В просторной темнице стояло непривычно яркое для таких мест освещение: у каждой камеры на стене располагался зажженный факел. Всего восемь источников огня, свет от которых расползался по абсолютно голым камерам. Сквозь небольшие отверстия в потолке просачивался свежий воздух, который не давал сырой тюремной затхлости осесть в легких. Помещение заботливо прогревалось небольшой печкой, рядом с которой дежурил обросший надсмотрщик. Обстановка темницы больше располагала к размещению на ночлег гостей, нежели чем для того, чтобы удерживать в плену бандитов, воров и убийц. Клан Черной Куницы уже несколько поколений не держал у себя пленников, предпочитая разбираться с провинившимися на месте, предавая их суду и жестокой расправе.

Мешок стал первым человеком, кто посетил это место в качестве пленника за очень долгое время. Он был связан по рукам и ногам к массивному стулу, а его голова все еще находилась в мешке. Фуро и Дорр грозно нависли над пленником с обеих сторон. Крысодав с блеском исполнял свою роль удивленного и разъяренного вождя. Цейла прогуливалась вдоль темницы, любуясь пустыми камерами, словно королевскими палатами. Мико прижимался плечом к стене, стоя на лестнице. Вытянутый Вармис расчесывал пальцами свою рыжую бороду, глядя на загадочного взломщика. Надсмотрщик игриво подкидывал в печку дрова, радуясь своему первому заключенному, как ребенок игрушке.

– Трусливый слизняк. Боишься показать свое лицо? – начал Вармис, захватывая инициативу допроса на себя. – Даже лучшие наемники трех королевств не прячут своих лиц за масками.

Вармис надменно плюнул в ноги южанина. Мешок сдержался, чтобы не сострить ему в ответ.

– Предлагаю, наконец, посмотреть нашему воришке в лицо, – произнес Дорр и, не дождавшись согласия окружающих, снял с головы южанина пыльный мешок.

Темные густые волосы каскадом взлетели в воздух, затем опустились и разлились по лицу пленника. Южанин мотнул головой, скидывая со своего лица длинную челку, и с довольной улыбкой набрал полную грудь тюремного воздуха.

– Не свежий горный воздух, но все же лучше, чем пыль.

Смуглое лицо южанина покрывала колючая, словно металлическая стружка, недельная щетина. Обжигающие карие глаза безумно прыгали от одного северянина, к другому. Слащавое, приторное лицо рассекал неглубокий шрам, тянущийся со лба к подбородку, который, вероятно, в свое время отпугнул не одну дюжину прекрасных девиц.

– Южанин, я так и думал, – сердито произнес Дорр, сжимая в своей руке холщовый мешок.

В этот момент к компании вернулась Цейла Гойл, которая скрестила на своей груди руки и с улыбкой уставилась на пленника. Фуро Росслер с головы обливался подозрительным потом, представляя, как Дорр Винтер разрывает его, Мико и Цейлу в клочья за смерть Фьерда. Мико же с любопытством всматривался в загорелое лицо Мешка.

– Как твое имя? Что ты забыл на Севере?! Отвечай!

Ладонь Дорра мощно хлестанула южанина по смуглой щеке, от чего тот сплюнул в сторону кровавую слюну.

Мешок злобно уставился на Цейлу, которая обрушивала на него раздирающий взгляд. Южанин понимал, что он в любом случае уже покойник: вряд ли эти северяне станут долго разбираться. Но Цейла Гойл могла причинить ему массу неудобств и в загробном мире.

Определенно могла. Он читал это в ее холодных глазах.

– Позвольте мне, – вежливо попросил Вармис, приближаясь к связанному пленнику.

Мужчина схватил своими клешнями перевязанную руку Мешка и стал сильно, с наслаждением, выдавливать из раны свежую кровь. Лицо южанина скривилось от невыносимой боли, а сквозь его зубы проступало шипение. Спустя несколько секунд повязка на его руке полностью пропиталась багряной краской. Кровь выступала из незажившей раны, пачкая пальцы Вармиса и стекая на пол тонкой струйкой.

