В общине Черной Куницы с самого утра начались подготовки к обряду ронвэ. Обряд передачи Мико Росслеру имени по воле Северного леса начнется только тогда, когда в общине соберутся вожди всех четырех кланов Станоки. В ином случае обряд придется перенести, чтобы дух Северного леса не разгневался и не наслал на поселение разрушительный ураган.

Двое мужей ведрами таскали воду в огромную бочку, стоящую в центре общины, ширина и глубина которой позволяли скрыть в себе с головой взрослого мужчину. Бочка была выполнена из смолистого черного дерева и туго стянута несколькими железными ободками. Пока мужчины заполняли емкость ледяной водой, пожилая северянка, стоя на табурете, неспешно крошила в воду еловые ветви, мастерски орудуя коротким ножом.

Карета клана Серой Волчицы подъехала к общине раньше остальных, практически на рассвете. При всем их надменном и высокомерном отношении к окружающим, факт их раннего приезда казался для жителей общины весьма странным, а то и вовсе – тревожным. Широкая карета в очередной раз не пролезла сквозь главные ворота общины, предоставив возможность своим пассажирам немного пройтись на свежем воздухе.

Цейла часто пренебрегала присутствием своей дочери на подобных мероприятиях, оставляя Глову дома в одиночестве как сторожевую волчицу, но этот день для Матери Стаи был особенным. Помимо своей дочери, Цейла Гойл привезла с собой на обряд Волчонка, впервые выпустив юношу в свет. Посадить дикаря в огромную карету поначалу не удавалось: юноша цеплялся своими крепкими руками за повозку и упирался ногами, всячески противясь. Несколько прислужников пытались силой затащить Волчонка внутрь салона, за что получили травмы различной степени тяжести. Лишь Глове удалось ласково уговорить брата сесть в карету, на что Цейла, несомненно, обратила свое всеобъемлющее внимание.

Высокая, стройная женщина с гигантским, как пчелиный улей, пучком серых волос на голове горделиво шла по улицам общины Черной Куницы с видом, словно все вокруг, включая людей, принадлежало ей одной.

Тень Волчицы преследовала свою мать на небольшом расстоянии, глубоко спрятавшись в свой пепельный капюшон, вглядываясь только себе под ноги. Волчонок шел последним, изредка скалясь на ошеломленных прохожих.

У самого входа в дом Росслеров Цейла строго наказала своим детям оставаться на крыльце и не входить в дом без ее разрешения. Глова согласно кивнула головой. Волчонок подошел к ограждению, вытянул свою шею и начал ловить своим языком слетающие с оттаивающих сосулек капли.

Цейла бросила небольшой кожаный мешок на стол перед лицом Фуро. По комнате разлился лязг звонких монет.

– Вторая половина оплаты за твою работу, Крысодав.

Фуро Росслер равнодушно поглядел на мешок, сохраняя невозмутимость, затем перевел тяжелый взгляд на женщину.

– Мне тревожно осознавать свою возможную причастность к последним событиям в Станоке. – Крысодав не сводил пробивающих глаз с Цейлы. – Бедный Дорр лишился своего наследника, который был хладнокровно убит в собственном доме.

Цейла натянулась в спине и скрестила руки на своей груди.

– Лучше проглоти свои обвинения прежде, чем они вырвутся из твоего рта, Крысодав, – произнесла Цейла, повысив свой голос, от чего монеты на столе звучно задрожали.

В ответ Фуро недвусмысленно промолчал, скрепя своими зубами.

– У твоего клана сегодня особенный день. Не забивай свою голову бредовыми обвинениями. – Тон Цейлы заметно смягчился и стал больше походить на дружеский. – Лучше налей мне кружку того пойла, что ты называешь еловым пивом.

После этого Цейла изящно опустилась на стул и сбросила свои длинные ногти на поверхность стола. Фуро продолжал некоторое время сверлить женщину взглядом, после чего, демонстративно топая ногами, дошел до бочки и набрал в огромную кружку зеленого хмельного напитка.

– Дождемся Дорра. Возможно, он сможет пролить свет на эту ужасную ситуацию, – произнес Фуро, затем с хлопком поставил кружку перед лицом Цейлы.

Немного содержимого кружки разлилось и покрыло стол изумрудной пленкой.

Мать Стаи чуть пригубила напиток, от чего ее лицо скрутило в брезгливой гримасе.

