41
Понедельник
В Швеции я бы нашел Винсента Бейкера за две секунды. Коль скоро его личные данные не засекречены, что, как известно, бывает редко. В Штатах дело обстоит иначе. Здесь не существует волшебного регистра переписи населения, который можно использовать как угодно. Поэтому найти человека, не желающего, чтобы его нашли, весьма трудно.
У меня не было времени изучать данные американской администрации. На мои простые вопросы требовался простой ответ.
Где живет Винсент Бейкер?
И когда его можно повидать?
На последний вопрос никто из чиновников, понятно, ответить бы не сумел. Зато я мог сам в этом разобраться, если б добыл его адрес.
Я выбрал кратчайший путь, рискнул всем. Очень уж быстро не получилось: в воскресенье работу не начать. Дождавшись понедельника, я отправился в полицейский участок, где, как мне было известно, он служил. Кто-нибудь там мне поможет. Более-менее добровольно.
Я увидел ее, едва только вошел в стеклянные двери. Молодую девушку за стойкой так называемой приемной, где посетителю надлежало сообщить о своем деле. Перед стойкой — несколько рядов стульев. Металлических, выкрашенных черной краской и привинченных к полу. Засиживаться тут явно никто не захочет.
Мы с девушкой встретились взглядами, и на короткое время ко мне вернулось мое прежнее “я”. Вновь я стал этаким ловеласом, любителем пофлиртовать в любой ситуации. Не спеша подошел, облокотился на стойку.
— Винсент Бейкер, — сказал я. — Можно его повидать?
На самом деле я не хотел встречаться с Винсентом Бейкером. Не в эту минуту и определенно не у него на работе.
— К сожалению, нужно записываться заранее. Вы по какому делу?
Она широко улыбнулась. Идеальное сочетание — отзывчивость и профессионализм. Черт возьми. Я бы предпочел, чтобы она обладала только первой.
— К сожалению, не могу сказать.
Я напустил на себя серьезность, и она автоматически последовала моему примеру.
— Дело касается его брата, умершего несколько лет назад, — сказал я, вполне сознавая риск, что именно эти мои слова Винсент Бейкер позднее услышит от девушки.
Она покачала головой.
— Никогда о нем не слыхала.
Еще бы, подумал я. Тебе тогда было лет пять.
— Я адвокат. И у меня есть новая информация, которая, полагаю, его заинтересует. Нельзя ли узнать его домашний адрес, я бы его навестил.
Дай она мне адрес, я был бы разочарован. Девушка совершила бы грубое должностное нарушение, однако, судя по всему, она подобных ошибок не делала.
— Очень жаль. Но я ничем не могу вам помочь. Если вы хотите оставить сообщение для комиссара Бейкера, я, разумеется, его передам, но разглашать его адрес и номер телефона я не вправе.
Вот черт. Надежды на “более-менее добровольно” растаяли. Я всего-навсего бумажный тигр, лезть на рожон бесполезно. Придется пойти на попятную, поискать другой способ. Здесь мне адрес Винсента Бейкера не добыть.
Я кивнул и снова поменял выражение лица. На понимающее.
— Разумеется. Разумеется, я понимаю: таковы правила. Знаете, пожалуй, мне теперь надо поразмыслить, как быть. Но вы передайте ему, что я приходил.
Девушка словно бы вздохнула с облегчением, наверно, думала, что я начну с ней препираться.
— Как ваше имя? — спросила она.
Я помедлил. У меня не было доказательств, что у Винсента Бейкера со мной какой-то конфликт, что он вообще знает, кто я такой.
И все же я услышал собственный голос:
— Знаете, передайте ему привет от Люцифера. Он знает, кто я.
Люцифер. Это имя можно назвать в Техасе любому полицейскому, в полной уверенности, что он знает, о ком речь. Девушка озадаченно посмотрела на меня, когда я произнес имя Люцифера, но от комментариев воздержалась, сказала только:
— О’кей.
— О’кей, — сказал и я.
Поблагодарив за помощь, я ушел. Было начало двенадцатого, и я однозначно чувствовал, что объявил войну незнакомому человеку.