– Риколиус… Риколиус Вонтэ, – простонал Мешок, не в силах больше терпеть боль.

Имя засело во рту Дорра. Он пробовал его языком и ощущал привкус Юга. Слова дарили вождю ощущение изнуряющей духоты и городской суматохи. Букет различных запахов: от пыльных каменистых дорог, до раскрывающихся цветов в парках, – на мгновение ударил в снежноволосую голову вождя.

Вармис отпустил кровоточащую руку пленника, затем отошел на один шаг и громко расхохотался, придерживая свою бороду. Его звонкое гоготание отскакивало от стен темницы, создавая пронзительное эхо. Дорр вернулся обратно на Север. Мико и Фуро удивленно обернулись на Вармиса.

– Тот самый наемник из Рауса, который пробрался ночью в роскошную опочивальню юного принца и получил от мальчишки нехилую взбучку?! – выдавил сквозь смех Вармис, после чего его хохот лишь усилился.

– Юный принц – двукратный чемпион Турнира Трех Королевств. Лучший мечник на всем Юге! – Вармис указал пальцем на Мешка. – А ты, обычная дворовая шпана, решил подло заколоть его во сне? И как ты, вообще, умудрился избежать виселицы?

Южанин стыдливо опустил свою голову. Дорр достал из-за пазухи причудливый кинжал.

– Это – твое? – спросил белокурый вождь, показывая пленнику оружие.

Фуро рассерженно перевел взгляд на уверенно стоящую Цейлу, которая наслаждалась представлением.

Вармис нагло выхватил кинжал из рук Дорра и начал с интересом его рассматривать.

– Кинжал Раздора, – отметил Вармис, затем добрался взглядом до конца ручки и добавил: – Серебряный кленовый лист – герб Рауса.

Вармис поднял озадаченные глаза на южанина.

– Что это все значит? – вспылил Дорр, но в глубине души начинал догадываться.

Мешок осторожно взглянул на Цейлу, безнадежно обвел глазами Фуро, с печалью нырнул в глаза Мико.

– Привет от короля Унри, гребаные северяне, – с яростью прошипел Мешок и плюнул кровью в бледное лицо Дорра.

Лед скололся с глаз снежноволосого вождя, выпуская наружу неукротимую ярость. Он налетел на пленника и начал забивать его голову кулаками, как гвозди. Фуро и Вармис оттащили разъяренного вождя, но лицо южанина успело превратиться в кровавую кашу.

– Убью! Убью! Убью! – безумно выкрикивал Дорр, пока двое вождей выводили его из темницы по лестнице. Его душераздирающие крики некоторое время еще продолжали блуждать по голым камерам.

Мико поднял стул вместе с обмякшим телом Мешка.

Цейла обратилась к надсмотрщику, который игрался со связкой ключей:

– Уважаемый, не могли бы вы покинуть это помещение? – вежливо попросила Мать Стаи.

– Мне велено находиться здесь, пока меня не сменят. Такова служба – уважаемая… – колко ответил обросший северянин.

Цейла Гойл, не отличавшаяся безграничным терпением, обрушилась на мужчину:

– Выйди, или я прикажу стае волков загрызть тебя и всю твою семью, щенок!

Мужчина сорвался с табуретки и бросился к лестнице, испуганно оборачиваясь на грозную женщину. Затем Цейла перевела пронзающий взгляд на Мико. Юноша без слов принял ее приказ и послушно покинул помещение вслед за надсмотрщиком.

Мешок начал приходить в чувство. Вокруг его глаз набухли синие шишки, разбитый нос раздулся до размеров куриного яйца, а с его рта тянулась длинная кровавая слюна.

– Чувствуешь запах, южанин? Запах тюремных палат в предсмертном ожидании, – произнесла Цейла. – Тебе-то этот аромат должен быть знаком.

Мешок хотел взглянуть на женщину, но его заплывшие глаза отказывались раскрываться; голова под своей тяжестью беспомощно свисала на шее.

