Самолет вылетал тем же вечером. Люси я сказал, что задержусь в Дании еще на несколько дней.

— Что ты выяснил? — спросила она.

— Пока что ничего.

— Но ты был у Дидрика дома?

— Да.

— И?

— В доме пусто, детка. Поэтому я немножко подожду их.

— Ты же собирался вернуться в Швецию. Завтра.

Правила игры изменились. Правда стала предметом роскоши, который мне не по карману. Люси узнает все задним числом. Заранее — ни слова. Потому что споры мне ни к чему. Но прежде всего, потому что я должен защитить ее.

— Так я и вернусь. Только чуть позже, чем говорил.

— Ты сейчас где?

Я сидел в машине у аэропорта Каструп.

— В гостинице.

— О’кей.

Мы замолчали. Недобрый знак. Люси — единственный человек, которому мне всегда есть что сказать.

— Я позвоню, — сказал я.

— Ничего не хочешь сказать Белле?

Сердце защемило. Конечно, хочу. Но смогу ли?

— Само собой, — сказал я.

Люси позвала Беллу, та подошла к телефону:

— Мартин?

Боль ушла, но сердце замерло. Когда она перестала называть меня папой и опять начала звать Мартином?

— Да. У вас там весело?

Я задаю Белле вопросы, которых никогда бы не задал взрослому.

— Еще как! Люси дала мне комаду!

— Ты имеешь в виду помаду?

— Нет.

Белла вроде что-то уронила.

— Мне сейчас некогда разговаривать, — сказала она и бросила телефон.

Люси подняла его.

— Мы играем в моделей и ковбойцев, — виновато объяснила она.

— В моделей и ковбойцев? А сколько вас там?

— Только двое. Белла — модель, а я — ковбоец.

— Детка, перестань говорить “ковбоец”. Они не так называются.

Люси расхохоталась:

— Видел бы ты сейчас Беллу. За поясом юбочки — пластмассовый пистолет, на голове — кокетливая шляпка. Девочка далеко пойдет!

Кто из нас купил Белле пластмассовые пистолеты? — подумал я. Наверняка я, ведь я старался не растить из нее пай-девочку. Но сейчас был очень раздосадован. Дети не должны играть с оружием — ни девочки, ни мальчики.

— Я соскучилась по тебе, — сказала Люси.

— А я — по тебе.

Надо идти, иначе опоздаю на самолет. Снова в Техас. Последний раз со мной была Люси. Теперь я летел один. Если хьюстонский шериф Эстебан Стиллер сумел заблокировать мой паспорт, у меня будут большие проблемы. И с американскими, и со шведскими властями.

— Мне надо идти. Позвоню.

— Будь осторожен, — сказа Люси.

— Обязательно, детка.

Она отключилась. Она и моя дочка. Я сунул мобильник во внутренний карман пиджака. Я бы лучше полетел в майке и шортах, но необходимо выглядеть благопристойно. Особенно когда сидишь по уши в дерьме.

Пришлось решать, что делать с телефонами, которые я таскал с собой. А то ведь еще и в контрабанде заподозрят. Поэтому я произвел отбор и взял с собой только четыре. В случае чего куплю новые на месте. Дидрик получил номер, по которому, если надо, сможет со мной связаться. И этот телефон я буду использовать только для связи с ним и ни с кем другим.

Самолет поднялся в воздух по расписанию. Я летел первым классом, и меня одолевали стюардессы, предлагая что угодно — от закусок до спиртного. Я отказался от всего, кроме обеда. Потом откинул спинку кресла и закрыл глаза.

Во сне меня преследовали новые чудовища. Снова меня хоронили заживо, только на заднем дворе у Дидрика. А лопату держал Мио.

“Я хочу остаться здесь! — вопил он. — Я хочу остаться здесь!”

“Останешься! — кричал я. — Обещаю! Никто не заставит тебя жить с настоящим отцом!”

Когда стюардесса разбудила меня, я был весь в холодном поту.

— С вами все в порядке? Мы идем на посадку.

Я кивнул. Все хорошо, то есть плохо.

Мольбы малыша Мио остаться с Ребеккой и Дидриком болью отдавались в голове. Ребекка и Дидрик воображали, что в один прекрасный день Мио забудет, что его зовут Мио. Я подумал о Белле. Она ровесница Мио. Не может у нее, черт возьми, быть такая хрупкая и короткая память, чтобы забыть, кто она, а? Ведь это означает забыть большую часть детства. С другой стороны, я замечал, как работает ее память. Что дед и бабушка ушли навсегда, она, похоже, не понимала. И не могла мало-мальски разумно описать, когда они умерли. Если ее спрашивали, она не понимала, как неделя соотносится с годом. Дети воспринимают время не так, как мы, взрослые. А проанализировав собственную память, я пришел к выводу, что не помню ничего из происходившего до моего шестилетия.

Они убили четырех человек, напомнил я себе. И не имеют, черт побери, никакого права на Мио.