– Какой же все-таки гадостью ты меня поишь, Крысодав, – произнесла Цейла, затем сделала два больших глотка, чтобы поскорее охмелеть и, сморщившись, добавила сквозь зубы: – Поскорее бы этот день закончился.

Дом Мико находился в самом центре общины, а его окна выходили прямо на базарную площадь, где в данный момент вместо торговых лавок стояла лишь огромная черная бочка. Юноша следил за подготовкой площади к обряду сквозь оконное стекло, которое радужно бликовала в свете дневного солнца. Его черные кудри были убраны в тугой угольный пучок волос, а из одежды на нем были лишь льняные штаны и рубашка цвета серых облаков. В комнате присутствовал довольно скудный набор мебели: низкая кровать, набитая прошлогодней соломой, круглый обеденный стол, две табуретки на трех ножках и длинная, узкая скамья. Через распахнутое окно, которое выходило на задний двор, в дом заползал пряный весенний ветерок, проветривая помещение после спертого зимнего воздуха.

Мико блуждал в собственных мыслях, но тихий голос вернул его обратно в реальность.

– Эй! Псс… – донеслось с открытого окна.

Мико подошел к окну и опустил свою голову. Снизу на него выглядывали два отверстия, вырезанных в холщовом мешке.

– Мешок! Как ты тут оказался?! – громко произнес Мико, стараясь прикрыть свою радость за басистым голосом.

– Обязательно расскажу, если поможешь мне забраться в дом, – негромко произнес южанин, вытянув к верху свои руки. Правая ладонь его была перевязана белой тканью с каплями засохшей крови.

Мико перехватился своими руками и помог Мешку залезть.

– Как ты узнал, где я живу? – спросил Мико, присаживаясь на скамью и наблюдая за тем, как южанин прикрывает за собой оконные створки.

– Вообще, я искал дом твоего дяди и совершенно случайно заметил в окне твою кислую рожу. Вот и решил поздороваться.

После этих слов южанин осторожно переметнулся к другому окну, что выходило на улицу, и начал с опаской выглядывать, прячась от каждого прохожего.

– Зачем же тебе понадобился мой дядя? – спросил Мико, обеспокоенный поведением Мешка.

– Леди Цейла сказала, что у него для меня есть работенка, – ответил Мешок, затем попытался перевести тему: – У вас тут какой-то праздник намечается? Наверное, и в жертву кого-нибудь принесете? А потом все дружно умоетесь кровью бедолаги.

Мико смотрел на южанина строгим взглядом, не обращая на его язвительные шутки.

– Странно это все… Несколько дней назад убили сына вождя клана Винтер, пока мы все были на обряде прощания. Ты имеешь к этому отношение? – Подозрительным тоном спросил Мико.

Мешок на секунду отвлекся от окна, опустив голову в пол, после чего повернулся к Мико.

– Меня ваши Северные интриги не касаются, северянин, – сухо ответил Мешок, затем добавил, отвернувшись обратно к окну: – Мне и своих проблем хватает.

– Зачем ты понадобился сайхе Цейле? Какую работу она тебе поручила? – Голос Мико обретал обвинительный характер.

– Не твое дело, северянин. Не лезь не в свое дело.

– Я наткнулся на тебя около дома Гойлов, когда ты практически мертвым болтался в стремени лошади.

– Ах, так это ты тот герой, что спас мою жизнь… – сказал Мешок, прислонившись к стене, чтобы его не было заметно с улицы. – Это уже второй раз, Мико. Мои долги на Севере начинают скапливаться, и этот факт начинает меня тревожить.

Мико хотел что-то ответить по этому поводу, но тут же вспомнил про красное родимое пятно на животе Мешка.

– Нам нужно с тобой разобраться в одном вопросе, – загадочно произнес Мико, вставая со скамьи, обхватившись обеими руками за подол рубахи, явно собираясь снять ее с себя.

– Покажешь мне свои мускулы как-нибудь в другой раз. К тебе тут, кажется, пришли гости.

– И кто же? – спросил Мико, опуская рубаху обратно вниз.

– Какая-то рыжеволосая девчушка с мерзким ожогом на половину лица, – ответил Мешок, аккуратно выглядывая в окно.

– Быстро, полезай обратно во двор! – скомандовал Мико, затем схватил Мешка за шиворот и швырнул его обратно к дальнему окну.

– Ладно, ладно. Меня твои дела сердечные мало интересуют, – произнес южанин, спрыгивая с окна, затем добавил уже со двора: – Еще увидимся, северянин.