– Вы специально заманили меня в эту общину, не так ли, леди Цейла? Вы изначально не собирались меня отпускать.

– Куда тебя нужно было отпустить, южанин? На Севере тебе негде прятаться, а на Юге твои же друзья – наемники – вынюхивают каждый угол в поисках твоей головы. Знал бы ты, какую награду Совет назначил за твой труп… ты столько золота и представить себе не можешь.

– Зачем же вы спасли меня, когда я приехал к вашему порогу со смертельными ранами? Почему не оставили умирать?

– Мне нужно было, чтобы ты исполнил свою последнюю роль. – Цейла взмахнула рукой в воздухе, показывая помещение темницы. – Роль пленника, с который ты, Риколиус, отлично справляешься.

В горле Мешка злобно захрипела кровь.

– Ты мог рассказать белокурому вождю всю правду про меня, про Крысодава и его племянника. Ты мог сдать всех нас с потрохами, но не стал. Более того, представил убийство Фьерда в наиболее выгодном для нас положении. Браво, Риколиус Вонтэ! – Цейла захлопала ладонями, хваля пленника за проделанную работу. – Ты с блеском отстоял свой титул одного из лучших наемников вечнозеленого Рауса.

Мешок смолчал на язвительную похвалу в его адрес, затем скопил сил и произнес:

– Вы сказали: «для нас». Вы провернули все это в сговоре с кем-то? С кем-то очень влиятельным на Юге? Ибо король Унри и нескольких слов связать не может, будучи прикованным к пастели, не то, чтобы вести свое войско на Север.

Мешок взглянул на Цейлу кровавым глазом из-под темной челки.

– Аристократия? Дом Синтирио? Артель южных торговцев? – Риколиус следил за реакцией женщины, которая нависла над ним со стальным лицом.

– Может быть, Совет? – на лице женщины растянулась сжатая улыбка. – Точно. Канцлер Брутт, эдил Советного дома. Я мог бы сразу догадаться.

– Пусть это тебя уже не волнует, южанин. Путь в Раус для тебя уже закрыт навсегда, – ответила Цейла.

– На Юге у вас нет врагов. Зачем вам развязывать с ними войну? – прохрипел южанин, отхаркиваясь кровью.

Цейла дотронулась до разбитого лица южанина. Ее палец вымазался в его липкой крови, после чего женщина поднесла палец к своим губам, блаженно закатив глаза.

– Не обязательно иметь врагов, чтобы развязать войну. Достаточно одного лишь желания и одной смерти.

Между собеседниками затянулась молчаливая пауза. Мешок мысленно примерял на себя роль покойника.

– Что теперь со мной будет?

– Боюсь, Риколиус, твое участие в этой игре подошло к концу. Ни Юг, ни Север более в твоих услугах не нуждаются. Мне бесконечно жаль… – Женщина весело улыбнулась пленнику кровавыми зубами, после чего направилась к выходу.

– И не вздумай скучать здесь, южанин. Скоро придет тюремщик и устроит тебе короткую экскурсию по дороге в камеру, – произнесла Цейла, затем остановилась на самом верху лестницы и бросила вниз: – Ты же, все-таки, наш пленник…

Поздний вечер в доме Росслеров был пропитан напряженностью, которая разделилась на две комнаты. Первая напряженность нависла над праздничным столом в гостиной комнате и имела изнуряющий, молчаливый характер. Младшие члены четырех кланов были предоставлены самим себе за длинным столом, который так же изрядно напрягался под тяжестью многочисленных тарелок с едой и тяжелых кувшинов с разноцветными напитками. За последний час с уст молодых людей не сорвалось ни единого слова, от чего первая напряженность лишь наращивала свою массу, плотно заполняя помещение.

Вторая напряженность бушевала в соседней комнате для переговоров. Она крепчала, подпитываясь разгоряченными словами и бурными эмоциями, которые рождались в ходе жарких дискуссий. За небольшим круглым столом решалась судьба всего Севера. В центр деревянного стола был воткнут необычный кинжал с кленовым листом на яблоке. В зеркальном отражении его клинка расплывчато маячили лица четырех абсолютно не похожих друг на друга людей.

