Романтические отношения
Где ты? Кто ты? Погоди, что это сейчас произошло?
Единственное, о чем я спрашиваю: “Как у вас обстоят дела с беседой?”
Оперный певец Лучано Паваротти в ответ на вопрос о воспитании детей – у него в семье только дочери
Настоящая любовь – нежелание смотреть в смартфон в присутствии другого человека.
Ален де Боттон
Для взрослых, как и для подростков, все сводится к следующему: вы всегда предполагаете, что у других людей при себе телефоны. Вы ожидаете, что, несмотря на всю свою занятость, они увидят посланное вами сообщение. Значит, если они вами дорожат, вы можете рассчитывать на ответ. Если, конечно, они вами дорожат. Но, когда речь идет о любовной переписке, отвечать молчанием на сообщение – обычное дело. Это игра в МОЛЧАНКУ. Возникла она давно. Едва обмен сообщениями вошел в арсенал флирта, люди начали обсуждать, как использовать стратегию молчания, – причем уже в старших классах.
Игра в МОЛЧАНКУ
В 2008 году восемнадцатилетняя Ханна рассказывает мне о “самом трудном” во время флирта в сети: оказывается, человек, которому отправляешь сообщение, может попросту не ответить, то есть ответить МОЛЧАНИЕМ, что, в общем-то, невозможно в беседе с глазу на глаз. Вот как девушка оценивает эффект от подобного ответа: “Таким образом можно довести человека до белого каления… Словно ты не существуешь”.
По словам Ханны, после такого отсутствия ответа она испытывает сильный соблазн еще больше ухудшить свое положение, отслеживая онлайн-активность проигнорировавшего ее юноши: на Facebook есть возможность увидеть, что он находился где-то на ужине или на вечеринке. В прошлом можно было утешиться, предположив, что игнорирующий вас человек занят, допустим, серьезным семейным делом. Можно было рассказывать самому себе разного рода невероятные истории. Теперь же, по словам подруги Ханны, “приходится смотреть в глаза реальности: интересующий тебя человек занят чем угодно, только не тобой”. По этой причине, как считает Ханна, быть отвергнутым в социальных медиа “в пять раз хуже, чем в обычной жизни”.
Игра в МОЛЧАНКУ – вовсе не тот случай, когда беседа завершилась или пошла на убыль. Ханна убеждена, что это совсем другая ситуация, чем та, когда “кто-то несколько раз повторяет вам, что занят, и вы, наконец, можете представить себе картину происходящего”. Скорее, это разговор с человеком, который попросту смотрит в другую сторону, словно не понимая, что людям нужно отвечать, если они к тебе обращаются. А вот в сети мы считаем подобное поведение допустимым.
Когда же это происходит с вами, единственный способ реагировать достойно – сделать вид, что ничего не случилось. Вот как Ханна описывает правила: если люди не отвечают вам в сети, ваша задача – притвориться, что вы этого не заметили. “Я не стану раздраженно упрекать людей: «Почему вы мне не отвечаете, бла-бла-бла»… Это не круто. Я не стану говорить что-то типа: «Привет, ты еще здесь? Не хочешь общаться, так и скажи»”.
Мы с Ханной общаемся в группе из семи старшеклассников – юношей и девушек. Когда моя собеседница произносит: “Почему вы мне не отвечаете, бла-бла-бла”, все присутствующие заходятся от хохота. Ханна отлично спародировала жалкого лузера. Кто захочет так выглядеть со стороны? Когда вас игнорируют, нужно отвечать молчанием на молчание. Ханна говорит об этом без обиняков: “Если люди хотят исчезнуть, я скажу, мол, «Ладно, проехали»”. По сути дела, в кругу Ханны социально приемлемый ответ на игру в МОЛЧАНКУ – продемонстрировать агрессивную занятость в социальных медиа, чтобы игнорирующий вас человек заметил, как вы заняты.
Когда обмен сообщениями был еще сравнительно новым изобретением – в 2008–2010-е, – я расспросила более чем три сотни подростков и молодых людей об их жизни в интернете. Я увидела, как целое поколение привыкает к новому способу реагировать на молчание других людей – а именно, отрицать, что вы испытываете боль, когда к вам так относятся, и задвигать подальше мысль, что другим людям больно, когда вы так относитесь к ним. Мы привыкаем терпеть, когда к нам не проявляют эмпатию. А потом с такой же толерантностью относимся к тому, что сами не проявляем ее в отношении других.
Этот стиль отношений является частью более масштабной схемы. Вы учитесь снисходительно относиться к родителям, когда они обращаются к своим телефонам вместо того, чтобы вам ответить. Вы учитесь снисходительно относиться к друзьям, когда они то возобновляют, то прерывают разговор, чтобы пообщаться со знакомыми по телефону. А во время флирта вы учитесь относиться к игре в МОЛЧАНКУ как к чему-то, что не должно занимать ваши мысли.
Вы могли бы сказать, что в романтических отношениях игнорирование является основным элементом, поэтому ситуация с сообщениями – всего лишь старое вино в новых мехах. Однако в прошлом испытание молчанием было всего лишь мгновением. Оно могло стать началом поиска партнера, а могло привести к тому, что воздыхатель (или воздыхательница) оставляли всякую надежду. Но это было лишь мгновение. Теперь, как мы уже могли убедиться, мгновение превратилось в метод.
Лишенный трения
Даже цифровые приложения, которые мы используем, чтобы встретить любовь, помогают не замечать тот факт, что нас игнорируют. Например, в мобильном приложении для знакомств Tinder, когда человека отвергают, уже не считается, что его отвергли: теперь это называется “свайп влево”, причем, если это произойдет с вами, вы об этом даже не узнаете. Tinder спрашивает: “Кто находится в доступе – прямо сейчас, рядом с вами, – чтобы выпить кофе или что-нибудь покрепче, а может, стать вашим возлюбленным?” У желающих есть возможность “подать заявку”, их фотография и краткая биография появятся в системе.
Открыв приложение, вы можете свайпнуть право, если вам кто-то понравился. Если человек вас не заинтересовал, свайпните влево. Если я сделаю свайп вправо на вас, а вы на меня, нас уведомят, что мы “совпадаем”, а значит, можно начать общение. Если же я выберу вас при помощи свайпа вправо, а вы этого не сделаете, вы попросту больше не появитесь в моем поле зрения.
Именно такой процесс люди называют “лишенным трения” – за этим модным выражением скрывается жизнь, полная приложений. Без приложений было бы невозможно отвергнуть сотни, даже тысячи потенциальных возлюбленных, не попав при этом в неловкую ситуацию. По сути дела, никогда еще не было так легко рассматривать потенциальных романтических партнеров как товар, наличествующий в изобилии.
Согласно исследованиям, в этом социальном окружении заметно снижается способность формировать надежную привязанность: речь идет о тех отношениях, когда вы можете довериться другому человеку и разделить с ним свою жизнь. Ирония в том, что новые эффективные поиски романтических отношений завязаны на поведении, плохо сочетающемся с эмпатией и близостью. Прелиминарии традиционного ухаживания – к примеру, приглашения на ужин, подчеркивающие терпеливое и почтительное отношение, – не обязательно приводили к близости, но помогали совершенствоваться в том, чего близость требует. А вот новые прелиминарии – представление кандидатов, словно речь идет об игре, – уже не дают такой возможности.
Эта глава в основном посвящена любовным беседам во время поисков партнера. Тут предполагается владение новыми навыками. Вам понадобится ловко управляться с приложениями, ставшими частью романтической игры: это приложения для встреч, сервисы для обмена СМС и сообщениями в мессенджере, приложения для видеочатов. Все это придает процессу влюбленности четкость, свойственную бизнесу. Эти сервисы вносят эффективность в сферу интимных отношений. В мире, где люди живут далеко от родителей и не поддерживают отношения с соседями, приложения позволяют надеяться, что и сегодня для обретения партнера не нужны титанические усилия, хотя у нас больше нет общинных связей, помогавших старшим поколениям. Таким образом, говоря о технологиях и романтических отношениях, молодые люди поначалу упоминают, что телефоны придают происходящему бо́льшую эффективность. Однако начало – это еще не все.
По сути дела, технологии значительно усложняют коммуникацию между современными влюбленными. Складывается впечатление, что мы можем попросту прервать общение. Технологии словно внушают нам: когда речь идет о возможных кандидатурах, у нас неограниченный выбор, причем на поверку эта перспектива в той же степени вызывает ощущение стресса, в какой может помочь в поиске партнера. Нам предлагают диалог, зачастую диалогом вовсе не являющийся, поскольку нет ничего необычного в том, чтобы присоединиться к онлайн-беседе вместе с командой авторов. А команда вам нужна, ведь вы ощущаете, что работаете в окружении, не склонном проявлять снисхождение. И время, и пунктуация имеют здесь большое значение!