По дому пробежался легкий шум от нерешительного постукивания о входную дверь. Мико в спешке подскочил к входу, взялся за ручку и, сделав глубокий вдох, потянул дверь на себя.

Дорр Винтер поднялся на крыльцо дома Росслеров и прошелся пустым взглядом по присутствующим. Глова от безделья сидела на ограждении, болтая в воздухе ногой и ковыряясь в ногтях своим тонким, как сосулька, кинжалом. При виде снежноволосого вождя девушка на мгновение отвлеклась, приветственно улыбнулась ему, наиграно склонив голову, затем продолжила заниматься своими ногтями. Волчонок же сидел в небольшом подтаивающем сугробе, утоляя жажду снегом, и не обращал на мужчину абсолютного никакого внимания. Дорр любопытным взглядом зацепился за странного юношу, чуть нахмурив брови, затем проследовал в дом.

В тот момент, когда Дорр вошел в помещение, Цейла уже опрокидывала шестую кружку елового пива. Ее стеклянные глаза чуть прищурились при виде белокурого вождя:

– Вун-о дхале, Дорр Винтер! Названный Ледяным Дождем по воле Северного леса. – Слова волчицы сплетались между собой от большого количества выпитого. – Вождь Снежной Лисицы, в живом здравии и в здравой живности, прямо перед нами! Приветствуем тебя, вождь!

– Прекрати, Цейла. Хотя бы сегодня постарайся обойтись без своих колкостей, – призывающе обратился Фуро.

Мать Стаи смерила Крысодава пьяным взглядом и промолвила:

– Хочешь, чтоб я замолчала? Тогда налей мне еще кружку! – Цейла залпом допила остатки пива, после чего прокатила по столу кружку в сторону Фуро.

Дорр дошел до середины комнаты, доставая по пути свою трубку из темной груши, и остановился. Обеими руками он прошелся по своим карманам. Не обнаружив в них искрабьющих камней, Дорр Винтер с расстройством взглянул на голый, холодный камин.

– Позволь мне помочь тебе, Ледяной Дождь, – опьяненным голосом произнесла Цейла, заметив неловкую ситуацию с огнем.

Мать Стаи с усилием поднялась со стула, затем медленно доковыляла до Дорра, шатаясь из стороны в сторону как стебель пшеницы под сильным ветром. Своими костлявыми руками она достала из кармана тонкую щепку с красной головкой и протянула ее белокурому вождю.

– Резко проведи красным концом по полу, и будет тебе огонь, – произнесла Цейла, возвращаясь на свое место.

Дорр умело обхватил тремя пальцами щепку, затем пригнулся и поджег ее о половую доску с первого раза, словно делал это всю жизнь. Пылающий сверчок опустился в чашу курительной трубки, поджигая терпкие травы, после чего Дорр свернул свои губы в трубу и задул горящую головку.

– Я знаю, что такое спички, Цейла, – проговорил Дорр, после чего глубоко затянулся дымом.

– Я совсем позабыла про твои тайные вылазки на Юг в юности, – сказал Цейла, отхлебнув браги. Вокруг нее собралось облако едкого хмельного перегара. – Ох уж эта разгоряченная юность. Мы втроем могли захватить любое королевство, слепо ткнув пальцем в карту.

Цейла обвела мужчин ностальгическим взглядом.

– Теперь воспоминания о той бурной молодости больше кажутся сном, нежели чем явью, – сказал Цейла, игриво подмигнув снежноволосому вождю.

Дорр Винтер тяжело испустил дым, затем молча подошел к столу и присел рядом с Фуро. Крысодав подвинулся к нему вместе со стулом и положил свою руку ему на плечо.

– Мы все соболезнуем о твоей утрате, вождь Дорр. Фьерд был замечательным юношей и отличным мечником, – говорил Фуро, старательно подбирая слова.

– Дитя Севера должен был стать отличным вождем. Это огромная потеря, как для нас, так и для всего Севера. – Слова Цейлы на мгновение обрели трезвость и четкость, но лишь на мгновение.

– У тебя есть мысли, кто мог сделать эту ужасную вещь с твоим сыном? – Поинтересовался Фуро, всматриваясь в голубые глаза.