* * *
В тот миг я мог довериться мало кому на свете. В общем-то, почти никому. Будь мне четыре года, как Белле, я бы закричал: “Я совсем один!” Но мне было не четыре, и так не годится. Стоять на тротуаре и кричать — это не выход. Нельзя мне стоять на месте, я должен продвигаться дальше, вперед. И без союзников никак не справлюсь. Это ясно. Значит, нужно выбрать кого-нибудь, кому я доверюсь. Кого-нибудь, кто не надует меня сразу же. В Хьюстоне у меня, по сути, не было никого, к кому бы я питал хоть столь малую толику доверия.
За исключением одного человека — моего бывшего шефа Джоша Тейлора.
Ему я доверился, когда звонил по поводу того, что мы называли похоронами Пастора Парсона, ему же придется довериться и теперь. Хоть он и сказал, что слышать обо мне больше не желает.
Звонить ему я не стал. Зашел на работу. В другой полицейский участок, в другом районе Хьюстона. На сей раз, когда я спросил в приемной, кого ищу, все сработало отлично.
— Не уверен, что у него найдется время, — сказал мужчина, с которым я разговаривал.
— Скажите, его спрашивает Мартин Беннер. Он найдет время.
И действительно. Уже через несколько минут он спустился вниз. Отнюдь не обрадованный.
— Извини за вторжение, — сказал я.
Здороваясь, я, к собственному удивлению, весь как-то сжался. Джош Тейлор стал на двадцать лет старше, а сам я вроде как помолодел. Чувствовал себя мальчишкой, который стоит перед учителем, шаркая ногой и зная, что сделал какую-то ужасную глупость.
— Идем, — сказал Тейлор.
Мы прошли в коридор за приемной. На стенах красовались большие портреты прежних полицейских начальников. Пол затянут вытертым ковром. Обои еле держатся. Хьюстонская полиция не избалована щедрым финансированием.
Тейлор открыл дверь в маленькую комнату для совещаний:
— Заходи.
Он оглянулся, словно проверяя, не видит ли нас кто. Насколько я заметил, вокруг не было ни души.
Едва закрыв дверь, Тейлор напустился на меня:
— О чем ты, черт побери, думал, когда явился сюда и спросил меня? Ты рехнулся?
Взрослого человека распекают редко, и, когда такое случается, он не знает, как себя вести.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал я и устыдился, потому что говорил запинаясь.
— Спасибо, это я понял, еще по твоему звонку. Но не припомню, чтобы приглашал тебя приехать сюда и разнюхивать. Или я не прав?
Двадцать лет назад Джош Тейлор считался восходящей звездой на полицейском небосклоне. К числу сильных его сторон относились прежде всего быстрая реакция, владение словом и неиссякаемая энергия. В о́круге он был лучшим допросчиком, а кроме того, превосходным руководителем. Мог бы далеко пойти. Но не пошел. Это я отчетливо видел.
— Что случилось? — спросил я.
Он осекся.
— Когда?
— С тобой, — сказал я. — Как это получилось?
Американцы — народ гордый. Терпеть не могут, когда их тычут носом в неудачи или не замечают их успехов. Тейлора не понизили, нет. Но меня удивило, что он не поднялся выше. Двадцать лет назад говорили, что с его потенциалом он может стать шерифом. Теперь это отошло далеко в прошлое.
— Я изменился, — хрипло сказал Тейлор. — А ты разве нет, Беннер?
Когда мы хоронили в пустыне застреленного мною человека, я был молод. И, конечно же, изменился. Не в том смысле, что стал слабее. Наоборот. Еще тогда с каждым взмахом лопаты во мне росла уверенность, что я должен изменить свою жизнь. Другой возможности искупления не существует.
— Я знаю, что брата Тони зовут Винсент Бейкер. Знаю, где он работает, наведался туда.
— Чертов дурень.
— Мне нужен его адрес, — сказал я. — Ты не хотел назвать мне имя, и я сам его установил. Но к адресам мне не подступиться. Ты должен выяснить по вашим внутренним базам.
Глаза у Джоша Тейлора потемнели до черноты.
— Я ничего не должен, — спокойно проговорил он. — Это ты мне кое-что должен, Беннер. Не наоборот.
В маленькой комнатушке надолго повисло молчание.
— Я знаю, что ты ничего мне не должен, — сказал я. — Жаль, что ты так понял. Просто… Мне в общем-то больше некого попросить. Даже в самых буйных фантазиях ты не можешь себе представить, в каком я положении. Что́ мне предстоит.