Наконец, хотя технологии вносят большой вклад в поиск партнера, предлагая новые способы познакомиться, новые способы проявить интерес и страсть, они также заманивают ложными обещаниями. Легко думать, что, почувствовав близость к кому-то благодаря его или ее тексту на экране, вы сможете понять человека, стоящего за этим текстом. На самом деле вас могут завалить информацией, но при этом вам будет не хватать мудрости, обретаемой благодаря встречам лицом к лицу.
Эти новые способы коммуникации влияют на каждую стадию романтических отношений, от поиска любви до представления себя, когда мы надеемся обрести любовь, – и до новых сложностей, которые мы испытываем, прилагая усилия, чтобы отношения заработали. В этих условиях мы движемся от вопроса “Где ты?” (когда встреча проходит при участии технологий) к вопросу “Кто ты?”, а потом к вопросу “Погоди, что это сейчас произошло? Неужели ты исчез по моей вине?”
Где ты? Факторы, изменяющие правила игры
Лиам, двадцатичетырехлетний магистрант из Нью-Йорка, пытается “свайпить вправо” в поисках любви на Tinder. Он говорит: “Я использую Tinder, когда устал”. Лиам хорошо выглядит, стильно одевается. Вот как он со скромной улыбкой характеризует Tinder: “Это фактор, изменяющий правила игры”. Больше всего Лиаму нравится, что теперь не нужно задумываться об остроумных фразах, помогающих завязать знакомство, ведь в случае с Tinder каждая встреча изначально помещена в потенциально романтический контекст. “Для меня, – признается молодой человек, – неловкий аспект ситуации… в попытке перевести беседу из дружеского регистра в более романтический. Эту работу и выполняет за меня приложение”. Он считает это почти волшебством.
С помощью экспериментов в Tinder Лиам открывает для себя то, как технологии повышают шансы романтического знакомства. В основе всего лежит обмен сообщениями. Лиам признается, что в пятницу вечером на Манхэттене совершенно не нужны четкие планы. Он может послать сообщения нескольким друзьям, чтобы узнать, где проходят вечеринки.
А потом у вас появляется возможность принять участие сразу в нескольких играх. Вы знаете несколько мест, куда можно пойти, несколько баров, куда можно заглянуть, где встретиться… и, оказавшись на вечеринке, вы сумеете избежать неловкости, если пошлете заинтересовавшей вас девушке игривое сообщение.
В общем, я закидываю удочку, чтобы узнать, интересуется ли девушка мной, и тогда уже решаю, продолжать флиртовать с ней – или нет. Главное, помнить… где бы ты ни был, всегда есть Tinder, а значит, можно выйти на связь с другими людьми, находящимися в доступе… Поэтому всегда знаешь – есть возможность выбора.
Технологии помогают Лиаму рассматривать свои романтические отношения как размещение скрытой рекламы. Молодой человек представляет собой одновременно рекламируемый продукт и прямой маркетинг. Вы прогоняете свою фотографию через Photoshop, а затем другие люди делают то же самое. Однако, несмотря на легкость первого контакта, Лиам пока что не обзавелся девушкой и не слишком оптимистично оценивает свои перспективы.
Прежде всего, сложности возникают уже тогда, когда Лиам первым делом упоминает ощущение неограниченного выбора в качестве позитивного аспекта приложений для знакомств.
Психолог Барри Шварц популяризировал тезис о “парадоксе выбора”. Хотя мы сами полагаем, что были бы счастливее, если бы нам предлагалось больше вариантов, ограничение выбора позволяет достичь более полного удовлетворения в жизни. В 1950 году лауреат Нобелевской премии, экономист и психолог Герберт А. Саймон провел границу между теми, кто стремится к максимуму (“maximize”), и теми, кто готов довольствоваться меньшим (второе понятие он обозначил специально придуманным словом – “satisfice”). Максималист – своего рода перфекционист, тот, кого нужно заверить, что каждое его приобретение или индивидуальное решение (включая выбор избранника) является лучшим из всех возможных. А единственный для максималиста способ в этом убедиться, – рассмотреть все варианты, какие он только может себе представить. Таким образом, перед максималистом возникает обескураживающая с психологической точки зрения задача, становящаяся все более обескураживающей по мере того, как возрастает число вариантов.
Альтернатива этому – быть минималистом. Вы по-прежнему сохраняете определенные стандарты, но вас не преследует целое скопление потенциальных вариантов. Вы рады взять то, что перед вами, и извлечь из этого максимум. Минималисты в большинстве случаев счастливее, потому что их жизненные задачи проще. Если вы минималист, то не озабочены поиском лучшего дома, а будете довольствоваться удобным и доступным жилищем, которое со временем превратите в свой дом. Вы не думаете о лучшем партнере. Если вас кто-то привлекает, вы позволяете себе им увлечься.
И тут приходят социальные медиа. Появляется Facebook. Возникает Tinder. В игру вступает целый мир, где каждый может фантазировать о неограниченных и познаваемых возможностях. Нас всех побуждают культивировать у себя психологию максималистов. В сфере знакомств такого рода стремление к максимуму может сделать человека по-настоящему несчастным. Конечно же, теоретически у людей всегда могло возникнуть подобное психологическое состояние. Однако интернет внушает мысль о логичности такого образа мышления. По словам одного старшекурсника, “когда люди оказываются всего лишь в одном клике от вас, возникает соблазн не останавливаться на одном человеке”.
Психологи Дэвид Майерс и Роберт Лейн независимо друг от друга пришли к выводу, что сегодня в американском обществе огромное богатство выбора (а это применимо к выбору товаров, карьеры или людей) зачастую приводит к депрессии и ощущению одиночества. Лейн подчеркивает, что раньше американцы нередко делали выбор в рамках сообществ, где они были окружены “данностью”, исходящей от семьи, соседей и рабочего места. Теперь, если отдельным людям удается почувствовать себя частью сообщества, это происходит по той причине, что они активно культивировали и поддерживали такие связи в течение всей жизни. Это нечто, чему они были преданны.
В классическом исследовании, посвященном влиянию выбора на нашу жизнь, участникам предлагали маленький или большой набор шоколадных конфет, а потом просили оценить, насколько их удовлетворил выбор. Те, кто выбирал из маленького набора, оказались больше удовлетворены вкусом конфет. Таким образом, проблема неограниченного выбора может заключаться в следующем: мы чувствуем себя несчастными, поскольку не решаемся на чем-либо остановиться, ведь никакой выбор не кажется нам окончательным.
Двадцатитрехлетний Дэнни живет в Чикаго. Богатый и привлекательный, он инвестирует в недвижимость. Дэнни уверен, что из-за технологий бывает сложнее остановиться на одном человеке. Вот как он описывает свою проблему выбора, хотя, конечно же, речь идет о женщинах, а не о шоколаде.
Я расстался с девушкой – назовем ее “девушкой с Лейкшор-драйв”, поскольку мы с ней подолгу гуляли по берегу. Я расстался с ней только по одной причине: я рассчитывал найти в интернете кого-то получше, а разные женщины то и дело посылали мне сообщения… Девушка с Лейкшор-драйв сама вышла со мной на связь, а потом бросила меня. И я теперь не знаю, все эти встречи с другими девушками, все эти соблазны в телефоне… короче, я не уверен, что поступил правильно.
Дэнни признается, что уже готов был остановить свой выбор на “девушке с Лейкшор-драйв”. У него не слишком-то счастливый вид, когда он произносит, опустив глаза на экран телефона: “Я думал, что в интернете можно найти кого-то получше”. Он с некоторым оттенком ностальгии говорит о браке по расчету, заключенном его дедушкой и бабушкой.
С большой неохотой должен признать – видимо, в этом что-то было. Их семьи знали, что они близки по происхождению, у них похожие вкусы. Для семей было важно, чтобы у детей все сложилось наилучшим образом. Дедушка и бабушка хотели, чтобы у них все получилось, поэтому старались получше узнать друг друга… Бывало, что все это их изматывало, но они получали поддержку своих семей. Все готовы были прийти им на помощь, если у них возникали сложности. Теперь вы предоставлены самим себе. А если кто-то найдет у вас недостаток, вас вычеркнут из списка. Все, следующий.
Где ты? В машинной зоне
Когда Дэнни говорит “следующий”, он проводит в воздухе пальцем; это выглядит так, словно он свайпнул на смартфоне. Это движение знакомо нам по Tinder. В первый раз я увидела этот жест на Chatroulette – сайте, предоставляющем возможность участвовать в видеосессиях с людьми по всему миру и переходить от одной видеосессии к другой. Дэнни не имел в виду Chatroulette, когда рассказал мне о своей апатии, вызванной неудачами на личном фронте (кстати, Chatroulette и не задумывался как сайт знакомств), однако эстетика движения с помощью свайпа или клика стала частью разговора о романтических отношениях. “Некстинг” уже включен в нашу эмоциональную экосистему.