Дорр продолжал втягивать в себя крепкий дым, молча вслушиваясь в слова присутствующих вождей, после чего выпустил скопившийся в легких дым в потолок и обратился к лысому собеседнику с козьей бородкой:

– Сегодня великий день для твоей семьи, Фуро Росслер. Я бы не хотел, чтобы эти мрачные мысли висели в воздухе над твоей общиной. Лучше готовься к обряду, – произнес Дорр, откидываясь на спинку своего стула.

Фуро непонимающе покосился на Цейлу, затем по-братски похлопал Дорра по плечу и отодвинулся обратно.

Последними к дому Росслеров подъехал экипаж клана Бурого Медведя. Вармис и Роза ехали в отдельной карете, окна которой наглухо были прикрыты шторами. Зерта и Ранлис следовали за ними в небольшой крытой повозке, обтянутой дырявой парусиной.

Глова встречала последних приезжих разлегшись на перилах как кошка. Пока все четверо поднимались на крыльцо, Тень Волчицы дарила каждому свою колючую улыбку, и лишь при виде рыжебородого мужчины Глова чуть ослабила уголки своего рта. Роза Вирсмунк старалась не смотреть на девушку, спрятавшись за плечом Вармиса. Ранлис прожигал Глову взглядом, готовый в любую секунду наброситься на нее, но хладнокровная Зерта успокаивающе удерживала своего брата за его единственную кисть.

– Пусть дети подождут снаружи, дорогая, – произнес Вармис у самой двери в дом, – им нечего делать внутри, тем более им тут есть с кем пообщаться.

Роза с тревогой посмотрела на Волчонка, который стоял внизу крыльца и не сводил своих голодных глаз с пухлой Зерты, затем она перевела свой взгляд на Глову, от чьего вида женщина чуть не упала в испуганный обморок.

– Но, Вармис, ты уверен, что им тут будет лучше? – дрожащим голос простонала Роза.

– Не говори ерунды, любовь моя. Что плохого с ними может случиться?

После этих слова Вармис практически силой затащил Розу в дом. Хлипкая дверь предательски захлопнулась перед круглым лицом Зерты и тощей физиономией Ранлиса.

– Так-так-так… это же великий костлявый мечник и его бочка-сестра, – задорно произнесла Глова, выдавив в конце из себя звонкий смешок.

Волчонок в один прыжок запрыгнул на крыльцо, перелетев ограждения. Зерта и Ранлис оказались на крыльце зажатые между Гловой и Волчонком, как два суслика, дрожащие между двух хищников.

Ранлис со свирепым оскалом дернулся в сторону Гловы, но его сестра успела среагировать, обхватив мальчика своими крепкими, толстыми руками.

– Придет день, волчица, и ты поплатишься за содеянное своей холодной кровью, – произнес Ранлис, вытягивая последние слова, словно звонкие ноты.

– Ты набросился на меня с оружием, медвежонок. Я всего лишь защищалась, – оправдывалась Глова, улыбаясь в лицо юноши. – А что по поводу вашего отца…

Тень Волчицы спрыгнула с перил и нависла над детьми стальной тучей.

– Не моя вина в том, что у Железношкурого оказалось такое слабое и ранимое сердце. Не понимаю, как вообще он удержал под собой кресло вождя…

Слова девушки градом стрел пронзили Ранлиса, от чего мальчишка звонко взревел и бросился на Глову, вырвавшись из рук своей сестры. Он с разбегу влетел в хрупкую девушку, от чего они оба слетели вниз, перелетев ступеньки.

Ранлис по счастливой случайности оказался сверху Гловы, после чего вцепился в ее серые волосы целой рукой и начала трясти ее голову, стараясь разбить ее о землю. Несмотря на свою безупречную физическую подготовку, Тень Волчицы растерялась от неожиданного приступа ярости мальчишки. Он сидел верхом на ней таким образом, что Глова не могла достать его своими острыми коленями. Единственное, что ей оставалось – это напрячь все мышцы своей шеи, чтобы не удариться затылком.

В следующий момент с крыльца вылетел Волчонок, который одной рукой отбросил мальчишку в тающий сугроб. Дикарь на секунду засмотрелся на молочное лицо своей сестры и, убедившись в ее безопасности, стал подкрадываться к Ранлису, обнажив свои острые зубы. Но настигнув лежащего в сугробе мальчишку, Волчонок получил по голове мокрым снежком.

– Отвали от него, животное, – кричала Зерта, спешно вылепливая новый комок.

Волчонок, стоявший на четырех конечностях, издал звериный вой и уже собирался кинуться на Зерту, как входная дверь размашисто распахнулась, сорвалась с петель и с оглушающим хлопком ударилась о крыльцо.