Первый человек – мужчина, с сияющими белизной снежных вершин волосами и с горящими льдом синими глазами, срывался на крик, призывая к ответным действиям по отношению к соседнему государству.

Второй человек – тоже мужчина, с лысой и блестящей от пота головой, говорил спокойным и размеренным голосом, но его слов практически не было слышно за завесой ярости первого. Он призывал снежноволосого слушать свой холодный разум, а не свое траурное, пылающее сердце.

Третьим участником возбужденной беседы был человек, чья загорелая кожа имела оттенок дубового ореха, чем мужчина, несомненно, выделялся среди остальных. Он с маниакальной любовью приглаживал ржавую бороду, хвастаясь своими связями на Юге, а так же кичился количеством своих денег, которых, по его словам, хватило бы на небольшую армию наемников. При каждом слове «война» – его серо-зеленые глаза вспыхивали огнем азарта и авантюризма.

Хладнокровное молчание четвертого человека – женщины, нравилось напряженности больше всего. Напряженность с аппетитом проглатывала ее хищное спокойствие, расширяясь и увеличиваясь в размерах. С каждой минутой напряженность в комнате становилась все тяжелее; трое мужчин ощущали ее тяжесть на своих плечах, время от времени поворачиваясь к женщине с вопросом на лицах. Но их собеседница лишь молча наблюдала, словно сокол, выжидающий свою добычу.

Дорр Винтер встал из-за стола и склонился над Фуро.

– Сколько в общине Черной Куницы мужей, способных держать оружие? – спросил Дорр со сталью в голосе.

Крысодав начал с легкой паузы, всматриваясь в синие глаза Дорра в надежде отыскать там здравый рассудок:

– Ты самый мудрый вождь из тех, которых я когда-либо знал, Дорр Винтер. Мы не можем быть полностью уверены в том, что это дело рук короля Унри. Совет канцлеров или влиятельная знать Рауса могли спровоцировать эту агрессию. Ты прекрасно знаешь, что они ненавидят нас – северян.

– Я спросил тебя, сколько воинов ты сможешь собрать, Крысодав? – грубо повторил свой вопрос Дорр, игнорируя речь Фуро.

– Сотен пять, или шесть…

– В моей общине примерно столько же, – задумчиво выдохнул Дорр, затем обратился к Вармису. – Как обстоят дела с этим у клана Бурого Медведя?

– Об этом, скорее всего, лучше спросить Розу. Но, думаю, сотен семь – восемь, включая юношей от четырнадцати лет. К тому же, я хорошо общаюсь с главой Рассионтских наемников. – Глаза Вармиса забегали по сторонам, высчитывая число. – Думаю, я смогу договориться с ним на полтысячи отборных головорезов.

Дорр устало опустился на стул и прикурил от горящей свечи свою трубку.

– Нам нужны войны, преданные и отважные, которые пойдут с нами до конца со смертью в глазах. А наемники всегда останутся продажными и трусливыми, какой бы большой из них не получилось армии.

Мать Стаи отстраненно наблюдала за маленьким языком пламени от свечи.

– Община клана Гойлов – самая крупная. У твоего клана, Цейла, много мужчин, и все они обучены хорошо сражаться. – Дорр обращался к женщине, но та продолжала смотреть за огнем, игнорируя его слова. – Сколько у тебя людей? Тысяча? Две?

– Послушай. – Фуро положил свою руку на плечо белокурого вождя. – Смерть Фьерда – это самое ужасное, что произошло в Станоке за последние триста лет. Но война не вернет тебе сына, Дорр Винтер, а лишь унесет множество невинных жизней. Я знаю, что в глубине души ты согласен со мной. Задай себе вопрос – для чего Югу потребовалась война с нами? И попробуй ответить на него честно. И будь честен, в первую очередь, перед самим собой.