Как признается Дэнни, комбинация неограниченного выбора и анонимности на сайтах знакомств “токсична”. Для него уже стало ежедневным ритуалом часами сидеть за компьютером: он заходит в соцсети и проверяет статус отношений своих друзей. Есть ли у него друзья, которые могли бы стать его возлюбленными? Затем он переходит к проверке статусов друзей друзей. Потом его ждет Tinder. Дэнни говорит самому себе, что ищет “настоящих отношений” – то есть речь идет о супружестве, – но признает, что этот ежедневный ритуал кажется ему чем-то “ненастоящим”. Он говорит: “Даже когда я общаюсь с кем-то из знакомых, меня не оставляет чувство, что это игра”. Дэнни вторит двадцатипятилетняя девушка, которая никогда “не выходит из игры”. Она отмечает: “Даже если у вас при себе телефон, а он всегда у вас при себе, вы находитесь в постоянном поиске партнера… во всяком случае, у вас есть такая возможность”.
Терри, двадцатишестилетний магистрант, изучающий математику, так описывает использование приложений для встреч с людьми: “Мне кажется, я анализирую людей… И если я вступаю с ними в переписку… это собеседования. Что-то вроде собеседования при приеме на работу. Бывает, что вечером я смотрю – просто смотрю – на двадцать девушек, а переписываюсь с пятью… Это игра, которую хочется выиграть. Ты стремишься убедить людей с тобой общаться. Ты оттачиваешь эти навыки”.
Терри признается, что эта стадия знакомства, напоминающая ему “собеседование при приеме на работу”, редко приводит к более близким контактам. Но, по его словам, порой ему уже становится все равно. Иногда Терри просто пытается побить свой предыдущий результат: сколько еще девушек вступят с ним в переписку? Когда эта игра в ухаживания начинает занимать более важное место, чем его предполагаемая цель, молодой человек попадает в замкнутый круг, вызывающий в памяти навязчивое желание, которое вызвано “машинной зоной”. Когда вы оказываетесь в зоне Facebook, вам не хочется оттуда уходить, но вы не знаете, по какой причине хотите остаться. Пользуясь приложением для знакомств, вы не можете от него оторваться, даже если не уверены, что хотите с кем-то познакомиться. Для молодого математика Терри это игра, цель которой – добиться от женщин ответа. Он получает кайф, когда ему кажется, что все возможно.
В прошлый раз мы видели Лиама в баре в Вест-Виллидж. Молодой человек вооружился технологиями, которые, как ему кажется, предлагают бесконечные возможности: мерцающие аватарки женщин в радиусе десяти кварталов. Однако Лиам винит технологии в том, что для такого “обычного парня”, как он, стало почти невозможным привлечь внимание женщины. Например, девушка по имени Рэйчел, за которой Лиам пытается ухаживать, привлекательна, поэтому каждую вечеринку проводит, уставившись в телефон в поисках “лучших предложений”.
Ей пишут многие парни, пытаются выйти с ней на связь. Требуются большие усилия, чтобы вытащить ее с этой вечеринки. Чтобы отвлечь ее от телефона. В таких случаях девушки часто думают, что парень к ним пристает, но это не так. Я всего лишь пытаюсь найти способ отвлечь их от смартфонов.
Общаясь с женщинами, я понимаю, что Лиам не так уж далек от истины. Женщины рассказывают, как во время встреч с мужчинами специально отлучаются в уборную, чтобы заглянуть в телефон и проверить, нет ли сообщений от других мужчин. По их словам, поначалу они испытывают вину, но со временем у них входит в привычку заглядывать в телефон во время свидания и проверять, какие еще есть варианты. Вот, к примеру, тридцатидвухлетняя Мэделин, финансовый аналитик из Нью-Йорка. Она пьет коктейли в дружеской компании, причем одному из друзей-мужчин она нравится. Однако, поскольку телефон включен, у нее не возникает и тени сомнения, что “коктейли не должны отнимать целый вечер”. Сам факт получения сообщений – свидетельство того, что “события могут развиваться самым неожиданным образом”. Мэделин описывает ситуацию так:
Если я получу сообщение от понравившегося мне молодого человека и захочу оставить свою компанию, я так и поступлю. Обычно я иду в туалет, чтобы договориться о свидании, ведь мне не хочется сидеть за столом, где люди могут заглянуть мне через плечо, пока я в деталях обсуждаю только что возникший план.
В подобных обстоятельствах разговоры, способные привлечь нежелательное внимание, должны проходить быстро.
Где ты сейчас? Вопрос правильно выбранного времени
Уже стало клише утверждать, что любовь – это правильно выбранное время. В прошлом это выражение, как правило, относилось к моменту первой встречи влюбленных. Были ли они готовы к серьезным отношениям? Может, они еще пребывали в мыслях о прежних отношениях? Теперь, когда разговор идет о правильно выбранном времени, люди, скорее всего, говорят о микроменеджменте в связи с сообщениями. Небольшая группа юношей из старших классов объясняет правила “выбора времени”.
По мнению Даррена, если девушка пытается выйти на связь, написав у юноши на стене в Facebook, то, “согласно этикету, ставшему уже почти общепринятым, нужно выждать день, прежде чем ответить”. Почему? “Ты же не хочешь, чтобы она решила, что ты все время заглядываешь в Facebook в ожидании сообщений”. А вот если парень ответит слишком быстро, девушка может подумать, что он на низком старте.
К примеру, девушка написала на твоей стене в понедельник, в половине десятого вечера. Стоит повременить с ответом хотя бы день, а то и два, потому что иначе… она может решить, что имеет дело с неприятным типом. Нельзя же, чтобы она подумала… что ты всегда в Facebook. В общем, если девушка пишет: “Привет, давно тебя не видела. Как поживаешь?”, надо, чтобы она подождала, возможно, начала беспокоиться… Может, если девушка тебе нравится, ты хочешь, чтобы она о тебе думала. Что-то в этом роде. Чтобы она еще сильнее ждала ответа.
Потом Даррен говорит о правилах переписки в мессенджере – здесь тоже нужно источать беззаботность. “Когда получаешь сообщение, мяч на твоей половине поля, поэтому можно заставить понервничать того, кто тебе написал… хотя бы полчаса”. Друзья соглашаются. Люк добавляет: “Нельзя слишком быстро отвечать на сообщение. Надо дать понять, что ты живешь полной жизнью”. Когда парень выжидает, прежде чем ответить на сообщение, это необходимо, чтобы достойно выглядеть и перед девушкой, и перед самим собой. Джонас добавляет:
Ты же не хочешь ощущать себя лузером, который торчит дома. Не хочешь чувствовать себя “всегда на связи”. Конечно, тяжело держать себя в руках, когда девушка заставляет тебя ждать… Если написал девушке днем, а она не отвечает, ты уже впадаешь в панику.
Так или иначе, этим молодым людям возможность переписки очень нравится, иначе им пришлось бы разговаривать с девушками вживую, чтобы приглашать их на свидания. А разговор налагает обязательства. Обмениваться сообщениями не столь рискованно. Джонас объясняет: если в ходе переписки тебе не нравится ее результат, можно притвориться, что ее вообще не было.
Допустим, ты собираешься поговорить с девушкой и потусоваться с ней. Когда ты просто пишешь ей: “Привет, что делаешь сегодня вечером?”, это совсем не то же самое, что позвонить ей и сказать типа: “Привет, что делаешь сегодня вечером?” Она ведь может ответить типа: “Ой, я не знаю”. “Э, может, потусуемся позже”. А когда переписываешься, все намного легче… Ты типа просто оставляешь ей выбор, и если она типа: “Нет, не хочу с тобой тусоваться”, то тебя там словно и не было, чтобы испытать всю тяжесть отказа.
И в этом – парадокс такого рода коммуникации: онлайн-переписка существует вечно, но люди предпочитают думать о неудачных попытках общения как о том, чего не было вовсе.
Выслушав молодых людей, считающих, что переписка их защищает, я поговорила с девушкой того же возраста. Она подтвердила, что знакомые ребята предпочитают довольно долго общаться онлайн, прежде чем, наконец, предложат встретиться вживую. Девушка объясняет: “Это такая подушка безопасности. Даже если они не смогут добиться встречи, им не придется чувствовать себя отвергнутыми. Как будто их там не было, чтобы ощутить всю неловкость этого положения”.
Формулировка девушки “как будто их там не было, чтобы ощутить всю неловкость этого положения” довольно близка словам Джонаса “тебя там словно и не было, чтобы испытать всю тяжесть отказа”. Таким образом, благодаря онлайн-переписке возможны романтические отношения, не предполагающие отказа, а если он случается, значит, разговора не было.