В пустом дверном проеме появилась Цейла Гойл.

– Прекратите это, немедленно! – Крикнула Мать Стаи.

От ее разящего голоса задрожали свисающее сосульки. Одна из них даже лопнула, не выдержав напряжения.

Глова с акробатической изящностью подпрыгнула на ноги, затем опустилась на колено. Ранлис выбрался из сугроба и принялся отряхивать себя от снега. Зерта выронила из влажных рук крепкий снежок – белоснежный шар с глухим звуком ударился о пол и разлетелся на миллионы самостоятельных снежинок.

– И, кстати, раз уже все собрались, – начала Цейла, спускаясь к Волчонку. – Хотела бы представить вам нашего младшего члена стаи.

Длинные руки женщины обвились вокруг юноши и скрестились на его груди.

– Прошу любить и жаловать, Волчонок – мой младший сын.

Все вокруг незадачливо стали разглядывать дикаря, даже Глова чуть выглядывала из-под своего капюшона, оставаясь стоять на колене. Волчонок бродил по присутствующим своим холодным взглядом, выпуская звериный пар изо рта.

– Где ты его все это время прятала, Цейла. И зачем? – Озадаченно спросил Фуро, заострив свой взгляд на хищных клыках дикаря.

– Детеныш появился на свет в ночь полной луны, в первый весенний день. Ребенка должна была воспитать природа Севера. Так завещала нам всеведущая богиня Скали.

Роза всего на секунду заглянула в пустые глаза Волчонка, от чего с ужасом отвернулась к стене. Дорр и Фуро переглянулись между собой, оставив множество вопросов в глазах друг друга. В этот момент из-за угла выскочили два однолицых мальчугана, радостно что-то обсуждая. Уперевшись в плотное молчание взрослых, Рой и Дой почувствовали на себе пристальные взгляды окружающих, после чего прибились к стене в безмолвной тишине.

Один лишь Вармис стоял с широкой, довольной улыбкой, поглаживая свою ржавую бороду.

– Ну что ж, друзья. Раз все собрались, пора бы и начать обряд, – скомандовал Вармис Вирсмунк, задорно подталкивая Розу к лестнице.

– Пожалуй, да. Мико, вероятно, уже совсем заждался нас, – произнес Фуро, спускаясь с лестницы.

– Постойте! – возразила Цейла. – Нам все еще кое-кого не хватает.

В этот момент в разговор вступила Зерта:

– Тоил не смог приехать на обряд по ряду причин. У него свои дела на Юге. – Зерта не сводила своих медвежьих глаз с Цейлы, показывая ей свою решимость и стойкость. Взгляд ее был твердым, как старое железо.

Мать Стаи приняла взгляд пухлой девочки, затем широко улыбнулась и игриво развела руками.

– Я говорю сейчас не про Железнохвата, – произнесла Цейла, затем обернулась к Дорру с вопросом на лице.

Снежноволосый вождь сделал несколько затяжек от своей трубки, затем медленно зашагал вперед, выпуская клубы дыма. Все остальные немного потупили на месте, после чего сбились в живую змейку и последовали за скрывающимся в улице Дорром Винтером.

Мико открыл дверь и встретился лицом к лицу с Астрой, которая стояла у него на пороге. Девушка была в плотной накидке цвета серой мыши, под которой разливалось голубое ситцевое платье. В свете предзакатного, красного солнца ее волосы переливались от нежно-алого цвета, до глубоких, рубиновых оттенков. Густая прядь огненных волос привычно скрывала от мира ее правую половину лица.

Молодые люди некоторое время смотрели друг другу в глаза, охваченные неловким молчанием, после чего Мико любезно пригласил девушку к себе в дом.

Астра скромно разместилась на краю узкой скамьи, затем скинула с себя накидку и свернула ее рядом с собой. Юноша переместился в крохотную кухонную комнату. Он разжег огонь, набрал из бочки в небольшой котелок воды и подвесил его над пламенем за железные крючки. Мико долго не решался войти обратно в комнату. Последняя их с Астрой встреча закончилась весьма неловко, к тому же, совсем недавно, ее брата зверски закололи прямо у них в доме. Слова предательски его покидали, оставляя юношу наедине с тупым, несвязным мычанием.

«Сайха Цейла была права: расправиться с дюжиной волков для меня было бы легче, чем разобраться во всем этом безумии, что меня окружает» – проворчал про себя Мико, затем сжал в кулак всю свою стальную храбрость и вернулся к Астре.