Белокурый вождь сдержал паузу, чудовищно тяжелую, как сами горы.

– Убийство… – Дорр скинул со своего плеча руку Крысодава. – Убийство Фьерда, а не просто смерть. Север богат лесом, а в наших горах полно полезных минералов и драгоценных камней. Раусу не обязательно платить за все это, им достаточно придти и забрать все силой.

В диалог вмешался Вармис, уперевшись руками на стол:

– Король Унри уже несколько лет не встает с пастели из-за страшной болезни. Королевская казна пустеет с каждым днем. Канцлеры разбазаривают золото направо и налево, организуя пышные приемы и скупая земли в соседних королевствах под личные нужды. Чего только стоит ежегодный Турнир Трех Королевств, который Раус проводит уже несколько десятков лет и отнюдь не скупится на это дело. Думаю, если и не у короля Унри, то у Совета достаточно причин, чтобы залезть на Север.

Дорр концентрировал свое внимание на воткнутом кинжале. Серебряный кленовый лист дразнил его взгляд своим холодным блеском.

– В любом случае, нам придется голосовать, – продолжал Вармис. – Кто за то, чтобы Раус ответил за убийство Фьерда должным образом? – сухая длинная рука Вармиса устремилась к потолку и зависла в воздухе.

Фуро Крысодав, прикинув шансы, горько сжал свои губы и отрицательно повертел головой. Дорр Винтер, ожидаемо, выставил ладонь на уровне своей головы.

– Двое «за», один «против». Остался твой голос, Цейла Гойл, – обратился Вармис к женщине с невероятно царственной осанкой, которая все так же продолжала следить за горящей свечой.

Фуро болезненно прикрыл свое лицо руками, предвкушая поражение. Зная жестокий нрав волчицы и ее жажду крови, рассчитывать на то, что Цейла проголосует «против», было бы для него мальчишеской наивностью.

Цейла оторвала свои серые глаза от свечи и направила их на присутствующих мужчин. Казалось, ее свинцовый взгляд одновременно окутывал всех троих вождей. Мать Стаи встала из-за стола и выпрямилась во весь рост.

Ее тень затмила собой даже рослого Вармиса.

– Клан Серой Волчицы выступает против войны с Раусом, – произнесла Цейла с самый серьезным лицом, на которое только была способна.

От слов женщины Дорр Винтер поперхнулся травянистым дымом и громко закашлялся, выбивая кулаком дым из своих легких. Фуро Росслер уставился с раскрытым ртом на лицо Цейлы, пытаясь отыскать на нем намеки на шутливую улыбку. Вармис начал нервно теребить волоски своей бороды, задумчиво уперевшись спиной к бревенчатой стене.

– Уважаемые вожди, зачем же так бурно реагировать? – Цейла развела руки ладонями к верху. – У нашего клана налаженные торговые отношения с Югом. Королевская казна имеет не плохие доходы с продажи своих товаров на Севере.

Цейла опустила руки и уставилась на Дорра, который истошно отхаркивался с дымом.

– Я уверена, что убийство Фьерда – это всего лишь попытка обратить наше внимание на Юг. Несомненно, существует человек, которому выгодна кровавая резня между Югом и Севером. Вопрос – кто этот человек и чего он добивается…

– Что ты предлагаешь, Цейла? – спросил Фуро, скрестив руки на своей груди.

– У тебя, Крысодав, в темнице сидит пленник, который явно что-то скрывает. – Глаза Цейлы сверкнули звездой хитрости. Фуро начинал ненавидеть себя за то, что позволил волчице вовлечь себя в ее опасную игру. – Если вы позволите, то мои руки вытянут из него всю правду.

Длинные ногти Цейлы веером просвистели в воздухе.

– А если наемник говорит правду? И Раус действительно видит в Северных землях свою экономическую выгоду? – спросил Вармис.

– Хватит. Я устал слушать ваши нелепые версии, – грубо произнес Дорр. Его голос стал сухим и колючим после приступа кашля. – Все это – лишь попытки оттянуть неизбежное. Раус хочет войны, и мы принесем ее прямо к Зеленому Замку. Юг недооценивает наш стихийный характер и поплатится за эту опрометчивость собственной пролитой кровью.