И все же молодые люди не скрывают: у флирта в интернете есть свои побочные эффекты. В отличие от “обычного разговора”, если вы допустите ошибку в переписке, “это останется навсегда”. Сообщения сохраняются, и все, что вы говорили, можно впоследствии перечитать. Таким образом, онлайн-переписка держит вас в напряжении: между чувством, что ваши слова не имеют последствий (разговора не было), и чувством, что любое слово – всего одно – может нанести непоправимый ущерб.
И, похоже, что практика далеко не всегда помогает улучшить ситуацию. Восемь третьекурсников – все они обменивались сообщениями с тринадцати лет, – признаются, что все еще учатся правильно выбирать время. Молодые люди начинают с рассказа о том, как старательно отслеживают, чтобы между получением сообщения от девушки и ответом на него проходило нужное количество времени. Для Кэмерона заветный временной промежуток – двадцать минут, но Райан отмечает, что этот промежуток рассчитать сложно, поскольку, если девушка отвечает ему сразу, он воспринимает это как добрый знак, но иногда думает: “Да она реально маньячка”.
Признаваясь, что может счесть девушку “маньячкой” из-за слишком быстрого ответа, Райан говорит об этом шутливо. Однако девушки в группе отлично знают – в каждой шутке есть доля правды. У них уже бывали случаи, когда молодые люди переставали общаться с девушками, если те слишком быстро отвечали им в интернете. А еще мужчины шарахаются, когда женщина отвечает на сообщение звонком. К примеру, Элейн говорит: “Если женщина позвонила, для них это значит, что она «не в себе»”. И никто не возражает Элейн. Вторжение телефонного звонка – по крайней мере, на ранних этапах знакомства, – расценивается так, словно человек переступил черту.
Женщина постарше, тридцатилетняя Кэндис, соглашается с этой точкой зрения, признаваясь, что состояние влюбленности заставляет ее молчать. Когда ей нравится какой-то мужчина, она может только переписываться с ним. “Я встречаюсь с мужчиной. Он мне очень нравится. Кажется, я могла бы в него влюбиться, но я не хочу, чтобы он догадался, как сильно он мне нравится. Если мы поговорим по телефону, я все испорчу”. Поэтому Кэндис старается, чтобы телефонных звонков было как можно меньше. По ее словам, было проще управляться со всем этим, когда она училась в университете и жила с соседками. Они все вместе работали над ее перепиской – помогали ей отправлять “правильные сообщения”.
Кто ты? Целая армия Сирано
В наши дни мужчины и женщины считают вполне естественным сочинять романтические послания коллективно, в особенности на раннем этапе отношений. Двадцатилетний Дориан так описывает этот процесс: “Сначала я такой минут десять пишу сообщение. Потом спрашиваю друга: «Чувак, что ты об этом думаешь? Это круто?» …А он такой: «Да, чувак, хорошо, но лучше скажи об этом вот так»”. И для мужчин, и для женщин стало приемлемым сотрудничать в написании любовных сообщений, потому что ставки слишком высоки. Тридцатилетний Грегори говорит об этом так: “Одна оплошность – и ты в пролете”.
Беседуя лицом к лицу, мы видим выражения лица и язык тела, мы слышим тон голоса. В переписке у нас нет таких содержательных подсказок, поэтому мельчайшие подробности пунктуации способствуют – или не способствуют – пониманию. А в отсутствие контекста эти подробности могут с легкостью привести к поспешным суждениям.
Ванесса, студентка третьего курса в одном из колледжей Нью-Гэмпшира, рассказывает о переписке, в которой она, возможно, неправильно поняла одну маленькую деталь. Девушка переписывалась с испанцем, приехавшим в США по студенческому обмену. В одном из первых сообщений, адресованных Ванессе, испанец “подмигнул” ей, используя эмотикон (речь идет о различных сочетаниях знаков препинания, имитирующих лицо – улыбающееся, грустное и даже подмигивающее). По этому эмотикону Ванесса решила, что парень с ней заигрывает. Она признается, что в принципе не против флирта в интернете, но именно подмигивание с помощью эмотикона показалось ей странным и каким-то неподобающе сексуальным. В ее кругу так делать не принято. В результате Ванесса не ответила испанцу. Когда девушка заканчивает свой рассказ, Кэмерон смеется. У него тоже есть история с эмотиконом.
В общих чертах история та же самая, что у Ванессы. Когда итальянка, приехавшая в США по обмену, “подмигнула” ему в первом же сообщении, Кэмерон решил, что она с ним заигрывает, и прекратил общение. И Ванесса, и Кэмерон применили правило “одна оплошность – и ты в пролете”. Но что если иностранцы вкладывают другой смысл в эти подмигивания? Друзья смущенно посмеиваются.
По словам Ванессы, из этой истории стало ясно: хотя у нее “вся жизнь – переписка”, все же возникают проблемы, поскольку сообщения “не являются хорошим инструментом для флирта… ведь здесь целая развернутая форма игры «Что это значит? Ой, он поставил восклицательный знак! И что же, интересно, это значило?»”
Отправляя послания, Ванесса щедро пользуется эмотиконами, поскольку сообщения могут быть восприняты как сердитые, если их не сдабривать эмотиконами и пунктуацией, причем большим количеством знаков. “Мне всегда кажется, что в письменном виде мое обращение может показаться раза в два более сердитым, чем в устном”. И вот студентка пытается исправить ситуацию: “К примеру, я ставлю два восклицательных знака и добавляю улыбающееся лицо просто для того, чтобы стало ясно: «Я не злюсь»”. Кэмерон разделяет ее точку зрения: “Ты права. Вот и я, получив сообщение, первым делом думаю, не злится ли этот человек”. Элейн согласна с друзьями, поскольку именно этот аспект переписки сильнее всего заставляет ее нервничать: “Самое тяжелое для меня в переписке – опасение, что люди на меня сердятся. Например, какое-то сообщение заканчивается точкой, и вот я такая: «Ой, ты на меня злишься»”. Райан смеется. Он считает недобрым знаком, когда девушка ставит многоточие. “Или много многоточий. Проклятые многоточия”.
В этом мире очень легко наломать дров, поэтому люди так часто нуждаются в советах. И, видимо, многим так и не удается перерасти ощущение, что они ходят по канату. Все-таки именно тридцатилетний Грегори сказал: “Одна оплошность – и ты в пролете”.
Кто ты? Технические сложности
Романтическая беседа нового типа зависит от технологий, но технологии создавались без оглядки на романтику. К примеру, на протяжении последнего года Ванесса находится в отношениях с Джулианом, студентом одного из лондонских университетов. Молодые люди пользуются сервисом WhatsApp, поскольку он удобнее в международной переписке. Ванесса признается, что иногда специально заглядывает в приложение, чтобы проверить, нет ли писем от молодого человека (даже когда у нее нет времени на ответ). Уже само сообщение от Джулиана приводит девушку в хорошее расположение духа, и она не хочет отказывать себе в этой приятной мелочи. Однако сервис WhatsApp показывает, был ли пользователь в сети или нет. Таким образом, если Ванесса выходит в сеть, чтобы прочитать послание Джулиана, но не сразу ему отвечает, молодой человек может заметить, что его сообщение по какой-то причине оставлено без ответа, и обидеться, что его проигнорировали. “Из-за этого возникает масса проблем, – говорит Ванесса. – Больших проблем”.
Сообщения, которые девушка отправляла другим друзьям, носили организационный характер: где встретиться, где лучше поесть – у китайцев или у итальянцев. Однако Джулиан об этом не знает. Он видит только одно: Ванесса в сети, но не отвечает ему. Возможно, в ее поведении нет ничего плохого, но отношения молодых людей могут пострадать.
Кэмерон приуменьшает проблему Ванессы – по его мнению, сервис WhatsApp все-таки “располагает к честности”. Зато Райан согласен с Ванессой: приложение прозрачно как раз настолько, чтобы нанести урон. Его бы тоже задело, если бы его девушка переписывалась с кем-то из друзей, не ответив ему. Кроме того, WhatsApp не позволяет подгадать со временем отправки сообщений так, чтобы это максимально способствовало соблазнению. Райан хочет выждать двадцать минут, прежде чем ответить девушке, чтобы у нее было время пофантазировать, чем он там занимается. Однако она вряд ли начнет ревновать, увидев, что он в сети, а значит, просто с кем-то переписывается. Прозрачность сервиса WhatsApp, по словам Райана, “подрывает саму идею переписки, поскольку диктует пользователю, когда нужно отвечать”.
Райан считает преимуществом переписки в романтическом контексте тот факт, что можно прятаться от корреспондента, создавая интригу. Но когда он теперь рассматривает WhatsApp, у него возникает впечатление, что создатели этой технологии не осознавали, какова ее функция с человеческой точки зрения. И вот разговор друзей принимает технический оборот: это плохая фича. У каких телефонов и приложений она есть? У каких ее нет? Можно ли ее отключить? Можно ли действовать в обход этой фичи?