Девушка встретила Мико лучезарной улыбкой, чуть оголяя свои белоснежные зубы.

– Я поставил воду кипятиться. Заварю нам с тобой чай, – проговорил Мико, присаживаясь рядом с Астрой, – правда, у меня только сушеные прошлогодние яблоки и немного сухой ромашки.

– Ничего страшного, Мико. Я люблю заваренную ромашку.

После этого молодых опять связало напряженное молчание. Астра осматривала скромное жилище юноши, а Мико вглядывался в сторону кухни и молился, чтобы вода закипела как можно скорее.

– У тебя дома довольно скромно, – сказала Астра, чтобы разбить повисшую тишину.

– Я не прихотлив в вопросах обстановки. Если честно, для существования мне достаточно было бы и кучки соломы.

– Тебе, может быть, и достаточно. Но представь, когда у тебя появится жена и дети. Разве они захотят жить с тобой на голом полу?

Астра поздно поймала себя на мысли, что задает юноше крайне неудобные вопросы, хотя всего лишь хотела поддержать разговор. Возможно, когда-то в детстве, они и были очень близки друг к другу, но сейчас казалось, что между ними образовалась бесконечно глубокая впадина, заполненная неловкими моментами и неосторожными словами.

– Знаешь, я как то даже не думал пока о жене и детях. Мне бы разобраться для начала в своей семье, – расплывчато ответил Мико, затем улыбнулся Астре с теплом, чтобы его ответ не показался ей грубым.

Она поймала улыбку юноши и ответила ему взаимностью, но потом ее глаза наполнились грустью и упали в пол. Мико подхватил руку девушки и накрыл ее своей ладонью.

– Мне бесконечно жаль твоего брата, Астра. Я хотел примчаться к вам, как только узнал об этой ужасной новости, но… – Мико отвлекся на окно, которое выходило на центр общины с огромной бочкой.

– Ты не обязан был этого делать. У тебя есть собственная жизнь, Мико, со своими проблемами и заботами, – сухо ответила Астра, высвобождая свою руку из-под влажной ладони юноши.

– Мы не чужие люди друг другу, Астра. Я разделяю твою боль вместе с тобой.

После слов юноши Астра тихонько прикрыла свое лицо руками. Спустя несколько секунд в комнате раздалось негромкое хлипанье. Сквозь сжатые ладони Астры просачивалась соленая влага. Мико никогда раньше не видел, как плачет Астра.

Никто не видел.

Вскоре в окна перестал пробиваться вечерний свет красного солнца, и комната начала погружаться в темноту. Мико заметил в окне, как стальные тучи стремительно затягивали лазурное небо. Последние коралловые лучи солнца спрятались в толще серого покрывала. Вся община погрузилась в тусклые сумерки. Воздух заполнялся прохладной влагой.

Астра продолжала плакать, закрываясь от Мико руками. Юноша боялся задеть ее, не говоря уже о том, чтобы крепко прижать девушку к себе.

Вскоре по глиняной крыше забарабанили тяжелые капли первого весеннего дождя. Гул становился все сильнее, набирая мощи, а вскоре и вовсе превратился в оглушающий грохот свинцового ливня.

С кухни донеслось громкое шипение кипящей воды. Мико метнулся к котелку и уже через минуту вернулся с двумя кружками ароматного согревающего чая. Дождь продолжал обрушиваться на небольшую хижину, заглушая своим биением шаги юноши.

Астра почувствовала, как горячий пар окутал ее руки. Раскрыв свои ладони, она опухшими глазами уставилась на Мико, который протягивал ей кружку с заваренной ромашкой. Она обхватила ладонями кружку и сделала несколько небольших глотков. Успокаивающее тепло жгучего напитка растеклось по ее телу.

Бушующий ливень плавно перешел в ленивый дождь.

– Как ты? – Спросил Мико, ныряя головой вниз, чтобы увидеть спрятанное за волосами лицо Астры.

Девушка сделала еще один большой глоток чая и отложила кружку в сторону.

– Уже лучше. Спасибо.

Лицо Астры засветилось в светлой улыбке, но в ее разноцветных глазах по-прежнему оседала грусть.

В комнату вновь пробились лучи закатного солнца. По крыше раздавалась редкие постукивания слабеющего дождя. В окне стальные тучи отступали в сторону Парящих гор, освобождая место чистому небу в розово-красном закате.