Но, пожалуй, речь шла вовсе не о правах Ребекки и Дидрика. Пожалуй, скорее о правах Мио. Куда он денется без Ребекки и Дидрика? Очевидно же, что у него сложились с обоими теплые отношения. Забрать его у них значит нанести ему еще бо́льшую травму. Каким мужчиной и каким человеком он станет, когда вырастет? Я не хотел думать об этом. Ребекка и Дидрик вполне могут оказаться правы, и он забудет, кем был когда-то. Но это не означало, что утрата матери, Сары, по которой ему сейчас даже не позволено горевать по-настоящему, не оставит шрама на всю жизнь.

Обо всем об этом я размышлял, стоя с паспортом в руке в очереди на паспортный контроль. Я старательно избегал спрашивать себя, что бы сделал я сам на месте Ребекки и Дидрика. Тоже потерял бы рассудок и начал убивать? Я бы с радостью сказал “нет”. Но, честно говоря, я не знал.

Очередь продвигалась медленно. Не мешало подумать и о более актуальных проблемах. Что, если меня задержат? Посадят в тюрьму? Или просто вышлют обратно в Швецию?

— Следующий.

Я поспешил к даме за окошком. Пульс участился, ладони взмокли.

— Какова цель вашего визита в США? — спросила дама, изучая мой паспорт.

Поимка серийного убийцы и короля мафии.

Этого я не сказал. Ответил:

— Просто отпуск.

— Не так давно вы уже были здесь.

Обвинительных ноток в ее голосе не слышалось. Просто констатация факта.

— Штаты — чудесная страна, — сказал я.

Женщина вдруг замерла, внимательно глядя на меня. Я выдавил из себя улыбку, с надеждой, что моя паника не слишком заметна.

Какой-то мужчина у меня за спиной воскликнул:

— Почему всегда так долго!

Он был в костюме и с виду казался раздраженным, как все бизнесмены определенного сорта (те, кто много хотят, но мало чего добиваются).

Женщина в окошке глянула на него, покачала головой. Потом сверила мои отпечатки пальцев, велела посмотреть прямо в камеру и поставила штемпель в паспорт.

— Добро пожаловать в Техас, сэр.

Минуло без малого три недели с тех пор, как я последний раз был в Техасе. Уже тогда нам с Люси казалось, что здесь ужасно жарко. Теперь зной стал просто невыносимым. Мы с Люси шутили, что асфальт того гляди расплавится. Теперь это была уже не шутка, а факт. Не везде, но местами. Я выдержал лишь несколько минут. Быстро взял машину и поехал в центр Хьюстона. Выбрал другой отель, не тот, что прошлый раз. В остальном я особо не старался замести следы. Не было времени, да и не хотелось.

Признаюсь, я изнывал от страха. В первую очередь потому, что нарушил важнейшую договоренность с Люцифером: ни в коем случае не пытаться наводить о нем справки, а уж тем более — что еще хуже — не искать его. Кроме того, я боялся, он дознается, что я выполнил свою задачу, но не сообщил об этом. Нашел Мио, но не воссоединил его с биологическим отцом. Хотя вообще-то отец уже знал, где находится мальчик, но как бы не придавал этому значения. Точно так же, по-моему, не имело значения, что фактически у меня не было Люциферова номера телефона. Ожидалось, что подобные проблемы я решу сам.

Мне было глубоко не по себе, что пришлось положиться на Дидрика. Ведь, мягко говоря, он преподнес мне весьма неправдоподобную историю. С другой стороны, все — все! — случившееся за последние недели можно назвать неправдоподобным. Явись ко мне сейчас кто-нибудь и скажи, что Земля все-таки плоская, я бы поверил. Целиком и полностью.

Отель встретил меня с распростертыми объятиями. Они всегда так делают, если заказываешь достаточно хороший номер. Я заказал один из лучших, на предпоследнем этаже.

— Надеюсь, вам понравится, — сказал администратор, протягивая мне карточку-ключ.

— Спасибо, не сомневаюсь.

Номер и правда оказался выше похвал. Просторный и светлый. С хорошим кондиционером и традиционной корзиной фруктов на журнальном столике.

За окном вид на многие мили вокруг.

— Все видно до самого Марианнелунда, — немного погодя пробормотал я, в одиночестве стоя у окна.

Дорожная сумка стояла в углу, я ее не открывал. В руке держал стакан воды. Повсюду вокруг тишина и пустота. Никогда человек не бывает более одинок, чем в одиночестве гостиничного номера. Я был солдат без союзников. Без оружия. Без ответа на необходимые вопросы. Знал только имя человека, который, может статься, сумеет мне помочь.

Звали его Винсент Бейкер. Брат того коллеги, который участвовал в похоронах парня, нечаянно застреленного мною двадцать с лишним лет назад.

Я молил высшие силы, чтобы он обнаружился на одном из фрагментов пазла, которые мне так нужны.