Выясняется, что у этих молодых людей масса знаний, которыми они могут поделиться друг с другом, когда их умные двадцатидвухлетние головы сосредоточены на проблеме. В конце концов друзья принимают следующее решение: чтобы спасти романтическую переписку от гибели, при использовании технологий лучше всего сделать выбор в пользу “ретро”. Нужны какие-то варианты, позволяющие сообщить корреспонденту: “Я не получил твоего письма” или “Меня не было, когда ты звонил”. Такого рода ложь всегда была отличительной чертой романтического общения. И молодые люди хотят, чтобы новые технологии позволяли сохранить эту черту. По мнению Элейн, ей удается решить самые серьезные проблемы, отключив фичу iPhone “уведомление о получении”. Таким образом, девушке хотя бы удается сделать вид, что она не видела сообщения. “Если мне требуется больше времени на ответ, я все-таки могу сказать: «Ой, я отложила телефон на секунду – прошу прощения»”.
Кто ты? Будут ли наши отношения эффективными?
Райан беспокоится, что избыток информации лишает переписку романтики. Я ужинаю в Сан-Франциско с девятью молодыми профессионалами. Всем им уже под тридцать, и у них свои требования к онлайн-переписке: сможет ли она сделать романтические отношения более эффективными?
Мы обедаем, а потом беседуем в конференц-зале в центре города, чтобы другие участники смогли присоединиться к нам по окончании своего рабочего дня. Во время нашей встречи многие не расстаются со смартфонами, а некоторые кладут их на стол. У одной молодой женщины телефон лежит в сумочке в начале обеда, но стоит мобильному устройству завибрировать, как женщина достает его и объявляет о намерении положить его на стол, поскольку ей спокойнее, когда она может его видеть.
Наш разговор снова посвящен телефонам. Во время встречи мужчины жалуются, что их девушки не расстаются со смартфонами. Девушек, в свою очередь, не устраивает, что кавалеры не отрывают глаз от экрана. И это не единичные мнения. Согласно последним соцопросам, почти половина молодых людей, находящихся в серьезных отношениях, утверждают: их партнеры отвлекаются на мобильные телефоны даже во время свиданий. Двадцатишестилетняя Кэлли, сотрудница отдела продаж большой страховой компании, встречается с молодым человеком, работающим в финансовой сфере. Девушка признается, что даже в моменты близости электронные устройства всегда у него под рукой.
Мой парень приводит меня в бешенство… У него четыре компьютерных экрана. Он привык постоянно следить за теми или иными событиями… Он наловчился одновременно слушать меня и переписываться с другими людьми. Но поскольку сама я так не умею, мне кажется, что он меня не слушает, и тогда я начинаю злиться и кричать: “Ты вообще не слышишь, что я тебе говорю!”
Я спрашиваю Кэлли о том, как все эти постоянно присутствующие экраны влияют на ее отношения. Девушка говорит, что ей всегда нужно быть начеку, когда предстоит общение с ее молодым человеком. “Я, конечно же, не говорю с ним о ерунде, поскольку хочу эффективнее распорядиться временем, которое мы проводим с ним вместе. Ведь если он действительно тратит свое время на то, чтобы меня выслушать, я должна удостовериться, что говорю о вещах, на которые и вправду не жалко времени”.
Какова же роль светской болтовни в романтических отношениях? Болтовни ни о чем? Кэлли дает понять, что в ее отношениях таким разговорам, в сущности, нет места. Когда они с другом наедине, у них “нет времени на ерунду”.
Тут Кэлли вспоминает: иногда у них с молодым человеком все-таки находится время для “ерунды” в Gchat. Как правило, ее друг открывает Gchat в одном из окон на экране, а в других окнах у него деловая переписка. Однако порой, по признанию Кэлли, она просто закрывает экран друга рукой и ласково говорит: “Хватит”. Когда она демонстрирует свой жест собеседникам, у нее звонит телефон. Все смеются.
Двадцативосьмилетний Рэй тоже говорит о той ситуации, когда вынужден соревноваться с экранами: “Судя по направлению, в котором мы движемся, у многих не возникает ощущения настоящего контакта, даже если собеседник находится рядом. Мы просто получаем информацию”.
Ким – третьекурсница одного из университетов Нью-Джерси. Подобно Кэлли, она в отчаянии, поскольку ее парень постоянно смотрит в телефон. Она разделяет тревогу Рэя, ведь ей тоже кажется, что роль беседы в ее отношениях сводится в основном к обмену информацией. Девушке трудно привнести в разговор что-то большее, ведь в него, как правило, вклинивается входящее сообщение. У Ким нередко заканчивается терпение. Вот как она описывает свои беседы с молодым человеком: “Если во время нашей ссоры мой парень отвлекается хотя бы на пару секунд, чтобы послать сообщение кому-то еще, я говорю: «Что ты творишь? Я уже недостаточно хороша для тебя?» В общем, я срываюсь”.
Недавно у парня Ким сломался телефон.
И в эти последние пару недель, поскольку у него не было телефона, наше общение – неважно, было ли это свидание, или мы просто лежали в постели, валяя дурака, – так или иначе, наше общение улучшилось. Мне уже не приходится соревноваться с телефоном. Теперь все намного проще. Мне хотя бы удалось расслабиться. Можно не напрягаться.
А вот как Ким вспоминает о беседах с молодым человеком до того, как у него сломался телефон: “У него собственный бизнес… это значит, он всегда на телефоне. Поэтому наши беседы бывали очень короткими. Мы не говорили ни о чем серьезном. Во время обеда я спрашивала: «Кому ты пишешь?» или «Как там твой iPhone»?” Девушка настолько привыкла к такому регламенту беседы, что теперь для нее “расширенный” формат беседы с парнем может означать такие простые вещи, как, например, разговор о прошедшем дне.
Кто ты? Наводим порядок
Почти тридцатилетним профессионалам из Сан-Франциско всегда не хватает времени. Они слишком много работают в течение недели, поэтому крайне редко видятся со своими девушками или молодыми людьми. Вполне естественно, что при обсуждении романтической переписки они уделяют особое внимание эффективности. По их мнению, СМС, сообщения в мессенджере и электронная переписка способны сделать отношения менее хаотичными и более упорядоченными.
В романе 2013 года “Тайбэй”, который сочли провозвестником сенсибильности в эпоху пост-интернета, главные герои – влюбленные – пользуются технологиями, чтобы избежать рисков ссоры в реальном времени. Они решили, что в моменты размолвок им лучше переписываться.
Эрин сидела в ногах кровати, а Пол лежал на спине, прижимая MacBook к бедрам. В течение примерно пятидесяти минут молодые люди переписывались по электронной почте (они договорились, что лучше переписываться, а не разговаривать, когда кто-то из них, в данный момент – Пол, не в состоянии общаться дружелюбно).
Жизнь отслеживает происходящее в искусстве. Некоторые пары признаются, что спорят в сети (как правило, в Gchat или мессенджере), чтобы сохранить запись разговора. Одна из желанных целей – сделать споры более “справедливыми”. Кто-то использует приложения для “отслеживания споров”. Есть идея, что сбор большего количества информации о сценариях споров поможет парам улучшить взаимоотношения.
Талия – ей тридцать с небольшим – рассказывает, как они с партнером разрешали противоречия в онлайн-чатах. “Мне нравится спорить в чате, потому что там я могу полностью высказаться, не сомневаясь, что меня услышат. Если мы спорим в личной беседе, я могу от огорчения забыть, что сказала… Когда мы спорили таким образом, это разрушало наши отношения”. А вот в онлайн-беседе у Талии появилась возможность собраться с мыслями и сохранить запись сказанного. Но через какое-то время они с партнером стали иначе относиться к спорам в интернете. Избранная стратегия показалась им неуклюжей, и они захотели вернуться к тому, что Талия определила как более “непосредственный” стиль спора. Однако теперь эта пара уже не может вернуться к прежнему способу разрешения конфликтов, поскольку им не хватает “отчетности”, которую дает онлайн-чат, позволяющий сохранять информацию. И тогда они нашли компромисс: почувствовав, что разговор накаляется, они начинают записывать его на видео. Таким образом, теперь у них есть целый архив “ссор”.
И мы пообещали друг другу: почувствовав, что обстановка накаляется, мы останавливаемся, берем паузу и записываем наш разговор на видео. Мы берем то, что было ценным в наших ссорах в мессенджере и чате, – то есть возможность зафиксировать разговор, – и используем это в споре лицом к лицу.