– Отец рассказывал, что мой брат родился в сильнейшую пургу, – неожиданно начала Астра. – Они с матерью гостили в общине Вирсмунк и возвращались ночью домой, как их повозку настигла сильная метель. Ветер сорвал с повозки навес. Снег забивался в нос и уши; резал глаза слово острый лед. Отцу пришлось самому принимать роды прямо там, в заметенной снегом повозке.

Мико подвинулся к Астре и приобнял ее крепкой рукой.

– К счастью, Фьерд выбрался без проблем. Воды у них с собой не оказалось, поэтому отцу пришлось растереть младенца снегом. Отец говорил, что он даже не плакал, когда родился.

– Твой брат уже с рождения был сильным и стойким, – подбадривал Мико.

– Через два года провели обряд ронвэ, который маленький, но крепкий Фьерд легко перенес. Эхора вспоминала, что Север никак не успокаивался и настоятельно требовал передачи младенцу его имени.

– Дитя Севера… – прошептал Мико, после чего его кто-то окликнул с улицы.

Астра обратилась к юноше, сверкая разноцветными глазами:

– Кажется, настал и твой черед обрести имя…

В центре общины уже скопилась толпа людей, которые ожидали Мико, окружив огромную черную бочку. Жители общины, члены приезжих кланов и сама семья Росллеров, – все пребывали во влажном ожидании после проливного ливня. Северные сумерки, по своей природе, оказались менее терпеливыми, передав небо во власть глухой, вечерней темноте. Несколько мужей, по приказу Фуро Росслера, зажгли факела и разошлись по разным сторонам импровизированного круга.

Астра отыскала в темноте своего отца и, напутственно погладив Мико по спине, направилась в толпу.

Юноша натянулся как струна, затем двинулся к кругу. Люди расступились, пропуская его к бочке.

– Север пожелал, чтобы мы услышали его слово, – громко пробасил Фуро, выхватывая горящий факел из рук одно из охранников. – Первый весенний ливень – есть доказательство его твердой воли – воли Северного леса.

Фуро приблизился к смоляной бочке, прислонил к черным стенка факел и описал вокруг нее круг. Огонь начал неспешно покрывать поверхность бочки.

– В этот прекрасный вечер, Мико Росслер из клана Черной Куницы, сын покойного Киро Росслера, названного Ночной Хорью, заслуженно обретет свое имя по воле Северного леса.

Мико решительно подошел к горящей бочке, затем снял с себя рубаху, оставшись в одних штанах. Огромное родимое пятно цвета спелой вишни аккуратно расползалось вокруг его пупка.

Выбрав момент, когда языки пламени чуть успокоились, юноша встал на табуретку и запрыгнул в бочку. Часть вытесненной воды выплеснулась на стенки и потушила огонь. Этот ритуал позволял очиститься от старого имени перед Северным лесом, освобождая место для передачи нового.

Мико сидел под водой непривычно долго. По толпе пробежало тревожное перешептывание. Астра крепко сжала руку своего отца.

Через несколько минут, тянущихся целую вечность, Мико вынырнул, громко хватая горлом воздух. Его крепкое тело было облеплено еловыми иголками, а кудри развязались из пучка и спустились на его лоб.

В центр подошла сгорбленная старая женщина, которая держала в руках короткий нож. Она указала острием на Фуро. Крысодав незамедлительно приблизился и принял нож из ее сухих рук, схватившись за лезвие.

– Передаю этому юноше имя, услышанное мною в молчании сырой земли. Имя ему – Волкодав! – Фуро оглушительно выкрикнул последнее слово, чтобы каждый человек в общине мог его отчетливо расслышать.

Он дотянулся ножом до плеча Мико и сделал небольшой надрез. Из получившейся алой полосы выступила кровь. Юноша погрузился в воду и тут же всплыл обратно. По его руке в воду спускались ручейки крови.

Астра, завороженно наблюдающая за происходящим, неосознанно дотронулась левой рукой своего правого плеча, на котором, под одеждой, находилось четыре ровных, коротких рубца.

– Так захотел Север, такова его воля, – произнес Фуро, бросая осторожный взгляд на Цейлу.

Мать Стаи находилась в весьма нетрезвом состоянии, но это ей не помешало сохранить самообладание во время обряда. Она выпрямилась, словно вдоль ее спины вонзили длинный меч, затем подошла к обожженной бочке и выхватила из рук Фуро нож.