— Думаю, все ж таки могу. Ты же сам сказал по телефону. У тебя конфликт с Люцифером. Как тебя угораздило, ей-богу, смех и грех.
Я набрал побольше воздуху:
— Конфликт возник из-за похорон Пастора Парсона. И тебя тоже касается. Так что, черт побери, помоги мне еще раз.
Тейлор долго и пристально смотрел на меня.
— Ты уверен, что конфликт связан с Пастором?
— Абсолютно. Последнее подтверждение получил позавчера в Дании.
— В Дании?
У меня не было причин, так сказать, экономить порох. И я рассказал Тейлору, что узнал от Дидрика. И впервые за все время заметил, что он заколебался.
— Ты ступил на чертовски тонкий лед, Беннер.
— Думаешь, я не понимаю?
Тейлор принялся расхаживать по комнатушке. Терпеть не могу, когда люди так делают. Мечутся на крошечном пятачке, занимая все пространство.
— Если ты втянешь меня в эту свою историю, я никогда тебе этого не прощу. Понятно? Никогда!
Он кричал так громко, что его наверняка было слышно за дверью.
— Дай мне адрес Винсента Бейкера, — тихо сказал я. — Я понимаю, ты не хотел мне помогать, когда я не был уверен в важности похорон Пастора Парсона, но теперь все изменилось. Помоги мне. Пожалуйста.
Американское please куда лучше, чем шведское “пожалуйста”. Достойнее. Солиднее.
Тейлор наконец остановился. Глубоко вздохнул.
— И что потом? Что ты сделаешь с Винсентом Бейкером?
Я выпрямился.
— Выясню, может ли он привести меня к Люциферу. — Я кашлянул и продолжил: — Как знать, может, он и есть великий король мафии.
Я устыдился выбора слов, толком не зная, откуда они взялись. Прозвучали нелепо, неестественно.
Тейлор подошел так близко, что я чувствовал его пропахшее табаком дыхание.
— Ты совсем сбрендил? Винсент Бейкер, заурядный полицейский, — сам Люцифер? Или хотя бы знает, кто он?
Я попятился, Тейлор не отступал.
— Я… я не знаю. Но мне надо с чего-то начать.
Тейлор покачал головой.
— Ладно, а что дальше? Что ты сделаешь, если он окажется Люцифером?
У меня не было готового ответа на такой вопрос, и Тейлор должен бы это понимать. Раз сто я пытался представить себе, что сделаю, если когда-нибудь найду Люцифера. Но всегда терпел неудачу. Твердо знал только две вещи.
Во-первых, я не успокоюсь, пока конфликт с Люцифером не закончится.
Во-вторых, убить его я не смогу.
Будто прочитав мои мысли, Тейлор сказал:
— Мартин, ты никогда не сможешь его урезонить. Это-то ты понимаешь, а?
— Понимаю. Конечно, понимаю.
Но я вовсе не понимал. В моем мире нужные слова могут привести человека куда угодно.
— Ну так что́ ты сделаешь? — Тейлор скрестил руки на груди. — Состоятся новые похороны в режиссуре Пастора Парсона?
Я покачал головой.
— Такого я никогда не сделаю.
Джош Тейлор смотрел на меня вроде как с сочувствием.
— А если Бейкер не Люцифер и не знает, кто он, а, что ни говори, это самое вероятное? Что ты тогда сделаешь?
Невольно я несколько раз моргнул, потому что глаза жутко щипало.
— Не знаю, — прошептал я. — Наверно, продолжу поиски. Потому что он определенно где-то здесь.
Взгляд Тейлора смягчился. И выглядел он теперь крайне огорченным.
— Ты думал над тем, что я говорил про возможных свидетелей?
— Их не было, — решительно сказал я. — Не было. Все взаимосвязано как-то иначе.
Я опустил плечи. Тейлор отошел от меня. Не хотел видеть меня жалким, да и я тоже не хотел.
— Адрес ты получишь — сказал он. — А потом исчезнешь отсюда и еще окажешь мне и себе огромную услугу.
— Какую?
Тейлор жестко смотрел на меня, когда наши взгляды встретились.
— Не приблизишься ни к кому, кто, по-твоему, может быть Люцифером, если у тебя не будет четкого плана.