Когда Талии и ее партнеру удается сделать запись спора, они чувствуют себя увереннее. Это гарантия, что их слова будут правильно восприняты. Они стараются использовать технологии, чтобы навести порядок в своих отношениях, в которых, как и в большинстве отношений, преобладает хаос. Подобно многим другим парам, эти молодые люди стараются, чтобы их романтическое общение стало более эффективным и лучше контролируемым.
Но эффективность далеко не всегда помогает ближе познакомиться с людьми и оценить их личные качества. Дело в том, что люди не раскрываются полностью во время такого эффективного общения. Чтобы хорошенько узнать человека, требуется время. Иногда нужно к чему-то возвращаться, повторять какие-то вещи. Когда вы возвращаетесь к чему-то несколько раз, вы приходите к более глубокому пониманию этого предмета.
Куда ты ушел?
В своем стендапе, посвященном современным любовным отношениям, Азиз Ансари просит зрителей поднять руки, если они когда-нибудь попросту бросили переписываться с парнем или девушкой по той причине, что этот человек им не очень нравился. Вырастает целый лес рук. Затем комик просит поднять руки тех, кто не будет в претензии, если их парни или девушки таким же образом продемонстрируют угасший интерес к ним самим. Ни одной поднятой руки в ответ. Выходит, мы нередко воспринимаем как новую норму то, что вовсе не нравится нам самим.
У третьекурсницы по имени Слоун было всего четыре свидания с Эваном, но каждое из них длилось больше пяти часов. Девушке показалось, что между ними была та самая “химия”, которая возникает так редко. На четвертом свидании Эван начал серьезную беседу: предложил обсудить, чего они оба ждут от этих отношений. Слоун вспоминает: “Я сказала, что буду рада встречаться с ним, пока это общение доставляет удовольствие нам обоим. Кажется, мой ответ принес Эвану облегчение и удовлетворение… но он также дал мне понять, что не хочет использовать «ярлыки», и из его уст это прозвучало каким-то непривычным для него штампом”.
По завершении беседы о “запрете на ярлыки” Слоун была заинтригована. Она решила, что они с Эваном находятся в начале важного пути. Но тут молодой человек пропал на несколько дней. Обычно он посылал ей одно или несколько сообщений, чтобы узнать, как дела. Наконец, вернувшись с пробежки субботним утром, девушка заглянула в телефон, чтобы узнать время, и увидела зеленое облачко с фрагментом текста сообщения, которое она пропустила. Пробежав глазами сообщение, Слоун отметила фразы “потрясающая женщина”, “желаю тебе всего наилучшего” и “сейчас неподходящее время”.
Я отбросила телефон, словно нечто ужасное, пошла на кухню и села на пол, прислонившись спиной к холодильнику. Сердце по-прежнему учащенно билось, но уже не от пробежки. Сообщение очень расстроило меня по нескольким причинам: во-первых, это была плохая новость, во-вторых, Эван предпочел уведомить меня о ней сообщением, а в-третьих, эта новость опровергла сложившееся у меня впечатление, что мы с Эваном хорошо понимаем друг друга.
Слоун ответила Эвану простым сообщением, в котором приняла его решение к сведению (“спасибо, что дал мне знать”, “всего доброго” и пр.). Но девушке хотелось бы поставить точку в отношениях, а эта короткая переписка не позволяла ей этого сделать.
Что сейчас произошло? Слоун не удается выкинуть из головы вопрос, почему Эван не счел необходимым объясниться с ней в личной беседе. Она чувствует, что ее обесценили: “Если я и вправду что-то значила для Эвана, почему он не постарался найти возможность поговорить со мной, чтобы мы обсудили возникшее непонимание?” Отсюда у девушки возникают следующие поводы для волнения. Ее мысли вращаются вокруг одной темы: “Раз он не хотел вести со мной такую беседу, наверное, он все-таки решил, что я для него ничего не значу”.
Помимо обиды из-за того, что молодой человек ее отверг, Слоун не может выкинуть из головы следующую мысль: Эван не понял ее точку зрения в “забавном разговоре”, завершившемся обсуждением “ярлыков”. А вдруг, как подозревает Слоун, у Эвана сложилось впечатление, что отношения с ней уже сейчас предполагают серьезные обязательства? На самом деле девушка была бы рада, если бы ситуация развивалась медленно. “Если бы Эван объявил мне о своем решении расстаться в личной беседе, у меня было бы куда меньше подобных вопросов, а может, их вообще бы не было”. Несмотря на все это, Слоун чувствует, что прощальное сообщение заткнуло ей рот. Ей хотелось бы знать наверняка, правильно ли Эван ее понял. Однако она приходит к выводу: на прощальное сообщение не отвечают звонком со словами “Нам нужно поговорить”.
Что сейчас произошло?
Я приехала в Сиэтл, чтобы выступить на трехдневной конференции по социальным медиа. Один из выступающих – тридцатишестилетний архитектор по имени Адам – хотел бы рассказать мне, как онлайн-коммуникация способствовала его роману. Особенно Адам хочет показать мне электронный архив его отношений с Тессой (теперь уже завершившихся), которая в то время изучала искусство в университете и с которой он провел три счастливых, хотя и беспокойных, года.
По словам Адама, именно с Тессой он стал лучшей версией себя самого. Теперь, хотя уже прошло три года с момента окончания их отношений, он все еще пытается разобраться с вопросом: “И кто же я вне этих отношений?” После каждого романа, завершившегося неудачей, бывшие влюбленные стараются держаться за свое “лучшее я”, за то, кем они себя чувствовали в присутствии своих возлюбленных. Вот и Адам задается этим очень старым вопросом.
Однако по той причине, что по бо́льшей части отношения Адама и Тессы разворачивались в интернете, у этой старой проблемы обнаружился новый аспект. В онлайн-переписке у Адама была возможность “редактировать” самого себя. Теперь у него возникает вопрос: а что если эта редактура давала ему необходимую отсрочку, чтобы он мог предъявить свое “лучшее я”? И как тот факт, что у него сохранился архив отношений с Тессой (они поддерживали связь по электронной почте от тридцати до пятидесяти раз в день), влияет на то, как он смотрит в прошлое и движется в будущее?
Когда мы впервые встретились с Адамом, он начал беседу цитатой актера-комика Криса Рока, сказавшего, что, прежде чем жениться на женщине, мужчине нужно задать себе два вопроса: “Хочешь ли ты с ней переспать? Хочешь ли ты с ней поужинать?” По словам Адама, Тесса более чем отвечала требованиям Криса Рока: когда он с ней общался (в особенности в мессенджере и по электронной почте), ему казалось, что они занимаются любовью.
Беседуя с Тессой, я буквально плакал от радости, ведь я чувствовал, что она меня прекрасно понимает, поддерживает и в то же время бросает мне вызов, причем делает это любя. И я чувствовал исходящую от нее эмпатию, и она знала, как подшутить надо мной в том же духе, в каком я сам подшучиваю, и я точно так же подшучивал над ней.
Но Крис Рок также сказал, что на первые свидания мы не приходим сами, а посылаем своих “представителей” – мы посылаем свое “лучшее я”. Со временем наши представители перестают выполнять свою работу, и уже тогда появляемся “мы”. И вот тут уже отношения или складываются, или нет. В ситуации цифрового общения опасность в том, что мы постоянно присылаем своих представителей. В этом случае становится труднее понять, складываются ли отношения, а если да, то что нам конкретно удается.
Адам говорит: “Наиболее важным для Тессы было почувствовать эмпатию, ощутить, что я с ней, что я разделяю ее позицию”. У каждой пары есть контракт (как правило, имплицитный), насчет того, что именно заставляет их отношения работать. В этих отношениях Адам должен был проявлять эмпатию, а Тесса – оценивать его усилия, при этом опекая его.
В конце концов Тесса обвинила Адама в недостатке эмпатии и порвала с ним. Три года спустя Адам понял, что расставание было неизбежным. В отношениях с Тессой ему приходилось соответствовать стандартам, далеким от реальности: “Если от каждой беседы ждать, что она будет удовлетворять таким серьезным требованиям, время от времени будут случаться беседы, которые им попросту не удовлетворяют”. Таким образом, каждая беседа с Тессой становилась испытанием.
Как признается Адам, ему хотелось стать более “открытым” человеком, чем это было нужно Тессе. В свое утешение он говорит, что очень старался, поскольку электронная переписка с девушкой давала ему возможность “брать паузу и все делать правильно”. “Если бы мы с Тессой [стали парой] во времена, когда электронной переписки еще не существовало, вряд ли бы у нас получилось быть вместе”.
