Артист Илюша Баскин работал в Московском театре миниатюр. Но не в том знаменитом, поляковском, где были Марк Захаров и Владимир Высоцкий, а значительно позже, где-то уже в семидесятых.

Мы пару раз встречались, он просил написать ему текст и смешно показывал какие-то движения пантомимы. Закончил он, кажется, цирковое училище, где это самое мимическое искусство преподавал ему Илья Рутберг.

Писать я Илюше не соглашался, потому что писал другим, более известным артистам.

Но как-то, году в семьдесят пятом, когда мы работали с Юрием Воловичем, его друг, Семён Каминский, уговорил нас написать Илюше целую программу: платить будет Росконцерт, а ставить – тот самый Илья Рутберг.

И вот собрались мы в восемь вечера у меня: Каминский, Баскин, Волович, не было только режиссёра. Его не было ни в полдевятого, ни в девять вечера. Мы уже всё обсудили, а его всё ещё не было. Наконец в десять вечера он позвонил в дверь.

А мы уже приготовились. Я погасил всюду свет, открыл дверь в майке и трусах. Рутберг совершенно обалдел. Я, зевая и кутаясь в плед, сказал, что все разошлись, но, если хочет, он может войти. Провёл его в тёмную комнату, зажёг свет, и тут он увидел всех участников заговора.

Посмеялись, обсудили, сообщили Росконцерту, что мы согласны писать, даже, кажется, заключили договор. И тут, на самом интересном месте, Илюша Баскин подал документы на отъезд в Америку.

Долгое время я ничего о нём не слышал. Но лет через пять мне о нём рассказал лучший за всю мою жизнь редактор на телевидении Рустем Губайдуллин. Именно Рустем придумал когда-то передачу «Кабачок «13 стульев» и много лет писал её с другими редакторами.

У него была тетрадь, в которой было собрано две тысячи реприз. Жаль, что я её не взял. Потом, когда закончился «Кабачок», она ему вряд ли была нужна.

Так вот какую историю рассказал мне Рустем.

Приехал Илюша в Америку, и не было у него там никого из близких. Община поручила заботиться о нём семье ранее приехавшего туда известного кинооператора Михаила Суслова.

Суслов сказал Илюше Баскину: «Ты не должен делать трёх вещей. Первое – не должен лечиться без страховки, второе – покупать подержанные машины, и третье – не должен искать работу без агента».

Илюша пообещал выполнить три этих условия.

Первым он нарушил первое условие. Заболев, он безо всякой страховки пошёл к врачу, и Суслов попал на крупную сумму, потому что у Илюши самого никаких денег не было. Но он обещал, когда заработает, отдать.

Потом он нарушил и второе условие. Он увидел на свалке совершенно замечательную машину и не смог удержаться. Он купил её аж за четыреста долларов. Машина была как новая, но всё же была старая. На этой старой машине он подъехал к дому Суслова. Суслов закричал:

– Ты с ума сошёл, Илюша, с тобой никто из серьёзных людей не будет иметь дела! Ты никогда не найдёшь себе работу актёра.

Илюша понял, что дал маху, и поехал на свалку возвращать машину.

– Э, нет, – сказали на свалке, – это чтобы купить – четыреста долларов, а чтобы сдать сюда, на свалку, с тем, чтобы машину утилизировали, значительно дороже, а именно – восемьсот долларов.

Столько у Илюши не было. Тогда он поехал на берег океана, нашёл тихое безлюдное местечко и, разогнав машину, сбросил её с высокого берега вниз. Нашли Илюшу уже на второй день, и Суслову снова пришлось платить за него штраф.

Но вот третий запрет не нарушить Илюша просто не мог. Когда это ещё у него появится агент, а работать он хотел уже сейчас. Он не хотел жить на пособие, он мечтал как можно быстрее начать сниматься в кино. Он разослал всюду своё резюме с фотографиями. И можете представить, ему повезло. Его взяли сниматься в какой-то фильм вместо заболевшего актёра. Специфическая долговязая фигура Илюши была похожа на фигуру заболевшего артиста. И несмотря на то, что его снимали со спины и всего лишь три дня, он получил огромную сумму денег. Потому что по их американским профсоюзным законам, если ты заменяешь кого-то, то ты получаешь его зарплату.

Вот так Илюша впервые снялся в кино и заработал свои первые тридцать тысяч долларов.

Потом в течение пятнадцати лет я видел Илюшу в нескольких американских фильмах. То он играл какого-то замученного еврея в концлагере, то играл какую-то комическую эпизодическую роль.

А в девяносто шестом году, приехав в Лос-Анджелес на гастроли, я встретил и самого Илюшу. Рассказал ему эту легенду, которую знал с середины семидесятых. Илюше эта легенда польстила, особенно тот факт, что про него рассказывали легенды на родине.

Он сказал, что почти так всё и было, хотя кое-что и приукрашено. В девяносто шестом году Илюша был благополучным американцем, он снимался в сериалах, был совладельцем журнала «Панорама» и, приехав на фестиваль в Россию, даже нашёл себе жену.

На прощание я пошутил: «Вот видишь, Илюша, как всё сложилось. А если бы ты не уехал, мы бы тебе написали с Воловичем программу, ты бы её играл по сей день и был бы в полном порядке».

Шутка Илюше понравилась. Он представил себе эту перспективу и долго смеялся.