– Но голоса разделились поровну, Дорр. Нам придется искать другое решение, – подметил Фуро, сурово косясь на Цейлу.

– Вижу, ситуация зашла в тупик. – Цейла вынула кинжал из поверхности стола и поднесла острие к огню свечи. – В таком случае, чтобы объявить войну Раусу, или же наоборот, отказаться от нее, потребуется голос повесомее. Голос, которому беспрекословно подчинится весь Север.

Трое мужчин с вопросом на губах уставились на высокую женщину, которая тянула раскаленный клинок к своей руке.

– Сэнна де Тхонхе… – мрачно протянула Мать Стаи и прижгла покрасневшим острием свое запястье несколько раз. В комнате повис запах паленой человеческой кожи. Розовые ожоги сливались в очертания древней руны.

Странные, но знакомые слова женщины не утихали в ушах мужчин, отзываясь в голове страшной сказкой, которую старухи рассказывают на ночь непослушным детям. Название древнего, жестокого и кровавого обряда. Обряд, который оброс многочисленным легендами и небылицами. Обряд, который со временем превратился в темный миф…

– Брехня! – сорвался Вармис, гневно сплюнув в пол. – Всего лишь страшные байки, выдуманные нашими предками, чтобы запугивать детишек.

В это же мгновение около заросшего лица Вармиса со свистом пролетел кинжал и воткнулся в стену. Лезвие чуть задело его щеку, оставив еле заметную кровавою полосу.

– Не смей никогда ставить под сомнение голос наших предков, ничтожество, – Цейла обрушилась на Вармиса, который начал пятиться в угол, закрываясь руками от ее слов, словно от летящих стрел. – Научись уважать традиции своего кровного народа или возвращайся на свой треклятый Юг, жалкий торгаш.

Вармис проглотил собственный кадык и стыдливо впечатал глаза в пол.

Напряженность в комнате расширилась до предела и уперлась в стены, потолок и пол. Единственное, что ей оставалось, это начать впитываться в тела трех присутствующих мужчин, сдавливая и скручивая их внутренние органы. Женщина же, как по щелчку пальцев, стала холодной и спокойной, словно обледенелая гора.

– Северу нужен Верховный вождь. Вы сами видите, что самостоятельно к какому-либо решению мы придти не можем, – произнесла Цейла, успокоившись после собственного тяжелого голоса.

Фуро собрал всю свою волю и обратился к Цейле, рискуя попасть под удар, как попал бедный Вармис:

– То, что ты предлагаешь Цейла – это безумие… Может быть, наши предки и обращались к этому обряду несколько сотен лет назад, но сейчас настали другие времена. – Крысодав старался подбирать наиболее мягкие слова, чтобы не спровоцировать Цейлу. – Можно все решить голосованием. Пусть члены всех четырех кланов сами выберут себе правителя.

Дорр словно плавал в своих мыслях, но все же включился в разговор с пустым взглядом на стол:

– Верховного вождя выбирают не люди, его должен выбрать Север. Только его воля способна сделать этот выбор.

Цейла не ожидала от белокурого вождя подобных слов, от чего ее лицо вытянулось от удивления.

– Ледяной Дождь прав. Север сам определяет собственного правителя. Мы лишь следуем его воле. – Она опустилась на стул и обвела серьезным взглядом мужчин. – Даю вам два дня на раздумье. К третьей луне мы начнем обряд в священном месте, рядом с моей общиной. Там, где это делали наши предки задолго до нашего рождения. – Мать Стаи угрожающе наклонилась вперед. – И попрошу всех присутствующих принять верное решение. Судьба всего Севера теперь в ваших руках.

Насытившись досыта, напряженность во всей комнате стянулась в три крошечные точки и поселилась в обеспокоенных головах трех мужчин, обрекая тех на бессонную ночь, полную раздумий.