Ее сучковатая рука медленно, с давящей силой, провела ножом по плечу Мико. Вторая рана уходила намного глубже первой, едва касаясь розовых мышц. Кровь на этот раз выливалась из раны широким потоком, но Мико сохранял невозмутимость, не смотря на сильную боль.

Когда Цейла закончила, ее язык с наслаждением прошелся по лезвию ножа. От вкуса крови Мать Стаи моментально отрезвела.

– Волкодав – твое имя! Так захотел Север! Такова его воля! – Цейла бросала громкие слова, словно копья. Казалось, над общиной разразился гром, который следовал за недавним ливнем, но чуть запоздал и обрушился именно в этот момент.

Ее зубы были окрашены кровью, что повергло часть окружающих в легкий ужас. Некоторые из северян уводили своих детей, часть решило покинуть обряд с испугом на лице, не дождавшись окончания. Вожди и члены клановых семей были морально подготовлены к подобным выходкам странной женщины, поэтому старались сохранить невозмутимость.

Следующим к бочке подошел Дорр Винтер. Снежноволосый вождь не сводил своего ледяного взгляда с глаз Мико, когда делал надрез. От этого у юноши на душе стало спокойнее, хотя на его каменном лице это никак не отразилось.

– Волкодав. Так решил Север, – тихо произнес Дорр, после чего вернулся к дочери.

Настала очередь клана Вирсмунк. Долгое время с их стороны не было никаких движений. Люди с любопытством начали оглядываться в их сторону. Наконец из круга вышел Вармис. Он растопырил свои тонкие руки по сторонам, чтобы казаться больше и мощнее. Вармис продвигался к центру с королевской медлительностью, бросая в толпу серьезные взгляды, чтобы разбить у окружающих сомнения в его статусе. Стройный, вытянутый мужчина больше походил на богомола, нежели чем на свирепого медведя, но никто из присутствующих не решился помешать ему провести обряд. Члены клановых семей, как и обычные северяне, прекрасно понимали, что Вармис Вирсмунк имеет прямое право на кресло вождя клана Вирсмунк по праву крови.

Рыжебородый закончил с ритуалом, после чего вернулся к своей новой семье. Мико вылез из бочки, прихватив с собой несколько литров воды и несколько сотен изумрудных иголок.

Фуро Крысодав принялся объявлять об окончании обряда, но его перебил один из охранников общины.

– Мой вождь, мы поймали вора, который хотел воспользоваться вашим отсутствием и обокрасть клановый дом, – произнес один из двух охранников, что держали в своих руках связанного человека с дырявым мешком на голове.

Фуро замешкался, затем начал растерянным взглядом искать в толпе Цейлу. Когда он встретился с холодным взглядом женщины, лицо Крысодава побледнело, что было заметно даже в темноте.

Охранники в это время разгоняли по домам толпу зевак. Вармис попросил Розу увести детей подальше с центра общины. Цейле хватило одно разящего взгляда, чтобы Глова и Волчонок послушно покинули центр. Дорр Винтер последовал их примеру и приказательным тоном отправил Астру в дом Росслеров, после чего задумчиво уставился на человека с мешком на голове. Мешок же болтался в крепких руках дозорных, зацепившись взглядом за голый торс Мико.

– Уведите его в клановые темницы и привяжите к стулу. Я подойду вскоре и сам с ним разберусь, – приказал Фуро.

Охранники повели южанина в западную часть общины.

– Ты пойдешь со мной, Мико, – обратился Фуро к юноше, который натягивал на себя рубашку.

Волкодав понимающе кивнул дяде. Они поняли друг друга без слов.

– Я пойду с вами, – внезапно произнес Дорр Винтер.

Фуро и Мико осторожно переглянулись между собой, после чего Крысодав ответил:

– Тебе не стоит об этом беспокоиться, Дорр. Вам всем не стоит. Идите лучше в наш дом, откройте бочку пенной браги и начните праздновать.

– Я настаиваю, Крысодав. – Глаза белокурого вождя блеснули синим пламенем в темноте.

– И вправду, Крысодав, нас всех охватило любопытство. Кто же это посмел посягнуть на имущество вождя? – Цейла травила своей ехидной улыбкой остолбенелых Фуро и Мико.

Вармис Вирсмунк стоял молча, но по его светящемуся лицу было видно, что мужчина жаждал приключений. Фуро Росслер нервно сглотнул горькую слюну, затем кивком дал вождям свое согласие.