждого на шее свисало кольцо, за которое и цеплялись цепи, сбивая изуродованных калек в одну длинную колонну. Конец цепочки был пристегнут к седлу нориха, на котором сидела ведущая дева. Так же к ее нориху отдельно был пристегнут человек, чье лицо было скрыто за заросшими грязными волосами. Он едва перебирал босыми ногами, истоптанными в кровь, подол его темного от пыли и грязи халата волочился по песку.

Парочка наездников на мучительно-медленной скорости добралась до толпы жителей, которых головорезы взяли в плотное кольцо. Безрукие и полумертвые люди за спиной Мирро бессильно рухнули в песок, звеня цепью.

– С кого предлагаешь начать, Скальп? – обратилась дева к своему сопровождающему.

– Вы отмерьте, а я отрежу, моя госпожа, – ответил муж сквозь уродливый, разорванный рот. Его лоб украшал шрам в виде пятиконечной звезды.

Горстка стражников, что еще несколько минут назад охлаждали свои дубовые ноги в озере, попытались огрызнуться на захватчиков, от чего были вознаграждены за свою смелость перерезанными глотками и выпущенными кишками.

Мирро обратила на это свое величественное внимание:

– Как ты думаешь, Скальп, что движет этими людьми? Что заставляет их бросаться с оружием на врагов со смертью в глазах, пусть даже их численность заметно меньше?

– Отвага, Мирро. Мужество, героизм, смелость, – ответил привязанный к седлу девы человек, опередив своим ответом грозного Скальпа.

Скальп с отвращением оглядел пленника, из уголка его рваного рта полилась прозрачная пена.

Мирро тяжело выдохнула.

– Бессмысленный набор слов, ведущий этих глупцов на верную гибель, – произнесла Мирро, не отрывая своих дьявольски пустых глаз от толпы.

Она подняла голову к лазурному небу – над ее головой парила тройка голодных стервятников.

– Эти птицы преследуют нас уже несколько месяцев, – сказал Мирро, любуясь широко расправленными крыльями.

– Всего лишь падальщики, моя госпожа, трупоеды. – На этот раз Скальп успел первым вставить свое слово, от чего его страшное лицо засветилось от радости. – Мы оставляем после себя горы убитых. Не удивительно, что они прибились к нашей колонне.

– Жаль, что птицы не покорны. В отличие от людей. – Мирро взглянула на своего пленника – мужчина, еще совсем молодой, смотрел в белый песок. Что-то увесистое, свисающее с его тонкой шеи на бронзовой цепи тянуло беднягу к земле.

Мирро стянула с головы платок – ее лицо, бритая голова и шея, – были покрыты множеством черных татуировок в виде звезд различных размеров. Во лбу же горела самая крупная – красная – звезда с пятью концами.

– Начните вырезать с первых рядов, пока не наткнетесь на них. Так же вели Детям обыскать город.

– Слушаюсь, моя госпожа, – отрезал Скальп.

– И приведи мне того купца. Если же его слова окажутся ложью, то моя колонна сегодня пополнится еще одним бессовестным лгуном.

– Будет сделано, моя госпожа. – Скальп потянул нориха за передний горб, от чего животное двинулось к небольшой армии Детей Звезд.

– Такой меня и запомнят, Йорис, – справедливой к честным и жестокой ко лжи. Не сомневайся, такой и запомнят.

Йорис поднял на девушку свое заросшее лицо с выразительными, темно-зелеными глазами, попытался разглядеть ее на фоне огромного, белого солнца, но лишь рухнул бессильно в песок.