Старые телефоны
У нас с Адамом состоялось несколько встреч. Во время первой встречи он показал мне телефон, которым пользовался, когда познакомился с Тессой. У него уже давным-давно новый телефон, но начало переписки с Тессой “томится” в старом устройстве. После разрыва с подругой мужчина не знал, как подсоединить этот телефон к своему компьютеру, в связи с чем развернул бурную деятельность: “Сперва я бросился как безумный переносить наши сообщения на бумагу… Я старательно помечал, где мои слова, а где слова Тессы, из-за чего мне приходилось перепрыгивать с папки «Отправленные» в папку «Входящие» на этом паршивом телефоне, а потом я создал компьютерный файл на основании своих записей”.
Адаму еще предстоит перенести из телефона более тысячи сообщений, поэтому во время наших разговоров мы с ним заглядываем то в его старый телефон, то в компьютерные файлы, а потом снова смотрим в телефон.
Адам рассуждает о своей общей стратегии в переписке: “Я пытаюсь достичь эффекта Twitter… Хочу, чтобы мои сообщения были короткими и взрывными. Что-то вроде бонбошек… Как подарки”. По словам Адама, еще до встречи с Тессой он достигал настоящего мастерства в переписке. Однако теперь его увлекло нечто большее, чем мастерство. Он пытался быть тем, в ком нуждалась Тесса: “Лучшей версией себя самого, человеком, более способным к эмпатии, к тому, чтобы поделиться своими чувствами”. Адам говорит, что Тесса использовала СМС-переписку, чтобы помочь ему стать таким человеком.
Я прошу его привести примеры. На этом этапе моего исследования меня уже не удивляет, что в первом же примере упоминается пунктуация. Мы уже могли убедиться, что в переписке пунктуация становится одним из главных способов передать всю информацию, которая в живой беседе выражается при помощи голоса и жестов. Кроме того, мы могли убедиться в следующем: раз трактовке пунктуации придается такое значение, это значит, что большое внимание уделяется, казалось бы, незначительным вещам – например, использованию точки вместо многоточия, что является элементом кода, понятного обоим партнерам. Так, чтобы показать мне, как Тесса помогла ему стать “лучшей версией себя”, Адам просматривает вереницу посланий в поисках конкретного сообщения, где чрезвычайно уместно употреблен восклицательный знак. Мужчина ликует: “Вот! Даже такая маленькая деталь как слово «Конечно!» с восклицательным знаком… Это она отдает дань моей потребности быть признанным”.
В другом сообщении Тесса пишет: “Только что припарковалась, позвоню!” Адам объясняет, почему пунктуация в этом послании безупречна с его точки зрения: “Тут такая, как бы это сказать… такая радость из-за того, что мы скоро увидимся”. Адам признается, что кодовые обозначения могут меняться, поэтому очень важно быть в курсе этих изменений: “Я хочу сказать – кто знает? Может, лет через пять это сообщение выглядело бы так: «Только что припарковалась, позвоню». Может, восклицательный знак исчез бы из этого сообщения”.
Мужчина вспоминает день, когда получил сообщение со словами “только что припарковалась”. Это был один из самых счастливых периодов в его жизни. Он переживал влюбленность. У них с Тессой все шло отлично. И вот он объясняет, как сильно, с его точки зрения, удачная коммуникация зависела от редактуры.
Лучшая – отредактированная – версия самого себя
По словам Адама, в начале их романа Тесса иногда делилась с ним какой-то проблемой, и тогда ему первым делом хотелось предложить ей решение. К примеру, если она рассказывала о недопонимании, возникшем между ней и ее научным руководителем, Адам был готов ей что-то посоветовать. Однако, по словам молодого человека, решение что-либо советовать Тессе всегда оказывалось ошибкой. У женщины возникало ощущение, что партнер не слушает ее, а старается сам решить ее проблему: “Верное решение, как правило, такое: сказать, что, хотя мне трудно представить, насколько ей тяжело, она может рассчитывать на мою поддержку”. Но, признается Адам, если Тесса упоминала о некоей проблеме в живом разговоре, он нередко забывался и все-таки давал ей совет. С его точки зрения, он с бо́льшим успехом следовал избранной стратегии в онлайн-общении, когда располагал временем обдумать и отредактировать свой ответ.
Адам старается привести другие примеры, показывающие, как редактирование сообщений помогло ему стать лучшей версией самого себя. Он извлекает сообщение, отправленное Тессе после ссоры. По словам Адама, после этой ссоры он был крайне напуган и опасался того, что может произойти дальше. Тем не менее в сообщении он сумел снизить напряженность, отправив возлюбленной фотографию собственных ног вот с какой подписью: “Попробуй-ка обуздать свою страсть, увидев меня в кроксах с носками”. Адам полагает, что, если бы после ссоры они пообщались с Тессой вживую, он бы наверняка стал давить на молодую женщину, чтобы она его простила. Его паника только ухудшила бы ситуацию. А вот в сетевом общении он использовал юмор, доказывая, что не сомневается в прочности их отношений. Таким образом, в этом послании выразился не “настоящий” Адам, а тот, кем молодой человек хотел бы стать.
Адама тревожит этот зазор между его подлинным “я” и тем его образом, что возникает в электронной переписке. Но ведь Адам, которого я вижу перед собой, – вдумчивый, заботливый человек. Во время онлайн-общения мы не становимся другими людьми. Наше “я”, существующее в интернете, воплощает в себе те грани нашего характера, которые нам, как правило, труднее выразить в физической реальности. Именно поэтому онлайн-реальность может стать местом личностного роста. Люди стараются выработать у себя те или иные качества в виртуальном мире и постепенно внедряют их в свою жизнь “офлайн”. И вот сейчас Адам постепенно осознает, что в реальности он куда ближе к своему виртуальному “я”, чем ему иногда кажется.
Оглядываясь в прошлое, Адам понимает: интенсивность и частота виртуального общения подпитывали иллюзии Тессы на тот счет, что целью их отношений могла стать “тотальная эмпатия”. Конечно же, это и привело к разрыву. Но, как признается Адам, пока они с Тессой были в отношениях, он не пытался развеять ее иллюзии. Напротив, он пытался их воплощать, а онлайн-реальность помогала ему в этом: “Взять хоть диалоги в GChat – прелесть что такое!”
Всегда существует тонкая грань, отделяющая романтическую любовь от таких отношений, где границы между партнерами размываются. В романтическом смысле влюбленные “растворяются” друг в друге. Разве не к этому состоянию стремятся люди? Но когда они его достигают, происходит блокировка коммуникации, ведь каждый из партнеров способен слышать только то, что позволяет подпитывать его (или ее) иллюзию. Непрерывная онлайн-переписка помогает завязать такие отношения, хотя и не способствует их дальнейшему развитию. Адам говорит, что Тесса была “у него в телефоне”, “у него в кармане”.
И вот Адам приходит к окончательному выводу: их отношения с Тессой стали возможными благодаря онлайн-переписке, но она же и привела к разрыву. Переписка подпитывала в молодых людях иллюзию “тотального эмпатического понимания”. И хотя Адам неустанно стремился представить себя таким, каким хотел быть, он так долго и подробно переписывался с Тессой, что его истинное “я” всплыло наружу – и Тессе оно не понравилось.
Люди чувствуют, что цифровые медиа помещают их в зону комфорта, где они открываются своим корреспондентам ровно в той степени, в какой хотят открыться. Это эффект Златовласки. Посылая сообщения в мессенджерах и по электронной почте, люди ощущают, что ситуация у них под контролем, но когда они подробно обсуждают свою онлайн-коммуникацию, речь то и дело заходит о недопонимании и путанице. И ощущение контроля – это всего лишь ощущение.
В теории цифровые медиа могут поддерживать между корреспондентами ровно ту дистанцию, которая требуется, но на практике – по крайней мере, в романтических отношениях – они крайне редко выполняют эту функцию. Когда двое находятся в постоянном контакте на протяжении длительного времени, возможность поддерживать эту дистанцию сводится к нулю. Таким образом, эффект Златовласки превращается в “ошибочную концепцию Златовласки”. Когда Адам совершает то, что, с его точки зрения, является “ошибкой”, это фиксируется. По словам молодого человека, поскольку в интернете “все черно-белое, каждую ошибку можно разглядеть и проанализировать, к тому же это не забывается”.
Что нам действительно нужно знать?
Кроме “ошибочной концепции Златовласки” относительно эмоциональной дистанции, существует и другое понимание того, что нам может предложить коммуникация в интернете. Речь идет об ошибочной концепции информации. Это ощущение, что онлайн-переписка дает нам столько информации, что мы узнаем о наших партнерах все, что необходимо знать, – во всяком случае, достаточно, чтобы делать все “как надо”. Адам чувствовал себя уверенно, поскольку многое знал о Тессе, однако слишком часто ему были доступны только слова молодой женщины, но никак не язык ее тела, выражение лица или модуляции голоса. Выходит, он нередко упускал то, что ему действительно нужно было знать, ведь эту информацию он мог получить только в живом общении.
Одна из таких оплошностей приключилась во время общения в GChat, ближе к концу отношений Тессы и Адама. Молодой человек считает ту беседу “хорошей”, хотя она и расстроила его партнершу. Из его описания становится ясно: он не понимал, что, чем больше он писал Тессе, тем хуже становилась ситуация. Как же так получилось? Хотя во время беседы в GChat они с партнершей стремились к противоположным целям, объем и оживленность их словесной перепалки придавали Адаму уверенности. Ведь там столько всего происходило! Отсутствие близости камуфлировалось бурными сеансами связи.
Приведу контекст: Адам живет в квартире Тессы, пока она в деловой поездке. Поссорившись накануне, они хотят помириться с помощью GChat. Показывая мне расшифровку их беседы, Адам отмечает, что для него большим утешением было, когда Тесса подхватывала его реплику.
Больше всего его подбадривало, когда молодая женщина явно стремилась притянуть его к себе:
Тесса: Ты, наверное, странно себя чувствуешь, находясь в моей квартире без меня и разгуливая в моих майках.
Адам: Я не видел на них твоего имени. Я купил тебе подарок в магазине одежды на Копп-стрит. Очень модный.
Тесса: Футболки с именами владельцев вышли из моды еще тогда, когда у меня образовалась “хоть какая-то” грудь, способная сексуально просвечивать сквозь мое прозвище. Подарок! Какой магазин? “Гардеробная Коппа”?..
Адам: Ты, наверное, хотела выделить жирным шрифтом фразу “хоть какая-то”?
Тесса: Да.
Адам: Я хочу тебя поцеловать.
Тесса: И я тебя.
Адам: Целую.
Тесса: А я тебя.
Адам: Секси… Да, странно быть у тебя дома без тебя. Но мне это нравится. Тут все отражает твой дух, вкус. Я в восторге от твоих книг, твоего ума. Я просто одержим ими.
Адам объясняет, что в последней фразе попытался поставить знак равенства между книгами Тессы и ее умом, поскольку молодую женщину тревожит, что она “не так умна, как авторы книг в ее домашней библиотеке”. Однако после этих слов Адама Тесса встает в оборонительную позицию: “К сожалению, между умом и книгами нет знака равенства”. Молодой человек подбадривает ее: “Ну, это не доказано. Я хочу напечатать/написать – вечная любовь”. В ответ на эту попытку Адама поддержать ее Тесса решает вообще завершить разговор и пишет: “Отпускаю тебя”.
Во время этого диалога, когда Тесса испытывает неуверенность, поскольку Адам переборщил с похвалой, молодая женщина стремится закончить разговор, но под конец добавляет еще одну фразу, чтобы подбодрить себя. Прервав Адама на полуслове, чтобы попрощаться, Тесса говорит, что собирается “посидеть на улице и почитать. Было бы так здорово выделять на чтение пару часов или… ну, или читать хотя бы по полчаса несколько раз в день”. Выходит, Адам заставил Тессу встревожиться из-за ее чтения. В связи с этим молодая женщина считает необходимым сообщить, что собирается читать, но в целях самозащиты говорит об этом более подробно. В последнее время ей все реже удается выделять время для чтения. Из-за работы это становится все труднее и приходится читать урывками.
По мнению Адама, в этом диалоге они с партнершей проявляют себя “лучше всего”. Он говорит, что они “делятся друг с другом”, “оказывают взаимную поддержку” и “осознают требования друг друга”. Но молодой человек не упоминает, что эта беседа свидетельствует еще об одном: Тесса уклоняется от разговора, если он затрагивает предмет, представляющий для нее угрозу. А когда это случается, Адам не отступает, а, наоборот, усиливает наступление и говорит нечто такое, чему Тесса, видимо, не верит: например, что он ставит знак равенства между ее умом и великолепием ее книг. Если бы Тесса находилась перед Адамом в реальности, увидел бы он, как она отступает, отводя взгляд?
Завершение и архив
Отношениям приходит конец даже в тот момент, когда “улучшенная версия Адама” – с его искусной перепиской по электронной почте и в мессенджерах – не может проявить эмпатию в достаточном количестве, чтобы отвечать требованиям Тессы. В ходе заключительного телефонного звонка Тесса признается Адаму, что ей нужно больше.
После звонка Адам испытывает опустошенность, а потом гнев. Он пишет Тессе электронное письмо, где объясняет: то, чего добивается Тесса, способно разрушить любые отношения. “Я сказал ей, что она становится вздорной и ребячливой, когда не получает желаемого. И это, черт подери, правда… Но я не позвонил ей, чтобы сказать: «Привет, я хотел бы с тобой об этом поговорить». Почему я не предъявил ей свое обвинение в живом общении?”
Адам начинает отвечать на собственный вопрос. По его словам, составляя гневное послание, он представлял, что Тесса сразу же получит его, но у него будет какая-то защита от ее реакции. В ответном послании молодая женщина написала, что Адам неправ и атаковала его. Он попросту не мог смотреть на это сообщение. Молодой человек сказал мне только одно: “Она написала мне в ответ очень жестокую вещь”. Адам еще как-то смог пережить появление этих ранящих слов у него на экране, но ему совсем не улыбалось услышать от нее эти слова в живом общении.
Молодой человек продолжает рассуждать, почему он послал Тессе то заключительное электронное письмо. Когда молодая женщина с ним порвала, он начал всерьез сомневаться в себе. А что если Тесса права? Что если ему не хватает эмпатии? “Получается, когда я хотел выразить ей свои чувства и мне казалось, что в личной беседе я не смогу сделать это адекватно, я просто пошел на опережение и выбрал способ, при котором меня точно не могло постичь поражение: послал ей электронное письмо”. Увы, письмо обернулось явным поражением: оно только спровоцировало появление еще большего количества слов с целью ранить другого.
Как повлияли медиа на общение влюбленных? Они сделали эту коммуникацию более глубокой и непосредственной. Но когда мы выходим в интернет и под рукой у нас архив сообщений, мы чувствуем, что знаем о партнерах больше, чем это есть на самом деле. В режиме онлайн мы с большей готовностью говорим жестокие вещи. В электронной переписке мы словно “срываемся с цепи”, а ведь в любви гораздо лучше действовать тактично. По мнению Адама, онлайн-переписка “позволяет людям проявлять бо́льшую теплоту, чем в реальной жизни”. А потом он добавляет, что она также позволяет быть “чуть более жестоким”.
Влюбленные вызывали друг у друга чувство неуверенности с тех самых пор, как любовь возникла. Наблюдая, как Адам возится со своими фотографиями и ноутбуком, я не могу сдержать удивления: стараясь понять, кто он и кем может быть, он заглядывает в свой архив, в основу которого легли экзальтированные ранние сообщения, “томящиеся” в старом телефоне. В сущности, Адам полагает, что идея записывать сообщения стала частью его отношений с Тессой с самого начала.
Даже непосредственно в момент переписки мы осознавали, что ведем запись. Документируем наши беседы. Мне кажется, это сильная вещь. Я постоянно перечитываю наши диалоги… Здесь есть некое постоянство. Нам нравилось общаться по телефону, но иногда… А что если причиной, по которой мы порой выбирали именно переписку как способ общения было то… что она давала нам возможность помнить… Я ценю постоянство… Когда она пишет: “Ты замечательный”, это значит: “У меня есть требования, и ты им отвечаешь”. Иными словами, для меня очень важно до конца жизни хранить эти письменные свидетельства в моей почте Gmail… или распечатывать их, когда мне заблагорассудится.
Архив придает Адаму сил – в нем молодой человек видит себя таким, каким ему хочется быть, – но, конечно же, он осознает, что в сохранении архива есть не только преимущества, но и недостатки. Вот как молодой человек рассказывает об этом: “Когда в переписке женщина говорит: «Ты мне не подходишь», читать это ужасно тяжело… Это не обвинение, брошенное в пылу спора. Она ведь подумала, прежде чем это написать, и до определенной степени просчитала, каким будет эффект от ее слов”.
С точки зрения Адама, электронная коммуникация помогла ему в этих отношениях, поскольку давала время, чтобы изощряться в мастерстве переписки. Однако это означает, что Тесса тоже тщательно работала над своими сообщениями. Возможно, такое утверждение покажется довольно прямолинейным, но Адам признается, что едва ли всерьез об этом задумывался. Ему всегда нравилось думать, что сообщения Тессы исходят “прямо из сердца”, а значит, отличаются куда большей непосредственностью, чем его собственные. Но теперь молодой человек говорит: “О, черт… Может, мне не надо было придавать [электронной переписке] такое большое значение? Возможно, в ней есть нечто более просчитанное и неискреннее, чем я готов признать”. Мой собеседник задумывается, не стал ли он узником своего архива, и задается вопросом: “Что же сделать, чтобы по-настоящему узнать человека?”
